Читать книгу Шифр Джефферсона - Стив Берри - Страница 22
Часть 2
Глава 19
ОглавлениеНью-Йорк
Уайетту не понравилось напоминание о его увольнении. В самом деле, обвинения против него выдвинул Малоун, состоялось слушание, и трое бюрократов от среднего до высшего уровня, не оперативники, решили, что его действия были неоправданными.
– Я должен был отстреливаться вдвоем с Малоуном? – спросил он у трибунала. – Он и я, в надежде, что нам удастся спастись, а трое агентов тем временем ждали бы снаружи?
Уайетт счел этот вопрос справедливым и почти ничего больше не говорил на протяжении всего слушания, но трибунал принял суждение Малоуна, что эти люди были использованы как мишени, а не как защита. Он знал о полудюжине агентов, которые пожертвовали собой по менее значительной причине. Неудивительно, что разведывательное сообщество изобилует проблемами. Создается впечатление, что все стараются быть скорее правыми, чем эффективными.
Не имея выбора, он принял увольнение и ушел.
Но это не значило, что он забыл о своем обвинителе. Да, эти люди правы. У него есть счет к Малоуну.
И сегодня он пытался свести с ним этот счет.
– Ты понимаешь, что с Карбонель, можно сказать, покончено? – спросил нацбез. – От НРА никакого проку. Они больше никому не нужны.
– Содружество тоже сходит со сцены, – объяснил церэушник. – Наши современные пираты будут доживать свои дни в федеральной тюрьме, где им самое место. А ты так и не ответил на вопрос. Были пираты повинны в том, что произошло сегодня?
Досье, составленное Карбонель на Содружество, содержало краткие сведения о четырех капитанах, при этом отмечалось, что они последние из племени авантюристов восемнадцатого века, прямые потомки пиратов и каперов. Выдержка из их психологических профилей объясняла, что моряк военного флота уходил в море, зная, что в случае победы его ждут награды в форме похвалы и продвижения по службе. Даже в случае гибели история увековечит его подвиги. Однако требовалось необычайное мужество для встречи с опасностью, когда человек понимал, что никто не узнает о его геройстве. А если потерпит неудачу, большинство будет посмеиваться над его бедой.
Каперы действовали в тех и других условиях.
При удаче наградой становилась часть добычи. Если они отклонялись от своего каперского свидетельства, то становились пиратами, и их вешали. Капер мог захватить самый грозный крейсер короля Англии, и об этом вряд ли стало бы известно. Если его настигали смерть или увечье – не повезло.
Они были предоставлены сами себе.
Легко понять, подводился в документе итог, почему они так вольно обходились с правилами.
Нацбез подошел ближе.
– Ты вызвал Малоуна, затем повел его прямо в ловушку. Ты знал, что именно там произойдет. Хотел, чтобы кто-нибудь застрелил его, так ведь? Что случилось, Уайетт, потерял вкус к убийству?
Сохраняя спокойствие, он спросил:
– Мы закончили?
– Да. С тобой закончено, – сказал церэушник. – Здесь. Но раз ты не хочешь ничего нам говорить, у нас есть люди, более удачливые в получении ответов.
Уайетт наблюдал, как они переминаются с ноги на ногу, желая, чтобы он признал их преимущество. Может, угроза более сурового допроса должна была испугать его. Интересно, почему они решили, что такая тактика сработает. К счастью, он положил в иностранные банки достаточно не облагаемых налогом денег, чтобы жить безбедно до самой смерти. И от этих людей ему ничего не требовалось. В этом было преимущество получения денег из черного бюджета – не по платежной ведомости.
Поэтому он обдумывал свои возможности.
Уайетт полагал, что те, кто привел его сюда, находятся за дверью. За окном с противоположной стороны комнаты наверняка была пожарная лестница. Они есть во всех старых зданиях.
Убрать тихо этих двоих или поднять шум и уложить всех четверых?
– Ты пойдешь с нами, – сказал нацбез. – Карбонель придется многое объяснять, а ты станешь главным свидетелем обвинения. Человек, который может противоречить ей, лжет.
– Думаете, я действительно это сделаю?
– Сделаешь все необходимое, чтобы спасти свою шкуру.
Странно, как плохо они его знают.
Какой-то механизм глубоко внутри брал над ним власть, и он не стал сопротивляться.
Поворот корпуса, и его правый кулак угодил в горло цэрэушнику. Потом он ударом ноги в грудь заставил нацбеза согнуться, стараясь не потерять равновесия. Пока один силился сделать вдох, он коротко рубанул нацбеза ребром ладони по шее, остановил руками его падение и мягко уложил потерявшего сознание на пол.
Потом зашел за спину церэушнику и взял в обхват его шею.
– Могу задушить тебя насмерть, – прошептал Уайетт ему на ухо.
И, скрипнув зубами, усилил нажим на дыхательное горло.
– Будет приятно видеть, как ты сделаешь последний вдох.
Крепче.
– Слушай меня, – сказал Уайетт. – Не вставай. На моем. Пути.
Церэушник потянулся к его руке.
Он усилил захват.
– Слышишь меня?
Наконец этот человек кивнул, потом нехватка кислорода лишила сил его мышцы.
Уайетт разжал захват.
Тело почти беззвучно опустилось на пол.
Уайетт проверил пульс у обоих. Слабо, но бился. Дыхание было неглубоким, но постоянным.
Он подошел к окну, открыл его и вылез.
* * *
Малоун ждал, чтобы Дэниелс с Дэвисом объяснили, что случилось со Стефани. Но при этом понимал, что президенту нужно многое сказать. Поскольку они находились на высоте тридцать тысяч футов и уйти было некуда, он решил сидеть и слушать рассказ Дэниелса о том, что произошло весной 1835 года.
– Из-за попытки убийства Джексон пришел в ярость, – говорил президент. – Открыто обвинил сенатора Пойндекстера от штата Миссисипи, назвал все произошедшее заговором нуллификаторов. Он ненавидел Джона Кэлхуна. Называл его предателем Союза штатов. Понять это я могу.
Кэлхун был вице-президентом при Джексоне, поначалу активно поддерживал его. Но, видя все возрастающую симпатию к южным штатам, отвернулся от своего благодетеля и создал партию нуллификаторов, защищающую права штатов, особенно южных. Дэниелс тоже испытал на себе предательства вице-президентов.
– Джексон уже имел дело с пиратами, – продолжал Дэниелс. – Жан Лафит понравился ему в Новом Орлеане. Они вместе спасли этот город в восемьсот пятнадцатом году.
– Почему вы называете этих людей пиратами? – спросила Кассиопея. – Почему не каперами? Уполномоченными Америкой нападать на ее врагов?
– Они были каперами, и, если бы ограничивались только этим, наверно, все было бы хорошо. Но когда они получали бессрочное каперское свидетельство, то становились ужасом на воде.
Малоун слушал, как Дэниелс объяснял, что во время Войны за независимость Содружество работало на благо обеих сторон конфликта.
– Я видел засекреченные документы того времени, – говорил Дэниелс. – Линкольн ненавидел Содружество. Собирался привлечь их всех к суду. К тому времени благодаря Парижской декларации восемьсот пятьдесят шестого года каперство стало противозаконным. Но есть проблема. Этот договор подписали только пятьдесят два государства. Испания и Соединенные Штаты отказались.
– Значит, Содружество продолжало действовать? – спросила Кассиопея. – Использовало эту оплошность для собственной выгоды?
Дэниелс кивнул.
– Конституция принимает во внимание каперские свидетельства. Поскольку Соединенные Штаты не отказались от каперства подписанием этого договора, здесь оно было, в сущности, легальным. И хотя мы не подписали его, во время испано-американской войны обе стороны согласились соблюдать принципы этого договора. Однако Содружество не признало этого соглашения и нападало на испанские суда. Это так сердило Уильяма Мак-Кинли[4], что в восемьсот девяносто девятом году он вынудил конгресс принять закон, запрещающий захватывать суда и делить захваченную добычу.
– Что ничего не значило для Содружества, – сказал Малоун. – Каперские свидетельства давали им иммунитет от этого закона.
Дэниелс ткнул в его сторону пальцем.
– Теперь ты начинаешь понимать эту проблему.
– Кто-то из президентов, – заговорил Дэвис, – использовал Содружество в своих интересах, кто-то боролся с ним, большинство не обращало на него внимания. Однако все скрывали от общества, что Джордж Вашингтон и правительство Соединенных Штатов санкционировали его деятельность. И что от его деятельности пополнялась казна. Большинство позволяло ему вести себя как угодно.
– Что возвращает нас обратно к Джексону, – сказал Дэниелс. – Он единственный, кто не считался с каперским свидетельством.
Дэвис полез рукой под стол и нащупал кожаную сумку. Вынул из нее лист бумаги и придвинул Малоуну.
– Это письмо, – сообщил президент, – Джексон написал Абнеру Хейлу, который в восемьсот тридцать пятом году был одним из четверых членов Содружества. Копию его хранили в тайнике для президентских документов, который оставался опечатанным в Национальном архиве. Документов, доступ к которым могло получить всего несколько человек. Эдвин нашел его.
– Я не знал, что существует такое хранилище, – сказал Малоун.
– Не знали и мы, пока не начали искать, – заговорил президент. – Я не первый прочел это письмо. В архиве есть регистрационный журнал. Это письмо читали многие президенты. Но долгое время не видел никто. Последним был Кеннеди. Он отправил своего брата Бобби взглянуть на него. – Президент указал на страницу. – Как видите, Абнер Хейл подослал убийцу к Джексону. По крайней мере, Джексон так считал.
Малоун прочел страницу, передал Кассиопее и спросил:
– Абнер – родственник Квентина Хейла?
– Прапрадед, – ответил Дэниелс. – Вот такое у них фамильное древо.
Малоун улыбнулся.
– Эндрю Джексон, – продолжал президент, – так разозлился на Содружество, что вырвал два листа из журналов Сената и Палаты представителей, где каперские свидетельства для этих четырех семейств были санкционированы конгрессом. Я видел оба журнала. В каждом рваные корешки.
– И поэтому вы не можете аннулировать эти свидетельства? – спросила Кассиопея.
Малоун знал ответ.
– Раз в журналах конгресса нет записи об одобрении этих свидетельств, значит, нет юридического права утверждать, что с ними нужно считаться. Президент не имеет права подписывать каперские свидетельства, если их не одобрит конгресс, и нигде нет записи о том, что конгресс одобрил свидетельства членов Содружества.
– Президенты не могут сделать это самостоятельно? – спросила Кассиопея.
Дэниелс покачал головой.
– По конституции нет.
– А если, – заговорил Малоун, – аннулировать каперские свидетельства, это прежде всего будет означать, что они были юридически действительны. И никакое аннулирование не возымеет действия на акты прошлого. Они будут сохранять иммунитет к аннулированию, и как раз этого хочет Содружество.
Дэниелс кивнул.
– В этом и заключается проблема. Классическое «куда ни кинь, всюду клин». Было бы лучше, если б Джексон уничтожил эти два листа. Но обезумевший сукин сын спрятал их. Сам он заявил, что хотел помучить членов Содружества. Дать им подумать кое о чем, кроме убийства президента. Но единственное, чего добился – передал проблему нам.
– Будь у вас эти два листа, – спросила Кассиопея, – что бы вы сделали?
– Это часть того, с чем я поручил разобраться Стефани. С этими возможностями. Я не хочу передавать эту проблему своим преемникам.
– И что произошло? – спросил Малоун.
Дэниелс вздохнул.
– Дело осложнилось. После того как Хейл встретился с Эдвином, у нас проснулось любопытство, и мы начали задавать вопросы. И выяснили, что глава НРА, Андреа Карбонель, связана с Содружеством.
Малоун знал о Карбонель по работе в Магеллановой квартире. Кубино-американка. Суровая. Недоверчивая. С крутым характером. Он понимал, что имел в виду президент.
– Слишком тесно?
– Мы не знаем, – ответил Дэвис. – Это было неожиданное открытие. Оно обеспокоило нас. Нам нужно узнать больше.
– И Стефани вызвалась разобраться с этим, – сказал президент. – На свой страх и риск.
– Почему она? – спросил Малоун.
– Потому что захотела сама. Потому что я ей доверяю. Из-за Содружества НРА не в ладах с остальным разведсообществом. Они хотят упечь пиратов в тюрьму, Карбонель нет. Привлечение другого агентства усугубило бы этот конфликт. Мы со Стефани говорили об этом на прошлой неделе. Она согласилась, что будет лучше всего взяться за дело самой. И отправилась на встречу с бывшими агентами НРА, которые могли пролить свет на Карбонель и Содружество. Должна была позвонить Эдвину четыре дня назад. Но не позвонила, и мы, к сожалению, не знаем почему. Можно только предполагать, что ее похитили.
Или хуже того, подумал Малоун.
– Нажмите на Карбонель. Займитесь Содружеством.
Дэвис покачал головой.
– Мы не знаем, у них ли она. Против Карбонель нет никаких улик. Она просто будет отрицать все и затаится. Все четверо членов Содружества – респектабельные бизнесмены без судимостей. Если обвинить их в пиратстве, они поднимут шум, и начнется черт знает что.
– Кого это волнует? – спросил Малоун.
– Нас, – ответил Дэниелс. – Мы должны волноваться.
Малоун услышал в голосе президента безысходность.
Но его тревожило другое.
Прошло четыре дня.
Если это так, кто же отправил ему сообщение по электронной почте два дня назад и кто оставил записку в «Гранд-Хайате»?
4
Президент США в 1897–1901 годах.