Читать книгу Противостояние. 16 июня – 4 июля 1990. Том 1 - Стивен Кинг - Страница 6

Длинный каменный пирс уходил в Атлантический океан с городского пляжа Оганквита, штат Мэн. Сегодня пирс напоминал ей серый укоризненный палец, и, припарковав машину на стоянке, Фрэнни Голдсмит увидела Джесси, сидевшего на краю пирса: его силуэт вырисовывался в лучах послеполуденного солнца. Над ним с криками кружили чайки – чем не портрет Новой Англии наяву? – но Фрэнни сомневалась, что хоть одна птица осмелится осквернить белым пометом безупречную рубашку из синего шамбре. В конце концов, они имели дело с поэтом.

Она знала, что это Джесси, поскольку его десятискоростной велосипед стоял у задней стены будки сторожа автостоянки, пристегнутый цепью к металлическому поручню. Гас, лысоватый и толстоватый городской старожил, как раз появился в дверях, чтобы встретить ее. Плата для приезжих составляла один доллар с машины, но Гас знал, что Фрэнни местная, и она часто приезжала сюда без наклейки «ПОСТОЯННЫЙ ЖИТЕЛЬ» в углу ветрового стекла.

«Ну разумеется, я часто сюда приезжаю, – подумала Фрэн. – Собственно говоря, я и забеременела-то прямо здесь, на этом пляже, футах в двенадцати от верхней границы прилива. Дорогой Комочек, тебя зачали на живописном побережье Мэна, в двенадцати футах от верхней границы прилива и в двадцати ярдах к востоку от волнолома. Теперь это место отмечено крестиком».

Гас вскинул руку, изобразив знак мира.

– Ваш парень на самом краю пирса, мисс Голдсмит.

– Спасибо, Гас. Как дела?

Улыбаясь, сторож обвел рукой автостоянку. Десятка два автомобилей, и большинство с белой наклейкой «ПОСТОЯННЫЙ ЖИТЕЛЬ» на ветровом стекле.

– Для наплыва туристов еще рановато, – ответил он. Дело было семнадцатого июня. – Подождите недельки две, и мы принесем городу деньжат.

– Не сомневаюсь. Если только вы их все не прикарманите.

Гас расхохотался и вернулся в будку.

Фрэнни оперлась рукой о теплый металл своей машины, сняла теннисные туфли и надела резиновые вьетнамки. Высокая девушка с каштановыми волосами до середины спины, в светло-коричневой блузке. С хорошей фигурой. С длинными ногами, которые часто удостаивались одобрительных взглядов мужчин. Высший класс, так вроде бы это называли в студенческих братствах. Просто загляденье. Мисс Колледж 1990 года.

Тут ей пришлось посмеяться над собой, однако смех был с горьким привкусом. «Ты беременна, – сказала она себе, как будто речь шла о мировой сенсации. – Глава шестая: Эстер Прин[7] сообщает преподобному Димсдейлу новость о неминуемом прибытии Перл». Но она понесла не от Димсдейла, а от Джесси Райдера, двадцати лет от роду, на год моложе Нашей Героини, Маленькой Фрэн. От студента-выпускника колледжа и поэта, что, впрочем, легко угадывалось по безупречной рубашке из синего шамбре.

Она остановилась у границы песка, даже сквозь резину чувствуя, как жар обжигает подошвы ног. Силуэт на дальнем краю пирса все еще швырял в воду небольшие камушки. Мысль, пришедшая ей в голову, отчасти забавляла, но в целом приводила в смятение. «Он знает, как выглядит со стороны, – подумала она. – Лорд Байрон, ушедший в себя, но не сломленный. Пребывающий в одиночестве и взирающий на море, туда, где лежит родная Англия. Но я, изгнанник, может, никогда…»

Ох, черт!

Фрэн расстроила не столько сама мысль, сколько собственное душевное состояние, о котором эта мысль свидетельствовала. Ее молодой человек – и ведь она думала, что любит его, – сидел там, вдалеке, а она стояла здесь и посмеивалась над ним у него за спиной.

Она пошла по пирсу, осторожно выбирая путь среди торчащих камней и трещин. Этот старый пирс когда-то был частью волнолома. Теперь же большинство яхт и катеров швартовалось у южной оконечности города, где построили три пристани и семь дешевых мотелей и жизнь бурлила все лето.

Фрэнни шагала медленно, изо всех сил стараясь сжиться с мыслью, что могла разлюбить Джесси за одиннадцать дней, прошедших с того момента, как она узнала, что, по выражению Эми Лаудер, «немножко беременна». Ну что ж, в конце концов, это он довел ее до жизни такой, верно?

Но не он один, это уж точно. Она же принимала таблетки. С этим, как выяснилось, все проще пареной репы. Идешь в поликлинику кампуса, говоришь врачу, что у тебя болезненно протекают менструации и на коже появляется сыпь. Доктор выписывает рецепт. В действительности же он выписывает месяц сексуальной свободы.

Она вновь остановилась, на этот раз уже в отдалении от берега – справа и слева от нее бежали волны. Ей пришло в голову, что доктора из поликлиники, возможно, столько же раз слышали о болезненной менструации и прыщах на коже, сколько аптекари о том, как «мой брат попросил меня купить эти презервативы», – а в последние годы, наверное, еще чаще. Ей ничего не стоило просто пойти к врачу и сказать: «Дайте мне таблетки. Я собираюсь трахаться». Возраст-то позволял. К чему эта стеснительность? Она посмотрела на спину Джесси и вздохнула. К тому, что стеснительность становится образом жизни. И Фрэнни двинулась дальше.

В любом случае таблетка не сработала. Кто-то в отделе технического контроля на старой доброй фабрике по производству оврила заснул не вовремя. Или она забыла принять таблетку, а потом забыла о том, что забыла это сделать.

Она неслышно подошла к Джесси и положила руки ему на плечи.

Джесси, сжимавший камушки в левой руке, а правой отправлявший их в глубины Атлантики, вскрикнул и вскочил. Камушки рассыпались, и он едва не сшиб Фрэнни в воду. И сам чуть не упал головой вниз.

Рассмеявшись, Фрэнни подалась назад, прикрывая руками рот. Джесси, хорошо сложенный молодой человек в очках с тонкой золотой оправой, с черными волосами и правильными чертами лица, которые, к вечному сожалению означенного молодого человека, не могли выразить всей чуткости его натуры, в ярости обернулся.

– Ты меня дьявольски испугала! – проревел он.

– Ох, Джесс! – Она все смеялась. – Ох, Джесс, извини меня, но это было так забавно, действительно забавно.

– Мы чуть не упали в воду! – В негодовании он шагнул к ней.

Она отступила назад, чтобы сохранить дистанцию, споткнулась о камень, плюхнулась на пятую точку. Ее челюсти сомкнулись, прикусив язык. Боже, какая боль! И Фрэнни разом перестала смеяться, словно ее смех отхватили ножом. Сам факт такого внезапного умолкания – выключи меня, я радио! – показался ей еще более забавным, и она вновь засмеялась, несмотря на то что язык кровоточил, а из глаз хлынули слезы боли.

– Ты в порядке, Фрэнни? – Джесси опустился на колени рядом с ней, на его лице читалась тревога.

«Я все-таки люблю его, – подумала она с некоторым облегчением. – Ну что ж, тем лучше для меня».

– Ты ушиблась, Фрэн?

– Ушиблась только моя гордость. – Она позволила Джесси помочь ей встать. – И еще я прикусила язык. Видишь? – Она показала ему язык, рассчитывая получить в ответ улыбку, но он нахмурился.

– Господи, Фрэн, да у тебя кровь. – Он достал из заднего кармана носовой платок, с сомнением посмотрел на него и положил обратно. Она представила себе, как они рука об руку возвращаются к стоянке, молодые влюбленные под ярким солнцем, и у нее изо рта торчит скомканный платок. Она приветствует улыбающегося, благожелательного Гаса и говорит: «До-ы-де».

Фрэнни опять засмеялась, несмотря на то что язык сильно болел, а от привкуса крови во рту немного мутило.

– Отвернись, – строго попросила она. – Я собираюсь нарушить правила хорошего тона для молодых леди.

Улыбаясь, он театрально прикрыл глаза. Фрэн присела, опираясь на одну руку, наклонилась над водой и сплюнула – ярко-красной слюной. Еще. И еще раз. Наконец рот вроде бы очистился, она оглянулась и увидела, что он подсматривает сквозь пальцы.

– Извини. Я такая дура.

– Нет, – заверил ее Джесси, явно имея в виду «да».

– Давай найдем где-нибудь мороженое? – предложила она. – Ты ведешь машину, а я покупаю.

– Решено. – Он встал сам, вновь помог ей подняться. Фрэн опять сплюнула. Ярко-красным.

– Я ведь не откусила кусок? – опасливо спросила она.

– Не знаю, – весело ответил Джесси. – Или ты его проглотила?

Ее рука метнулась ко рту.

– Это не смешно!

– Да. Извини меня. Ты просто прикусила его, Фрэнни.

– В языке проходят какие-нибудь артерии?

Теперь, взявшись за руки, они шагали по пирсу в обратном направлении. Время от времени она сплевывала в воду слюну. Ярко-красную. Глотать кровь она не собиралась.

– Нет.

– Хорошо. – Она сжала его руку и ободряюще улыбнулась. – Я беременна.

– Правда? Это хорошо. Знаешь, кого я видел в Порт…

Он остановился и посмотрел на нее, его лицо внезапно стало жестким и очень, очень настороженным. От такой перемены у нее защемило сердце.

– Что ты сказала?

– Я беременна. – Она широко улыбнулась ему и сплюнула с пирса в воду. Ярко-красным.

– Удачная шутка, Фрэнни… – В его голосе слышалась неуверенность.

– Это не шутка.

Он продолжал пристально всматриваться в нее. Через некоторое время они двинулись дальше. Когда они пересекали автостоянку, Гас вышел и помахал им. Фрэнни помахала в ответ. Джесси тоже.

Они заехали в «Дейри куин» на федеральном шоссе номер 1. Джесси взял кока-колу и глубокомысленно попивал ее за рулем «вольво». Фрэн он принес заказанное ею мороженое, «Банана боут суприм». Она сидела, прислонившись к двери, в двух футах от Джесси и ложечкой ела орешки, ананасовый соус и эрзац-мороженое «Дейри куин».

– Ты знаешь, что мороженое в «Ди-кью» – это по большей части пузырьки воздуха? Знаешь? А многие даже не подозревают.

Джесси смотрел на нее и молчал.

– Это правда, – продолжила Фрэн. – Эти машины, выдающие мороженое, на самом деле продают пузырьки воздуха. Поэтому мороженое в «Дейри куин» такое дешевое. Нам рассказывали об этом на теории бизнеса. Есть много способов снять сливки.

Джесси смотрел на нее и молчал.

– Поэтому, если хочешь настоящего мороженого, надо идти в какое-нибудь место вроде «Кафе-мороженого Диринга» и там…

Она разрыдалась.

Он придвинулся и обхватил ладонями ее шею.

– Фрэнни, не надо. Пожалуйста.

– «Банана боут» капает на меня. – Она продолжала плакать.

Носовой платок вновь появился на свет, и Джесси вытер капли растаявшего мороженого. К тому времени рыдания перешли во всхлипывания.

– «Банана боут суприм» с кровяным соусом. – Фрэнни взглянула на него покрасневшими глазами. – Больше есть не могу. Извини, Джесс, ты не выбросишь?

– Разумеется, – сухо ответил он.

Взял мороженое, вылез из машины и выбросил его в урну.

«У него забавная походка, – подумала Фрэн, – словно его сильно двинули в то место, которое у парней самое чувствительное». В какой-то степени, полагала она, его действительно ударили именно туда. Но если взглянуть на все это с другой стороны, то и у нее была именно такая походка после того, как он лишил ее девственности на пляже. Между ног зудело, как при опрелости. Только от опрелости не беременеют.

Он вернулся и сел в машину.

– Ты действительно беременна, Фрэн? – резко спросил он.

– Действительно.

– Как… как это случилось? Я думал, ты предохраняешься.

– Я предполагаю следующее: первое, кто-то из отдела технического контроля старой доброй фабрики по производству оврила заснул и не отбраковал мою пачку таблеток, когда она проходила по конвейеру, или второе, в университетской столовой парней кормят каким-то активатором спермы, или третье, я забыла принять таблетку, а потом забыла о том, что забыла.

Она так строго, скупо, ослепительно улыбнулась ему, что он чуть отпрянул.

– Чего ты так злишься, Фрэн? Я ведь только спросил.

– Ну что ж, попробую ответить на твой вопрос иначе: теплой апрельской ночью, должно быть, двенадцатого, тринадцатого или четырнадцатого числа, ты ввел пенис в мое влагалище, испытал оргазм и изверг семя с миллионами…

– Прекрати! – резко оборвал он ее. – Ты не должна…

– Не должна – что? – Внешне ей удавалось сохранять каменное спокойствие, но внутри зашевелился страх. Представляя себе эту сцену, она не думала, что все произойдет именно так.

– Не должна так злиться, – мягко закончил он. – Я не собираюсь бросать тебя.

– Хорошо. – И Фрэнни сдержала эмоции. А ведь в тот момент она могла оторвать его руку от руля, сжать ее и полностью устранить возникшую между ними трещину. Но не сумела заставить себя это сделать. Он не имел никакого права рассчитывать на то, что она будет утешать его, каким бы бессознательным и тайным ни было это желание. Фрэнни внезапно поняла, что, так или иначе, на какое-то время о забавах и приятном времяпрепровождении придется забыть. От этой мысли ей вновь захотелось плакать, но уж тут она не дала воли слезам. Фрэнни Голдсмит, дочь Питера Голдсмита, не собиралась сидеть на автомобильной стоянке «Дейри куин» в Оганквите и реветь.

– И что ты собираешься делать? – спросил Джесси, доставая сигареты.

– Что ты собираешься делать?

Он щелкнул зажигалкой, и на мгновение, пока сигаретный дым наполнял его легкие, она ясно увидела, как мужчина и мальчик борются за контроль над одним лицом.

– Ох, черт! – вырвалось у него.

– Как я понимаю, возможны варианты. – Дожидаться ответа на свой вопрос она не стала. – Мы можем пожениться и сохранить ребенка. Мы можем пожениться и отказаться от ребенка. Или мы не поженимся, но я сохраню ребенка. Или…

– Фрэнни…

– Или мы не поженимся, и я откажусь от ребенка. Или я сделаю аборт. Это исчерпывает все возможности? Я ничего не упустила?

– Фрэнни, разве мы не можем просто поговорить…

– Мы и разговариваем! – Она сверкнула глазами. – У тебя был шанс, и ты сказал: «Ох, черт!» В точности твои слова. А я просто расписала тебе возможные варианты. Разумеется, я располагала временем, чтобы их обдумать.

– Хочешь сигарету?

– Нет. Это вредно для ребенка.

– Фрэнни, черт побери!

– Почему ты орешь? – мягко спросила она.

– Потому что ты изо всех сил пытаешься довести меня до белого каления! – гневно бросил Джесси. Потом взял себя в руки. – Извини. Я просто не могу согласиться с тем, что это моя вина.

– Не можешь? – Она посмотрела на него, изогнув бровь. – Се, Дева во чреве приимет…[8]

– Почему ты все время издеваешься? Ты сказала, что принимаешь таблетки. Я поверил тебе на слово. Напрасно?

– Нет. Не напрасно. Но это дела не меняет.

– Это точно, – мрачно согласился он и выбросил за окно недокуренную сигарету. – И что мы будем делать?

– Ты все спрашиваешь меня, Джесс. Я уже обрисовала вкратце возможные варианты, какими я их вижу. Думала, может, у тебя тоже появились какие-нибудь соображения. Еще, правда, есть самоубийство, но в настоящий момент я исключаю его из рассмотрения. Так что выбирай, что тебе больше понравилось, и давай обсудим.

– Давай поженимся, – неожиданно решительно сказал Джесси. Он выглядел как человек, который окончательно понял, что распутать гордиев узел можно, лишь разрубив его пополам. Полный вперед, а нытиков загоним в трюм.

– Нет, – ответила она. – Я не хочу выходить за тебя.

Как будто его лицо держалось на невидимых болтах, а тут внезапно их отвернули на полтора оборота. Все немедленно провисло. И выглядел он в этот момент настолько смешным, что ей пришлось потереться израненным языком о шершавое нёбо, чтобы не захихикать вновь. Ей не хотелось смеяться над Джесси.

– Почему нет? – спросил он. – Фрэн…

– Мне надо подумать почему. Я не дам втянуть меня в обсуждение причин, по которым я говорю тебе «нет», потому что сейчас они мне неизвестны.

– Ты не любишь меня! – В его голосе звучала обида.

– В большинстве случаев любовь и брак исключают друг друга. Выбери другой вариант.

Он долго молчал, вертя в пальцах новую сигарету, но не закуривая. Наконец заговорил:

– Я не могу выбрать другой вариант, Фрэнни, так как ты не хочешь обсуждать этот. Ты хочешь застыдить меня.

Это ее чуть тронуло. Она кивнула:

– Может быть, ты и прав. Последнюю пару недель я стыдила только себя. А теперь, Джесс, ты ведешь себя как типичный студент. Если на тебя нападет грабитель с ножом, ты и ему устроишь семинар.

– Ради Бога!

– Выбери другой вариант.

– Нет. Ты уже все обдумала. Может быть, и мне нужно время на размышления.

– Ладно. Тебя не затруднит отвезти нас обратно к стоянке? Я тебя высажу и займусь кое-какими делами.

Он удивленно уставился на нее:

– Фрэнни, я на велосипеде приехал сюда из Портленда. Снял номер в загородном мотеле. Мы же собирались провести уик-энд вместе.

– В твоем номере мотеля. Нет, Джесс. Ситуация изменилась. Ты просто садишься на свой велосипед и отправляешься обратно в Портленд. Дашь мне знать, когда какие-нибудь мысли придут тебе в голову. Можешь не торопиться.

– Прекрати издеваться надо мной, Фрэнни!

– Нет, Джесс, это ты надо мной издевался! – фыркнула она во внезапном, яростном приступе злобы, и вот тут он легонько ударил ее по щеке.

А затем, ошеломленный, вытаращился на нее:

– Прости меня, Фрэн.

– Прощаю, – бесстрастно ответила она. – Поехали.

По пути к автомобильной стоянке у городского пляжа они молчали. Фрэнни сидела, сложив руки на коленях, наблюдая, как синие клочки океана мелькают между коттеджами, построенными чуть западнее волнолома. «Они похожи на многоквартирные дома в трущобных районах, – думала она. – Кому они принадлежат, эти строения, отгородившиеся ставнями от лета, которое официально начинается менее чем через неделю? Профессорам Массачусетского технологического института? Бостонским врачам? Нью-йоркским адвокатам? А ведь их размеры ничем не примечательны – настоящие поместья на побережье принадлежат людям, состояния которых измеряются семи- и восьмизначными числами. Но когда владельцы приедут сюда, самый низкий ай-кью на Прибрежной улице будет у Гаса, сторожа автостоянки. Дети будут кататься на десятискоростных велосипедах, как у Джесси, есть с родителями лобстеров, посещать театр Оганкуита, прогуливаться в теплых летних сумерках по главной улице, пытаясь сойти за местных». Фрэнни выискивала всплески синего между налезающими друг на друга домами, отдавая себе отчет, что ее глаза вновь затуманены пленкой слез. Маленьким белым плачущим облачком.

Они приехали на стоянку, и Гас помахал им. Они помахали ему в ответ.

– Извини, что ударил тебя, – сказал Джесси глухо. – Я не хотел.

– Знаю. Ты возвращаешься в Портленд?

– На ночь я останусь здесь и позвоню тебе утром. Принимать решение должна ты, Фрэн. Если ты решишь делать аборт, я наскребу денег.

– Это сознательный каламбур?

– Нет, совсем нет. – Он подался к ней и целомудренно поцеловал. – Я люблю тебя, Фрэн.

«Я не верю тебе, – подумала она. – Я нисколько не верю тебе сейчас… но принимаю твои слова благосклонно. Это вполне в моих силах».

– Хорошо, – ровным голосом ответила она.

– Мотель «Маяк». Позвони, если захочешь.

– Ладно. – Она пересела за руль и внезапно почувствовала, как сильно устала. Прикушенный язык ужасно болел.

Он подошел к велосипеду, зацепленному за металлический поручень, повернулся к ней:

– Мне бы очень хотелось, чтобы ты позвонила.

Она делано улыбнулась:

– Посмотрим. Пока, Джесс.

Фрэнни завела двигатель, развернулась и поехала по стоянке в сторону шоссе, которое тянулось вдоль побережья. Она видела Джесси, все еще стоявшего рядом с велосипедом на фоне океана, и второй раз за этот день мысленно обвинила его в том, что он точно знает, как выглядит со стороны. Но на этот раз ощутила не раздражение, а легкую грусть. Она ехала, гадая, сможет ли когда-нибудь воспринимать океан так же, как раньше, прежде чем все это произошло. Язык по-прежнему болел. Фрэн опустила боковое стекло пониже и сплюнула. На этот раз прозрачной слюной. Воздух пропитывал соленый запах океана, запах горьких слез.