Читать книгу Обломки нерушимого - Стейс Крамер - Страница 12

Две бестии «Блэкстона» – Марийона Маккинни и Джустис Пруст – решили во что бы то ни стало вытравить Калли из школы. Объективных причин, почему они невзлюбили Лаффэрти, не было. Первая все припоминала тот случай на вечеринке Скендера, мол, с той встречи произрастали корни ее неукротимой ненависти. Вторая утверждала, что в принципе не может смириться с появлением на их территории засланца из «Греджерс». Джустис просто терпеть не может всех этих высокомерных, млеющих от своего превосходства девиц, которых им постоянно ставят в пример учителя и родители. Все кличут их маленькими божествами, редким сырьем, предназначенным для искусства создания благородной личности. Беспорочное поведение, цветисто-вычурная речь, картинная осанка – все, что было с дотошностью выстрогано в Калли за долгое время пребывания в «Греджерс», то высшее приобретенное, что уже было вровень с природным в ней, доводило Пруст до исступления, как мелкая соринка, попавшая глаз, невидимая, но остро ощутимая.

Калли не притворялась. Она просто была такой, какой ее вырастили, какой научили жить, но Джустис твердо полагала, что новенькая, изображая эту противоестественную непохожесть, просто выпендривается, шваркая чванством в лицо невежд захолустного «Блэкстона». Вот из-за этого Калли и была вынуждена подвергаться разного рода нападкам. Придуманное Пруст прозвище Блоха навечно закрепилось за ней. Рокси, Квилл и Арджи не называли ее так, остальным же до такой степени полюбилась эта кличка, что реальное имя Лаффэрти уже никто и не помнил. Калли отвечала на все это лишь достойным терпением, чем снова выводила из себя Марийону и Джустис. Далее в ход пошли мелкие провокации: девушки сочиняли всякие похабные небылицы, в которых обрисовывали Калли как распутную девицу, готовую наброситься на каждого, кто изволит помочь ей завоевать авторитет в новой школе. Репутация Калли обрастала премерзейшими, сальными подробностями. Все были смелые, открытые, спокойно смеялись ей в лицо, зная, что та, как обычно, молча пройдет мимо и даже взглядом не выразит ни беспокойства, ни сопротивления. «Зачем тратить время и нервы на то, что не принесет мне удовольствия и денег?» – при всем своем высочайшем духовном восприятии мира, Калли теперь мыслила сугубо приземленно. Надо признать, в новых условиях жизни такое мышление очень выручало Калли, в корне пресекало ее врожденную тягу к чему-то возвышенному, неисполнимому в суровых реалиях.

– Не отказывайся! Тебе нужно развеяться! – увещевала Рокси.

На что Калли устало ответила:

– Может, потом как-нибудь…

– Не потом! Отставить! На этой тусовке будут только свои. Квилл позовет парочку приятелей из футбольной команды. Они туповатые, но добрые, к тебе придираться не будут, отвечаю. Арджи ведет переговоры с Элеттрой, но у той вроде уже есть планы на следующие выходные. Так что компашка вообще скудненькая получится. Но уверяю, в данном случае количество народа никак не сопряжено с уровнем веселья! Круто будет, не пожалеешь! Калли, если ты не пойдешь, я тоже дома зависну. А если я дома зависну, то у меня будет плохое настроение. Ты что, хочешь, чтобы у меня было плохое настроение?

– Рокси, ты что, прошла курсы для безнадежных манипуляторов и теперь решила попрактиковаться на мне? – рассмеялась Калли.

Девушки за веселым разговором и не заметили, как добрались до стены со школьными шкафчиками. Калли вставила ключ в свой шкафчик, но оказалось, что его дверца не заперта. Неисправный замок мог поддаться и без ключа, если как следует применить силу, но Калли подумала, что она просто забыла по рассеянности закрыть дверцу.

– Что?.. Калли, что случилось? – встревожилась Уэллер, увидев вмиг изменившееся лицо подруги: оно помрачнело, на нем застыло безбрежное, никакими силами неодолимое страдание. Рокси заглянула в шкафчик и увидела фотографию красивой женщины, рядом с которой лежала траурная открытка с надписью: «Память о тебе не померкнет в веках…» – Что за хрень?!

И океан не бесконечный, каким его славят, и у космоса есть предел… и у терпения Калли была граница, от которой, вследствие вышеупомянутого потрясения, ничего не осталось. Она схватила фотографию и целеустремленно побежала вперед.

– Калли! Калли, остановись! – Рокси на всех парах помчалась вслед за обезумевшей подругой.

– Рокси, в чем дело? – спросил Арджи, схватив Уэллер за руку.

– Помоги мне! Кажется, сейчас произойдет что-то страшное!

Рокси и Арджи не стали терять ни минуты и рванули за Калли. Та добежала до раздевалки чирлидерш. Группа поддержки «Блэкстона» во всю готовилась к репетиции выступления, но Калли своим появлением безжалостно испортила их планы.

– Блоха, ты что тут забыла? – уставилась на нее Марийона.

– Твоих рук дело?!

– Кто это? – поинтересовалась Маккинни, с показным безразличием взглянув на фотографию.

Калли набросилась на Марийону. Одной рукой вцепилась в ее волосы, другой била, не целясь в какое-то конкретное место. Она до такой степени была взвинчена, что ей хотелось затронуть каждую частичку тела обидчицы. Да нет, не просто затронуть, а размозжить, раздробить, расшибить. Хотелось насытиться ее болью, напиться ее кровью, пропитаться ее слезами, навеки запомнить ее крик. Хотелось извлечь из нее всю ее черную ненависть, вытрясти силу, рождающую в ней бесовские помыслы… Увы, противник ее был чрезмерно силен. Все желания Калли потухли так же стремительно, как и вспыхнули. Еще и подкрепление Маккинни сыграло немалую роль: вовремя появилась Джустис, и девчонки-чирлидерши в стороне не остались. Когда Рокси и Арджи прибежали на подмогу, Калли уже еле дышала.

– Марийона, оставь ее! – закричала Рокси.

– Калли, ты в порядке? – спросил запыхавшийся Арджи. Парню удалось растолкать разъяренных девиц.

– Эта сука первая налетела на меня! – заявила в свою защиту Марийона.

– И я это сделаю еще раз… – с трудом выговорила Калли.

– Блоха, замолкни. Мари не виновата. Это я.

Все обратили внимание на Джу.

– Что? – опешила Марийона. – Джу, за что она меня чуть не убила?!

– Я всего лишь положила в шкафчик фотку ее матери.

– Не только фотку! – Рокси швырнула в сторону Джустис открытку, которую успела захватить, перед тем как броситься на помощь Калли.

– Сеструха моя работает в клинике. Я однажды заглянула к ней и случайно увидела на ее столе историю болезни одной из пациенток со знакомой фамилией. Блоха, да я же хотела помочь тебе! Так сказать, подготовить к неизбежному.

– Джу… это перебор. – Марийона обратила сочувственный взгляд на Калли.

– Да плевать! Это только начало. – Пруст вышла из раздевалки.

– Свали из нашей школы пока не поздно, – посоветовала напоследок Марийона. – Не надейся, что твои друзья спасут тебя в следующий раз.

– Иди к черту, – ответила Калли.

– Как видите, защитнички, она сама напросилась.

После этого Марийона заявилась в кабинет директора школы и доложила ему о случившемся, разумеется, подчеркнув, что именно Калли затеяла драку, и это может подтвердить множество свидетелей. Ответ директора не заставил себя долго ждать. Борис Оглсби вызвал Лаффэрти к себе.

– Калантия, до твоего появления в «Блэкстоне» у нас не было подобных инцидентов. Тебе есть что сказать в свое оправдание?

– Я уже объяснила вам причину своего поступка.

Борис глядел на Калли с нескрываемым осуждением, и даже ее многочисленные синяки на теле и кровоточащие раны на заплаканном личике не вызвали в нем сострадания, точно то были не следы жутких побоев, а яркие трофеи, награды за участие в неравном поединке, и Калли ими безмерно гордилась.

– Ты же девушка. Ты должна решать свои проблемы как-то иначе. Уж точно не с помощью драки! Калантия, ты же столько лет провела в «Греджерс»! Неужели там тебя не научили, как нужно вести себя в обществе? Или ты думаешь, что в обычной школе допустимо такое безнравственное поведение?! Значит так, до конца месяца ты будешь оставаться после занятий и помогать дворнику, садовнику и уборщице поддерживать порядок в школе.

– Мистер Оглсби, придумайте, пожалуйста, другое наказание, – молящим голосом попросила Калли. – Я работаю. Мне дорога каждая минута.

– Я не собираюсь идти тебе на уступки, Калантия. Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком. Свободна.

* * *

Школа, борьба с Джу и Мари, «исправительные работы», назначенные директором Оглсби, смены в кафе, четыре часа сна, гложущее ожидание звонка от Савьера Бейтса, и еще глубинные, затаенные переживания, тихо разрушающие, как коррозия, снова школа… Таким было расписание Калли. Благо Рэми, узнав от Эл о новых проблемах бывшей одноклассницы, уговорила отца не урезать зарплату Калли из-за того, что та теперь работает на несколько часов меньше. Грэд Арлиц всегда прислушивался к мнению дочери и беспрекословно выполнял ее прихоти, поэтому и в этом случае не стал противиться. Калли продолжала обеспечивать свою семью, жертвуя при этом всеми силами, здоровьем и юностью. Из утонченной, цветущей красавицы она быстро превратилась в выдохшееся, суматошное отрепье. Калли ходила неделями в одной и той же одежде и с грязными волосами, ее не волновала загрубевшая кожа на руках. Не обращала внимания она и на вечно сопровождающий ее запах табака (Калли теперь курила постоянно). При этом ошеломительный контраст создавала въевшаяся в нее осанистость. Это качество было отголоском ее прошлой жизни, последним признаком чистокровной девочки, впечатление которой она когда-то создавала.

Но Руди продолжал называть ее Принцессой и смотреть на нее, чувствуя что-то пограничное между простым восхищением и синдромом Стендаля. Его не волновал испорченный внешний вид Калли, кардинальные изменения в ее поведении. Он любил ее по умолчанию. Казалось, Руди родился уже со своей безусловной любовью к ней, как будто любовь эта была одним из самых необходимых органов.

Руди прибежал к Калли в школу. Он понимал, что у них катастрофически мало времени (у него был короткий перерыв на обед, большую часть которого он потратил на то, чтобы добраться до «Блэкстона» из своей мастерской, и ей надлежит без опозданий явиться на отработку наказания), поэтому, не церемонясь, быстро озвучивал заранее подготовленные вопросы, а Калли мгновенно отвечала ему, будто передавала эстафету:

– Принцесса, может, тебе стоит перевестись в другую школу?

– Где гарантия, что в другой школе у меня не будет проблем? Да и не хочу маму беспокоить лишний раз. Эта беготня с документами, переводом вымотает ее окончательно.

– Савьер не звонил еще?

– Нет.

– Хорошо. Значит, у меня есть время. Я намерен встретиться с Фрай, чтобы попытаться добиться для тебя другого задания.

– Руди, я не против сотрудничества с Инеко. Он не кажется мне плохим человеком.

– Да если б дело было в Инеко! Главный, и правда, безобидный, а вот Бейтс… Про него ходят дурные слухи. Будь с ним осторожней.

– Ну уж не страшнее он наемного убийцы, в дом которого ты меня послал, – отшутилась Калли.

– На днях я узнал, что при клинике, которая занимается лечением миссис Лаффэрти, есть Клуб… Клуб поддержки для родственников пациентов. Ведь болезнь затрагивает не только больного, но и всех, кто окружает его. Всем нужны силы. И вот в этом Клубе…

– Ты хочешь, чтобы я в него вступила?

– Калли, я не настаиваю, но что, если хотя бы разок, из чистого интереса, наведаться туда? Вот брошюра. Тут указаны место и время…

Калли снова перебила Руди:

– Ну и выдумщик же ты! Все, мне пора. Сегодня я работаю в саду, а завтра до заката буду дезинфицировать унитазы и выгребать волосню из душевых. Люблю эту жизнь!