Читать книгу Жить в мире глухих - Стэйси Кюсти - Страница 4

«Ночь перед отъездом»

Мой отец, как типичный обладатель кризиса среднего возраста, обзавелся спортивной двухместной машиной. Невозможность лечь на заднем сидении и провести эти дни поездки в покое не давала мне уснуть.

Все это время прах мамы стоял на полке, покорно дожидаясь, пока отцу позволят взять отпуск. Постоянные ссоры подливали масла в огонь, он несколько раз пытался меня убедить в том, что бессмысленно ехать в Нью-Йорк – она и так мертва и это не увеличит шансы на ее счастливую загробную жизнь.

Правда ведь интересно как сильно люди могут отталкивать друг друга, учитывая, что ранее были на редкость близки. Почему так случается? Некогда любящие становятся чужими, столкнувшись с преградой на пути. Я прекрасно знаю, что во всем виноват не я. Беседы с онлайн-психологом, кажется, вырезали это на коре моего головного мозга, что явно вызовет недоумение патологоанатомов при моем вскрытии. Но шутки в сторону.

Решив, что самоистязание не лучшее снотворное, я решил прибегнуть к недавно открытому для себя действенному способу.

Сразу после кремации я начал курить. Хотя вид пепла ежедневно напоминал мне о смерти, я нашел что-то умиротворяющее в этом. Мысль о том, что я заблуждаюсь никак меня не трогала. Знаю, что это эгоистично приближать свою смерть таким нелогичным образом, но, наверное, фильмы учат тому, что лучшими успокоительными являются: мороженое, кофе и сигареты. Но раз уж я решил уснуть, то вариант с кофе отпадает. К тому же, как бы иронично это не звучало, пинта моего любимого мороженого стоит дороже пачки сигарет. Получается, сам господь подталкивает меня к этому долгосрочному суициду.

Я сменил шорты на джинсы, более подходящие для ночной погоды, схватил на ходу поддельные документы и сел на поезд Дом-Мальборо.

Я вышел из дома и пошел пешком.

С тех пор я больше ни разу не садился на велосипед, даже придумал себе игру. Каждый раз, закуривая сигарету, я тушу ее об этот злосчастный кусок железа. На сидении не осталось и дюйма уцелевшего от всевластного пламени, а вся рама покрыта черными пятнами, напоминающими зажившие пулевые ранения.

Малость поскользнувшись на нашем газоне, я ступил на тротуар и пошел, резко отряхивая куски травы, прилипшие к некогда любимым кроссовкам.

Я люблю ночь, время, когда даже на улицах есть шанс побыть наедине с самим собой. Как будто ставишь все чужие жизни на паузу, чтобы оказаться единственным человеком на планете.

Проезжающая мимо машина нарушила мои права на эксклюзивные отношения с Землей, и я продолжил свой путь, прикрывая глаза от резкой перемены освещения.

Старенький пикап остановился рядом, и водитель привлек мое внимание руками, размахивая ими будто на рок-концерте. Я предположил, что единственное, что могло оправдать его энтузиазм – это то, что он уже несколько раз окликнул меня до этого.

Я махнул ему рукой, чтоб ехал дальше. В последнее время меня отторгало идти на контакт с людьми, тем более с незнакомцами, первая встреча с которыми всегда начиналась с неловкого распознавания ими моей глухоты.

Вдруг он вышел из машины и резко зашагал в мою сторону, я схватил ключи из кармана покрепче, вспоминая уроки самообороны подручными средствами.

– Можно воспользоваться зажигалкой? – отчетливо прочитал я по его губам, поскольку он предусмотрительно оставил фары машины зажженными.

Я и не заметил, что все это время крутил зажигалку пальцами левой руки, а у этого джентльмена, видимо, очень хорошее зрение. Либо очень долгая ломка.

– Ты мне зажигалку, а я тебе сигарету, – сказал он очень медленно, видимо, чтобы я разобрал каждую букву.

– Давайте, – ответил я, протягивая зажигалку, ожидая заветные пять минут самоуничтожения в ответ.

Он, видимо, сразу понял, что я не немой, поскольку его лицо не отражало ни капли недоумения, когда прозвучал мой голос.

Мы стояли и курили вместе, облокотившись на капот его машины. Как же странно, встретив всего минуту назад человека, уже спокойно стоять рядом с ним и делить на двоих одну привычку. Не знаю что такого особенного в машинах, но даже рядом с ней чувствуешь себя каким-то более властным. Как будто купил билет в свободу и можешь отправиться куда пожелаешь в любую секунду.

– Интересно, куда он едет? – задумался я.

– До свидания, – сказал он, улыбнувшись мне.

– Стойте! – выкрикнул я, протягивая зажигалку, —я все равно иду в супермаркет, убью двух зайцев.

– Ты хороший парень, я бы подвёз тебя, но мне в другую сторону. Будь осторожен.

Я проводил взглядом отдаляющуюся машину и задумался стоит ли идти до магазина.

Отец никогда не отличался заинтересованностью в моей жизни. Даже не знал, что у меня есть велосипед, не говоря уже о том, чтобы заметить отметины на нём. Но одно я знаю точно, он никогда не поощрял курение и стыдился своей вредной привычки. Он бы не простил себя, узнав о том, что я пошел по его стопам.

Решив не возвращаться обратно, я все-таки пошел к супермаркету.

Я не отличаюсь сладкоедением, но всегда любил в магазинах полки с конфетами. Эти разноцветные коробочки по одному доллару привлекают своей яркостью, и ты чувствуешь себя поглощенным в радугу.

– Привет, – сказал продавец на языке жестов.

Я махнул ему в ответ и зашагал в конфетный отдел, словно холостяк в Атлантик-Сити, нацеленный потратить каждый цент своих денег.

Я начал жадно хватать пачки со сладостями, думая о том, что они будут для меня отвлечением от жажды табака и защитой от нравоучений отца в ближайшие дни. После пятой пачки я решил остановиться.

Думаю, что продавец решил, что у меня расстройство питания на нервной почве, и поэтому не стал как обычно придумывать шутки, основываясь на покупках.

– Одну сейчас, четыре в машине, – решил я, на ходу открывая пачку мармелада в виде рыбок.

Я взглянул наверх, в надежде увидеть звезды, но небо было предательски черным. Даже луна была этой нелепой формы: когда уже не похожа на месяц и еще не стала полностью круглой.

И вот я снова один, если не считать сладости за компанию, хотя в последнее время они мне стали ближе кого-либо из людей.

Мне стало казаться, что найти друга – это лотерея, которую можно выиграть либо в очень юном возрасте, а потом пронести эту дружбу сквозь года, держась лишь за память о счастливом детстве, либо на «закате» лет, когда твое мировоззрение уже сформировалось и совпадает с теми, кто тебя окружает. Все отношения, начавшиеся в школе, спортивной секции, университете или работе, остаются в той локации, где и зародились, и умирают при выходе на следующей остановке жизни.

Я закончил школу несколько недель назад и с тех пор не говорил ни с одним из тех, кто так трепетно рисовал мне мотивирующие плакаты, после смерти матери.

Конфета выпала изо рта, мне как будто заблокировали дыхание. Я остановился, все сладости выпали из моих рук на пол, но гравитация не разрушила стопку коробок, и конструкция упала не развалившись. Попытался сделать вдох, но безуспешно. Ненадолго растерявшись я все-таки сделал глубокий вдох и выдохнул.

Я будто пережил все заново: велосипед, светофор, толпа и она…

Похоже, я переоценил себя, надеясь, что смогу даже с самим собой, внутри якобы безопасного места под названием «сознание», обсудить это событие.

Я вновь посмотрел наверх, где по-прежнему не было ни намека на звезды, но на сей раз я надеялся увидеть не их.

Демонстративно ударив себя слегка вспотевшими ладошками по щекам, я взял коробки и поспешил домой.

В этот раз мимо меня не проехало ни одной машины и путь освещали лишь фонари. Мои кроссовки насквозь промокли от распрыскивателей, поливающих траву ночью, и я переключился на бег, чтобы скорее добраться до дома и наконец уснуть.

Я уже десять раз пожалел о том, что не взял сигареты, но решил, что это во мне говорит тяга к никотину. Символично пнув велосипед, стоящий около крыльца, я зашел домой.