Читать книгу Рыцарь, красавица, чудовище, шут. Съешь сердце – получишь любовь - Стелла Фракта - Страница 11

Агент Серрет с энтузиазмом жевал утиную ножку, макал хлебный мякиш в ароматный жир, Уилл рассказывал о своем плане по визиту в фитнес-клуб. Доктор Гаштольд одобрил идею нарядить Аллекса в спортивную форму, дать ему премиум-абонемент – чтобы никто не заподозрил подвох.

– Если бы я был блондинкой, можно было бы использовать меня как приманку, – то ли шутя, то ли серьезно, рассуждал Аллекс. – Но уж как получилось, увы. Главное, увидеть как можно больше за каждое посещение, потому что демон и не думает останавливаться.

В зоне риска была каждая светская дива – и таких, по их сведениям, насчитывалось немало. Если Сердцеед еще не выбрал новую жертву и будет пытаться раздобыть ключ, его следует искать вблизи объектов интереса и тех, кто находится в окружении.

Пресса подливала масла в огонь, новости пестрели громкими заголовками о жутких убийствах, с кучей преувеличений и искажений, репортеры выставляли преступника сектантом, импотентом, жалким подражателем Мэрилендского Потрошителя, любимца популярной культуры. Тексты могли поднять новую волну убийств не только самого Сердцееда, но и подобных ему, разозлить преступника и заставить его опровергать клевету. К счастью, журналисты не писали о деталях расследования, которые могли бы спугнуть Сердцееда, дать понять, что следствие село ему на хвост.

У них по-прежнему не было никаких зацепок – лишь бесполезный образец ДНК, портрет преступника и догадки, основанные на выводах уникального детективного метода специального агента Гатти.

Уилл выглядел паршиво, под серо-сине-зелеными глазами-хамелеонами залегли тени, волосы были еще более взлохмаченными, чем обычно, на щеках под щетиной выступал болезненный румянец. Аппетита у него не было, поэтому Серрет слопал угощение за двоих.

Уилл и доктор Гаштольд сошлись на мнении, что Сердцеед, действительно, считает жертв бессердечными суками, мясом, не испытывает угрызений совести. Он не создает определенный образ намеренно, он следует своей собственной системе символов, в которой он сжирает сердце врага, вершит справедливый акт, во имя возмездия и одновременного желания угодить альтер эго. То, что он сам себе противен – вне зависимости от убийств – было лишь следствием его психологической травмы.

Но он хорошо притворяется. Его образ в обычной жизни – выстроенный годами фасад, бесчувственная маска.

Аллекс видел много монстров, много пустых глаз, бездушных тел нарциссов и психопатов, мертвых оболочек, но этот, по словам Уилла, был жив – и будто умирал в агонии, надеясь на несбыточное осуществление мечты в избавлении от страданий. Аллексу казалось, если он увидит Сердцееда, он сразу поймет… От таких веет жутью, даже если они притворяются обычными людьми.

Три коротких вибросигнала прозвучали из кармана куртки агента Серрета. Когда юноша достал телефон и прочел сообщение, лицо невольно вытянулось от удивления.

«Он похож на лесную куницу, – вспоминал доктор Гаштольд слова недавней своей пациентки. – У него острые зубы и когти, сильное ловкое тело, пушистый хвост…»

Аллекс Серрет был, действительно, похож на зверька, наивного и доброго, но способного проглотить жертву в два раза крупнее себя. А еще он был внимателен с теми, кого считал друзьями… Он то и дело поглядывал на мрачного Уилла, но к концу встречи удостоверился, что доктор Гаштольд не хуже него заметил подавленное состояние специального агента Гатти – и сказал, что подождет в машине.

На выходе из кабинета психиатра он набирал текстовое сообщение, губы его улыбались.

– Уилл, – молвил доктор Гаштольд. – Я бы хотел, чтобы ты пришел сегодня на ужин.

– Вы считаете, мне нужна дополнительная сессия, доктор Гаштольд?

Когда Уилл был раздосадован или расстроен, он становился жестче, из бронированного панциря вылезали иглы, как у дикобраза.

– Я считаю, тебе нужно отвлечься, – терпеливо отвечал Лукас Гаштольд. – Это не будет ни терапией, ни рабочим разговором. Ты думаешь о деле Сердцееда день и ночь, оно изматывает тебя.

Уилл закусил губу, глаза-хамелеоны смотрели в сторону.

– Я не могу о нем не думать. И думать уже тоже не могу – потому что запутался, что я вообще о нем думаю…

– Я понимаю.

Уилл с надеждой посмотрел на собеседника – чтобы увидеть, не лукавит ли он. Странно… Если порой взор доктора Гаштольда был холодным, пронизывающим насквозь, то сейчас он глядел мягко, доброжелательно.

Уилл в последнее время много думал – и не только о серийных убийцах. Доктор Гаштольд ежедневно слышит кучу историй, в курсе каждой мерзкой мыслишки извращенных богатеев, видит мусор в чужих головах – и при этом остается спокоен. К нему не прилипает ни грязь, ни страх, ни сомнение… Уилл же впитывает их как губка, стоит ему только пройти мимо очередного монстра. Доктор Гаштольд говорил, это привычка, навык, который вырабатывается с опытом.

Единственным способом отстаивать свои личные границы у Уилла до сих пор является настороженность и угрюмость. И иногда сарказм… Сейчас ему было не до сарказма, он даже не нашел силы посмеяться над шутками Серрета.

– Спасибо, доктор Гаштольд, я подумаю.

– Если тебе не удобно приезжать в Балтимор сегодня, я могу навестить тебя сам.

У Уилла три собаки, его дом расположен на краю географии, на севере Вирджинии, у заповедника, в свободное от работы время он рыбачит и ремонтирует моторы лодок… Было бы странным заставлять его возвращаться вечером – чтобы поужинать с психотерапевтом.

Его не так просто расположить к себе, он не Серрет, которого достаточно накормить и сказать пару добрых слов… С ним было сложно – и доктора Гаштольда привлекала недоступность Уилла, его многослойность, многогранность, железобетонные стены защит.

– Хорошо, – наконец согласился Уилл. – Но я вряд ли смогу быть достойным собеседником, я слишком рассеян.

– Нам не обязательно говорить, – произнес Гаштольд. – И ты прекрасно знаешь, что мне комфортно с тобой в любом твоем виде.