Читать книгу Сейф - Стас Линь - Страница 2

На каждую тюрьму найдётся свой узник, на каждый сейф – своё сокровище. На каждую квартиру в многоэтажном доме – свой сосед, хранящий секрет.

Социальный эксперимент – так назвал мой друг Родион всё произошедшее здесь. И я с ним нехотя, спустя какое-то время, но согласился. Ведь он был прав. Над нами здесь, в каком-то смысле, проводили опыты. Нет, не пытали, не вкалывали препараты, не испытывали вирусы. Другие опыты, психологические. И подъезд, как живой организм, единый организм, единая система, в которой всё связано и имеет значение каждая мелочь, следил за нашей реакцией на них. Для многих эксперимент закончился плачевно. Слишком плачевно. Но давайте по порядку.

Сейчас, как только я пипикну ключом домофона, как заиграет короткая знакомая мелодия, я попаду в настоящий Ад. Возможно, вы спросите меня после того, как дочитаете мою историю до конца, а что если бы я знал, куда я попаду, что со мной произойдёт, каких жутких демонов я там встречу, открой я эту дверь… Открыл бы я её? Вступил бы на порог этого адского подъезда? И я без всяких колебаний отвечу – да.

И даже не потому, что на самом деле я уже жил в Аду, хоть это так и было, что я давно стоял за этой дверью, а сейчас лишь вошёл в неё фактически. Нет. Подъезд для меня оказался чем-то вроде Чистилища. Как известно, оно находится где-то между Раем и Адом, и чтобы попасть из одного, собственно, из Рая в Ад и наоборот, в другое, надо пройти через Чистилище. Само по себе Чистилище место не очень радостное, полное испытаний воли. Мне предстояло выбраться из своего личного Ада именно через него, оставить в этом подъезде всё, все свои страхи, своё прошлое. Но я пока об этом не знаю. Пока всё слишком спокойно и не предвещает опасности.

Город Дмитров, улица Знамёнщикова, дом 18, второй подъезд от трассы. Ранее этот дом был примечателен тем, что был построен наполовину из белого, наполовину из красного кирпича. Слыл одной из местных достопримечательностей ввиду такого странного архитектурного решения. На него даже туристы приходили смотреть. Но скоро он станет знаменит совсем не этим. К тому же, на сегодняшний момент весь фасад дома выкрашен в один оранжевый тон, да, прямо поверх кирпича, и свою удивительную особенность он давно утратил.

На самом деле в Дмитрове не существует никакой улицы Знамёнщикова. И тем более дома 18 на ней. После того, что здесь произошло, в этом подъезде, все материалы по делу были засекречены спецслужбами, точный адрес дома скрыт везде, где он упоминался, поэтому сейчас я подобрал название, которое первое пришло в голову. Пусть этот дом находится на улице Знамёнщикова. Номер дома настоящий, имена некоторых жильцов, как ни странно, тоже. Просто мне лень было их изменять.

Я уже сказал раньше, что это не мой подъезд. Квартиру я унаследовал здесь от покойной матери. Буквально на днях завершил оформление всех документов, и теперь её однушка полностью моя. Сейчас я приехал сюда первый раз за пять лет. У меня на эту квартиру большие планы.

На дворе конец августа.

Тыры-рынь, тыры-рынь – запел домофон. Магнит ослаб, я отворил дверь. На расстоянии метра от входной двери находилась другая дверь, тоже металлическая, окрашенная в серую краску и совсем не обшарпанная. Надо же, в подъезде сделали ремонт, в кои-то веки? Подумал я. Месяц назад я забегал сюда за документами, но ничего и не рассмотрел, так как сильно торопился. Теперь пришла пора внимательно всё оглядеть. Домоуправление не пожалело денег и поставило вторую дополнительную дверь в метре от входной, чтобы жильцам на первом этаже не дуло зимой с улицы? Какая забота. Вторая дверь, как и первая, с доводчиком. Я проник внутрь. Мои ноги ступили на новые кафельные плитки. Приятно вдвойне.

Второй примечательный факт. В подъезде больше не пахло кошачьей мочой, как пять лет назад. А ведь тогда, не закрыв ладонью нос, в подъезд просто невозможно было войти. Этаже на третьем запах вроде бы уже рассеивался, но с подвала, вход в который начинался сразу за подъездными дверьми справа, несло так, что аж глаза слезились. И наглые кошки норовили выбежать через решётчатую дверь из подвала, как только ты заходил в подъезд, чуть не сбив тебя с ног. А теперь ни зверей, ни запаха их выделений. Что случилось? Для кошек построили отдельное общежитие? Мало того, что они выбегали из подъезда у тебя под ногами, так ещё и ждали у входной двери человека, который откроет им, хоть и имели возможность попасть в свой любимый подвал через продухи. Но нет, им надо было именно через дверь. Какие важные животные. И ты должен был ещё и поработать швейцаром для кошаков. Где же вы теперь, наглые создания? Вас разобрали по домам?

Я пошёл дальше, поднимался по первой лестнице. Стены подъезда выровнены шпаклёвкой до идеального состояния и выкрашены в приятный светло-зелёный цвет до панели, а дальше, выше на метр – побелка. Красота! От дверей первого этажа и выше художники даже попытались расписать стену. На настенной картине красовались берёзки, стоящие на пестрящей красками осени траве. Как мило. Но потом художник, как видно, поленился, и дальше расписывать весь подъезд не стал.

Три квартиры на площадке, моя на четвёртом этаже прямо. Я услышал шебуршание за новой железной дверью справа на первом этаже и решил побыстрее проскочить с одной лестницы на другую, чтобы не мешать выходящим из квартиры людям. Я успел. Дверь отворилась в сторону счётчиков электричества, из неё выскочила девочка, на вид лет шести, в синем летнем платьице и зелёной кепке с козырьком, повернутым назад.

– Здласьте! – громко крикнула девочка.

– Привет, – слегка смутившись, ответил я.

Следом за ней вышла её мама. Беременная мама, по виду живота на четвёртом или пятом месяце. Примерно. Я в этом не особо разбираюсь.

– Доча, ну кто так здоровается? Как я тебя учила? – сходу сказала она.

– З-д-лавс-т-вуйте! – следом прерывисто выдавила из себя девочка.

– Вот! Другое дело! – одобрила мама.

– Привет, привет, – снова ответил я.

Хотя, на самом деле, лучше не стало. Картавость её дочки ну уж сильно выделялась. Не заметить невозможно.

– День добрый! – соблюдая правила этикета, я поздоровался и с ней. Беременная мама в ответ мне мило улыбнулась и сразу же переключилась на дочку:

– Илона, ты точно всё взяла? Проверь ещё раз! – она строго посмотрела на девочку.

– Да, мама! Тысячу лаз пловелила! – утвердительно ответила та.

На спине малышки красовался розовый рюкзачок, но снимать его и проверять там свои вещи она не собиралась. Девочка была полностью уверена в том, что захватила всё необходимое на неизвестное мне мероприятие.

– Шапочку? Очки? – не верила мама. Отлично. Теперь всё ясно. Судя по атрибутике, собрались они в аквапарк или бассейн.

Маску, ласты – пошутил я про себя.

– Мам! – посмотрела на неё девочка сурово.

– Поняла. Тогда поехали! – Мама деловито захлопнула дверь и закрыла замок на два оборота. Милое семейство скрылось из виду. На первый взгляд мне они показались приятными. Светлыми. Червоточинку в людях я замечал моментально, и тут её не было. Но вот… Илона? Надо же. Эта мода на заковыристые имена для детей продолжает захватывать умы молодых родителей. Куда пропали наши Маши, Светы, Гали? Хотя, не скрою, «Илона» звучит очень даже красиво. И этой девочке, судя по её виду уже сейчас, а она очень была похожа на маленькую модель, сошедшую с обложек глянцевых журналов, имя очень даже идёт. Ничего, её мама скоро родит ещё кого-нибудь. И если это опять окажется девчонка, тут родители извернутся по полной. Подумал я далее. Будет какой-нибудь Беатрисой, не меньше.

Но меня смутило другое. Почему мать так демонстративно не замечает картавость дочки? Не делает ей замечаний, не исправляет. Будто ничего ужасного не происходит! Если ей лет шесть, то пора бы уже бить тревогу, вести к логопеду и… в общем, принимать хоть какие-то меры. А то ведь так и протащит Илона свою проблему через всю жизнь, не исправь её сейчас. Когда ещё есть возможность сделать это легко. Но родители зачастую такие… странные. Я удивлялся и раньше, как они могут не замечать излишнюю вредность своих детей, наглость, невоспитанность, даже жестокость, делая вид, что нет в этом ничего страшного. Это же дети, им можно всё! Но всё ли им на самом деле можно? А если её дочка однажды придёт с улицы вся в грязи, держа в руках отрубленную голову соседского пса, с которой на коридорный линолеум будет такими смачными шлепками капать кровь, что скажет мать? Тоже не обратит внимания?

Нет… Я тут же сам для себя придумал забавный ответ на этот вопрос, что не мог не усмехнуться:

Дочь: Мам, пап, знакомьтесь, это Бобик! Теперь он будет жить с нами!

Мама: Хорошо, дочка! Поставь на полку рядом с Тузиком!

Я легко посмеялся над своей же шуткой и поднялся выше. А-ля, семейка Адамс! Благо, мама и дочь уже вышли из подъезда и меня не видели, а то приняли бы за идиота.

Вторая лестница преодолена и… Вот оно! Честно, я ждал, что подъезд удивит меня… эм… в подобном ключе раньше, но нет, это произошло только сейчас. И… этим он меня не разочаровал. Театр абсурда во всей красе! Наконец-то!

На площадке между первым и вторым этажом я увидел почтовые ящики. Пока ничего удивительного, но! В доме пятнадцать квартир. Пять этажей, по три квартиры на каждой площадке. Ящики располагались так: три в ряду и по пять в столбце. Так вот. Старые, ещё советские ящики, с почти полностью оторванными какими-то отморозками дверками были прикреплены к стене спереди – обратной стороне фасада дома, а другие, уже новые ящики, из более тонкого металла, привинчены к стене справа. Потрясающе! При ремонте подъезда мастера что, не заметили старых почтовых ящиков и, не демонтировав их, прицепили новые? Благо, в новых хотя бы все дверки были целы.

Приблизившись впритык, я осмотрел старые ящики. Я помнил их ещё пять лет назад, до ремонта подъезда. Тогда на стене висели только они. Сейчас их закрасили той же светло-зелёной краской под тон стен, только в несколько слоёв. Будто выливали на каждый отдельный ящик по банке. Интересно, они думали, что если интенсивней красить, эти ящики вдруг однажды исчезнут или сольются со стеной? Номера квартир на них раньше стояли на дверках, а после, в связи с исчезновением оных, номера перерисовали, и они красовались уже на боковой стенке на уровне каждого ящика. И сейчас после ремонта их снова нарисовали там же синим маркером на новой краске. Пять лет назад здесь были целы ещё дверки три. Теперь осталась одна – дверка почтового ящика моей квартиры. Неужто гопники так уважали жильца, у которого я купил маме квартиру, что не сломали ящик только ему? Он был преступным авторитетом? Или это моя мама была преступным авторитетом, а я об этом не знал? Загадка на загадке. Но, тем не менее, мой ящик был оставлен в покое и ещё закрывался.

Хоть старыми ящиками уже не нужно было пользоваться, в некоторых из них всё ещё торчали одинокие газеты. Зато новые ящики были забиты почтой, рекламой и корреспонденцией под завязку. Ладно, забудем пока этот абсурдный натюрморт. Думаю, новые жители подъезда, недавно сюда переехавшие, уже замучали старых жителей вопросами про эти ящики, но я всё равно намеревался кого-нибудь о них спросить. Уж, больно интересно. Не сбавляя темп, и поднимаясь уже по третьей лестнице, я ещё раз обернулся на старые ящики, и увидел на ближайшей теперь ко мне стенке глубокие вмятины. Хм. Следы насильственных действий. Подумал я. От лома или молотка. Похоже, их всё же пытались выломать или сбить. Но не смогли. Почему?

Лестница, по которой поднимались жильцы в свои квартиры, находилась всегда по левую руку. Я сделал ещё несколько шагов, и увидел, как из двери справа на втором этаже, с квартиры строго над той, в которой жили Илона и её мама, выходят несколько человек. Свой диалог, который начался ещё в коридоре, они не прекращали. На этот раз перебегать с лестницы на лестницу, чтобы не мешать выходящим, я не стал. А остановился послушать. Из квартиры на площадку вышли три человека. Мужчина средних лет в деловом костюме, но с деревенской ряхой, про которого можно было сказать: «из сантехника в начальники», молодая женщина в лёгком чёрном платье с толстым блестящим ремнём на поясе того же цвета и тётка лет за пятьдесят в голубом домашнем халате и бигудях. Несложно было догадаться, что именно последняя живёт в этой квартире. Типичный образ соседки. Почти нарицательный. А её гости вроде как из домоуправления.

– Ну что, вы видели? Видели? – возмущалась хозяйка.

– Мы всё сфотографировали, акт сегодня же составим, – ответила женщина в чёрном платье.

– Да что толку этот ваш акт?! Я прошу срочно принять меры! – не переставала нагнетать обстановку тётка. – Дом нужно признать аварийным и срочно расселить, иначе нас всех тут завалит!

– Да никого тут не завалит, Господи! – возмутился мужчина. – Обычная бытовая деформация!

Э-эм… что? Промелькнуло у меня в голове. «Бытовая деформация»? Это как? Новое словосочетание в моём словаре приколов. Супер! Не забыть бы теперь.

– Обычная?! – продолжала возмущаться женщина в халате, данный словесный оборот её нисколько не смутил. – Да у меня трещина на весь потолок! Как жить в такой квартире? Меня же не сегодня – завтра завалит!

– Ну, не на весь, – ответил мужчина. – А только от люстры и до стены. Вы не волнуйтесь, мы пришлём вам мастера. Он хорошенько зальет её клеем для плиток керамических, сверху шпаклёвкой и забелите потом. Не первый раз уже так делаем, поверьте!

Такс. Продолжал размышлять я. Значит, «бытовой деформацией» он назвал трещину в потолке? Гений! Я-то думал, деформация – это изменение формы предмета, вмятина, в конце концов, но не трещина. М-да, если он попытался поумничать, то у него не поучилось.

– Замажет? Забелите? – не переставала ворчать женщина. – Как можно трещину замазать, забелить? Плита треснула, как вы не понимаете?! Скоро весь дом рухнет!

– Ничего у вас не рухнет, не переживайте! А ремонт будет за наш счёт. Всё хорошо, – уверила её женщина в платье.

– И когда мне ждать этого мастера? – хозяйка квартиры лукаво посмотрела на домоуправленцев.

– Ну, недели через две, – пожал плечами мужчина.

– Замечательно! К этому времени мы все тут окажемся под завалами!

– Да не сгущайте вы краски! – фыркнул мужчина. – Если бы у вас отходила панель, ещё ладно. Но панели в домах отходят только вертикально поставленные. И это проблема как раз таки панельных домов, а у вас кирпичный, тут горизонтальные плиты хорошо между этажами закреплены кладкой. Чтобы их проломить, и чтобы они, не дай Бог, рухнули, нужно ой как постараться. Мы осмотрели дом снаружи и нечего угрожающего вашей жизни не обнаружили. Трещин на фасаде нет. Ни одной!

– Зато она есть на моём потолке! – не сдавалась тётя в халате.

– Женщина, послушайте… – в один голос сказали домоуправленцы.

– Не женщина, а Надежда Александровна!

– Хорошо, Надежда Александровна, что вы ещё от нас хотите? Я же сказал, придёт мастер и всё устранит, – заступился за них двоих мужчина. – Если вас так раздражает этот потолок, закажите натяжной, они сейчас недорогие. Он вам всё скроет, и эта трещина не будет мельтешить перед глазами.

– Вот именно скроет! А мне не надо скрывать! Надо срочно расселять дом! Вдруг трещина дальше пойдет! К соседям!

– Не надо! Ещё раз вам говорю, не надо расселять дом, – уже психовал мужчина. – Как она пойдёт к соседям, если у них другая плита?

– Ладно, – вроде бы смирилась вредная хозяйка. – Но через две недели? А что мне-то делать с потолком, пока жду? Подорожник приложить?

Домоуправленцы усмехнулись.

– Не знаю, – сухо продолжила женщина. – Ждите просто и всё.

– А если на меня потолок рухнет? – не унималась жительница квартиры, она своих собеседников будто не слышала.

– Ну, вот когда рухнет, тогда и приходите! – отрезал мужчина и резво поспешил вниз. Женщина в чёрном платье последовала за ним.

– Ничего! – закричала хозяйка квартиры им вдогонку. – Я на вас управу найду! Я в администрацию пойду!

– Ой, идите вы, куда хотите! – напоследок вырвалось у мужчины.

Я усмехнулся.

– Что смешного, молодой человек? – как только домоуправленцы скрылись из виду, женщина переключилась на меня.

– Да нет, ничего… – я протиснулся между ней и периллами. – Просто как можно найти управу на домоуправление? – Хихикнул я в продолжение.

– Вам – молодёжи – лишь бы посмеяться! – я поймал на себе её строгий взгляд. – Вот когда дом обрушится, тогда посмотрим, кто из нас смеяться будет!

– Боюсь, когда дом обрушится, – подметил я, – никто из нас уже не засмеётся!

– И вам не страшно? – под конец удивлённо спросила женщина.

– Мне – нет, – подытожил я.

Она вернулась в свою квартиру и громко хлопнула старой железной дверью. Напоследок из её жилища пахнуло горячим воздухом с запахом кислого борща. А я продвигался дальше.