Читать книгу НЕОрганический доступ. Механик - Станислав Николаевич Пляскин - Страница 2

Утро начиналось неважно – я снова проспал. Пристальный взгляд на будильник – черный экран без проблеска совести – и рывок с кровати. Чертова батарея опять села! Нужно будет разобраться с Леви, интересно, на какой помойке он их берет? Впрыгнул в брошенные у кровати штаны, ноги понесли коротким коридором в сторону кухни. На ходу натягивая футболку, я ухватил из вазы на столе крупное яблоко, попутно посмотрев на часы. Пять минут девятого, не критично, хотя Михалыч, конечно, будет орать. Ненадолго остановившись у зеркала в прихожей, безуспешно попытался пригладить торчащие во все стороны темно – русые волосы. Наблюдавший за мной из мутноватого зазеркалья слегка небритый молодой парень скептически покачал головой. В серых с хитрецой глазах мелькнула издевка. Да, красавец, ничего не скажешь. За что только девки любят? Разбрызгивая сок, с хрустом вгрызся в яблоко, ноги привычно нащупали ботинки. Дверь еще не успела закрыться, а я уже несся вдоль улицы.

Вопли Михалыча стали слышны еще за полкилометра. Слов было не разобрать, но уже по интонации я остро почувствовал – кто-то очень не прав. Последний поворот, и ноги сами замедлили бег. Впереди открывалась эпичная картина: невысокий, сутулый, зато с безразмерным пузом наперевес, Михалыч с увлечением орал. Объект недовольства пристыжено молчал, потупившись, как нашкодивший подросток. Особой комичности ситуации придавало то, что отчитываемый возвышался над экзекутором на две головы. Оттуда, с высоты пары метров, периодически падали обрывки оправданий, широкие ковши ладоней неуверенно шарили по молнии неизменного синего комбинезона, поправляли потертый ремень. Малой добрейший малый, хоть и немного простоват. И опять что – то натворил.

Я подошел к мастерской, до последнего момента пытаясь не выдавать своего присутствия. Михалыч заметил маневр и продолжил, совершенно без перехода, уже в мою сторону.

– О, а вот и второй! А тебя где черти носят?

Я развел руками, в каждом глазу честности на маленький городок:

– Так петух не прозвенел, Михалыч! Уж я его и подкупом, и уговорами, ни в какую!

– Будильник заводить не пробовал? – тот махнул рукой – что взять с пропащего?

– А что, так можно было?! – Я постарался извиниться как можно более искренне, чтобы ему сразу же захотелось все мне простить. – Михалыч! Сегодня же! Всенепременнейше! Да я…

Крохотные черные точки глаз над некрасивым ноздреватым носом долгую секунду рыскали по моему лицу в поисках слабейшего намека на улыбку. Я замер, во взгляде – пустота космоса, всей фигурой выражаю стремление трудиться во имя, а так же выполнять и перевыполнять. Наконец, короткий палец воткнулся мне в грудь, будто стараясь ввинтиться сквозь ребра.

– Чтоб в последний раз. – Предвещающий адские муки взгляд переполз на Малого, обрекающий перст судьбы грязным ногтем уперся в его грудь, для чего несущему кары пришлось привстать на цыпочки. – Тебя тоже касается. Все поняли?

Переглянувшись, мы вытянулись перед ним, став еще выше, оглушив ревом.

– Рады стараться, вашепрсхотельство!

Слабая растительность на начальственной макушке дернулась под порывами ураганного ветра. Крадущегося по забору кота сшибло, ошалевший, тот бросился бежать, оставляя за собой быстро оседающее пыльное облачко.

– Ладно, идите уже, клоуны…

Он развернулся и покатился на кривых ногах к своему дому, что стоял через дорогу от мастерской. Мы же мышами проскользнули в помещение, захлопнув за собой визгливую дверь. Пока Малой воевал с раздолбанным замком, я поспешил в крохотную каморку, изо всех сил изображавшую из себя кухню. Получалось у нее, честно говоря, так себе.

– Кофе, чай?

Широкоплечий Малой появился в дверном проеме, полностью закупорив его. Секунду размышлял, потирая нос.

–Так чая вроде с неделю, как нет.

–Тогда кофе, два, черных.

–Принято. – Синтезированный голос был на редкость неприятным. Михалыч намудрил при установке, а перенастроить все не доходили руки.

Провалившись в побитое кресло я прикрыл глаза. Блаженная пустота навалилась мягким пологом, но вскоре сквозь ее ватность пропел кофейный автомат. Мысленно вздохнув, я вынырнул в жестокий мир и был встречен благословенным стаканом кофе. Малой со вторым стаканом обрушился в соседнее кресло, по всей видимости, намереваясь тоже залипнуть. Этого я не мог ему позволить, ибо спящий Малой суть Малой мертвый. Разницы никакой, разве только храпит и чешется. Разбудить эту двухметровую спящую красавицу могут только мать и Михалыч. Первый вариант недоступен, а второй крайне нежелателен ввиду объективных причин. Значит, выход один. Подкравшись к замершему в кресле и начавшему счастливо пускать слюни верзиле, я щелчком выбил из его рук стакан с кипятком. Тот перевернулся, окатив его, ничего не подозревающего, а я в два скачка вернулся в свое кресло, изо всех сил изображая, что только проснулся.

–А? Что?

Младший брат Эвереста вскочил, безуспешно стряхивая остатки кипятка. Он перестал вопить, теперь только шипел и плевался, рассматривая темное мокрое пятно, расползающееся по комбинезону ниже ремня. Я тоже поднялся, доверительно положил верзиле руку на плечо.

–Не спится тебе? Может, еще кофейку?

Малой неопределенно махнул рукой и торопливо угрохотал в сторону душевой. Не получивший конкретных указаний автомат проскрипел:

–Обрабатывать запрос?

–Давай, уже давно бы сделал! – Я вытянулся в кресло, потягивая кофе. Воспоминания о прошедшей ночи крутились в голове, заставляя довольно улыбаться. Общее впечатление портило только долгое и скучное возвращение домой. Тут он сам виноват – не проверил состояние двигателей, теперь его пикап в пятнадцати километрах от города. Нужно будет выпросить у Михалыча эвакуатор.

Вернувшийся на писк кофейного аппарата Малой отфыркивался, разбрасывая капли воды с неутертого лица. Я, недовольно поморщившись, спросил:

–Ну, а ты чего, тоже опоздал?

Малой впихнулся в кресло, опасливо держа стакан с кофе подальше. Наконец угнездившись, с удовольствием отхлебнул и прогудел:

–Тоже проспал, представляешь? В первый раз. Маманя еле растолкала.

Я невольно присвистнул. Малой – человек пунктуальный, всегда ложится в одно время, да и как иначе? Ангелина Романовна, добрейшей души человек, воспитала удивительно любящего и послушного сына. Чтобы он поздно лег, да еще и не сразу поднялся, должно было произойти что – то действительно невероятное…

–Мы с Никой пол – ночи гуляли, весь город обошли, представляешь?

…например, это. Что крайне маловероятно, опять же, благодаря воспитанию. Я на всякий случай поинтересовался:

–С Михалычевой дочкой, что ли?

Малой кивнул, и тут я окончательно убедился, что ничего не понял. Этот факт никак не вязался со всем, что мне было известно нашем шкафообразном тихоне. Ну никак эти двое не могли сойтись в одной точке пространства! Скорее что – то в лесу сдохнет, как говаривал батя. А у меня нет никаких причин не доверять человеку, давшему мне жизнь. Я уставился на него бараньим взглядом, завопив после секундного замешательства:

–Так чего же ты, рассказывай давай!

Все оказалось не таким интересным, каким виделось вначале. Наш простак Малой не оказался героем – любовником, сумевшим завоевать неприступную крепость Нику. От этой новости где – то в глубине меня опустила голову и снова засопела навострившая было уши ревность. О дочке Михалыча – красавице и умнице Нике – мечтала вся мужская часть населения Журавлева. Журавлев – это наш городок, если что. Так вот, все особи мужеска пола от двенадцати и до бесконечности тайно воздыхали по Веронике Громовой. Сперва отец глядел волком на каждого, готовясь отгонять ухажеров палкой, но вскоре отстал за ненадобностью. Приветливая и мило улыбавшаяся всем, Ника не отвечала на любые знаки внимания. И тем сильнее оказалось мое удивление, когда из всех она выбрала нашего цельнодеревянного Малого.

–Она меня попросила, чтоб я ее проводил вечером. У них там какое – то собрание намечалось, вот ее и позвали. Так – то она до этого Гешу просила, так он ветки распускать начал. Так вот, значит, подходит она ко мне вчера вечером…

–Так! Стоп, – оборвал его я, швырнув пустой стакан в угол. Тот угодил в груду таких же и, отпрыгнув, подкатился обратно. – У кого и что за собрание? И что там с Гешей?

–Да нормально все, – Малой любовно потер кулачище, довольно блеснув коровьими глазами. – А эти – так это бродяги. В том месяце приехали которые. У них там лектор оказался, толковый дядька кстати.

Про бродяг я, конечно, знал. С месяц назад к Белому дому подкатил длинный туристический автобус. Сначала из него высыпало с десяток крепких парней, а затем изволил выйти некто в черном. Пришельцы попросили аудиенции у мэра, причем, именно попросили, а не велели, как следовало ожидать при их откровенно бандитских рожах. Вышедший навстречу заместитель мэра пригласил их главного внутрь, а остальные расположились на крохотной площади напротив мэрии. Вели себя они на удивление тихо, местных не задирали, так что наши аборигены, ожидавшие веселой схватки, вынуждены были уйти ни с чем. Главный бандит появился через два часа в сопровождении Самого. Они долго жали друг другу руки, затем лихая братия погрузилась в автобус и отбыла. После чего мэр выступил по местной сети с объяснением ситуации.

Посетившие наш город товарищи были не организованной преступной группой, как могло показаться сначала. Не оказались они ею и на второй взгляд. А была это странствующая артель, вот ни больше, ни меньше. Человек сто, с семьями, с детьми, целый конвой из грузовиков и прицепов. В передовой дозор назначили сплошь головорезов, для устрашения и во избежание, так сказать. Причем, в итоге ребята оказались не опаснее Малого. Они пристранствовали откуда – то с севера, их главный хвастал, что возводили там электростанцию и прочее по мелочи, и нахвастал на контракт. Так они и стали у нас жить, заселив полувымершие Кузовки – деревушку на полсотни домов разной степени сохранности. А заодно реанимировали рассыпающуюся ферму, обещая по три урожая в год.

В общем, тихие, работящие соседи, никаких от них бед.

– Вот как. И что за лектор? Толковый хоть?

Я поднялся, разминаясь, кивнул автомату:

–Два кофе.

Тот мигнул красным, издевательски каркнул:

–Отказано. Слишком частые запросы, повторный запрос возможен через полтора часа.

–Раскурочу.

Аппарат тихо взвыл, но продолжил смело моргать лампой. Я постоял, примериваясь к наглой машине. Стоило ее проучить, чтоб не смела перечить, но… Ладно, кофе и разговоры подождут. Плюнув, я вышел из каморки, махнув головой Малому:

–Труба зовет.

Дел на сегодня оказалось не особо много. Побитый малолитражный дэу, который приволокли накануне, сиротливо сгорбился в слишком широком для него стенде. Машина приветливо моргнула фарами, когда я подошел к операторскому пульту. Запущенная с вечера программа диагностики бодро доложила о всех неисправностях, не преминув наябедничать на автомобиль:

–Ночью замечены и пресечены две попытки покинуть территорию сервиса. Объяснения не получено, так что аппарат временно зафиксирован. Разблокировать?

Фары Дэу вспыхнули, но тут же притухли, я откинулся на спинку стула, уставившись на него самым суровым взглядом.

–Ну, и что это такое? Тебя только вчера притащили! Кормят тебя хозяева черте чем, а ты все равно к ним рвешься. – Я бегло просмотрел результаты проверки, – Вот, точно, опять индийские батареи! А колеса? А? что это такое?

Я ткнул в пункты, выделенные красным. Маломерок негромко пискнул, в отдельном окошке понеслись, сбиваясь и толкая друг друга, строки кода. В глазах зарябило, я протестующее прикрикнул:

–Все! Все! Понял, не истери! Делать мне нечего, кроме как уговаривать некоторых. – Я повернулся к Малому, – Пункты с седьмого по двадцатый. А я пока вытащу эти сволочные батареи…

Малой ухватил со стоек тестер и пошел вокруг замершего Дэу, а я, закатав рукава, принялся за работу. Бдительно следящий за нашими перемещениями автомобиль щелкнул внутренним запором на аккумуляторной крышке левого переднего двигателя еще до того, как я откинул крыло. Час от часу не легче. Начинать шаманские танцы с уговорами и угрозами? Черт бы побрал эти «интеллектуальные» вещи вместе с изобретателем! А эта гадина, попадающая к нам едва не каждый месяц и упорно не желающая сдохнуть? Интеллектуал, мать его, каждый раз приходится изобретать что – то новое.

Но не в этот раз. У меня свой такой же стоит трясется где – то на трассе, так что в этот раз не до уговоров. Я свистнул Малому, выразительно зыркнув под открытый им распределительный блок. Тот в ответ замедленно моргнул, неожиданно даже для меня ткнув щупом куда – то в скопление схем. Автомобиль сдавленно охнул, мгновенный сбой отключил систему, и пока он ошалело попискивал, я рывком открыл аккумуляторный отсек. Лишившееся питания колесо просело, а я уже перешел к следующему. Тут как, главное, открыть первый отсек, а потом машина перестает сопротивляться.

–Как там дела?

Я уложил последний аккумулятор на тележку и остановился передохнуть у обездвиженной машины. Маломерок затих, изредка помаргивая аварийными огнями, когда косолапистый Малой тестилкой замыкал контакты. Не дождавшись ответа, я утопал в душевую, а когда вернулся, пространство мастерской заполняли ароматы кофе и ругань Малого. Я замер в дверях, с интересом наблюдая открывшуюся картину. На полу исходило паром нечто, бывшее, вероятно, раньше овсянкой, а сам Малой выламывал из стены верещащий дурным голосом автомат. Заметив меня, железяка попыталась воззвать к милосердию, но мне было интереснее наблюдать за этой битвой разумов. Тогда отчаявшаяся машина, напрягшись изо всех сил, выпустила струю кипящего кофе, второй раз за день испоганив обидчику комбинезон. Малой обиженно взревел и, выпустив подлое создание, умчался прочь. Пока он сыпал проклятиями из дальнего угла, я приладил полувыломанный аппарат обратно. Когда наш доблестный подавитель бунтов вернулся, обходя по дуге зашипевший на него автомат, я уже заканчивал наводить порядок.

–Что вы с ним не поделили?

Малой втиснулся в кресло, покосился на обидчика, едва не плюясь:

–Он первый начал. Я его попросил чего?

–Чего? – Я с любопытством посмотрел в раскрасневшееся в праведном негодовании лицо.

–Я ему говорю – дай мне пирога, а он?

–Не дал?

–Нет. – Малой, нисколько не впечатленный моей проницательностью, все таки плюнул, не попал и разъяснил: – Говорит, судя по медкарте, мне пирог нельзя, и непонятно, как я еще жив вообще. Эта гадина следит за мной, представляешь?!

Он обличающе ткнул в аппарат пальцем так энергично, что мне на мгновение показалось, что тот еще плотнее вжался в стену. Я потряс головой, прогоняя наваждение.

–Ну, положим, не он один, и не только за тобой, но не в первый же раз?

–Да я знаю, – Малой кивнул. – Только они раньше не такие наглые были. Этого, – палец снова уперся в затаившуюся кофеварку, – Можно было переспорить, а сейчас он мне хрючево кинул, нате, мол, получите, и все. Я, говорит, ни при чем, отстаньте!

Я задумался. Действительно, автоматика в последнее время совсем распоясалась. Хотя бы тот же Дэу. С каждым разом обмануть его все сложнее. С этими самообучающимися алгоритмами они того и гляди совсем на шею сядут. Эти светлые головы в Исследовательском центре сидят в своем придуманном идеальном мире, где человек и машина идут, взявшись за руки, к всеобщему счастью, а мы тут мучайся. Хорошо устроились, весь мир – тестовый полигон. Все, что осталось… Я отбросил грустные мысли и, громко хлопнув по замурзанным подлокотникам, отрезал:

–Все, хорош препираться, устроили мне тут! И вообще, обед!

Яркий после искусственного освещения мастерской, дневной свет ослепил, перед глазами поплыли цветные круги. Щурясь, я кое как проморгался, из – под руки оглядывая пыльную улицу. На древнем асфальте дрожали миражики, поэтому я не сразу разглядел приближающуюся фигуру. Еще не видя лица, я уже узнал ее. Ника Громова, легкая и подвижная, в легкомысленном тонком платье, приближалась к мастерской. Она прощебетала приветствие и проскочила мимо, оставляя едва заметный запах духов.

Когда я вошел, она уже мило ворковала с Малым, вынимая из незамеченного мной контейнера гигантские бутерброды. Тот, покрасневший от счастья, что – то смущенно бормотал, не забывая при этом усиленно жевать. Мне оставалось только молча разевать рот, так что я принял волевое решение. Аккуратно прикрыв за собой дверь, я тихо удалился, бросив напоследок:

–Ну, вы тут это, без этого только, ага?