Читать книгу БЕС ПАНИКИ. Краткий путеводитель по мне, если в вашей Вселенной обрушилась сеть - Станислав Супрунович - Страница 16

микроглава 1 «Как Стас пришёл в джунгли» (Киплинг Р., из ненаписанного)

У меня – отец. Это – счастье.

У отца – хобби. Это – вкусно.

Но – укУсно. Потому, что хобби – пчёлы.

Надо сперва сказать, что пчёлки наши не совсем обычные. Когда их покупал отец (лет тридцать назад), то это были вполне себе добродушные полосатые жужики, носившие ведёрками пыльцу в весело покрашенные ульи, стоявшие в саду. Клянусь! Три десятка лет назад я в плавках стоял вплотную к улью и близорукими глазами разглядывал пчёл на летке вполне безопасно!

Однако, с годами, вивиселекционные опыты отца по упрощению эксплуатации пасеки принесли свои инфернальные результаты. Свободный выпас, постоянный отлов роёв диких пчёл и последующее скрещивание, а также внезапные внеплановые визиты в улей (типа, заглянуть под крышку, дымнуть дымокуром – «вдруг там чё?!») не могли пройти бесследно. Они превратили полосатеньких толстеньких медоносиков из мультфильма про пчёлку Майю в худых мелких неврастеничных истериков серозащитного цвета, атакующих всё шевелящееся на расстоянии двадцати метров от улья.

В опасение человеческих жертв, пасека вынужденно переехала на заросшую кустами лесную поляну, где пчелозавры продолжили свою мутацию, исправно снабжая всё более лесным мёдом нашу семью. Правда, пчеловодческий костюм становился на отце всё солидней, а периметр «мёртвой» земли всё плотнее приближался к забору нашего участка.

Пока нас это не волновало.

Нас с братом. Брат не ел мёда, а я ел, но на пасеку не ходил.

И тут, как всегда неожиданно, отцу пришлось помогать, потому как, годы…

Я, человек предусмотрительный и прекрасно понимающий, что фраза «Они не кусаются!» не несёт смысловой нагрузки не только у собачников, начал готовиться. Зимой был куплен скафандр (костюм) высшей пчелиной защиты производства Дании (для отца купил второй – чего уж там, гуляем!). Следующим летом в августе (в Медовый Спас) обновку пришлось надеть в первый раз. Дети радостно прыгали вокруг, жена фотографировала «космонавта». Я был перекрещен, облобызан, облачён и пнут безутешно ухмыляющимися родными вслед за папой в «лесную» калитку забора, сжимая в руках дымокур.

За калитку, где вполне можно было повесить табличку «Живые здесь не ходят. Проход закрыт», а на кадастровом плане отметить территорию, как писали старинные картографы на пустых областях своих карт:

«Здесь водятся драконы».

микроглава 2 «Нюхни дымку!» (мемуары Ч. Плаща)

Не буду лгать, что меня обуревали дурные предчувствия: никаких внутренних голосов. Старушки в лохмотьях тоже не бросались с невнятными предостережениями под копыта коня. Я твёрдо знал, что скафандр мой дорогой, отец опытный и две этих аксиомы являются солидным базисом успеха.

Потому, напевая что-то идиотско-оптимистичное («…Тесный кубрик звездолёта, мы – десант, а не пехота…»), я бодро зашагал к традиционно неровной линии ульев. Смеркалось, +25'С, я – в костюме, а под ним ещё джинсы, футболка, сапоги резиновые… тепло.

Тут моя поступь покорителя была прервана кратким сообщением отца:

– Дымарь не разожжён!

Тени попытались удлиниться, но у папы нашлись спички и дымомёт зажгли.

– Раздуй!

Я наклонился и подул через лицевую сетку. Результат превзошёл самые смелые ожидания – от жара на сетке появилась оплавленная дыра аж в пять сантиметров. Двадцать долларов за капюшон пшикнули, а притаившиеся в ульях пчёлы облизнули жала. Потенциальный мёд дорожал и попахивал пчелиным ядом.

– Что же, Вы, Папа!

Сказал я кротко и пошёл сто метров до дома в том же скафандре искать водопроводный скотч – клеить пробоину. Дома мне не указали на моё слабоумие и отвагу, но посмотрели с жалостью.

На обратном пути, издали увидев дымок разожжённого по всем пчеловодческим канонам дымаря, и подойдя поближе, углядел и отца с таким же проплавленным отверстием на сетке маски (поменьше, но всё равно – ещё минус двадцать долларов).

Сходил ещё раз, обливаясь потом, за скотчем. Заклеил ему.

– Три качка дымокура и они забьются в угол,

бодро заявил батя и мы пошли к первому улью.

Наверное, жужики были ошарашены такой наглостью. В первом улье они безропотно снесли вторжение со стамеской, и мы смогли убедиться, что в магазине мёда нет.

Бодро вернув улеёк в исходное состояние и даже не сопровождаемые пчёлами-защитницами, мы сняли крышку со второго улья.

Там мёд был. И пчёлы были готовы. Наверное, они сидели в окопах, как тот засадный полк на Куликовом поле. Они ломанулись на нас едва мы стали отковыривать первую полную рамку. Их было офигеть как много! Периодически пчелогады собирались в кучку и с молодецким хаканьем бились о меня все вместе. Это не считая сотни одновременно сидящих на всех моих частях инсектоидов – жужжащих и периодически делающих жопками характерные движения. Костюм держал.

Пока.

И тут, я неудачно раздавил пару тварюшек, а запах пчелиного пюре, чтобы вы знали, раздражает их донельзя.

И теперь пчёлы реально разозлились.

И стало их много.

Сколько? Думаю, здесь были все. Все восемь тысяч пчёл среднестатистического улья. И – экспедиционные корпуса из соседних.

Видели ли вы фашистских стервятников в небе 22 июня в четыре утра?! Я – нет, но я видел атакующий рой и он летел на меня раскалённой снежной лавиной. Это была психологическая атака в натуре – ни одна пчела не пробила скафандр, но я взмок от страха и дрожал, не смотря на духоту.

Одна мааааленькая дырочка и мне конец.

На папу пчёлы не так лезли – на нём яда не было, но и дыма от него я не получал. Три качка были уже сделаны, больше дымить он отказывался, «а то пчёлкам плохо будет».

В этот момент одна пчела всё-таки пробилась сквозь заклеенное отверстие в сетке отца, ужалила и тут… тут он сделал загадочное – он постарался снять маску. Вынуть пчелу.

Душой я его понимаю – пчела на глазу требует внимания, но не под массированной же атакой!

Короче, он получил 10 – 12 ужалов туда же и вышел из игры в направлении дома.

И я остался один.

И озверевшие пчёлы. И незакрытый улей.

И единственное понятное указание отца:

«Отдирай, вынимай-складывай и закрывай».

микроглава 3 «Побег из Жууженка» (Кинг С., заметки на полях сражений)

Ну, что сказать… смеркалось.

Пока что сапиенсы проигрывали жужжатым по очкам. Пчёл становилось всё больше на мне и вокруг меня и это в десяти метрах от открытого улья. Рядом же с ним было совсем тесновато в воздухе.

Да. Время работало на хитин. В конце концов, либо пчёлы найдут дыру, либо оторвут скотч на пробоине маски, либо ополчение жалоносцев повалит меня и затопчет. В воздухе реально темнело и жужжало. И улей надо как-то закрыть… И мёд в оставшихся восемнадцати домиках…

«Господа, надо же что-то делать!» (С)

Привычная магическая формула не помогла, и, для начала, я решил применить известный в природе метод «сброс со следа», ломанувшись в кусты, окружавшие поляну, рассчитывая, что пчёлы заплутают по дороге.

Результат был противоречивым. Вокруг меня жжж поубавилось, но лес наполнился отставшими мстителями, а бег по резко пересечённой местности в полном доспехе добавил к аритмии ужаса ещё и одышку усталости.

Меняем тактику!

Пыхтя паровозом, я вырвался из леса на оперативный простор поляны и понёсся к калитке участка мимо всё так же открытого улья. Тот встретил меня радостным жжж и новые толпы потянулись за мной. Я влетел в калитку, попытался её закрыть, назвал себя идиотом и потрусил рысцой к дальнестоящей в углу участка бане.

Понимаете, у меня не было морального права привести за собой в дом к семье толпу этих убийц. Поэтому и бегал по дальним двадцати соткам среди сосен. А баня была закрыта.

Этот танец с бубном (баня-участок-калитка-пасека-кусты-лес-кусты-пасека-калитка-участок-баня) я повторил раза три, то есть, в общей сложности, пробежал больше километра – просто не было идей, что делать. Килограмма два моих когда-то мышц как ни бывало.

Прошло пол часа, но пчёл сорок надо мной вилось и ползало по мне отнюдь не мирно.

Ок. Будем пчёл давить. И я начал давить пчёл на себе.

Должны же они были когда-то кончиться!?

Ещё через двадцать минут сложилась патовая ситуация – давил я насекомых ровно столько, сколько прилетало от пасеки (за пятьдесят метров!) и явно терял время (но штук двести раздавил на себе точно). Запах яда на мне становился ощутим уже не только пчёлами.

Как уже написал – смеркалось и, походу, при таком тренде рассвета могло и не наступить.

Что ж… продолжаем – «Беги, Форрест, беги!!!» (С)

Микроглава 4 «По дымному следу» (из воспоминаний б. Махно)

Опережая естественный закат, ситуация мрачнела стремительно.

И тут, на опушке нашего леса появилась скорая помощь в виде моего брата. Как истинный медик он был слегка небрит и до синевы (или, наоборот?).

В общем, брат пришёл (как потом выяснилось, он встал из-за стола спасать покусанного отца, а затем, порвав на всех местах тельняшку и завывая: «Не брошу брата в бидэ!», примчался на поддержку.

В чём сила, брат?

В братьях.

Таким образом, он качался на опушке леса и вопрошал: «Что делать?», изображая из себя Чернышевского, а я как раз начал очередной разбег вдоль этой самой опушки.

В течение следующих десяти минут мы договорились («Идём закрывать улей»). То есть, пока я, делая круг, пробегал мимо него, мы успевали обменяться парой фраз (я бежал уже гораздо медленней). И теперь смешно, да и тогда – я начал похрюкивать прямо в скафандре, представляя картину со стороны.

Причём, он не был в костюме. Сейчас я понимаю, что на моём фоне (а я к тому времени пчелиным ядом просто пропитался) жужжоиды его не видели в упор как отца раньше. Он для них был пустым местом, не смотря на выхлоп.

В общем, мы пошли вдвоём закрывать многострадальный улей.

«Какие три качка!!!!!!», возопил брателло и подходы к улью окутались клубами дыма из вновь раскочегаренного дымаря. Мы вступали в бой, не снимая лыж – как броненосцы в потёмках, как айсберг в океане в исполнении А. Пугачёвой, как С. Бондарчук на съёмках Бородинской битвы, как…

Пчёлы просто ничего не смогли нам противопоставить (может, у них яд кончился?). Они забились по углам улья (часть всё ещё разыскивала меня в лесу), мы же, отковыряли магазинные рамки с мёдом, и, запрятав их в переносной ящик, закрыли крышку.

Оставалось ещё восемнадцать ульев и эпическая битва добра и зла происходила в матерном молчании. Пасека была в дыму («Сдохните, сволочи!!!»). В какой-то момент я обнаружил, что вокруг меня нет ни одного насекомого.

Три ящика с мёдом, весом килограмм по сорок, мы выносили, как павших товарищей (или, например, русские казаки кальвадос из Парижа в 1814-м).

И вынесли. И на завтра намечалась откачка.

Просто откачка мёда. Как мы думали.

микроглава 5 «Сарайчик ужжжасов» (Кинг С. мл., после летних каникул)

Три жужжащих ящика (с медовыми рамками и окопавшимися пчёлами) были занесены в сарай и пробыли там двое суток – руки не доходили, да и ноги не доходили тоже. Тем не менее, на третьи сутки мы с братом бодро принялись за дело.

Тут надо сделать аллергическое отступление – у меня аллергия на укусы ос. Отёк Квинке в течение трёх минут.

Потому – таблетки и ампулы форева. Чтобы пятнадцать минут, а не три.

Чтобы добежать. И уколоть.

Поэтому, особенно радостно мне было зайти в сарай и обнаружить, что он полон ос. Прилетели на мёд.

То есть, ос – много.

Очень.

Но они мирные, потому, что в меду.

Если не давить.

Этот день я запомню надолго. Нечасто приходится отмахиваться от смерти («Кыш, падлюко!»), топить смерть в меду и фильтровать смерть через сито так долго и изобретательно.

Волосы шевелились и седели у меня даже на пятках, но рамки мы упрямо вскрывали, и запихивали, и откачивали, и так далее.

Долго.

Больше всего ос тонуло в меду, вытекавшем из медогонки, но меньше их не становилось.

К вечеру мёд был откачан и мы с братом вздохнули и пообещали себе больше к ульям в этом году не прикасаться.

Оставалось всего ничего:

– оттащить огромную медогонку и рамки на пасеку, чтобы пчёлы их очистили от мёда

– потом всё очистить от воска

– потом – разлить мёд из вёдер по банкам

– потом – всё очистить

– потом – всё убрать

– потом – вернуть медогонку в сарай

– потом – всё очистить.

И, так – по кругу до одного из двух результатов.

Потом брат уехал.

Ещё через пару дней пришёл отец и сказал:

«А ПОЧЕМУ ВЫ ТРИ УЛЬЯ НЕ ПОСМОТРЕЛИ. ТАМ ЕЩЁ МЁД!!!!»

Проскочили как-то…

Я даже почти не ругался. Натянул залатанный скафандр и поволок пустой ящик на пасеку, зажимая под мышкой неразожжённый дымарь.

Из оставшихся трёх ульев мёд решили оставить в рамках и есть так.