Читать книгу 10 способов умереть - Стефан Анхем - Страница 17

Фабиан попробовал все еще слишком горячий кофе и потрогал колени, которые, несмотря на две таблетки обезболивающего, болели, как после марафона. Когда он проснулся сегодня утром, то вообще не понял, почему они так болят. Но как только обнаружил ссадины, то все встало на свои места.

Но сейчас его не волновали ни ссадины, ни непрекращающаяся боль. Напротив, они были одними из немногих светлых пятен в его нынешней жизни. Напоминанием о том, что ночные упражнения с Соней на полу в студии были не просто сном.

Наконец-то она рассказала обо всем и тем самым заполнила пробелы в его картине того, что случилось в те роковые дни, когда она ушла от него к своей новой любви. Это была суровая правда, как для него, так и для нее. То, что речь шла о нанесенной травме, он понял давно. Но то, что она была похоронена заживо, запертая в сделанном ею же арт-объекте «Висящий ящик», принять было крайне трудно, хотя это объясняло, почему его коллеги так настаивали на том, чтобы забрать деревянный ящик на техническую экспертизу.

Это также дало ответ на ее внезапное отвращение к искусству. Еще стало ясно, почему она ждала его именно в студии и решила рассказать обо всем именно этой ночью. Оказалось, что вчера днем она получила сообщение от полиции о том, что осмотр ящика завершен и у нее есть пять рабочих дней, чтобы забрать его домой, в противном случае он будет отправлен на утилизацию.

И все же он чувствовал себя не в своей тарелке, думая обо всем этом. Как будто вся ночь была какой-то неправильной: они лежали там, занятые только друг другом и общей болью, и позволили себе наслаждаться процессом в то самое время, когда их сын провел свою первую ночь в тюрьме. Это было не похоже на него, и уж точно не похоже на Соню.

– Кого я вижу! Господин Риск снова пришел первым. – Муландер огляделся по сторонам, направляясь в конференц-зал. – Чтоб меня черти взяли!

– Здорово иметь возможность кого-то удивить, – ответил Фабиан, улыбнувшись.

– Хотя ты выглядишь усталым и измученным. Вчера поздно закончил?

– Достаточно. Надо доделать несколько дел.

– Да, дел у нас много всегда. – Муландер положил стопку папок на стол и сел. – Значит, сегодня не будет никаких «личных дел»?

– Будут, но только сегодня до обеда.

– Опять Теодор?

Фабиан кивнул.

– А у тебя как? – Из всех тем о Теодоре с Муландером он хотел говорить меньше всего.

– Что ты? С ума сошел? Откуда у меня время на личные дела посреди всего этого? – Муландер развел руками.

– Я скорее имел в виду вчерашний вечер. У Гертруды ведь был день рождения?

– Эм… Да… – Муландер замер. – Прости, что ты сказал? Я задумался о своем…

– Гертруда, твоя жена. Я видел в Фейсбуке, что у нее вчера был день рождения. Надеюсь, ты успел отпраздновать с ней как следует, а не просто сидел здесь и работал всю ночь.

– Аа-а… да… – Муландер выдавил из себя улыбку и рассмеялся. – Надежда умирает последней. К сожалению, я должен тебя разочаровать. Но, к счастью, Гертруда давно меня знает и в курсе, что у меня нереально много работы, когда у нас новое расследование.

– Вуаля! Ну, что я говорила? – воскликнула Тувессон, входя в кабинет с Утесом и Лильей. – Вот они где. Отлично. Давайте начинать. Если, конечно, вы не заняты обсуждением чего-то своего.

– Совсем нет, – сказал Муландер. – Мы просто говорили о рабочей нагрузке. А теперь, раз уж мы затронули эту тему, я могу рассказать, что провел всю ночь в лаборатории, сопоставляя все образцы, которые мы собрали с различных мест преступления. И это несмотря на то, что, как справедливо заметил Фабиан, у Гертруды вчера был день рождения.

– Другими словами, сегодня ночью ты будешь спать на диване, – сказал Утес и начал подключать ноутбук.

– Вообще-то у меня очень понимающая жена, так что я уж как-нибудь выживу.

– И к чему же ты пришел? – спросила Тувессон.

– К тому, что Фабиан был прав в своей теории о том, как взаимосвязаны расследования, и в том, что это не работа нескольких отдельных преступников с разными мотивами, а одного человека. – Он поднял вверх указательный палец. – Фабиан, не надо так удивляться. Когда-нибудь, думаю, у тебя тоже получится. – Он одарил Фабиана улыбкой и подмигнул, прежде чем снова обратился к остальным. – Оказалось, что, не осознавая этого, мы собрали ДНК-образцы в виде фрагментов кожи, волос и слюны одного и того же человека на всех трех местах убийства.

– Означает ли это, что чисто технически мы можем привязать одного и того же человека, о котором идет речь, к убийству Мунифа Ганема, Леннарта Андерссона и Молли Вессман? – спросила Тувессон.

Муландер кивнул.

– И с большой долей вероятности даже Эверта Йонссона, хотя пока мне удалось сопоставить только один отпечаток пальцев с кокона с отпечатком из прачечной.

– Это просто невероятно! Но скажи мне, почему мы не обнаружили этого раньше, ведь доказательства были найдены и лежали в вашей лаборатории все это время?

– Этому есть несколько различных объяснений. Во-первых, мы только сейчас начали получать результаты по образцам ДНК, во-вторых, никто из нас не думал всерьез о том, что это мог быть один и тот же преступник до вчерашнего дня, когда Фабиан…

– Мы думали об этом, – перебила его Лилья. – Нам просто не удалось найти какой-то общий мотив.

– Именно. И именно поэтому для меня не было главным приоритетом сопоставить все отпечатки и образцы, которые мы получили. Но вы можете считать виноватым меня, если вам от этого станет легче. Нет проблем. Как будто у меня было двадцать пять, а может, и все двадцать шесть часов в сутках.

– Да, я действительно в большой степени могу винить тебя. – Тувессон закрыла дверь. – Это не означает, что и ты, и все мы не работали намного больше, чем можно только представить в течение нескольких последних недель. Но, честно говоря… Вам не кажется немного странным, что только сейчас, после четырех убийств, мы осознали, что это вовсе не отдельные события, а действия серийного убийцы? Серийного убийцы, который, вероятно, сейчас вовсю планирует следующее преступление.

– Ну да, немного странно, – пожал плечами Муландер. – Я бы сказал, что все в этих расследованиях было и остается необычайно странным. Все, от совершенно разных способов убийства до выбора жертв. Взять хотя бы время. Эверт Йонссон задыхается в своем коконе где-то около 25 мая…

– Ингвар, я…

– Подожди, вообще-то сейчас говорю я. После этого проходит почти двадцать дней, прежде чем Муниф Ганем погибает в прачечной. Через три дня Молли Вессман умирает от отравления, то есть в тот самый день, когда Леннарт Андерссон был зарезан прямо на глазах у множества свидетелей в «Ика Макси». – Муландер развел руками. – Так что нет, в нынешних обстоятельствах я бы скорее сказал, что мы работали довольно быстро и эффективно.

– Я полностью отдаю себе отчет в том, что это расследование не похоже ни на одно другое и что Национальная криминальная лаборатория, несмотря на наш приоритет, предоставила результаты образцов ДНК только сейчас. Но отпечатки пальцев, например, ты же имел к ним доступ все время.

– Да, но, как я уже сказал, мы…

– Дело не в том, что мы решили или не решили, к чему пришли. Или в том, насколько ты занят и сколько часов в сутках. Я считаю, что ты должен всегда сопоставлять все образцы, которые получаешь, даже если я не просила об этом. Особенно в нынешних обстоятельствах. Кто знает, на какой стадии сейчас было бы расследование, если бы еще неделю назад ты обнаружил, что отпечатки пальцев из прачечной в Бьюве были и в квартире Молли Вессман?

– Что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Тебе не нужно ничего говорить. Мы все делаем ошибки и бывает упускаем что-то. Просто такое никогда не случается с тобой. Поэтому мне интересно, от чего это может зависеть. У тебя личные проблемы, которые мешают работе? Может, случилось что-то, что мешает тебе сосредоточиться на рабочих моментах? Может, мне надо попросить помощи извне?

– Нет, нет, я в порядке. Я в норме.

– Точно? Я вполне могу понять, что ты устал от такой работы и нуждаешься в отдыхе. Я просто должна знать, на что могу рассчитывать.

Фабиан смотрел, как Муландер стоит и кивает, как провинившийся ребенок. Неужели все его грехи наконец настигли его?

– Ребята, предлагаю двигаться дальше, – сказала Лилья, поворачиваясь к остальным. – Я думаю об одном: если это один и тот же преступник, то он, должно быть, мягко говоря, хорошо умеет все планировать и отлично подготовлен, верно? Разве это не странно, что он оставляет так много отпечатков? Ладно, если он потерял несколько волос то там, то сям. Но слюна, отпечатки пальцев и все такое? Что-то здесь не так.

– Ты хочешь сказать, что это может быть частью какого-то продуманного плана? – спросила Тувессон.

– Понятия не имею, – пожала плечами Лилья. – Но если это не так – то он уж слишком большой растяпа.

– Или просто чувствует себя достаточно уверенно, – сказал Фабиан. – В связи с тем, что убийства настолько различаются по всем пунктам, то нет никаких причин объединять их в одно расследование. В этом моменте я готов согласиться с Ингваром. Совсем неудивительно, что мы поняли это только сейчас.

– Кроме того, он нигде не оставил отпечатков пальцев, – сказал Муландер. – Только в прачечной и дома у Эверта Йонссона. Если вы не хотите оставлять после себя следы, которые можно идентифицировать после исследования ДНК, то должны ходить в водолазном костюме.

– И еще кое-что, – продолжала Лилья. – Если нет никакого скрытого мотива, зачем тогда вообще все это делать? И зачем использовать такие совершенно разные методы и жертвы абсолютно разные?

– Я бы предположил, что для него это просто игра.

– Игра? – Тувессон повернулась к Муландеру.

– Да, почему бы и нет? – Муландер развел руками.

– Нет, я не понимаю. В смысле «игра»? Что ты имеешь в виду?

– Я не удивился бы, если б узнал, что он просто хотел повеселиться, и чем разнообразнее убийства, тем веселее. Верно? Для него, во всяком случае. – Муландер увидел только несколько вопросительных взглядов, направленных в его сторону. – Ну, может, это и бред, конечно, – пожал он плечами. – Это всего лишь одна из мыслей, у меня нет каких-то доказательств. – Он окинул взглядом всех остальных. – Так что давайте двигаться дальше.

– Да, у нас еще есть кое-что на повестке дня, – сказал Утес. – И кто знает, возможно, именно здесь мы найдем какие-то ответы, – он показал на ноутбук.

Фабиан, к своему удивлению, осознал, что сидит и кивает в знак согласия. Но согласен он был не с Утесом, а с Муландером. Он умудрился попасть в точку, но тут же мгновенно раскаялся и попытался взять свои слова обратно. Как будто ему только что пришло в голову, что он был единственным в отделе, кто действительно понимал преступника. Возможно, он даже узнал в нем себя.

– Утес, что ты будешь показывать? – Тувессон посмотрела на часы.

– Только не говори, что забыла! – воскликнул Утес, не скрывая раздражения.

– Прости, но забыла о чем? – спросила Тувессон.

Утес вздохнул.

– О том, что я просмотрел каждую запись с камер наблюдения из «Ика Макси» за неделю до убийства Леннарта Андерссона и сегодня должен был делать доклад. Ты же в курсе. Я должен был сделать его еще вчера, но на пути встал Эверт Йонссон, вот почему я думаю, что мы должны покончить с этим прямо сейчас.

– Я понимаю, но все же предпочла бы подождать до завтра или, по крайней мере, до времени после полудня. У нас еще остались вопросы, которые надо обсудить. После этого я должна пойти к Хегсель и сообщить, что обвинения против Эрика Якобсена и Ассара Сканоса нуждаются в пересмотре.

– Нет уж, я ждал слишком долго. Я считаю, что нам пора заняться моим докладом.

– Утес, при всем уважении к твоей работе, но сейчас я решаю, что… – Тувессон прервал ее мобильный. – Я на совещании. В чем дело?

Фабиан и остальные члены отдела видели, как Тувессон стояла с прижатым к уху телефоном и бледнела все больше по мере того, как собеседник рассказывал ей о чем-то. На протяжении всего разговора она практически ничего не говорила, пока не пришло время заканчивать.

– Он снова нанес удар, – она сглотнула, пытаясь сохранять спокойствие. – Этот сукин сын снова принялся за дело.

– О боже, – вздохнула Лилья. – И кто жертва на этот раз?

– Эстер Ландгрен, девочка, которую ты всего несколько дней назад спасла из лап Ассара Сканоса. – Тувессон больше не могла сдерживать слезы.

– Что? Что ты такое говоришь? – Лилья потрясла головой, словно убеждаясь, что не ослышалась. – Это правда?

– Да, это просто ужасно.

– Но зачем ему было… что она такого сделала… я ничего не понимаю.

– Когда она умерла? – спросил Муландер. – И как?

– Насколько я поняла, она мертва уже несколько часов. – Тувессон вытерла слезы и глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки. – Только час назад родители поняли, что она не просто спит, а захлебнулась.

– Захлебнулась? – воскликнула Лилья. – Но какого черта? Не могла же она захлебнуться, лежа в собственной постели?

– Я знаю, но посмотрим, что скажет Коса. По словам родителей, у нее изо рта вытекло много воды, когда они пытались привести ее в чувство. И именно так, как ты, Фабиан, и говорил, это слишком нетипично и не похоже на другие убийства, чтобы не иметь связи с другими преступлениями, расследованием которых мы сейчас занимаемся.

– Но? Я не понимаю, – сказала Лилья, пытаясь бороться со своими эмоциями. – Может мне кто-нибудь объяснить, какое отношение Эстер Ландгрен, маленькая невинная девочка, имеет к нашему преступнику?

– Ирен, я не знаю. Именно это мы и должны выяснить, – сказала Тувессон. – Единственное, что я знаю, – это то, что мы должны найти этого сукина сына, прежде чем он снова нанесет удар. Ингвар, я хочу, чтобы ты отправился туда и собрал все следы, которые только можно, и на этот раз, полагаю, мне не нужно напоминать тебе, чтобы ты сопоставил их с теми, что у нас уже есть.

– Да, разумеется. – Муландер начал собирать папки.

– Ирен, ты берешь на себя родителей, а ты, Фабиан, займись Косой, даже если он еще не закончил. Утес, тебе придется обойти соседей и опросить всех…

– Нет, – покачал головой Утес.

– Что значит «нет»?

– Я пойду обходить соседей. Но не прямо сейчас.

– Почему нет? Да что с тобой такое?

– И то же самое касается всех остальных. Вы тоже ничего не будете делать, вы останетесь здесь, пока я не…

– Утес, черт побери! – Тувессон вышла вперед и встала прямо перед Утесом. – Вообще-то это я руковожу проведением расследования!

– Может быть, и так, – сказал Утес, красный как рак и с комком в горле. – Но прямо сейчас мне наплевать на это. Я считаю, что все должны остаться еще на четверть часа и посмотреть мой отчет.