Читать книгу Под ласковым солнцем: Там, где ангелам нет маста - Степан Витальевич Кирнос - Страница 8

Тем временем на территории Восточной Бюрократии.

Эрнест искренне рад. Его душа преисполнилась чистейшего ликования, которое ничто не могло умалить. Он наконец-то покидает этот промёрзлый край мира и отправляется в столицу, чтобы там, от имени Восточной Бюрократии на Форуме Свободы, представлять интересы своего региона.

Больше всего слугу Бюрократии радовало то, что он просто уезжает из этого жуткого холодного места, в котором быстрая смерть это лучшее из зол. Мужчина просто ликовал от такой возможности.

Но сильнее счастья воплотился в сознании только страх, который медленно пробирался в сознание от одной мысли, с кем рядом он будет работать. К тому же, Эрнесту доступно объяснили, что он не имеет права отказать «в оказываемой Корпорацией привилегии». Тем временем сама Компания быстро устроила «выборы», практически прямым текстом указав на того кандидата, за которого необходимо было проголосовать. И прошло менее часа, когда весь регион дал свой ответ.

Без всякого сомнения, для вида «демократичности» выборов сотрудники и слуги Корпорации сняли пару репортажей о том, насколько полны избирательные участки и люди «реализуют» собственное право выбора. Но вся суть в том, что большинство бюллетеней, с «правильными» ответами были изготовлены самой Компанией за несколько дней до самих выборов, а потом просто вброшенных уже в сам назначенный день.

И всё это Матвей объяснил своему другу. Он сказал, что по его рекомендациям Компания и избрала Эрнеста, как представителя региона, предварительно договорившись с помощью хрустящих купюр и ультиматумов с правительством Восточной Бюрократии. Эрнест был избран заранее и не смел отказаться от возложенной на него миссии. Но мужчина и не собирается, ибо всеми силами души желал покинуть этот проклятый регион, стремясь как можно дальше от промёрзлого куска земли, где каждый день его терроризируют орды «вестников Свободы».

Сейчас, находясь в кабинете и собирая собственный нехитрый запас вещей, он роется в воспоминаниях, и мысленно раздумывая, с каким ужасом отработал свои последние деньки в этом ледяном аду, расположившемся в этом захолустье.

Бесконечные нападки со стороны сектантов различных объедений, что били себя пяткой грудь, будто они «защитники простого народа» и «ревнители народного благополучия», которые, «пользуясь правами, предоставленными Конституцией» пришли отстаивать права и свободы граждан.

Требования, эти полоумные фанатики, выдвигали самые различные, которые только могли прийти в голову больному свободой человеку. Они требовали, то повышения зарплат, то постоянно уведомляли о проведении какого-нибудь митинга, то постройки «Церкви веры в Богиню-Мать», то ещё что-нибудь неординарное и противоречащее здравому смыслу. Когда Эрнест им отвечал, что за зарплаты отвечает Корпорация, провести митинг в «минус сорок» нежелательно, так как это чревато ухудшением здоровья, а построить церковь нельзя, ибо на этом месте уже стоит госпиталь помощи бедным, помогающим нищим быстро и безболезненно уйти из жизни по принуждению Корпорации, так как у неё якобы нет денег на обеспечение госпиталя, то ему сразу начинали, чуть ли не в лицо плевать и называть преступником. Его тут же обвиняли в «деспотизме», и брались истошно орать, что необходима «власть либералов, что будет ориентироваться на народное большинство и уважать права граждан». И Эрнест, делая вид, что соглашается и идёт на уступки, говорил, куда необходимо было идти. А тут, «ревнителей народной свободы» пускали по бюрократическому кругу, что больше смахивал на бесконечный водоворот.

И это ещё не самое страшное, что могли выкинуть, новые «защитники свободы». Один из случаев мужчине запомнился на долгое время.

Это случилось несколько месяцев тому назад, когда мужчина ещё вникал в сущность работы бюрократического механизма, в который он попал и стал «маленькой шестерёнкой». Он спокойно работал, никого не трогал, как к нему ворвалась женщина, преисполненная гнева и злопыхательства. Её красные, от того, что были залиты краской, глаза подобно адским углям, раскаливали пространство. В кожаном корсете и берцах на голую ногу, она перепугала всех слуг Бюрократии в округе. Да и бесконечные татуировки по всему телу, вкупе с килограммом железа в виде пирсинга по всему тела, предавали ей такой неестественный «шарм», что был неимоверно противен и тошнотворен.

Как только «девушка» зашла, она стала неимоверно скандалить и орать на Эрнеста, круша всё, что ей попадалась под руку. Из её истошных криков, от которых стекло едва ли не пошло трещинами, мужчина понял, что эта «женщина» представляет некую феминистскую организацию и пришла сюда отстаивать права женщин. Эрнест её попросил успокоиться и объяснить в чём проблема, чем вызвал у феминистки неподдельную ярость. Она фыркнула на него, будто он «посягает на её естественную Свободу – эмоцию и деспотично угнетает, требуя прекратить эмоциональность». Всё же Эрнесту удалась её успокоить и выяснить в чём проблема такой бури эмоций, которая накинулась на работника Бюрократии. Оказалось, что эта «женщина» не была принята на работу в один из отделов «Узла», а отказ мотивировали отсутствием необходимых профессиональных навыков», что было-таки справедливым. Но девушка посчитала, что нарушены её естественные права и стала штормом проходить по каждому кабинету на этаже.

В итоге, вся история закончилась тем, что суд утвердил её на так ей желаемую должность и не стал принуждать к выплате компенсаций за нанесённый вред, так как «гражданка использовала собственные права, чем был исполнен акт самовыражения против патриархальной системы».

Вспоминая эту историю, Эрнест слегка улыбнулся, от осознания того, что ему больше не придётся выслушивать каждый день эту какофонию от «ревнивцев свободного мира».

Но мрак осознания, того, что теперь он едет туда, где повсюду, на каждом углу будут люди, потерявшие собственное человеческое достоинство, став уже неотделимой частью нового чудесного мира, подтачивает мужчину изнутри. И каждый «человек», в так называемом «Центре Свободы», во сто крат хуже и «свободолюбивее» чем здесь. Ибо там центр всей страны – откуда и пошла вторая волна «единой Свободы». И тут невольно для себя Эрнест ударился в небольшой исторический экскурс, знания которого сумел выискать в старых книгах и повестях, хотя и сам был свидетелем этих событий.

Мужчина вспомнил, как двадцать лет тому назад к власти на территории бывшей западной Германии пришли к власти и единому мышлению ряд политических организаций и торговых компаний. Это было воистину темнейшее время, готовое смениться светом новой зари, когда на юге из собственного пепла возрождалась идея нового и славного рейха, которую несёт новый Канцлер. На востоке подняли голову те, кто называл себя истинными коммунистами, и стремились привнести в мир как можно больше тоталитарного равенства и коллективного единства. И на первом Форуме было решено сохранить те «прелести», которые с собой несла Великая Европейская Ночь. Все на Форуме понимали, что наступает новая эпоха. Новейшая эра зари абсолюта различных идей, и выбор был сделан. Новая элита выбрала особо звучащее название для собственной страны – Либеральная Капиталистическая Республика и взяла идейные ориентиры – свобода и толерантность ко всему, смешанная с коктейлем рыночной бесконтрольной экономики.

Те правители нового государства понимали, что в одиночку им не выстоять и начался период «Великого Единения», когда все те государства, что оставались на территории Европы стали собираться под флаги истинной свободы. И как насколько можно было, столько земель и взято было. От Швейцарской Федеральной Конфедерации до Исландской Анархистской Унитарной коммуны, от Атлантико-Океанической директории до Балтийского Ковенанта и Восточной Бюрократии раскинулось новое государство, что понесло всю суть старого мира и веру в Свободу. Но мало кто догадывался, что эта за суть, которая признавала преступниками всех тех, кто выступает против свободы во всех её гротескных и уродских формах.

Внезапно все размышления Эрнеста развеялись, когда раздался дверной скрип, и к нему неспешно зашёл Матвей во всё том же костюмчике.

Лицо друга уже бывшего подчинённого Бюрократии исказилось в широкой улыбке матёрого торговца и дельца, что знает собственное дело досконально. А тем временем Эрнест уже застёгивал свой старый и потёртый кожаный чемодан, в котором покоились нехитрые вещи, необходимые только на время переезда, так как Компания его всем обеспечит.

– Ты победил на выборах, – с улыбкой заявил Матвей, явно подкалывая своего старого друга.

– Да ладно! – с сарказмом и улыбкой воскликнул Эрнест, широко разведя руками.

Представитель Корпорации, чуть кряхтя, присел на диван, и с собственного лица скинул ненавязчивую улыбку, после чего нерасторопно стал говорить:

– Эх, Эрнест, мне, как представителю Компании и Почётному Представителю Интересов Министров, необходимо разъяснить тебе твои полномочия, права и обязанности на новом посту.

– В Федеральном Законе всё же сказано, – с недоумением сказал мужчина.

– Забудь про него, – с толикой брезгливости фыркнул Матвей. – Тебе нужно лишь знать, зачем мы тебя выбрали и отправляем туда.

– Хорошо, – промолвил Эрнест и присел на своё кресло.

– Ты должен знать, что весь наш парламент делят «идейные придурки» в виде феменисток, союзов гендеров, десятки партий, принадлежащих Культу Государству и иных не очень здоровых людей… и нелюдей.

– Нелюдей?

– Не удивляйся. Вот когда увидишь – будешь диву даваться. А сейчас просто слушай. Они от собственных общественных движений формируют специальную коалицию, имеющую большее распространение в «палате народной свободы». Вторым звеном Форум Свободы разделяют Культ Конституции и Корпорации. Вот они уже реальная сила, среди которой Компании – самый опасный зверь. И посреди всего этого балагана ты должен знать несколько важных вещей. Во-первых, не забывай, чьи интересы ты там представляешь. И это не интересы Восточной Бюрократии, а нашей Корпорации, и не смотри, что мы тебя приписали уже к партии. Во-вторых, будь сговорчив, ибо среди Корпораций мы – меньшинство и тебе придётся зачастую договариваться с представителями других Компаний.

– Но почему именно на Форуме Свободы? – поинтересовался мужчина. – Почему Корпорации не могут договариваться вне парламента.

Матвей слегка усмехнулся и пояснил суть того, что они имеют представительство в парламенте:

– Послушай, ты такой наивный. Контроль – вот в чём вся проблема. Корпорации – они как нити, что связывают регионы между собой, под собственной властью. И, связываясь между собой, именно Компании сохраняют страну от распада. Мы не должны упускать из виду то, что творят в парламенте всякие сумасшедшие и идейные дурачки. Да и никто не должен без нашего ведома решать вопросы государства, ибо мы упускаем выгоду.

– Контроль в демократическом государстве, – усмехнулся Эрнест.

– Пойми, все свободы и либеральные принципы существуют, потому им позволяют существовать Корпорации и Культ, ибо им это выгодно. Если им понадобится свернуть всю эту «демократию», то они это сделают без особых трудностей и за пару дней.

– Понятно, – выдавил мужчина, поняв, что он всего лишь инструмент воли Корпорации, который используется для усиления влияния.

– Надеюсь, ты не расстроился, что тебе придётся исполнять роль вестника наших идей, а не воли народных масс. – Словно цитируя последние слова, произнёс Матвей.

– Это было понятно с самого начала, что мне отведена роль депутата пол неволе, – Бесстрастно начал Эрнест и тут же задал вопрос. – Но почему Корпорации стремятся к полному контролю?

– Разве ты не понимаешь? – Смутился друг. – Это условие выживания в мире, который пережил и кризисы и войны. Только полный контроль и условная договорённость может выступать гарантом мира.

– Но разве это не ведёт к ущемлению прав, – парировал Эрнест.

– Ты знаешь эту историю не хуже меня. Все денежные и ресурсные потоки повязаны на Компаниях. Разруби их сегодня и страна развалится и вернётся к хаосу. Все это понимают. Как и сектанты свободы, так и политики, которые собирали нашу страну, но допустили существенный просчёт, когда начали строить мир на столпах свободы, ибо этой же свободой и выложили себе дорогу к власти Корпорации, ну и Культа Конституции.

– Понятно. – Без эмоций кинул мужчина.

– Поверь мне, мой друг, – с бравадой уже продолжает Матвей. – То, что ты здесь увидел, это лишь малая толика того, что тебе предстоит испытать там.

– Я понимаю.

– Не думаю. Приготовь свой разум к тому, что тебе придётся увидеть на улицах толпы больных и опьянённых свободой людей, которые тебя любыми способами попытаются обратить в свою «веру». Приготовься разумом, ибо то, что ты там увидишь, перевернёт твоё сознание.

– У меня забрали сына, потому что я его воспитывал в духе старой морали. – С грустью заговорил Эрнест и мрачно заключил. – Меня уже ничем не удивишь.

– Ты уверен? – С лёгкой усмешкой спросил друг. – Поверь, когда ты вчитаешься в законы по правам андройдов, или возьмёшь в руки Зоо (Зверинный) Кодекс, то ты поймёшь, что такое – безумие. Ну а если ты доберёшься до Принципов Защиты Ребёнка от Тирании и Влияния Родителей, то ты, наконец, осознаешь, что Корпорации со всей их переделкой мира, лишь добрые наблюдатели, решившие в этом сумасшествии заработать.

– Ну а как же их свобода? – С сарказмом, не знаю почему, вопросил Эрнест.

– Свобода, говоришь… «Всякие права и свободы являются священным для граждан Либеральной Капиталистической Республике, и подлежат яростной защите и истреблении всяких врагов свободы, если этот враг – она сама». – Процитировал Матвей один из текстов Культа Конституции.

– Это же двоемыслие. – Смущённо бросил новый депутат.

– Ты должен понять, мой друг, сегодня у того власть, кто правильно понимает слово «свобода» и кто владеет исключительным правом на монополию его трактовки. И у того, кто есть эта привилегия, при всей демократичности общества, является его незримым пастухом и даже либеральным диктатором, наделённым неограниченными полномочиями в отношении тех, кто неправильно понимает слово «свобода». И вся прелесть в том, что общество само наделяет их таким правом.

– Но разве такое возможно? Это же больше похоже на…

– Ахинею, – закончил за другом Матвей и продолжил. – Я понимаю тебя, но посмотри на Культ Конституции.

– А что с ним?

– Ох, и в правду, я забыл, что ты живёшь на отшибе.

Эрнест готов был воспринять эту реплику, как за издевательство, ибо его друг прекрасно знал, что ему нельзя никуда выезжать, и он работал как проклятый на этом «узле», в поистине адских условиях, но смягчился, простив своему другу эту оплошность, продолжая его слушать.

– Культ Конституции это единственная организация, а точнее – секта, которая способна на равных разговаривать с Корпорациями. Именно этот Культ, преисполненный ревностной верой в то, что и написал, подчинив себе всех больных либерализмом на голову, неусыпно следит за тем, чтобы повсюду поддерживался уровень свободы.

– А почему она такая могучая? – Поинтересовался Эрнест.

– За ней следует практически весь народ, все граждане, которые есть. От мелких сектантов, ударившись в религию свободы, до крупных федеральных чиновников. Так же ты должен знать, что у истоков нашей страны стояла Партия Сохранения Свободы и Веры в Конституцию, что затем и переродилась в Культ Конституции, что словно древний орден, взял власть над государством.

– Но как такое стало возможно? Я жил в ту пору и могу тебе сказать, что не видел подобных процессов. Всё выглядело, будто огромная лавина больных свободолюбцев всё решила.

– Потому что они захотели, чтобы всё так выглядело, чтобы скрыть истинность собственных намерений.

– То есть? – с явным недоумением прозвучал вопрос.

– За всеми силами, которые олицетворяют «свободу» стоит именно Культ Конституции и именно он один всем руководит. Запомни – в обществе полностью все дозволенном и либеральном возможна только незримая диктатура, ибо без неё сам социум разлетится на тысячу осколков. Необходимо держать, как сейчас говорят, «субъекты гражданского общества» под полным контролем, чтобы они не съели сами себя. И в роли политического диктатора выступил Культ Конституции, связав всей идей такой Свободы, что сама по себе противоречит свободе.

– Я тебя не понимаю, – уже чётко и звонко сказал Эрнест, явно не осознавая, о чём говорит его друг, причём перейдя на столь замудрённый язык.

Матвей тяжело выдохнул и встал с кресла, издавая при этом старческие кряхтения. Возраст давал о себе знать. После чего мужчина слегка улыбнулся и кинул фразу:

– Когда приедешь туда, ты поймёшь, о чём я говорю. Я там уже был, всё видел, всё понял, поэтому и говорю так. Я тебе не завидую, потому что тебе тоже это придётся понять, если ты не хочешь лишиться рассудка.

После чего он подковылял к двери и, повернувшись к Эрнесту, продолжил говорить:

– Ты знаешь, мы с тобой, вырождающийся вид, которому приходит на смену «новый человек свободных ценностей и морали». Так что, мальчик мой, не подведи меня.

И после этих таинственных слов покидает старый кабинет, оставив парня один на один с собственными мыслями и посеянным смущениями.

Всё, что смог понять Эрнест, это то, что необходимо исполнять волю Корпорации, которая будет исходить от куратора, а так же стремиться к сотрудничеству с другими Компаниями. И больше ничего. Всё остальное для него так и осталось покрытым вуалью неясности и некой странности, которая плотной пеленой легла на его рассудок.

Но отбросив все смущения, мужчина взял чемодан и подался прочь из кабинета, оставив его закрытым, и пошёл сдавать ключи, вместе с правами на него. Его миссия здесь окончена, но новая лишь начинается, но она, её представление, уже было омрачено столь сумрачным предупреждением, полным неясности.