Читать книгу День Гнева - Степан Витальевич Кирнос - Страница 4

Утренний цикл. Город Тиз-141.

За узким окошком уже начинает зиждиться тусклый свет новой зари. Солнечный диск, обогревавший многострадальную Землю миллионы лет вновь, собирается занять место на небосводе и рвётся поливать мир массивами яркого тёплого света на грешную землю. Только сегодня это ему не удастся сделать, ибо небосвод затянут серым монолитом серых и беспросветных облаков, тянущихся длинной практически бесконечной чередой, закрывших всю страну.

На улице ветра не наблюдается, разве только возможно почувствовать лёгкое прикосновение освежающей ветряной длани, выраженной в кране слабых воздушных потоках, ходящих средь узких городских улочек. И лишь лёгкие порывы, практически эфемерные, касаются стёкол домов, пытаясь ворваться вовнутрь и развеять сонные ощущения просыпающихся людей потоком свежести.

Путь света пролегал в комнатку, довольно небольшую, которая становится с каждой минутой всё светлее, скидывая вуаль ночного мрака, и освещая её, выявляя из отступившей темноты всё больше новых деталей. В довольно небольшом помещении повисла абсолютная тишина, прерываемая лишь эфемерным, еле слышимым сопением, которая так и сгущает пространство. Но внезапно звонкий гул будильника скидывает всю вуаль безмолвия жужжащим стрекотанием. Истошный звон за сущие секунды заполняет всю малогабаритную комнатку, заставляя прекратиться сопение и подняться хозяина её.

На небольшой, по размерам похожей на гроб, кровати послышался скрип пружин и утренний стон человека, который только что проснулся. Рядом, на алом монохромном ковре всё ещё ревёт будильник, сотрясая пространство истошным звуком. Но вот рука касается, похожего на эпохальную флэшку, устройства и звон пропадает.

Вновь висит тишина и сквозь сонный взгляд владелец комнаты рассматривает своё жилище. Через утреннюю усталость человек видит лишь размытие черты маленькой комнатушки. В углу его кровать и диван одновременно, весь пол покрыт алым ворсовым ковром, напротив красуется железная дверь, а с боку, на стене установлена пластинка, выполняющая роль телевизора, рядом с ней раскинулась импровизированная кухня. И только единственное помещение вне комнаты – туалет, с ванной, ибо его устроили в отдельной комнатке, скрытой за деревянной простенькой дверью, прямиком у входа.

Ничего примечательного, разве только убогий серый антураж в комнате, давящий на душу своей бесцветностью и унынием. Но именно так устроены комнаты в этом двадцати этажном доме, ибо есть информация, что краску и цветные материалы нужно использовать для создания величия зданий Систем Управления Обществом, что укрепит авторитет государства в глазах обычных програманн. А так же, из исследований, проводимых Универсионом-15 столицы, установлена информация, что серая унылая атмосфера дома заставляет людей работать дольше и не иметь стремления попасть домой, что увеличивает коэффициент полезного действия Систем Управления Общества.

«Манихейский бред», – выразился в размышлениях мужчина, каждый раз, с печалью рассматривая жилплощадь и желая увидеть там хоть какую-то цветастую отдушину.

И владелец комнаты теперь вынужден смотреть на серые стены, выполненные из холодного железобетона и обклеенные бесцветными обоями, на лишённые всякой раскраски стулья, шторы. Единственное окно в квартире прикрыто бледной шторой, отчего свет ещё тусклее. В доме есть одна цветная яркая вещь и это алый ковёр, выданный за отличную службу. И всё потому, что есть информация, говорящая о полезности серой атмосферы, от которой можно сойти с ума, для повышения работоспособности. Даже потолок и тот сделали полностью монотонным серым, чтобы не было желания тут оставаться долго.

«Как же меня тошнит от всего этого» – вереницей гнева проносится в мыслях у мужчины.

Внезапно из динамика, установленного у потолка, раздаётся звонкий грозный голос, вновь развеявший тишину:

– Аккамулярий следственно-полезной информации, Маритон УК-115, установлена информация, что вы всё ещё находитесь дома. Пожалуйста, поторопись, до начала исполнения служебных обязанностей осталось полчаса, – и спустя секунду доносится ещё одна реплика, прозвучавшая столь же хладно, но куда более устрашающе по смыслу. – Мы контролируем вас, во имя блага для всех.

Мужчина сквозь кряхтения поднимается с кровати. Под ногами он чувствует ворсинки ковра, мягкие и тёплые – единственное, что радует его. Кинув неодобрительный взгляд в сторону динамика, он устремился к туалету. Преодолев расстояние, в пять метров, он пропадает за деревянной дверью. Серая плитка повсюду, невыразительная ванная и унитаз с раковиной цвета хмурого неба тоже давят на душу унынием. И у самого потолка установлена камера, наблюдающая за тем, что здесь происходит. В комнате таких камеры три штуки, дабы каждый сантиметр просматривался Домовым Управлением Безопасности.

Кинув взгляд на камеру, он тут же поворачивается к зеркалу, что нашло своё место над раковиной в столь маленьком туалете, убирая от «Глаза» своё лицо, полное недовольства. Мужчине охота взять что-нибудь потяжелее и свернуть шею надзирающему «Оку государства», но если он это сделает, то тут же будет привлечён по десятку статей разных законов. Установленные камеры, для устранения даже намёка не преступность, стали палачами всякой личной жизни, так как была установлена информация, что человек, находящийся под непрестанным надсмотром будет покладистее и законопослушное.

Но оставив мысли о незаконном акте, Маритон, всматривается в собственное лицо. Помятое, невзрачное и грубое, испорченное долгой и непрестанной работой. Губы обезображены шрамом, идущим от середины правой щеки и до левого края широкого подбородка. Высокий лоб, который делает взгляд левого голубого глаза только суровее и холоднее. Правое око полыхает огнём алого цвета, возвещая о его электронном технологическом происхождении. На голове покоится копна чёрных волос, на которых возрастным роком ложится редкая проседина. В целом, помятое невзрачное лицо, отмеченное символом трудной и жестокой жизни.

Металлическая левая рука тонкими пальцами касается волоса и трепет его в надежде обратить в нечто походящее на приличную причёску. А тем временем правая рука из плоти и крови, открыв краник, плескает массой воды на сухое лицо, и мужчина ощущает, как по коже пробежал освежающий холодок, как ледяные капли касаются лика, отмеченного шрамами, и смывают с него тягость ко сну.

Как только простейшие процедуры были окончены, Маритон спешно покидает туалет, и спешит одеться, направляясь к шкафу у двери. Мужчина быстро находит служебную одежду – высокие сапоги на шнурках, кожаную чёрную майку и блестящие, отдающие лёгким глянцем, синтетические плащ с капюшоном и штаны.

– Аккамулярий следственно-полезной информации, Маритон УК-115, установлена информация, что вы всё ещё находитесь дома. Пожалуйста, поторопись, до начала исполнения служебных обязанностей осталось двадцать минут. Мы контролируем вас, во имя блага для всех.

Посмотрев на динамик у потолка, мужчина лишь недовольно фыркает, бросает взгляд на часы и спешит покинуть квартиру. Электронный ключ, представленный серебряной пластинкой размером с пол ладони со встроенным ДНК владельца комнаты, блеснул в руках Маритона и открыл дверь из железа, что обозначил истошный писк.

Вне квартиры так же всё представлено серостью и монохромностью – бесцветные острые ступени, гладкие стены, лишённые всякой раскраски: всё полыхает однотонностью и безумной жаждой сэкономить краску для установления величия иных построек.

Отринув взгляд от безумной фантасмагории Инфо-философии, Маритон закрывает дверь и спешит прочь из высокого здания. Первый этаж даёт свои преимущества – не нужно долго спускаться или кататься на лифте. Аккамулярий устремляется к выходу из дома, но внезапно раздаётся звонкий и угрожающий голос, лишённый всякой человеческой эмоциональной окраски:

– Стойте, програманнин, вы не отметили свой выход за пределы жилого строения в Системе Контроля над Выходом и Входом жителей. Приложите ладонь к Контролирующей Панели.

Мужчина, застряв в сером футуристическом, похожем на стерильную монохромную комнату, помещении, прикладывает к металлической двери, на то место, где появилось сияющее жёлтым сиянием панель, касаясь жёлтого круга, который пятнает серую поверхность.

– Благодарим за предоставление информации о своём передвижении, програманнин. Мы контролируем вас во имя блага для всех.

Маритон, исказив лицо в неприятии процедуры, прикладывая силу, открывает тяжёлую дверь и выходит прочь отсюда.

Тут же в его лицо ударяют лёгкие ветряные потоки, лаская грубую кожу и трепеща иллюзорной рукой, капну растрёпанных волос. Маритон готов ещё долго наслаждаться таким приветствием природы, хоть оно и пронеслось посреди безжизненно-светло-серой площадки небольшого дворика. Ещё мог бы, но сотрясание корпуса телефона об ногу и его бренчание возвращают мужчину к действительности.

Из кармана зацепившись пальцами за пластинку, вынимается блестящее серебреными оттенками устройство и прикладывается к уху:

– Я слушаю вас, – звучит тяжёлый грубый голос.

– Маритон УК-115, ты где? – раздаётся из динамика приятное, несколько мелодичное, звучание женского голоса. – Пятнадцать минут осталось до Информирующего Совещания. Ты же знаешь, тебе нельзя опаздывать… не сегодня.

На губах, обезображенных шрамом, пробегает еле заметная улыбка, её намёк тронул место, отмеченное прошлым, после которой зазвучал боле непринуждённый голос:

– Анна УК-205, не беспокойтесь, я всегда прихожу тогда, когда действительно это необходимо.

– Поспеши, пожалуйста. Сегодня выговором не обойдёшься. Мы ждём.

Связь прекратилась. Девушка сбросила трубку, так как больше разговаривать не представляется возможным, ибо это считается неприемлемым. Телефон в ладони мужчины так и остался, зависнув на уровне груди, а лёгкая печаль от того, что он чуть дольше не послушал прекрасного голоса, когтистой рукой скребётся у сердца. Маритон знает, что есть информация, говорящая о том, что длинные разговоры по телефону испускают электромагнитные волны, негативно влияющие на организм, что даёт другую информацию – нельзя важным служащим долго говорит по телефону, иначе человек отправляется на принудительный медосмотр. И весь этот каскад норм, закреплён в Инфо-Регуляторе №120, контролирующим поведение и жизнь определённого класса людей, отнесённых к категории «С-3».

Маритон, опуская телефон в карман плаща и отпуская мысли о нормах, выходит на широкую улицу, вымощенную стекло-плитой зелёного цвета, отчего город, на виде сверху, похож на огромную микросхему компьютера. По краям улицы на грав-линиях движется высокотехнологичный гравитационный транспорт. Все улицы, всех городов Информократии представлены длинными прямыми и пустынными устремлениями между грав-линий и высоченных домов, выполненных в одном футуристическом стиле. Разве только стилизованные под древний стиль «хай-тек» фонари могут украсить улицу, став незначительной эстетической отдушиной.

Маритон осматривается по сторонам и снова видит, что он зажат между двадцатиэтажными домами, отделанными стекло-плиткой, под которой лежит подсветка, дарующая яркий синий цвет зданию, символизирующий могущество электро-информационных потоков. А по уникальным для всего мира улицам ходят програманне, похожие друг на друга одеждой, словно вышли из-под копировального аппарата. Только лица, нюансы одежды, и телосложение различаются, всё остальное убивает своей безумной идентичностью.

«Словно на дорожках микросхемы в башке компьютера» – проносится в голове у мужчины критика увиденного, и он бежит к грав-линии. Вот удача, и перед носом Маритона проносится серая машина, оторванная от земли, обрисованная чёрными шашечками на весь корпус.

– Стой! – кричит Маритон, махая руками. – Остановись!

Автомобиль останавливается и через две секунды юркая ладонь Маритона просовывается под небольшое углубление в дверце, где на старых экземплярах ставились ручки, и датчики считали все возможные показатели.

– Куда вас везти, уважаемый? – спереди доносится вопрос.

– Главный городской отдел Полиции по Выслеживанию Вирусных Членов Общества.

– Ох, – тяжко выдыхает водитель и через мгновение на его дисплее, прямо возле руля высвечивается статус и тип програманнства, вкупе с должностью. – Хорошо. Будем там, через пять минут.

Забравшись в серый салон автомобиля, мужчина закрывает дверь, и машина срывается с места, унося вдаль по грав-линии пассажира.

Устремляя взгляд в окно, Маритон наблюдает всю ту же картину – везде и всюду расхаживают люди в однотипных одеждах, без какого-либо разнообразия, как будто всех их выпустили из единого инкубатора, одинаково одели и дали одну задачу. Разница в одежде может быть только между типами програманнств. Так, большая часть жителей Информократии, тридцать процентов, обладает уровнем «А-8», что характеризует их как самый низкий слой в Программанско-Процессуальной Системе. Они должны одеваться в чёрные штаны, такого же цвета рабочие куртки и ноги стягивать тяжёлыми берцами. Им закрыты дороги в библиотеки, дорогие рестораны, соборы Церкви Макшины, выставки, театры и прочие роскошные заведения. В общем в «А-8» работают обычные рабочие люди, вышедшие из Технолого-Производственных Училищ и трудящиеся на работах, требующих затраты физической энергии.

– Хах. – Проносится по салону лёгкий смешок, явившийся иронией над сложившейся системой.

– Вы что-то хотели сказать? – Звучит осторожный вопрос от водителя.

– Нет. – Говорит мужчина и предаётся воспоминаниям.

После школы, когда с помощью Устанавливающих Информацию об Умственных Предрасположенностях Экзаменов было установлено, куда направить юношу обучаться дальше, Маритон получил паспорт програманнина. «Програманнство – есть то же самое гражданство, но если второе устанавливает только связь человека и государства, то первое закрепляет его место в обществе, наделяя теми или иными возможностями, словно человек есть программа в системе» – голос Уполномоченного по Внесению в Реестр Програманн до сих пор отдаётся гулким эхом в ушах сорокалетнего мужчины.

Маритон знает, что чем выше тип програманнства, тем больше и возможности, и шире спектр прав. В тип «А-1» попадают те, кто больше всего знают, лучше анализируют и запоминают. В элиту общества попадают те, кто лучше всех способен мозгом обрабатывать информацию и накапливать большое количество знаний. Ну, а програманнство «0-1» вообще не досягаемо, ибо его занимают одни лишь Апостолы – единоличные правители страны.

– Мы приехали, – мягкий голос водителя вырывает из размышлений Маритона, возвращая к действительности.

– Благодарю вас.

Мужчина открывает дверь и спешит выйти из такси. В глазах Маритона проскальзывает тень лёгкой печали от уроков воспоминаний уроков истории, где им говорили, что таксистам раньше за развозку платили деньги. Теперь, когда все сферы общества контролирует Информократичное государство, по сути, слившись с обществом, и определив таксистов и развозчиков в «А-8», они теперь работают за еду и обеспечение коммунальными благами. Ничего лишнего, ибо как гласит Информационно-устанавливающая Проповедь №12 «Физическо-рабочим людям, не обременённым разумением и способностями использования информации без надобности интеллектуальные блага, ибо понять их, как понимают их информационно-одарённые, они не способны».

Такси спешно уходит, оставляя Маритона одного. Перед ним стелется огромная площадка из зелёной стекло-плитки, на которой громоздится высокое огромное здание, бесконечно устремляющееся вверх, как бы стараясь достать небесную твердь. Семьдесят этажей монументальности из камня, бетона и стекла в ввысь и десять под землю и по сорок окон на этаж. И где-то после тридцатого этажа строение начинает сужаться, превращаясь в шпиль, накрытый сверху серым полушарием. Вся постройка светится ядовитой синей пульсирующей подсветкой, вновь утверждая силу электричества, а значит и прогресса.

Ступени исполнены из гранита, что является исключением для стилей зданий и их отделки на улице. Поднимаясь по ним, каждый шаг Маритона чеканит звонкий стук сапожного каблука, от которого содрогаются два рабочих, начищающих здесь до блеска ступени. «А-8», побритые под ноль, женщина и мужчина старательно моют гранитную поверхность, посматривая на неживой алый глаз мужчины. Служивый глядит на них с явной горестью, так знает, что им всю жизнь придётся быть на положении рабов, которые загнаны под пяту молотом идей меритократии[3].

– Предъявите ваши информационно устанавливающие документы. – Послышался голос, как только мужчина приблизился к серой двери.

В руках неожиданно сверкает серебристая пластинка и тут же длинные металлические пальцы экзо-руки прикладывают её к специальному устройству на самой двери. Пара секунд и проход открыт.

– Мы следим за вами, ради блага для всех, – звучит безжизненный голос.

– Да-да, – недовольно, шёпотом молвит Маритон, минуя охранный пост, расположенный в небольшой комнатушке, похожей на тамбур старого поезда, только слишком чистый и неприлично серый, как и вся действительность этого края.

Сейчас со всех сторон его осматривают камеры и анализируют деятельность, вплоть до сердцебиения. И если они заподозрят нечто подозрительное, то тут же Охранная Система вынесет предупреждение, а если ответа не последует, то скрытые турели изрешетят нарушителя.

Как только Проверочная Комната остаётся позади, мужчина проходит за вторую дверь и попадает в длинный коридор, без конца и края. Никого нет, он пустынен, словно помещение заброшено. Но это так может показаться лишь на первый взгляд, ибо все сейчас на совещаниях, проводимых в своих кабинетах. Его Информационно-Собирательная Группа всегда располагается в рабочем помещении под номером пятнадцать, а идти до него не далеко, так как все кабинеты идут строго друг за другом. И ступая по мягкому чёрному ковру, положенному на мраморные плиты, Аккамулярий быстротечно добирается до двери и берётся за пластинку, прикладывая её там, где раньше были ручки. Одобрительный звук и мужчина проходит вовнутрь.

Рабочий кабинет не широк, но и не мал. Под ногами чувствуется холодное грубое покрытие яркого синего линолеума, сверкающего хаотично разбросанными фиолетовыми прожилками. Посреди двух окон расположился широкий стол начальника Группы, окружённый десятью, одетыми в такую же одежду, что и вошедший парень, людьми, а у серых стенок рабочие места – стол и компьютер на нём.

– Вот и наш Маритон УК-115, – зазвучал констатирующей тональности голос, доносящийся из-за стены подчинённых. – Ещё немного и ты бы опоздал, и пришлось бы наказывать.

– Хм-м-м, – затянул Маритон, – но не опоздал же. Я здесь, совещание ещё не начато.

– Проходи и займи своё место, – недовольно буркнул начальник. – Ждать остаётся пять минут.

Маритон становится по праву сторону возле сослуживцев, образуя полукруг возле стола руководителя. Отсюда он видит всех, но вот знает и постоянно общается лишь с четверыми, остальные новенькие и их лица он даже не запоминает. Худощавый Изор УК-209, со светлыми волосами и вольными чертами лица, похожий боле на подростка. Аркус УК-101, массивный, с атлетическим телосложением, с длинным чёрным волосом, походящий на сурового германца из древнего Тевтембургского леса. Их начальник – Виотин УК-99, с насыщенными чертами лика, побритый на лысо и волосы пробиваются редким покровом где-то у висков, с округлым зрелым лицом, осматривающий свою Группу холодным взглядом живых тёмно-синих очей. Справедливый, но суровый, он выполняет порученную работу с ярым рвением и пунктуальностью, направляя работу подчинённых наиболее эффективным способом. Никто не смеет противоречить его Информационно-Устанавливающему Приказу.

Но больше всего Маритон рад наблюдать за Анной УК-205. Длинный смольный волос девушки снисходит аккуратно на плечи, покоясь на блестящих искусственных тканях. Настороженный взор Маритона касается худого лика, щёк, с лёгкими ямочками, делающими лицо более привлекательным на взгляд, и опускается до аккуратных бледных тонких губ и секундой позже устремляется прямиком в очи прекрасного оливкового цвета. Двух секунд хватает, чтобы потревожить измученное временем сердце бывалого Аккамулярия и заставить пробежать по телу волну душе трепещущего содрогания. Парень втягивает в лёгкие воздух и ощущает стойкий цветочный аромат пышущей розы, чудесно сладковатые и воздушно лёгкие – таков запах духов Анны, который развеял за пару минут стояния в кабинете все омерзительно-приторные благовония, раздаваемые церковью Макшины.

Руководитель группы мельком усмотрел неоднозначный взгляд мужчины и демонстративно кашляет, приковывая внимание к себе. Старый театральный приём, но начальнику нравится его повторять.

Звонок, переходящий в писк внезапно возвестил о том, что уже девять часов, а значит можно начать утреннее Информирующее Совещание. Руководитель встаёт с высокого кресла, показывая, что он одет, как програманне группы «С-2», а именно – на ногах, в районе талии на животе с помощью ремешка держаться брюки, покрывающие чёрные, начищенные до зеркального блеска туфли, а на торсе покоится чёрная рубашка, виднеющаяся на груди, сжимаемая старенькой курткой, сшитой из светло-синих ниток.

– Так, сослуживцы, – сухо заговорил начальник, – сегодня нам поручено проверить городской промышленный сектор «ЖК-02» на наличие вирусных элементов общества. – Внезапно руководитель замолкает, опуская взгляд в стол, начиная по нему рыскать.

– Уважаемый Руководящий Аккамулярий, – обращается субтильная блондинка, – можно спросить.

– Да, Ирис УК-1065.

– А какие информационные основания у нас для информационно-получающей проверки?

– Об этом я и хочу сказать, но вот, – рука начальника шерстит всю поверхность стола в поисках чего-то. – Ах, нашёл. – В кисте руководителя показалось устройство, похожее на стальной кубик, зажатый в плотных пальцах. – Тут содержаться Реестр тех, кто не появлялся на проповедях местного инфо-культа больше недели. А так же список тех, кто высказывает не санкционированные реплики, содержащую информацию, угрожающую Информократии.

– А что там именно, Уважаемый Руководящий Аккамулярий?

– Что там ам, Сатор УК-2009? – губы начальника краями подтянулись, показывая потаённую улыбку. – Вся информация, которую мы так любим. Цитаты из разговоров, вырезки из переписок и записи телефонного общения, а так же есть пара фотографий несанкционированного совокупления особей мужского и женского пола.

– Исчерпывающая информация, – констатирует Маритон, складывая руки на груди. – С кем нам придётся иметь дело, Уважаемый Руководящий Аккамулярий?

– Програманне группы «А-8» и несколько «А-7». Если информация не врёт, то в совокупности вас и кары вашей будет ожидать двадцать человек.

– Действуем по Просветительской Инфо-Директиве №15 «Перезагрузка», Уважаемый Руководящий Аккамулярий?

– Нет, Уно УК-1290, – голос начальника неожиданно становится чуть мрачнее и тяжелее. – Нам дано специально информационно-устанавливающее предписание задержать каждого виновного, и передать его в руки Управления Связей и Передачи Информации между Системами Управления Общества. Они его направят в наш городской Универсион, а там его отдадут в Прото-Апостолитет по Делам Рабской Силы.

– То есть…

– Ох, как с вами новичками сложно, – раздражённо кидает слова начальник. – Да, Ирис УК-1065, их лоботомируют и сделают рабов. Потом отправят на какое-нибудь производство, чтобы они там загнулись от непосильной работы. Таково наше общество – «все обладатели мятежной информации, и несущие её в массы, оскверняющие информационное содержание мысли других програманн, должны быть преданы каре, так как нарушают стабильные информационные потоки», как говорит информационно-устанавливающая проповедь воинствующего инфо-культа города Тиз-141, – на секунду начальник прекратил говорить, лишь для того, чтобы выудить из памяти ещё один фрагмент. – Да, и постарайтесь установить местоположение некого Флорентина Антинори.

– Постараемся, – даёт чёткий ответ Ирис УК-1065. – А это кто?

– Не знаю. Приказ спустился сверху. Говорят очень важная фигура…

На секунду Маритон впадает в ступор, не расслышав про новую цель, рождённый бессилием. Будучи ещё мальчишкой, он застал времена, когда Информократия только становилась. Да, в бытность свою ребёнком он помнит ту пору, когда за несанкционированные слова не следовало лоботомии или «гипнотической перезагрузки», когда удаляли память и заставляли забывать мятежные воззрения. Да и не было даже такого понятия, как «несанкционированная информация», но вокруг торжествовала такая нищета и безумная разруха, что не было до этого дела. До момента, когда пришли на крыльях народного выбора, Апостолы, принёсшие новейшие общественные порядки. И после торжества новой «стабильной» власти, была установлена информация, что воззрения, противоречащие вере в Макшину и официальной Инфо-философии, нужно уничтожать любой ценой, так как их распространение приведёт к падению стабильности и власти информационно-обеспеченных. А умные и информационно-одарённые люди не хотят терять общество, ставшее воплощением абсолютной меритократии, а остальные ничего не могут сказать, ибо зажаты стальным сапогом програманнства.

Но сейчас поздно митинговать, вспоминая о старых временах, и что стало с обществом, то не изменить. Из полицейского Второй Ступени он дослужился до Аккамулярия в Полиции по Выслеживанию Вирусных Членов Общества. В новом мире, мужчина занял довольно почётное место и какая бы ненависть и отторжение вертикали общества не грызла его душу, пойти против неё – безумие. Это Маритон осознаёт с такой же чёткостью, как и понимает, что земля крутиться вокруг солнца, а дождь идёт с небес. Непререкаемая аксиома. А это только рождает бессильную злобу…

– Всё. Совещание окончено, – лёгкой радостью разнеслись слова по серому кабинету и когда все поспешили разойтись, приступая к работе, начальник окрикивает. – А вас Анна УК-205 и Маритон УК-115, прошу остаться.

Не сдвигаясь с места, мужчина остаётся, а вот девушка, которая едва не добежала до двери, скоротечно разворачивается и снова занимает установленную позицию. Все приготовились слушать начальника, который ожидает, когда нога последнего выходящего покинет пределы кабинета.

– Так, у меня для вас будет особенное задание, и сегодня вы поработаете в паре. – Как бы ободряюще для Маритона слова не звучали, в живых глазах своего начальника он видит лишь печаль и чувство груза.

– Откуда такая щедрость, Уважаемый Руководящий Аккамулярий?

– Не щедрость, а установленная информация, что в паре вы работаете производительнее, – напористо заявляет начальник. – Вам нужно будет отправиться в самый захолустный городской промышленный район № 0-5. Там вчера пропал один из Инфо-кардиналов, обладатель програманнства «В-1».

– Святые коды, – дрожащим пением, полным страха и ужаса, отразившимся в прекрасных глазах, молвит Анна. – Как такое возможно?

– Это ещё не всё, – рука начальника тянется к серебряно-блестящему предмету. – Пропала и его охрана, состоящая из «Киберариев». Этим делом уже собираются заняться другие Системы, которые я назвать не имею права. Но не об этом. Вам будет выделена охрана и вся сопутствующая информация, собранная на этом этапе. – И после слов пластинка, похожая на флэш-карту пропадает в ладони девушки.

– Я вас отправляю на это дело, так как вы назначены передовой информационно-аккумуляционной группой, наиболее способной из всех. Анна УК-205, отправляйтесь за получением служебного транспорта.

– Будет исполнено.

Прекрасная дама, кинув броский взгляд на Маритона, покидает пределы кабинета, оставляя двух мужчин наедине. Нелёгкая и гнетущая обстановка за секунду сменилась на ещё более удручающую для парня:

– Что это было, Маритон УК-115? – звучит грозный вопрос от начальника, который вновь занимает насиженное место.

– Вы о чём? – захватывая рукой руку у запястья за спиной, спрашивает Маритон.

– Я о сегодняшнем взгляде. Ты же понимаешь, о чём я говорю. Скажи правду, сейчас, на камеры и диктофоны нашего отдела Контроля над Поведением, ты имеешь к Анне УК-205 какие-либо чувства любовного характера?

– Нет, – ошарашенно отвечает Маритон. – Как вы могли такое подумать! – Кричит мужчина, стараясь обмануть «датчики звукового анализа» наигранным возмущениям.

– Да ну!? – давление усилилось.

– Знаете, я думаю, правильно, что наше общество лишено всякого бреда вроде любви и семейных отношений.

– Да, Уважаемый Аккамулярий, ты прав. Если ты забыл, то я тебе напомню, – сурово отчеканивает словом начальник. – Была установлена информация, что семейные отношения отвлекают людей от работы и добычи сведений всякого рода. А без семей люди повышают свою выработку и производительность, что положительно сказывается на работе Систем Управления обществом. Поэтому Апостолис Директорис приняли решения запретить семьи, как элементы, противоречащие прогрессу и торжеству Информократичного общества, – речь начальника так и разит официозом, от которого у Аккамулярия аллергия, но он видит, что его начальник это читает как формальность, ненужную и надоевшую.

– Так и есть, – печально врёт Маритон. – Так и должно быть.

– Да, ты прав, – грузно на выдохе молвит Виотин, – государственных борделей хватает, чтобы удовлетворить сексуальные потребности. Хорошо, что ты чуть-чуть знаешь историю.

– Ещё что-то?

– Да, тут поступали информационно-устанавливающие письма, в которых говорилось о твоём несоблюдении инфо-духовности, установленной Церковью Макшины и нашим инфо-культом. Ты не появляешься на проповедях, не даёшь просветительскую милостыню информационно-обделённым. Поэтому на правах программаннского информационного просветителя я должен зачитать тебе «Катрен-467» Инфо-философа Перейакова, стоявшего у истоков древнего культа Макшины.

– Хорошо, – разносится недовольный шёпот.

Руководитель запускает руку в карман широких штанин и вынимает меленькую потёртую толстую книжку, обтянутую алым кожзаменителем.

– Информация есть главная ценность общества и всех его видов, существовавших в различных временных периодах, – слова начальника обременены тяжестью, еле ощутимым отвращением, и они лишены всякой ревности к вере и в них нет религиозного фанатизма. – Нет человека без информации, поэтому ему надобно чтить её, как составную тела своего. Лелеять и собирать её, хранить и защищать – вот, что должен делать род людской, чтобы спасти грешные души. И те, кто отвергают знания, высказывают нечестивое слово, отвергающее стремление обладать большим количеством информации, должны быть лишены как можно большего количества благ, ибо недостойных их. Но не будем забывать и тех, кого Макшина не благословил способностью знать – и мы должны давать информационную милостыню, то есть по возможности просвещать и делиться своим знанием с ними, дабы наполнять их информационные вместилища».

Книжка захлопывается и руководитель отдаёт краткий кивок, давая знать, что подчинённый свободен. Маритон спешно направился прочь на стоянку, с тяжёлым чувством на душе. Столько проповедей, столько благочестивых слов и от них только тяжелее, ибо в них нет ничего для души, кроме тяжёлого железа, для рабских цепей, которые сковывают дух, делая его покорным. Все идеи о власти умнейших и способнейших, интеллектуальный элитаризм и убеждение, что право на управление это привилегия, само програманнство – всё это порождение мира, где информация стала не просто важным элементом, а источником власти для тех, кто контролирует её потоки.

Идя по коридорам нелюбимой работы, Маритон каждый день сталкивается с великой несправедливостью, ставшим следствием надуманного неравенства. Это всё, что может предложить постинформационный мир – репрессии и боль, угнетение и железную иерархию под видом «стабильности», которая превратилась в мантру для прикрытия страшных преступлений. И, кажется, не будет конца информократичному аду и только самый настоящий «День Гнева» с ним может покончить, испепеляя и весь остальной мир.