Читать книгу Последний гвоздь - Стефан Анхем - Страница 15

Ян Хеск никогда не понимал, почему чуть ли не каждый житель Копенгагена в определенный момент жизни мечтал пожить в Картоффельрэккерне – районе с почти пятью сотнями краснокирпичных коттеджей в самом центре города. Изначально дома здесь строились для рабочих с больших картофельных полей, отсюда название. Теперь дома там стоили целое состояние и были мало кому доступны, хотя комнаты в них оставались такими же тесными, а потолки такими низкими, что из чувства самосохранения приходилось нагибаться всем, чей рост превышал 185 сантиметров.

Но там, несомненно, царила идиллическая атмосфера маленького города, и это он был вынужден признать, когда вышел на улицу Йенс Юельс гаде, припарковав машину за углом. Одни дети пинали мяч посреди улицы, другие – играли в классики, а за накрытыми столами с тортом и кофе в тени раскрытых зонтиков большая компания отмечала день рождения.

Этот район больше всего славился добрососедскими отношениями. Тем, как жители ладили и жили одной большой семьей, состоящей из успешных художников, журналистов и разных высокопоставленных людей, таких как, например, Могенс Клинге.

Хеск прошел мимо празднующих день рождения, гул голосов которых стих как по команде и сменился удивленными взглядами ему вслед. Вероятно, Клинге тоже был приглашен, а теперь, когда он не пришел, они начали подозревать неладное. И кто знает? Может, кто-то из них имел свои интересы. Как только он закончит осмотр дома, ему нужно будет обязательно поговорить с каждым по отдельности.

Пять лет назад жена Клинге скончалась от рака груди. Он узнал это из найденных интервью с Клинге. В газете «Остербро Авис» он рассказывал, как ему одиноко со своим горем, так как у него нет ни детей, ни сестер с братьями, и что он никогда бы не пережил эти тяжелые времена, если бы не потрясающие соседи.

В одиночку или нет, но так или иначе он продолжил ухаживать за маленьким участком перед домом под номером 38. В противоположность многим соседским участкам, где обветшавшая уличная мебель давно требовала смазки, а природа уже частично захватила фасады, у него было чисто и красиво. Вдобавок дерево перед домом было подстрижено, а забор недавно покрашен белой краской.

Надев перчатки, он достал связку ключей, найденную Хеммером в автомобиле, открыл дверь и вошел в дом. Внутри стоял затхлый запах, так что он оставил дверь приоткрытой и прошел в гостиную, которая олицетворяла то, почему он никогда бы не смог здесь жить.

Хотя, вероятно, это была самая большая комната в доме, на маленькой площади располагалось слишком много вещей. Там было по-своему мило и уютно, но он не мог избавиться от ощущения, что попал в кукольный дом.

Мортен Хейнесен предлагал поехать вместе, но он хотел сам с этим разобраться. Не потому что они не были командой или не могли друг другу помогать. Он был бы только рад. Дело было в том, что в этот день он, в общем и целом, ничем не отличился. Ему нужно что-то, чем он мог бы завоевать их доверие.

Хейнесен уже доверял ему. Но вот другие, Хеммер и Берн сторфф, – не важно, что они говорят, и сколько кивают. Если ему не удастся в скором времени найти интересную зацепку или, по крайней мере, предложить теорию, которая еще никому не приходила в голову, то не пройдет много времени, как они перестанут слушать и начнут принимать собственные решения у него за спиной.

Проблема заключалась в том, что у него было совсем плохо с идеями. Он понятия не имел, что ищет. В глубине души он надеялся получить ответы на блюдечке, едва войдя в дом. Обратить внимание на что-то, что помогло бы ему быстро продвинуться вперед в расследовании так, как они все того желали.

Но обводя взглядом комнату, он ничего такого не замечал. Ничего, кроме горы книг в книжном шкафу, пары пейзажей на стенах, стопки газет, темно-синего тканевого дивана, просиженного кресла перед телевизором и цветочных горшков на подоконниках.

Может, с ним что-то не так. Может, тут полно зацепок и ответов, если просто обладаешь способностью анализировать увиденное.

Как то обстоятельство, что в книжном шкафу по большей части стояла публицистическая литература и биографии и не было практически ничего художественного. Хорошо известно, что женщины читают больше художественной литературы, чем мужчины. Но знак ли это того, что Клинге избавился от всех книг жены? И значило ли это, что он горевал о ней не так сильно, как хотел продемонстрировать? Вел ли он просто-напросто двойную жизнь с другими женщинами? Или так вышло, что его жена не интересовалась художественной литературой? А прежде всего – имело ли это хоть какое-то значение для расследования?

Ответ состоял в том, что он понятия не имел. Все представляло собой лишь большой поток информации, который только усиливал его головную боль и вводил в еще больший стресс.

В глубине души так он ощущал себя на протяжении всей карьеры в полиции, но еще никогда это не проявлялось настолько ярко. То, как, например, в отличие от шведского следователя Фабиана Риска, в нем отсутствовало стремление любой ценой раскрыть дело и добиться ареста преступника. Конечно, он тоже хотел, чтобы виновный получил наказание. Но не это было в центре его внимания все годы. Вместо этого он был озабочен тем, чтобы сделать все правильно и постараться никому не перейти дорогу, чтобы в будущем добиться повышения.

Другими словами, он был фейком. Фальшивкой, которой удавалось обманом продвигаться вперед из одного расследования в другое. Единственным его талантом было сидеть на встречах и делать вид, что все под контролем, и что он знает, о чем говорит. Это умение достигло такого совершенства, что иногда он даже сам в это верил.

А теперь он стоял здесь, в углу, куда сам себя загнал, не важно, фейк он или нет, но только он мог продвинуться дальше, и по пути обратно в коридор и на второй этаж по лестнице, он пытался убедить себя, что все-таки расследование не стоит на месте.

Они установили личность Могенса Клинге и нашли множество зацепок, указывавших на то, что кто-то третий или даже несколько человек замешаны в убийствах. Женщину они пока не идентифицировали, но благодаря ее шраму в форме креста это было лишь вопросом времени. Вдобавок они вели расследование всего один рабочий день. Он сам, конечно, надеялся на более быстрое развитие событий. Так он думал утром. Сейчас он разобрался, и, в отличие от Слейзнера, осознавал, что это займет время.

Он открыл одну из дверей в коридоре на втором этаже и вошел в спальню, меблированную двуспальной кроватью с тумбочками по обеим сторонам, парой шкафов и настенным телевизором.

Следов, что именно здесь Клинге занимался с той женщиной сексом, прежде чем засунуть себе в рот дуло пистолета, не наблюдалось. Крови не было ни на стенах, ни на ковролине или покрывале.

Он ничего такого и не ожидал увидеть. Картоффельрэккерне с его великолепными добрососедскими отношениями был не тем местом, где домой приводят проституток. Также он не был местом, где посреди ночи можно избавиться от двух тел и остаться незамеченным. Нет, убийства могли произойти, где угодно, но точно не здесь.

Он покинул спальню и зашел в соседнюю комнату. Как и прочие, она была перегружена мебелью, но при этом располагала к себе уютным креслом с подставкой для ног. Одну из стен полностью закрывали книги, которые, в свою очередь, обрамляли рабочее место, представлявшее собой старый письменный стол, где стоял лишь стакан с ручками и лежал магнит со скрепками.

Как и внизу в гостиной, на подоконнике стояли цветочные горшки. Здесь в них росли цветущие розовые и красные гибискусы. Не самые простые в уходе цветы, и в Клинге ему было трудно увидеть такого садовода.

Правда, у большинства людей есть стороны, о которых они не распространяются, и на самом деле он сам всегда любил именно цветы во всех их проявлениях. Он имел обыкновение раз в месяц тратиться на внушительный букет для Лоне. Предлогом являлось оказать ей внимание и обрадовать, что, как правило, срабатывало, хотя, прежде всего, цветы он покупал для себя.

Он подошел к креслу и выглянул в окно, посмотрел вниз на небольшой закрытый двор, где стоял накрытый гриль, уличная мебель и сложенная сушилка для белья. От соседей участок отделяла высокая кирпичная стена. Но дверь в углу позволяла беспрепятственно попасть к соседу, и на всякий случай он решил узнать его имя.

На самом деле, его внимание привлек не задний двор, а подоконник. Вернее, серый пластиковый наконечник, выглядывавший из-за цветочного горшка. Ему в голову пришел акулий плавник. Как будто ничем не примечательный кусочек пластика воскресил у него в памяти воспоминания, о которых он даже не подозревал.

Только отодвинув горшок в сторону и увидев старый мобильник «Эрикссон» ярко-желтого цвета, он понял почему. Просто в нулевых его в народе называли не «Эрикссон 310s», а именно «Акулий плавник». Он сам пользовался таким несколько лет и отчетливо помнил, как был им недоволен: слишком большая антенна, из-за которой он не помещался в карман.

Всего десять лет назад он считался шедевром технологий с аккумулятором, заряда которого хватало больше чем на неделю, а еще лет через десять он наверняка станет достаточно ретро, чтобы его стоимость на вторичном рынке превысила первоначальную. Но сегодня он представлял собой лишь некрасивый бесполезный кусок пластика, который если еще не оказался на помойке, в большинстве случаев лежал в каком-нибудь ящике и пылился. Поэтому странно было, что Клинге держал его на видном месте. Особенно учитывая то, что в машине у него был с собой новый «Самсунг Гэлэкси».

Хеск взял мобильный и отметил, что на нем даже нет пыли. Затем попытался его включить. Движение сохранилось у него в мышечной памяти. Оказалось, что телефон уже включен, и, когда экран загорелся, по символу батареи справа он заключил, что осталась примерно четверть заряда. Кроме того, четыре полоски слева указывали на то, что в мобильном стояла работающая сим-карта.

Телефон был из времен без паролей на всем подряд, поэтому можно было просто переключаться с иконки на иконку и осматриваться.

Помимо множества сервисных номеров в контактах было всего одно имя – Контакт1. Он устоял перед искушением нажать на зеленую кнопку и узнать, на кого он попадет, и вместо этого переключился на список звонков, но там ему оставалось лишь констатировать, что если список не чистили, то с телефона звонили лишь по одному номеру. А вот СМС отправляли в большом количестве.

Первое сообщение со словом «Тест» пришло от Контакта1. А конкретно – 16 апреля в 11:23. Шесть минут спустя Клинге отправил ответную СМС со словом «ОК».

Затем прошло пять с половиной часов, прежде чем он получил целый ряд сообщений.

– Не спрашивай, – внезапно раздался голос с первого этажа. Говорили по-английски. – Может, он просто забыл закрыть за собой.

– Нельзя же вот так просто оставить все нараспашку, – послышалось в ответ.

Хеск огляделся в поисках возможных путей бегства. Балкон отсутствовал, да и его колени и бедра не пережили бы прыжок на плитку. На самом деле, ему следовало просто достать полицейское удостоверение, спуститься вниз и выяснить, что это за люди. Но он был слишком напуган. Впервые за долгое время его тревожило то, чем могла закончиться конфронтация.

И не успев толком поразмыслить, он вернулся в соседнюю спальню и закрылся в одном из шкафов. Он никогда не делал ничего подобного, за исключением игры в прятки с детьми, и сейчас чувствовал полную абсурдность своих действий. Но ничего лучше придумать не мог.

К тому же, он был без оружия. Пистолет, как всегда, лежал в сейфе в управлении, а последний раз он им пользовался в тире прошлой зимой. В действительности он пока ни разу не применял его в поле. Но сейчас ему его очень недоставало. Сейчас, когда он сидел в темноте на корточках под вешалками с рубашками и брюками и слышал, как двое мужчин поднимаются по лестнице.

– Мы, должно быть, уже близко, очень близко, – сказал один из них.

– Надеюсь, ты прав, – ответил другой и зашел в спальню. – Это и так уже слишком затянулось.

Сам Хеск задержал дыхание, размышляя, не выскочить ли ему наружу и не попытаться ли побороть посетителя. Ему на руку играл эффект неожиданности. Но это было единственным преимуществом. Все остальное было не в его пользу. Физическое состояние, координация, скорость. Все это у него отсутствовало. Другими словами, шансов у него не было.

Ситуация усложнялась тем, что мужчина подошел ближе. Так близко, что Хеск слышал слабое посвистывание проходящего через ноздри воздуха. Когда мужчина тут же открыл шкаф, сделал он это не аккуратно, а резко дернув, будто ожидая, что кто-то сидит внутри и давит на дверцу.

Не важно, что это оказался соседний шкаф. Через пару секунд распахнут и дверь Хеска, и единственное, что он сможет сделать, – броситься наружу и надеяться на лучшее.

– Здесь, – закричал второй, что заставило первого покинуть спальню. – По крайней мере, так на экране. Это где-то в этой комнате.

– Так ищи. Не стой просто так. Шевелись.

Он слышал, как в соседней комнате выдвигают и опустошают ящики стола, как подвинули кресло и один из цветочных горшков упал на пол.

– Он точно все еще здесь?

– Да. Сам посмотри.

– Ладно, я звоню на него.

– Уверен?

– Есть идея получше? У нас нет на это времени.

Его руки дрожали от страха и не слушались. Но в конце концов ему удалось выудить из кармана старую трубку «Эрикссон» как раз в тот момент, когда она вот-вот должна была пробудиться к жизни. Однако никакого звука издать она не успела, до того как он нажал на красную кнопку и не отпускал ее, пока экран снова не погас.