Читать книгу Замок Альбедо - Стелла Фракта - Страница 5

Двухнедельный отпуск Адама Брэдшоу подходил к концу, ему предстояло пройти регистрацию на рейс до Дубая – пересадку на пути в Вашингтон – общей продолжительностью полета около суток.

Он не чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, от Сингапурского солнца у него до сих пор болела и облезала кожа на лице, он много пил и лежал у бассейна в отеле. Он хотел сменить обстановку – и у него получилось, однако теперь ему нужно было возвращаться в Балтимор.

Адам понятия не имел, что он будет дальше делать. Скандал, после которого его вынудили покинуть пост главного врача реабилитационного отделения госпиталя Джонса Хопкинса, разделил жизнь на «до» и «после», где «после» было сущей неопределенностью. То, что несколько месяцев назад от него ушла жена, сейчас казалось катастрофой меньшего масштаба – пусть и еще недавно он считал, что хуже и быть не может.

Его лишили медицинской лицензии – а это значит, его не возьмут ни в какой другой госпиталь, он не может продолжать даже частную практику. Мир полон несправедливости, и все же, Адам Брэдшоу почему-то даже не думал о том, чтобы мстить или отвечать на зло злом.

Ему часто говорили, что таких альтруистов, как он, очень мало – потому что они умирают первыми. Неспроста его прозвали «добрый доктор Брэдшоу» или просто «добрый доктор».

Он пошел на лечебное дело, не потому что хотел быть героем и спасать людей – а потому что у него все в семье были врачами, он даже не задумывался об альтернативе: не хирургом, не врачом скорой помощи, не стоматологом – а именно врачом общей практики, специалистом широкого профиля, ведущего своих пациентов на протяжении долгого периода.

Когда его благодарили – выздоровевшие пациенты и их счастливые родственники, – он всегда отвечал, что просто выполняет свою работу. Когда он своевременно обнаруживал проблему и отправлял пациента к более узкопрофильному специалисту, все лавры получали звездные хирурги, кардиологи, психиатры…

Он никогда не пытался занять место отца – в прошлом главного реабилитолога, в десятилетия руководства которого в отделении с командой физиотерапевтов, неврологов, психологов был феноменальный порядок, – но стал его заменой совершенно естественно. Отец Адама скончался вот уже как три года назад, мать ушла почти сразу после него. Адам в тот период практически их не навещал, его семейная жизнь уже тогда трещала по швам, они с Евой все время ругались, много раз расходились и снова сходились, он влезал в долги, чтобы сделать ремонт в квартире, старался изо всех сил – а ей всегда было мало…

Даже в день похорон матери она выносила ему мозги, жалуясь, что зря вышла замуж за врача общей практики – а не за какого-нибудь пластического хирурга, живущего в Маунт-Роял-Террас.

Родительскую квартиру он продавать отказался.

Идеальная картинка семейной жизни была картонной декорацией, которую – не исключено, что из-за совместимости их имен – хотела Ева. Она позволяла себе выходки, которые он выбирал терпеть – чтобы поддерживать разваливающуюся на части дырявую лодку, она всегда оправдывалась лучшими намерениями и всегда выставляла его виноватым.

Только когда она ушла, он вдруг понял, что она была всего лишь манипулятором, выворачивающим правду наизнанку, и ее правда никогда правдой не была… Он словно пережил абстинентный синдром, очистился от ее яда, а когда она вдруг позвонила ему, рыдая в трубку, очевидно, в состоянии опьянения, заявив, что скучает, он, вопреки ее ожиданиям, не повелся на трюк.

Он вдруг понял, что если он сейчас воспримет ее слова за чистую монету, все повторится – и головомойки, и его ненависть к себе, и ее истерики, и ощущение гадливости от ее измен.

Она ушла от него к его коллеге, кардиохирургу, который впоследствии подставил Адама так, что его со скандалом уволили. Адам, конечно, был сам виноват, что дал повод обвинить себя в халатном отношении к работе…

Доктор Брэдшоу зевал, полулежа на стуле в зале Сингапурского аэропорта Чанги, вытянув ноги в проход. Рейс, который должен был быть в восемь утра, задерживали, он не спал всю ночь, ворочаясь с боку на бок, дурные мысли лезли в голову – пусть и он пытался себя не накручивать.

Он придумает, чем будет заниматься, он начнет придумывать, как только прибудет в Балтимор – а пока он может еще на сутки перестать имитировать надоедливый рефрен голоса самоедства.

– Врач! Мне нужен врач!

Это был условный рефлекс – как у собаки русского физиолога Павлова – на звуковую команду. Это было больше, чем привычка… Адам встрепенулся, его буквально подбросило на стуле, он тут же вскочил с места, поворачиваясь к молодому мужчине, вбежавшему в зал ожидания.

– Я врач, – откликнулся Адам.

На их диалог уже обратили внимание пассажиры, идущие и сидящие. Кто-то понимал английскую речь короткого обмена репликами, кто-то реагировал на встревоженный вид одного и решительную покорность второго.

– Пожалуйста, пойдемте со мной, – произнес парень.

Адам шел за ним следом, оставив чемодан у ряда стульев, он только потом понял, что больше он свои вещи не увидит… Они шагали из зала в зал, он едва поспевал следом и даже запыхался, парень на ходу объяснил, что им нужно попасть в сектор для деловой авиации, минуя яркие футуристические декорации аэропорта будущего.

Он только потом понял, что местная медицинская служба добралась бы до самолета, ожидавшего их на перроне, быстрее. В тот момент он ни о чем не задумывался.

Проводник затворил за ними дверь, на борту бизнес-джета был мужчина с кровавым пятном на одежде в области брюшной полости, на столе – раскрытая аптечка.

– Я думал, ты сбежал, – вместо приветствия пробормотал мужчина в кресле.

– Не дождешься. Это Адам, он доктор.

Парень представился как Дарио, имя незнакомца в данный момент не имело значения. Адам не стал терять времени и спросил, где можно вымыть руки.

Он понял, что они взлетают, когда он вышел из туалета.

– Постойте. У меня самолет через час, я не…

Дарио достал из-за спины пистолет и направил его на доктора. Незнакомец в кресле обреченно вздохнул и закрыл лицо рукой.

– Придурок, – сквозь зубы произнес он.

– Ты доктор или кто?

– Это же похищение!

– Оно самое. Мы вернем тебя обратно, когда ты закончишь.

Он коротко указал подбородком в сторону раненого мужчины, призывая к действию, Адам решил, что у него все равно нет иного выбора.

Он присел на пол, начал задирать одежду незнакомца, под мокрой от пота футболкой обнаружилась пропитанная кровью послеоперационная повязка. Дарио убрал оружие за спину.

– Что произошло? – спросил доктор.

– Ножевое ранение, вчера прооперировали, – отозвался мужчина.

– Он сбежал из госпиталя, – добавил Дарио, присевший у Адама за спиной на ряд кресел напротив раненого мужчины.

– Швы разошлись, – Адам нахмурился. – Надеюсь, в аптечке есть нить и игла. Потом придется лежать и не шевелиться.

– Не получится.

– Сколько лететь?

– Двенадцать часов.

Адам посмотрел незнакомцу в глаза.

– Ты жить хочешь?

– Больше всего на свете.

– Значит, сделаешь, как я скажу.

– Я согласен с доктором, – подал голос Дарио.

Мужчина ничего не ответил, он сглотнул и устало прикрыл веки. Адам тоже хотел жить – но об этом он им сказал уже чуть позже.