Читать книгу Лола и любовь со вкусом вишни - Стефани Перкинс - Страница 6

Моя начальница переставляет солонки с пугающей легкостью. В кинотеатре ночной перерыв между фильмами, и я использую это время, чтобы отодрать с рук масляный попкорн, прилипший к волоскам.

– Попробуй вот этим. – Анна протягивает мне влажные салфетки для новорожденных. – Это лучше, чем обычная салфетка.

Я отвечаю вежливым «спасибо». Несмотря на некоторую ее нервозность, Анна моя любимая коллега. Она чуть старше меня, очень милая и только-только поступила в институт киноиндустрии. У нее ослепительная улыбка. И широкая платиново-белая прядка в каштановых волосах. Заметный штрих. Плюс Анна постоянно носит ожерелье со стеклянной бусиной в виде банана.

А я симпатизирую людям, которые носят нетривиальные аксессуары.

– Черт побери, что это у тебя такое? – спрашивает единственный «посторонний» человек за конторкой. Или, точнее, на конторке – именно туда взгромоздился обалденно привлекательный бойфренд Анны с ярко выраженным английским акцентом.

Вот еще одна вещь, которая мне нравится в Анне. Бойфренд следует за ней повсюду.

Он кивает на влажные салфетки:

– Что еще завалялось у тебя в карманах? Тряпочки для вытирания пыли? Полироль для мебели?

– Следи за собой, – усмехается Анна. – Или я почищу твои руки, Этьен.

Парень хмыкает:

– Сколько угодно, если мы останемся наедине.

Анна – единственный человек, называющий его по имени. Остальные зовут только по фамилии – Сент-Клэр. Не знаю почему. Просто так принято. Ребята переехали сюда недавно из Парижа, где вместе учились в старших классах. Париж! Я бы отдала все что угодно ради жизни в Париже, особенно если там учатся парни вроде Этьена Сент-Клэра.

Не то чтобы мне не нравился Макс. Просто у Сент-Клэра такие завораживающие карие глаза и художественно спутанная шевелюра. Хотя, на мой вкус, он немного маловат ростом, даже на пару дюймов ниже своей девушки.

Сент-Клэр поступает в колледж Беркли, а поскольку он пока нигде не работает, то проводит в кинотеатре столько же времени, сколько и по другую сторону залива. Все обожают этого парня за симпатичную внешность, находчивость и обходительность. Правда, ему понадобилось немало времени, чтобы понять все тонкости нашей работы. Однако никто из персонала ему и слова не сказал.

И Сент-Клэр, и Анна мне очень нравятся. Но это не означает, что я мечтаю выслушивать их любовные признания. Я прошу ребят:

– Мое дежурство заканчивается через полчаса. Пожалуйста, подождите, пока я освобожу помещение, и можете продолжить свою увлекательную беседу.

Анна улыбается Сент-Клэру, который отстегивает с бордового униформенного жилета огромный значок с надписью: «Спроси меня о нашем киноклубе».

– Лола просто завидует, – добавляет Анна. – У нее опять проблемы с Максом. – Девушка смотрит на меня, и ее улыбка гаснет. – Что я говорила тебе про музыкантов? Этот мальчиш-плохиш разобьет тебе сердце.

– Ну, обычно музыканты не то чтобы плохиши, просто неудачники, – бормочет Сент-Клэр, пристегивая значок к своему черному пальто, которое смотрится так по-европейски.

– Просто когда-нибудь, ребятки, и у вас возникнут проблемы в отношениях, – ехидничаю я. – А вообще-то у нас с Максом все в порядке. Нет, не смей этого делать! – Я качаю головой, глядя на Сент-Клэра. – У тебя и так великолепное пальто.

– Ты хотела взять его себе? Он мог бы пополнить твою коллекцию. – Сент-Клэр указывает на мой собственный бордовый жилет.

Рядом с обычными значками Королевского кинотеатра красуются несколько блестящих винтажных брошей. Одному менеджеру они не понравились, но я вежливо объяснила, что бижутерия лишь привлекает внимание к остальным рекламным значкам.

И выиграла спор.

Слава богу, никто ни слова не сказал про сам жилет. Я подогнала его так, чтобы он подчеркивал фигуру и смотрелся наиболее выгодно, насколько это возможно для жилета из полиэстера. Ну, вы понимаете…

В кармане завибрировал телефон.

– Запомни, на чем мы остановились, – бросаю я Сент-Клэру.

Сообщение от Линдси Лим:

Ты не поверишь, кого я видела на пробежке в парке. Приготовься.

– Лола!

Анна бросается вперед, чтобы подхватить меня, но я удерживаюсь на ногах. Неужели я падала?

Девушка поддерживает меня под руку:

– Что случилось, что такое?

Конечно, Линдси видела Каллиопу. Только Каллиопа бегает в парке, это часть ее тренировок. Конечно же это была Каллиопа! Я отбрасываю остальные варианты, полностью и бесповоротно, но мысли возвращаются к Каллиопе снова и снова. Меня гложут сомнения. Они никогда не исчезают полностью, и не важно, сколько раз я приказывала себе все забыть. Это прошлое, а прошлое нельзя изменить. Боль в душе нарастает. Неприятные воспоминания о Каллиопе ничто по сравнению с ошеломляющей болью, которая возникает при мысли о ее брате-близнеце.

В этом году они станут выпускниками. И хотя сегодня утром братец Каллиопы не показывался, вполне возможно, он все-таки здесь. Почему бы и нет? Единственное, на что остается надеяться, – это небольшая отсрочка. Мне нужно время, чтобы приготовиться.

Я снова перечитываю сообщение Линдси, задаваясь простым вопросом. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Я умоляю Вселенную. Пожалуйста, пусть это будет Каллиопа.

– Это Макс? – спрашивает Анна. – Или родители? О господи, неужели это тот парень, которого мы вчера вышвырнули из кинотеатра? Тот сумасшедший парень с гигантским мобильником и корзиной наггетсов? Как ему удалось откопать твой номер…

– Это не тот парень. – Я ничего не могу сейчас объяснить ребятам. Не сейчас, только не это. – Все в порядке.

Анна с Сент-Клэром обмениваются недоуменными взглядами.

– Это Бетси. Моя собака. Энди говорит, она заболела, но я уверена, что проб…

Мой телефон снова завибрировал, и я чуть не роняю его, суматошно пытаясь прочесть новое сообщение:

Каллиопа, расследование завершено. У нее новый тренер. И она вернулась навсегда.

– Ну? – спрашивает Сент-Клэр.

Каллиопа! О, господи, спасибо тебе, это Каллиопа!

Я поднимаю глаза на друзей:

– Что?

– Бетси! – хором восклицают они.

– Ах да. – Я облегченно улыбаюсь. – Ложная тревога. Ее просто стошнило туфлей.

– Туфлей? – уточняет Сент-Клэр.

– Дурочка, – говорит Анна. – Ты меня напугала. Может, тебе надо пойти домой?

– Мы могли бы закрыться на перерыв, если тебе надо уйти, – добавляет Сент-Клэр, как будто он тоже здесь работает.

Ну понятно, ему не терпится меня спровадить, чтобы вдоволь целоваться со своей девчонкой.

Я подхожу к аппарату с попкорном, мне ужасно стыдно делать публичное заявление.

– Бетси уже в порядке. – Я улыбаюсь. – Но все равно спасибо.

Мой телефон снова завибрировал.

Ты в порядке?

Ну да. Я видела ее сегодня утром.

И НИЧЕГО МНЕ НЕ СКАЗАЛА?

Я собиралась позвонить после работы. Ты не видела…

Нет, но уже копаю в этом направлении, Нед.

Линдси Лим воображает себя детективом. И в этом нет ничего удивительного, если учесть ее страсть ко всяким тайнам. Особенно с тех пор, как она получила на свое восьмилетие первые книги о Нэнси Дрю («Нэнси Дрю и секрет старинных часов», а также «Нэнси Дрю и тайна ранчо теней»). И в конце Нед. Она пыталась звать меня Бесс, именем подружки Нэнси, настоящей шопоголички, но на меня это было не слишком похоже. Бесс постоянно предостерегает Нэнси, уверяя ее, что ситуация слишком опасна и ей пора прекратить расследование. Разве может настоящий друг так сказать?

И уж точно я не похожа на Джорджа, лучшего друга Нэнси, потому что Джордж – качок со вздернутым, как у мопса, носом. Джордж никогда бы не надел платье Марии-Антуанетты – даже с армейскими ботинками на платформе – на зимний бал. Оставался Нед Никерсон, бойфренд Нэнси. Нед всегда выручает Нэнси в трудных ситуациях. С этим я еще могла смириться. Хотя он и парень.

Я представляю засевшую перед компьютером Линдси. Она наверняка тут же обследовала все фан-сайты, посвященные фигурному катанию. Откуда и узнала о новом тренере. Хотя не исключено, что и прямиком от Каллиопы. Линдси не так-то легко напугать, и думаю, когда-нибудь это сделает ее по-настоящему отличным следователем. Она рациональна, настойчива и кристально честна.

В этом смысле мы друг друга дополняем.

Мы лучшие подруги уже… Ну, с тех пор, как Беллы перестали быть моими лучшими друзьями. Когда я пошла в детский сад, они вдруг поняли, что дружить с соседской девчонкой, которая полдня проводит где-то, не так уж круто. Хотя все это не так ужасно, как может показаться. Потому что вскоре я познакомилась с Линдси, и мы обнаружили нашу взаимную страсть к мокрицам, мелкам цвета морской волны и печенькам «Маленькая Дебби» в форме рождественской елочки. Настоящая дружба! А позже, когда наши одноклассники начали дразнить меня из-за того, что я носила юбки-пачки или туфли рубинового цвета, Линдси была единственной, кто кричала в ответ:

– Заткнись, задница!

Я очень люблю ее.

Интересно, выяснила подружка еще что-нибудь о Беллах?

– Пардон? – говорит Сент-Клэр.

– Мм? – Я поворачиваюсь и оказываюсь на перекрестье удивленных взглядов Сент-Клэра и Анны.

– Ты говорила что-то про Беллов. – Анна склоняет голову набок. – Ты уверена, что все в порядке? Ты весь вечер какая-то расстроенная.

– Все великолепно! Честное слово!

Сколько еще мне придется сегодня врать? Чтобы заглушить уколы совести, я вызываюсь вычистить все туалеты на четвертом этаже. А потом появляется Энди, чтобы отвести меня домой: родители не любят, когда я езжу на автобусе поздно вечером одна. В его глазах беспокойство.

– Ты в порядке, Лола-дурочка?

Я роняю сумку на пол:

– Почему все меня об этом спрашивают?

– Может, потому что ты выглядишь как… – Энди делает паузу, на его лице отражается с трудом скрываемая надежда. – Вы расстались с Максом?

– Папа!

Он пожимает плечами, но его адамово яблоко судорожно дергается, неотвратимо свидетельствуя о чувстве вины за вопрос. Возможно, у отношений родителей с Максом все же есть будущее. Или, по крайней мере, у отношений Макса с Энди. Энди всегда первым сглаживает острые ситуации.

Что, однако, не говорит о его «женственности». Больше всего меня раздражает, когда кто-нибудь обвиняет одного из моих пап в отсутствии мужественности. Да, Энди зарабатывает на жизнь пекарским ремеслом. И часто сидит дома, занимаясь мной. С ним можно поговорить о чувствах. Но он также устанавливает электрические розетки, прочищает кухонные трубы, морит тараканов и меняет шины. И хотя Энди ярый поборник дисциплины и действующий адвокат Американского союза гражданских свобод[9], он также собирает антиквариат и пускает слезу во время просмотра романтических фильмов.

Никого из моих пап в этом союзе нельзя назвать «женщиной». Они оба мужчины, мужчины-геи. Вот и все!

Хотя нельзя сказать, что все остальные геи такие же.

– Дело в… наших соседях? – ласково спрашивает меня Энди. Он знает, что, если это так, я не стану говорить.

– Ничего страшного, пап. Просто тяжелый день.

Мы едем домой в полной тишине. Когда я выхожу из машины, меня трясет, но дело не в холоде. Я пристально вглядываюсь в викторианский особняк цвета лаванды. А точнее, в окно спальни напротив моего собственного. Свет выключен. Сердце холодеет от страха, но я не могу оставаться в неведении. Я должна увидеть ту комнату. Меня захлестывают адреналин, и я быстро взбегаю по ступенькам, вхожу в дом и преодолеваю очередной лестничный пролет.

– Эй! – восклицает Натан. – Даже не обнимешь своего старика?

Энди что-то тихо ему говорит. Теперь, когда я стою возле двери в свою комнату, мне страшно войти. Но это абсурдно. Я храбрая. Разве может меня напугать какое-то окно? Но я выжидаю немного, чтобы убедиться, что Натан не придет. Что бы ни ожидало меня, не хочу, чтоб меня прерывали.

Натан не идет. Должно быть, Энди попросил его оставить меня в покое. Прекрасно!

Я делаю вид, что открываю дверь в комнату крайне осторожно. Протягиваю руку, чтобы включить свет, но тут же передумываю, решив действовать в стиле Линдси Лим. И крадусь вперед во тьме. Пастельные домики в городе расположены так близко друг к другу, что соседи буквально заглядывают друг другу в окна. Соседское окно расположено едва ли не в футе от моего. Я вглядываюсь во тьму, силясь разглядеть признаки обитаемости.

Занавески на окне отсутствуют. Я прищуриваюсь, но, похоже, в спальне… пусто. Никого. Я смотрю направо, в окно Каллиопы. Коробки. Смотрю вниз, в окно кухни. Коробки. Я снова устремляю взгляд вперед.

Братец-близнец отсутствует.

ОТСУТСТВУЕТ!

Я облегченно выдыхаю. Включаю свет и стереосистему – естественно, там записаны хиты группы Макса – и тут же выключаю. Слишком громко. Я стягиваю балетные туфли и бросаю их в кучу валяющейся в шкафу обуви, потом стягиваю парик. Распускаю волосы и снимаю рабочий жилет. Завершают напольную пирамиду дурацкая рубашка поло, которую меня заставляют носить, и жутко унылые черные брюки. Я надеваю красные китайские шелковые штаны, дополняя их подходящим топом, и вновь чувствую себя самой собой.

Потом смотрю на пустое окно.

О, да! Я совершенно точно чувствую себя самой собой.

Из колонок вопит «Амфетамин», и я, приплясывая, направляюсь к мобильнику. Сначала я позвоню Линдси. А потом Максу, чтобы извиниться за то жуткое поведение в чайном саду. Может, он даже свободен завтра утром. На работу мне не раньше двух, так что мы могли бы договориться позавтракать вместе. Или, например, сказать родителям, что собираемся позавтракать, а на самом деле пойти к нему.

Я закрываю глаза, подпрыгиваю и мечусь из стороны в сторону под гремящий барабанный бой. Я нарезаю круги, смеясь. Меня колбасит. В голосе Макса звучит издевка. Текст песни пронизан насмешкой. Гитарные соло становятся все энергичней, моя кровь пульсирует в такт барабанному бою. Я полностью растворяюсь в музыке.

А потом я открываю глаза.

Крикет Белл ухмыляется:

– Привет, Лола!