Читать книгу Сейф - Стас Линь - Страница 6

В следующие два дня я был занят преображением материной квартиры. Пять лет назад я делал у неё ремонт. Жил тут пару недель, трудился, пока квартира не стала пригодной для обитания. Тогда же познакомился с Людмилой, только вот эту прелесть – девушку-идеал слева по соседству – я ни разу не застал. Может, училась… или находилась в отъезде, кто её знает? Да и было ей тогда… Тут я сообразил. Боже, она, наверное, была ещё школьницей. Что же, не стоит тогда об этом думать.

Новые обойки до сих пор не истрепались и не покрылись чёрными подтёками, мама к ним, я смотрю, очень бережно относилась. Как и к плиткам в ванной и новой сантехнике. Как и к прочному линолеуму по всей площади квартиры, который тоже не истёрся. Правда, пластиковые окна оказались слегка заляпаны жиром с рук, но это мелочи. Отец тогда, ясное дело, нам не помогал, но я со всем прекрасно справился и сам. Только вот мебель, и ту, которая осталась маме после развода, и ту, которую бросили в спешке предыдущие жильцы, мама выбрасывать не разрешила. И накопила ещё. Пора избавляться.

Когда умер отец, я первым делом избавился от шестидесяти процентов мебели в нашей двушке. Не знаю, почему я захотел так сделать. Вряд ли психотравма детства. Клаустрофобия? Откуда? Тоже нет. Просто неожиданно возникло необузданное желание расширить пространство вокруг себя. Мне жизненно необходима была полупустая квартира. И тогда, и сейчас.

Мебель у отца оставалась тогда новая, не чета маминой. А я даже простился не только с кроватью, на которой умер отец, но и со своей, перелёг на пол – на матрац.

Как то ни странно, такая полупустая обстановка понравилась моим квартиросъёмщикам, и они заплатили мне за полгода вперёд, лишь бы поскорее въехать. У меня была всего пара дней, чтобы перебраться в Дмитров.

Когда я разгружал квартиру отца, то заказал службу, которая скупает подержанную мебель. Им не только не надо было платить, это они заплатили мне за то, что сами спустили с седьмого этажа девятиэтажки ненужную мне мебель и вывезли в неизвестном направлении. Помню, тогда во мне проснулось странное чувство. Когда два стеллажа, журнальный столик, трюмо, пара тумбочек под телевизор, разобранные кровати и две этажерки уже покоились в кузове маленького грузовичка, во мне вдруг что-то ёкнуло. Мебель стояла там как живая, а я видел её с кухонного окна. Она смотрела на меня грустными глазами и будто спрашивала:

– Хозяин, зачем ты избавляешься от нас? Что мы тебе плохого сделали? Мы тебе плохо служили?

И в момент погрузки, и когда грузовичок уже отъехал, я стоял и смотрел. И чуть не плакал. Я не проронил ни слезинки на похоронах обоих родителей, а мебель тогда вдруг пожалел. К счастью, мамину мебель я знаю не так хорошо, как отцовскую, поэтому избавиться от неё сейчас не составит труда. Проснулся я сегодня в восемь утра. Пора.

Первым делом я собрал все мамины вещи, почти не глядя. Одежду из комодов и шкафа, косметику с трюмо сметал в мешки. Потом погрузил всё в свой автомобиль, насколько смог уместить в багажник и на заднее сиденье, отвёз за город и сжёг на пустыре. Не попавшись при этом полиции.

В остаток дня занимался разборкой мебели. Продавать или куда-то её сдавать я не видел смысла, только разобрать и выбросить. Благо было чем, набор инструментов, который не был нужен отцу, я тогда отвёз маме на хранение. И сейчас то, что не откручивалось, я выбивал молотком или рубил топором. Оставив только самое необходимое, стол, пару стульев, кресло, шкаф для одежды и вешалку в прихожей, я избавился от остального. К вечеру в коридоре собралось приличное количество досок, сложенных друг к другу у стены. Я даже потаскал часть этого добра на помойку, но скоро выдохся и отложил на завтра.

Почему мне всё время казалось, что уборка дело простое. Да нет. Один этап ворует у тебя целый день.

На утро, когда расхламление было окончено, и оставшиеся доски загромоздили помойку, я обнаружил в маминой единственной комнате… балкон! Серьёзно. Выход на него был так заставлен мебелью, что я эти два дня даже не подходил к окну. Балкон не застеклён, решётка-ограда тонкая, издалека комнаты не заметишь. Вот чудеса!

Но хоть будет теперь где постоять погрустить.

Ещё у мамы почти не было ничего такого… памятного, личного, интимного. Ни фотографий на стенах, ни семейных альбомов. Ни милых, хранящих каждая свою собственную историю, безделушек. Зачем нужен семейный альбом, если нет семьи? Единственное, что осталось от неё, когда комната была почти полностью опустошена, это закатки. Просто море банок. Часть на балконе, другая пряталась в тумбочках и шкафчиках. Помимо солений, ещё и варенье. Ягоду, помню, она не только скупала на рынке, но и заказывала у лесников, которые привозили ей её чуть ни к самому дому. Платила за это прилично, точнее, платил я, но что поделать. Разбирая мебель, я находил заготовки везде. Даже там, где их по всей логике не должно было быть. Лопнувшие и протухшие выбрасывал. Целые оставлял. Теперь вдоль стены единственной комнаты в три ровных ряда стояли банки. Я столько не съем. Зарёкся в ближайшие дни раздать соседям.

После я метнулся в Королёв забрать свой дорогой компьютер, разборный металлический стол для него и мягкое крутящееся офисное кресло. Затем съездил купил матрац, хоть избавлюсь от советского маминого, на котором спал тут эти дни, и кучу подушек в ближайшем мебельном. Люблю сидеть в них как султан. Отличная получилась берлога холостяка. Мебель нетронута только на кухне, как и холодильник. Как же без него!

Пока я два дня носился туда-сюда по этажам, мне встречались разные люди. При переезде невольно узнаёшь своих соседей. Кто-то откроет дверь, посмотреть, что за человек всё таскает и таскает вещи. Кто-то просто встретится случайно на лестнице. Раньше, когда я ютился в съёмных квартирах, мне было всё равно на других жителей. Но не сейчас. Сейчас я старался разглядеть и изучить каждого. Пока не знал почему. Подсознательно. Будто чувствовал, что пригодится.

На втором этаже жил мужчина лет сорока с сыном-школьником – лет тринадцати-четырнадцати. Без мамы, кажется. То есть, сын без мамы, а отец без жены. Сверху, на пятом, прямо надо мной – толстячок лет тридцати пяти, роста ниже среднего, с длинными до плеч, светло-рыжими вьющимися волосами, как у Хёрли из сериала «Лост». И с бакенбардами, как у Хёрли. И короткой бородкой, вот тут уже не как у Хёрли. От Хёрли он отличался ещё и телосложением, не таким мой сосед был крупным. Толстячок, также как и я, всё это время метался по подъезду и каждый раз приветливо здоровался, будто специально забывая, что мы уже виделись и ни раз.

Он носил попеременке футболки, слегка утягивающие его животик, с изображением героев компьютерных игр. Явно геймер, как и я, тут и экспертом быть не нужно, чтобы такое понять. За время наших встреч он сменил три футболки, будто подавал мне знак, ждал, когда я, наконец, это замечу и спрошу хоть что-то. Но я не спрашивал, близко пока с ним знакомиться не хотел, но в перспективе не был против. Я не сомневался, что знакомство произойдёт. Когда я нёс, поставив сиденьем себе на голову, компьютерное кресло, толстячок остановился и изучающе присмотрелся, состряпав хитрую улыбку. Когда я следом заносил компьютер, он всё ещё оставался на своём месте на лестнице и также внимательно смотрел. Ничего не спрашивал. Но ответный сигнал я подал. Я снова был помечен. Теперь уже двумя соседями: той прекрасной нимфой и этим, по первому впечатлению – спецом в компьютерных играх. Разговор у нас скоро будет, и с ним и с ней точно. Ещё не вечер.

Матрац разместился в углу комнаты, не задевая ровные ряды банок, стол собран. Компьютер стоял на нём и работал, приятно гудя кулерами. Арендаторы сообщили по WhatsApp, что заехали в квартиру в Королёве. И в завершение всех дел, в конце дня забежал вызванный ещё вчера мастер и протянул мне Интернет. Кажется, теперь всё. Насчёт занятого моей машиной парковочного места никто не возмутился в эти два дня. Значит, оно теперь моё. Все готово. Наконец-то. Пора начинать новую жизнь!