Читать книгу Талисман - Стивен Кинг - Страница 5

1

– Да, готов, – ровным голосом ответил Джек, а потом разрыдался.

– Говори, Странник Джек. – Спиди оставил ключ на земле и подошел к мальчику. – Говори, сынок, тебе сразу полегчает, сразу…

Но говорить Джек не мог. Внезапно пришло осознание, что ему этого не вынести, не вынести, или он плачет, или его накрывает огромная волна черноты – волна, которую не подсвечивала ни одна золотая искорка. Слезы причиняли боль, но Джек чувствовал, что ужас убьет его, если он не выплачется.

– Поплачь, Странник Джек. – Спиди обнял его. Джек прижался опухшим горячим лицом к тонкой рубашке, вдыхая запах мужчины – что-то от «Олд спайс», что-то от корицы, что-то от библиотечных книг, которые долгое время никто не брал. Хорошие запахи, успокаивающие. Мальчик обнял Спиди. Его ладони нащупали кости на спине старика, у самой кожи, прикрытые тонким слоем мышц.

– Плачь, если это поможет тебе успокоиться. – Спиди покачивал его. – Иногда помогает, я знаю. Спиди знает, как далеко ты был, Странник Джек, и как далеко тебе придется пойти, и как ты устал. Поэтому поплачь, если тебе от этого полегчает.

Джек едва понимал смысл слов – слышал только звуки, успокаивающие, приносящие облегчение.

– Моя мать действительно больна, – наконец пробубнил он в грудь Спиди. – Я думаю, она приехала сюда, чтобы быть подальше от старого делового партнера отца, мистера Моргана Слоута. – Джек всхлипнул, отпустил Спиди, отступил на шаг, вытер опухшие глаза ладонями. Его удивило полное отсутствие смущения – раньше он стыдился плакать на людях… это было все равно что обмочить штаны. Не потому ли, что его мать всегда держалась так сурово? Джек полагал, что отчасти и поэтому, все верно. Лили Кавано слез не жаловала.

– Но это не единственная причина, которая привела ее сюда?

– Нет, – прошептал Джек. – Я думаю, она приехала сюда умирать. – На последнем слове его голос поднялся до визга, словно скрипнула несмазанная петля.

– Возможно. – Спиди пристально смотрел на Джека. – И возможно, ты здесь, чтобы спасти ее. Ее… и другую женщину, такую же, как она.

– Кто она? – Губы Джека онемели. Он знал кто. Имени не знал, но знал кто.

– Королева, – ответил Спиди. – Ее зовут Лаура Делессиан, и она королева Долин.

2

– Помоги мне, – пробурчал Спиди. – Подержи Серебряную Леди под хвостом. Ты, конечно, позволишь себе вольности с Леди, но, думаю, она не будет возражать, если ты поможешь вернуть ее на положенное место.

– Так ты ее называешь? Серебряная Леди?

– Будь уверен. – Спиди улыбнулся, показав дюжину зубов, верхних и нижних. – У всех карусельных лошадей есть имена, или ты этого не знал? Держи крепче, Странник Джек.

Джек сунул руки под деревянный хвост белой лошади, сцепил пальцы. Спиди, крякнув, обхватил большими коричневыми ладонями передние ноги Леди. Вдвоем они отнесли деревянную лошадь к поворотному кругу карусели, вниз штырем, чей конец поблескивал машинным маслом.

– Чуть левее… – прохрипел Спиди. – Да… теперь опускаем ее, Странник Джек! Только осторожно!

Они вставили штырь в гнездо и выпрямились. Джек тяжело дышал, Спиди улыбался и хватал ртом воздух. Потом негр смахнул пот со лба и все с той же улыбкой повернулся к Джеку.

– Какие мы молодцы, а?

– Как скажешь, – ответил Джек, тоже улыбаясь.

– Так и скажу! Ей-бо! – Спиди сунул руку в задний карман и достал пинтовую бутылку из темно-зеленого стекла. Снял крышку, выпил – и Джек мог поклясться, что видит сквозь Спиди, тот стал прозрачным, совсем как призраки в сериале «Топпер», который показывали в Лос-Анджелесе по одному из кабельных каналов. Спиди исчезал. Исчезал, подумал Джек, или перемещался куда-то? Но конечно, это была безумная мысль, напрочь лишенная здравого смысла.

Потом Спиди стал таким же, как прежде. Просто глаза сыграли с Джеком злую шутку, мгновенная…

Нет. Не сыграли. На мгновение он почти покинул этот мир!

…галлюцинация.

Спиди пристально смотрел на мальчика. Уже собрался протянуть бутылку Джеку. Потом покачал головой, навернул на горлышко крышку, вернул бутылку в задний карман. Повернулся к Серебряной Леди, занявшей свое законное место на карусели. Теперь оставалось только надежно закрепить штырь.

– Мы потрудились на славу, Странник Джек.

– Спиди…

– У них у всех есть имена. – Спиди медленно обходил поворотный круг, его шаги гулко отдавались под высоким потолком. Наверху, где в сумраке едва виднелись потолочные балки, тихонько переговаривались деревенские ласточки. Джек последовал за стариком. – Серебряная Леди… Полночь… этот чалый – Скаут… эта кобылка – Шустрая Элла.

Спиди запрокинул голову и запел, распугав ласточек:

– «Шустрая Элла развлечься не прочь… очень был занят Билл Мартин в ту ночь». Эй! Смотри, как они летят! – Уборщик рассмеялся… но, повернувшись к Джеку, вновь стал серьезным. – Ты ведь хочешь попытаться спасти жизнь своей матери, Джек? Ее и другой женщины, о которой я тебе говорил?

– Я… – «Не знаю как», – собирался ответить Джек, но голос внутри, голос, который шел из той самой прежде запертой комнатки, где хранилось воспоминание о двух мужчинах, пытавшихся его похитить, вдруг набрал силу: Ты знаешь! Тебе, возможно, понадобится помощь Спиди, чтобы сделать первый шаг, но ты знаешь, Джек. Знаешь.

Он очень хорошо знал этот голос. Естественно – голос его отца.

– Я попытаюсь, если ты скажешь мне, что надо делать, – ответил он дрожащими губами.

Спиди уже отошел к дальней стене – высокой, закругленной, из узких планок, с нарисованными на ней мчащимися лошадьми. Джеку эта стена напомнила сдвигавшуюся доску отцовского стола (а стол этот стоял в кабинете Моргана Слоута, внезапно вспомнил он, когда они с матерью оказались там в последний раз; мысль эта разозлила мальчика).

Спиди достал здоровенную связку ключей, задумчиво принялся их перебирать, нашел нужный, вставил в висячий замок. Вытащил ушко из скобы, защелкнул, сунул замок в один из нагрудных карманов. Потом толкнул стену, и она отъехала в сторону. Яркий солнечный свет залил помещение, заставив Джека зажмуриться. Солнечные зайчики от волн мягко заплясали по потолку. Джеку открылся великолепный вид на океан, которым любовались наездники всякий раз, когда Серебряная Леди, и Полночь, и Скаут проносили их мимо восточной части круглого строения, в котором находилась карусель. Легкий ветерок с океана отбросил волосы со лба Джека.

– Лучше смотреть на солнечный свет, если мы собираемся об этом поговорить, – пояснил Спиди. – Иди сюда, Странник Джек, и я расскажу тебе все, что смогу… пусть и не все, что знаю. И не дай тебе Бог когда-нибудь узнать все.

3

Спиди говорил тихо, мягким и приятным голосом, который ассоциировался у Джека с хорошо выделанной кожей. Джек слушал, иногда хмурился, случалось, и ахал.

– Речь пойдет о том, что ты называешь Дневными грезами.

Джек кивнул.

– Только это не грезы, Странник Джек. Не дневные грезы и не ночные кошмары. Тот мир реальный. Во всяком случае, достаточно реальный. Сильно отличается от нашего, но реальный.

– Спиди, моя мама говорит…

– Сейчас это не важно. Она не знает о Долинах… но в каком-то смысле она о них знает. Потому что твой отец, он знал. И этот другой человек…

– Морган Слоут?

– Да, пожалуй. Он тоже знает. – Спиди помолчал, затем резко добавил: – И я знаю, кто он там. Конечно, знаю! Еще бы мне не знать!

– Этот фотоснимок в твоем кабинете… не Африка?

– Не Африка.

– Правда?

– Да.

– И мой отец бывал там? – спросил Джек, сердцем уже зная ответ. И ответ этот слишком многое прояснял, чтобы не быть правдой. Джек не знал, во что готов поверить. Волшебные страны? Больные королевы? От этого ему становилось не по себе. Он начинал тревожиться о своем душевном здоровье. Разве в детстве мать не говорила ему снова и снова, что он не должен путать Дневные грезы с реальной жизнью? Говорила так строго, что даже пугала Джека. Возможно, подумал он, она и сама боялась. Разве она могла столь долго жить с отцом Джека и ничего не знать? Вряд ли. Возможно, сказал он себе, знала она не много, но достаточно для того, чтобы бояться.

Сходить с ума. Так она это называла. Люди, которые не могут отличить реальное от воображаемого, сходят с ума.

Но ведь его отец придерживался иного мнения? Да. Он и Морган Слоут.

У них магия, как у нас – физика, верно?

– Твой отец часто бывал там, да. И этот другой человек, Гроут…

– Слоут.

– Да. Он самый. Он тоже там бывал. Только твой отец, Джеки, он приходил туда, чтобы смотреть и учиться. А другой парень, он появлялся там только ради наживы.

– Это Морган Слоут убил моего дядю Томми? – спросил Джек.

– Об этом мне ничего не известно. Ты просто слушай меня, Странник Джек, потому что времени мало. Если ты действительно думаешь, что этот тип, Слоут, собирается заявиться сюда…

– По голосу я понял, что он страшно зол. – Джек начинал нервничать от одной мысли о том, что дядя Морган может примчаться в Аркадия-Бич.

– Тогда времени еще меньше. Ему смерть твоей матери только на руку. И его двойник, конечно же, надеется, что королева Лаура умрет.

– Двойник?

– У людей в этом мире есть двойники в Долинах, – ответил Спиди. – Не у всех, потому что численность населения там гораздо меньше… может, один человек там на сто тысяч здесь. Но двойникам легче всего переходить туда и обратно.

– Королева… она… моя мать… ее двойник?

– Да. Похоже на то.

– Но моя мать никогда…

– Да. Никогда там не бывала. Не было причины.

– У моего отца… был двойник?

– Да, был. Милый человек.

Джек облизнул губы… безумный какой-то разговор! Двойники и Долины!

– Когда мой отец умер здесь, его двойник умер там?

– Да. Не в тот же миг, но почти.

– Спиди?

– Что?

– У меня есть двойник? В Долинах?

Спиди посмотрел на него так серьезно, что Джек почувствовал пробежавший по спине холодок.

– У тебя нет, сынок. Ты единственный. Ты особенный. И этот Смут…

– Слоут. – Джек чуть улыбнулся.

– …Да, как ни назови, он это знает. Это одна из причин, по которым он появится здесь очень скоро. И одна из причин, по которым ты должен отправляться в путь.

– Почему? – выкрикнул Джек. – Какой в этом смысл, если у нее рак? Если у нее рак и она здесь, вместо того чтобы лежать в клинике, причина только одна: надежды на спасение нет. Если она здесь, это означает… – Вновь подкатили слезы, но он вступил с ними в борьбу и победил. – Это означает, что… что ей конец.

Ей конец. Да, и сердцем он это тоже знал: ускорившаяся потеря веса, коричневые тени под глазами. Ей конец, но, пожалуйста, Господи, эй, Господи, пожалуйста, чувак, это же моя мама…

– Я хочу сказать, чем здесь поможет страна Дневных грез? – добавил он сиплым голосом.

– Думаю, пока хватит. – На вопрос Спиди не ответил. – Просто поверь, Странник Джек. Я бы никогда не сказал, что ты должен отправляться в путь, если бы ты не мог ей помочь.

– Но…

– Помолчи, Странник Джек. Нет смысла продолжать, пока ты не уяснишь смысла моих слов. Толку не будет. Пойдем.

Спиди обнял Джека за плечи и повел вокруг карусели. Они вместе вышли через дверь и зашагали по одной из пустынных аллей парка развлечений. Слева располагалось здание автодрома «Демонические автомобили», закрытое на все замки, с заколоченными окнами, справа – павильоны «Бросай до победного», «Знаменитые пицца и пончики с пирса», «Стрелковый тир» (также заколоченный; по доскам прыгали выцветшие на солнце дикие звери – львы, и тигры, и медведи, вот так).

Добрались до широкой главной улицы, которая называлась Променад-авеню, совсем как в Атлантик-Сити, но в парке развлечений «Аркадии веселая страна» настоящего променада не было – только пирс. Здание игровых автоматов теперь находилось в сотне ярдов слева, а арка на входе в парк – в двухстах ярдах справа. Джек слышал и размеренный грохот обрушивавшихся на берег волн, и одинокие крики чаек.

Он посмотрел на Спиди, желая спросить, что теперь и что дальше, всерьез это или злая шутка… но ничего такого не сказал. Спиди протягивал ему зеленую бутылку.

– Это… – начал Джек.

– Отправит тебя туда, – пояснил Спиди. – Многим людям, которые отправляются туда, ничего такого не требуется, но ты давно там не был, правда, Джеки?

– Да.

Когда в последний раз он закрывал глаза в этом мире и открывал их в волшебной стране Дневных грез, мире с насыщенными, будоражащими запахами, с глубоким прозрачным небом? В прошлом году? Нет? Раньше… В Калифорнии… после смерти отца. Ему тогда было…

Глаза Джека широко раскрылись. Девять лет? Так давно? Три года назад?

Пугала сама мысль о том, как легко, как незаметно эти Дневные грезы, иногда радостные, иногда темные и тревожные, ушли от него – словно немалая часть его воображения умерла безболезненно, не сообщив об этом.

Он быстро взял у Спиди бутылку, едва не выронив ее. Ощутил панику. Некоторые Дневные грезы тревожили, все верно, и строгие наказы матери не смешивать реальность и выдумку (другими словами, не сходи с ума, Джеки, не теряй здравомыслия, лады?) немного пугали, но теперь он понимал, что все-таки не хотел полностью терять тот мир.

Джек посмотрел в глаза Спиди и подумал: Он знает и это. Знает все, о чем я только что подумал. Кто ты, Спиди?

– Если какое-то время там не бывать, забываешь, как попасть туда. – Спиди кивнул на бутылку. – Вот почему я даю тебе этот волшебный сок. Это особое средство! – В голосе Спиди слышалось чуть ли не благоговение.

– Оно оттуда? Из Долин?

– Нет. Магия есть и здесь, Странник Джек. Не так чтобы много, но есть. Этот волшебный сок из Калифорнии.

Джек с сомнением посмотрел на бутылку.

– Давай. Глотни капельку, и посмотрим, не отправишься ли ты в путешествие. – Спиди улыбнулся. – Если выпить достаточно много, можно отправиться в любое место. Перед тобой тот, кто знает.

– Господи, Спиди, но… – Джек ощутил страх. Во рту пересохло, солнце вдруг стало чересчур ярким, он чувствовал, как кровь стучит в висках. Под языком появился медный привкус, и Джек подумал: Вот каким «волшебный сок» будет на вкус – отвратительным.

– Если ты испугаешься и захочешь вернуться назад, сделай еще глоток, – сказал Спиди.

– Она отправится туда со мной? Бутылка? Ты обещаешь? – Его замутило от мысли, что он может остаться там, в загадочном и неведомом мире, тогда как его больная мать и досаждающий ей Слоут будут здесь.

– Обещаю.

– Ладно. – Джек поднес бутылку к губам… чуть опустил руку. Ужасный запах – резкий и противный. – Я не хочу, Спиди, – прошептал он.

Лестер Паркер смотрел на Джека, и губы его улыбались, но не глаза – они оставались суровыми. Требовательными. Пугающими. Джек подумал о черных глазах: глаз чайки, глаз воронки. Его охватил ужас.

Он протянул бутылку Спиди.

– Возьми ее, – попросил он молящим шепотом. – Пожалуйста.

Спиди не ответил. Не стал напоминать, что мать умирает, а Морган Слоут вот-вот приедет. Не назвал Джека трусом, хотя тот никогда в жизни не чувствовал себя большим трусом, чем теперь, даже когда в летнем лагере «Эккомак» попятился с доски, не решившись прыгнуть в воду с вышки. Спиди повернулся к нему спиной и засвистел, глядя на облака.

Теперь к ужасу присоединилось одиночество, накрыло Джека, словно волна. Спиди отвернулся от него. Спиди стоял к нему спиной.

– Ладно, – вырвалось у Джека. – Ладно, раз ты считаешь, что я должен это сделать.

Мальчик вновь поднял бутылку и глотнул, прежде чем разум подсунул ему новые доводы для отказа.

На вкус снадобье оказалось даже хуже, чем он предполагал. Раньше он пробовал вино, оно ему даже понравилось (особенно сухие белые вина, которые его матери подавали с морским языком, снэппером или рыбой-мечом), и эта жидкость чем-то напоминала вино… но одновременно являла собой насмешку над всеми винами, которые ему доводилось пробовать. Вкус был резкий, сладкий, с тухлинкой, вкус не живого винограда, а мертвого, которому к тому же и жилось не очень-то хорошо.

Когда рот наполнился этим ужасным, сладко-мерзостным вкусом, Джек буквально представил себе грозди ягод – тусклых, запыленных, раздувшихся и гадких, висящих на грязной оштукатуренной стене под густым и вязким солнечным светом, в тишине, нарушаемой только жужжанием множества мух.

Он проглотил снадобье, и огонь змеей спустился в живот.

Джек закрыл глаза, поморщился, содержимое желудка едва не выплеснулось наружу. Его не вырвало, но Джек не сомневался, что без этого бы не обошлось, если бы он успел позавтракать.

– Спиди…

Он открыл глаза, и следующее слово застряло в горле. Джек забыл о тошноте, вызванной этой мерзкой пародией на вино. Он забыл о матери, и о дяде Моргане, и об отце, да и обо всем остальном.

Спиди исчез. Изгибающиеся на фоне неба арки «американских горок» – тоже. Исчезла Променад-авеню.

Он перенесся в какое-то другое место. Он перенесся…

– В Долины, – прошептал Джек, и по его телу пробежала дрожь ужаса и восторга. Он чувствовал, что волосы на затылке стоят дыбом, чувствовал, как идиотская улыбка растягивает уголки рта. – Спиди, я здесь, Господи. Я в Долинах! Я…

Но от изумления у него перехватило дыхание. Джек прижал руку ко рту и медленно повернулся на триста шестьдесят градусов, оглядывая новый мир, в который его перенес «волшебный сок» Спиди.

4

Океан остался на прежнем месте, но его синева стала более темной и насыщенной – обрела самый настоящий цвет индиго. На мгновение Джек завороженно застыл, легкий ветерок с воды трепал его волосы. Он смотрел на горизонт, где индиго океана встречалось с небом цвета линялой джинсы.

Линия горизонта слабо, но явственно изгибалась.

Джек покачал головой, нахмурился, повернулся к материку. Морская трава, высокая, густая, дикая, росла там, где минутой раньше стояло здание с каруселью. Пирс с павильоном игровых автоматов исчез. На его месте вдавалось в океан нагромождение гранитных блоков. Волны бились о камень, проникая в древние трещины и тоннели. Клочья пены, густой, как взбитые сливки, взлетали в чистый воздух и уносились ветром.

Джек резко ухватил левую щеку большим и указательным пальцами левой руки. Ущипнул. Глаза наполнились слезами, но ничего не изменилось.

– Все настоящее, – прошептал он, и еще одна волна с грохотом ударила о берег, поднимая в воздух клочья пены.

Джек вдруг осознал, что Променад-авеню осталась на прежнем месте… в каком-то смысле. С вершины мыса – в «реальном мире» (разум на этом настаивал) там, у входа в павильон игровых автоматов, заканчивалась Променад-авеню – колеи проселочной дороги спускались туда, где стоял Джек, а потом тянулись на север, как тянулась на север Променад-авеню, становясь Аркадия-авеню после арки, служившей границей парка развлечений. Морская трава росла и между колеями, но согнутая и прибитая, и Джек подумал, что дорога эта по-прежнему используется, во всяком случае, изредка.

Он зашагал на север, с зеленой бутылкой в правой руке. Почему-то подумал, что где-то, в другом мире, Спиди все еще держит крышку от этой бутылки.

Я исчез у него на глазах? Похоже на то. Круто!

Примерно сорок шагов привели Джека к зарослям ежевики. Среди шипов висели ягоды, такие большие, черные и налитые соком, каких видеть ему еще не доводилось. Желудок, вероятно, под воздействием «волшебного сока», громко заурчал.

Ежевика? В сентябре?

Не важно. После того, что случилось сегодня (а еще нет и десяти утра), удивляться появлению ежевики в сентябре – все равно что отказываться принять таблетку аспирина, предварительно проглотив дверную ручку.

Джек потянулся, набрал пригоршню ягод, бросил в рот. Они оказались фантастически сладкими, фантастически вкусными. Улыбаясь (губы уже окрасились в характерный синий цвет), думая, что он, вполне возможно, рехнулся, Джек набрал еще пригоршню… потом третью. Он никогда не пробовал ничего более вкусного… хотя, как подумал позже, дело было не только в ежевике; сыграла свою роль и удивительная чистота воздуха.

На четвертой пригоршне он оцарапал руку – словно кусты говорили ему, что надо бы остановиться, хорошего понемножку. Лизнув самую глубокую из царапин – на ладони под большим пальцем, – Джек продолжил путь на север, вдоль колеи, идя медленным шагом, стараясь ничего не упустить, увидеть как можно больше.

Отойдя от зарослей ежевики, он взглянул на солнце, которое вроде бы уменьшилось в размерах, но стало более жарким. И не приобрело ли оно оранжевый ореол, как на средневековых картинах? Джек полагал, что да. И…

Крик, резкий и неприятный, словно кто-то медленно тащил из доски старый гвоздь, раздался справа от Джека, оборвав раздумья. Он повернулся, широко раскрыв глаза и вскинув плечи.

Кричала чайка – и ее размеры поражали, казались невероятными (но он видел перед собой чайку, из плоти и крови, реальную, как дома, только габаритами сравнявшуюся с орлом). Птица склонила белую пулеобразную голову набок. Клюв открывался и закрывался. Чайка взмахнула большущими крыльями, пригнув морскую траву.

А потом бесстрашно запрыгала по земле к Джеку.

Он уловил доносившиеся издалека, слившиеся воедино звуки горнов – и без всякой на то причины подумал о матери.

Мальчик посмотрел на север, в том направлении, куда шел, привлеченный этим звуком, вызывавшим у него какое-то неопределенное желание. Оно, подумал Джек (когда появилось время подумать), напоминало тягу к чему-то специфическому, чего ты давно уже не пробовал, – к мороженому, картофельным чипсам, может, тако. Сам не знаешь, пока не увидишь перед собой. И пока не увидишь – есть только потребность в чем-то еще безымянном, и тебе это не дает покоя, нервирует тебя.

Он уже видел флаги и верхнюю часть большого шатра – павильона, – прорисованные на фоне неба.

Там, где находится «Альгамбра», подумал Джек, и тут закричала чайка. Он повернулся к ней и в тревоге увидел, что расстояние между ними сократилось до шести футов. Чайка вновь открыла клюв, демонстрируя его грязно-розовое нутро, заставив подумать о вчерашнем дне, о другой чайке, которая бросила моллюска на скалу, а потом точно так же уставилась на него своим ужасным взглядом. Чайка ухмылялась – Джек в этом не сомневался. Когда птица подпрыгнула еще ближе, он уловил идущее от нее зловоние – дохлой рыбы и гниющих водорослей.

Чайка зашипела на него и вновь взмахнула крыльями.

– Убирайся отсюда! – крикнул Джек. Сердце быстро качало кровь, во рту пересохло, но он не собирался в испуге убегать от чайки, даже такой большой. – Убирайся!

Чайка опять разинула клюв… а потом… заговорила какими-то хрипами… или Джеку так показалось.

– Ать а-а-а-ет эк… ать а-а-а-а-а-ет…

Мать умирает, Джек.

Чайка неуклюже подпрыгнула еще ближе, чешуйчатые лапы рвали траву, клюв открывался и закрывался, черные глаза неотрывно смотрели на Джека. Едва отдавая себе отчет в том, что делает, мальчик поднял зеленую бутылку и глотнул.

И на этот раз отвратительный вкус заставил его закрыть глаза, а открыв их, он понял, что таращится на дорожный знак с черными силуэтами бегущих детей, маленького мальчика и маленькой девочки, на желтом фоне. «СБАВЬТЕ СКОРОСТЬ – ДЕТИ» – гласила надпись на знаке. В воздух с криком поднялась чайка – обычного размера: ее, несомненно, вспугнуло внезапное появление Джека.

Он огляделся, еще не понимая, где находится. Желудок, наполненный ежевикой и мерзким «волшебным соком» Спиди, недовольно перекатывался и стонал. Мышцы ног начали неприятно вибрировать, и Джек тут же опустился на бордюрный камень у стойки, к которой крепился знак, – настолько быстро, что отдача от удара поднялась по позвоночнику, а зубы щелкнули.

Джек наклонился вперед, раздвинув колени, широко раскрыл рот в полной уверенности, что съеденное и выпитое вылетит струей. Вместо этого он дважды икнул, чуть не подавился, а потом желудок успокоился.

Это ягоды, подумал Джек. Если б не ягоды, меня бы вырвало.

Он поднял голову, и вновь его охватило ощущение нереальности. По проселочной дороге в Долинах он прошел шагов шестьдесят, никак не больше. Джек это знал точно. Допустим, его шаг – два фута, ладно, даже два с половиной. Это означало, что пройденное им расстояние составляло сто пятьдесят футов. Но… Он оглянулся и увидел арку с большими красными буквами: «АРКАДИИ ВЕСЕЛАЯ СТРАНА». Близорукостью Джек не страдал, однако едва мог различить буквы, так далеко он ушел от парка развлечений. Справа находился отель «Альгамбра» с разбитым перед зданием парком, за гостиницей шумел океан.

В Долинах он прошел полторы сотни футов.

Здесь отмахал полмили.

– Господи Иисусе, – прошептал Джек Сойер и закрыл глаза руками.

5

– Джек! Джек, малыш! Странник Джек!

Голос Спиди перекрывал рев старого шестицилиндрового двигателя. Джек поднял голову – она стала невероятно тяжелой, конечности от усталости налились свинцом – и увидел медленно катящий к нему старый пикап «интернейшнл-харвестер». Самодельные борта кузова покачивались, как расшатавшиеся зубы. Пикап был отвратительного бирюзового цвета. За рулем сидел Спиди.

Он свернул к тротуару, прибавил газу (Вуп! Вуп! Вуп-вуп-вуп!), потом выключил двигатель (хаш-ш-ш-ш-ш). Быстро спрыгнул на мостовую.

– Ты в порядке, Джек?

Джек протянул Спиди бутылку.

– От твоего волшебного сока тошнит, Спиди, – устало ответил он.

На лице Спиди отразилась обида, потом он улыбнулся.

– Тебе кто-нибудь говорил, что у лекарства хороший вкус, Странник Джек?

– Наверное, никто. – Джек чувствовал, что силы возвращаются – медленно, по мере того как уходило ощущение дезориентации.

– Теперь ты веришь, Джек?

Мальчик кивнул.

– Нет, – покачал головой Спиди. – Этого мало. Скажи вслух.

– Долины, – ответил Джек. – Они есть. Они существуют. Я видел птицу… – Он замолчал, по его телу пробежала дрожь.

– Какую птицу? – резко спросил Спиди.

– Чайку. Чертовски огромную чайку… ты не поверишь. – Джек подумал и добавил: – Нет, ты как раз поверишь. Остальные – вряд ли, а ты поверишь.

– Она говорила? Многие тамошние птицы говорят. Всякие глупости в основном. Но некоторые говорят здраво… только они порождения зла и обычно лгут.

Джек просто кивнул. Ему становилось лучше только от того, что он слышал, как Спиди обо всем этом говорит, будто все это реально и естественно.

– Я думаю, она говорила. Но говорила, как… – Джек задумался. – В лос-анджелесской школе, куда ходили мы с Ричардом, учился мальчик, которого звали Брэндон Льюис. У него был какой-то дефект речи, и когда он говорил, мы с трудом его понимали. С птицей та же история. Но я знаю, что она говорила. Она сказала, что моя мать умирает.

Спиди обнял Джека за плечи, и некоторое время они сидели на бордюрном камне. Дневной портье из «Альгамбры», бледный, худой, подозревающий все живое во всех смертных грехах, вышел из ворот с толстой пачкой конвертов. Спиди и Джек наблюдали, как он идет к пересечению Аркадия-авеню и Бич-драйв, чтобы бросить конверты в почтовый ящик. На обратном пути он смерил Джека и Спиди подозрительным взглядом и направился по дорожке к отелю. Его макушка виднелась поверх широких зеленых изгородей.

Затем до них донеслись звуки открывающейся и закрывающейся парадной двери, и Джек вновь ощутил осеннюю заброшенность этого курортного городка. Широкие пустынные улицы. Длинный пляж с пустующими дюнами сахарно-белого песка. Пустой парк развлечений с вагончиками «американских горок», укрытыми брезентовыми чехлами, и запертыми на замок будками касс. Быть может, мать привезла его сюда, чтобы показать, каков он, конец света.

Спиди склонил голову набок и мелодично запел:

– «Я ходил по городу… Я играл и пел… Лето пролетело, и зима грядет… Значит, время, значит, вновь меня дорога ждет…»

Он замолчал и посмотрел на Джека.

– Ты чувствуешь, что тебе пора отправляться в путь, Странник Джек?

От ужаса у мальчика перехватило дыхание.

– Да, – наконец выдавил он из себя. – Если это поможет. Поможет ей. Мне удастся ей помочь, Спиди?

– Удастся, – очень серьезно ответил старик.

– Но…

– Да этих «но» вагон и маленькая тележка, – прервал его Спиди. – Целый товарняк «но», Странник Джек. Я не обещаю тебе легкую прогулку. Я не обещаю тебе успех. Не обещаю, что ты вернешься, а если и вернешься, нет уверенности, что твои разум и тело по-прежнему останутся единым целым. Немалую часть пути тебе придется пройти по Долинам, потому что Долины гораздо меньше. Ты это заметил?

– Да.

– Я так и подумал. Потому что с чайкой ты, конечно, встретился на дороге.

Тут Джек вспомнил о вопросе, который хотел задать раньше, и хотя он вроде бы был не к месту, не смог сдержаться:

– Я исчез, Спиди? Ты видел, как я исчез?

– Ты ушел, – ответил старик и резко хлопнул в ладоши. – Раз – и нет тебя.

Джек почувствовал, как медленная, неохотная улыбка растягивает его губы… и Спиди улыбнулся в ответ.

– Хотелось бы мне как-нибудь проделать такое в компьютерном классе на уроке мистера Бальго.

Спиди рассмеялся, как ребенок. Джек присоединился к нему. От смеха он повеселел, как чуть раньше повеселел, попробовав ежевику.

Но через несколько секунд Спиди вновь стал серьезным.

– Есть причина, по которой ты должен побывать в Долинах. Ты должен кое-что принести. Кое-что могущественное.

– И это кое-что там?

– Да.

– Оно поможет моей матери?

– Да… и другой.

– Королеве?

Спиди кивнул.

– Что это? Где это? Когда я?..

– Придержи лошадей. Остановись! – Спиди поднял руку. Губы его улыбались, но глаза оставались серьезными. – Всему свое время. И вот что еще… Джек, я не могу сказать тебе то, чего не знаю… или то, чего говорить мне не велено.

– Не велено? – в недоумении переспросил Джек. – Кто…

– Опять ты за свое, – прервал его Спиди. – Теперь слушай, Странник Джек. Уйти ты должен как можно быстрее, прежде чем покажется этот Блоут и посадит тебя…

– Слоут.

– Да, он самый. Ты должен уйти до его приезда.

– Но он будет доставать мою мать, – ответил Джек, гадая, а почему он это сказал: то ли потому, что это правда, то ли потому, что искал предлог избежать путешествия, в которое отправлял его Спиди, словно отказывался от еды, которая могла быть отравленной. – Ты его не знаешь! Он…

– Я его знаю, – ровным голосом возразил Спиди. – Я знаю его давно, Странник Джек. И он знает меня. Носит шрамы, оставленные мной. Они не видны… но они есть. Твоя мама позаботится о себе. Во всяком случае, какое-то время ей придется заботиться о себе. Потому что ты должен идти.

– Куда?

– На запад, – ответил Спиди. – От этого океана к другому.

– Что? – Джек пришел в ужас при мысли о такой дистанции. Потом подумал о рекламном ролике, который видел по телевизору тремя днями раньше: мужчина набирал в тарелку еду со шведского стола на высоте тридцати пяти тысяч футов и выглядел совершенно невозмутимым. Джек много раз летал с матерью с одного побережья на другое, и особое удовольствие ему доставляли полеты из Нью-Йорка в Лос-Анджелес – тогда солнце не заходило целых шестнадцать часов. Ты словно обманывал само время. И летать было так легко.

– Могу я туда полететь? – спросил он Спиди.

– Нет! – Спиди почти выкрикнул это слово, его глаза широко раскрылись. Он сжал плечо Джека сильной рукой. – В воздух ни в коем случае подниматься нельзя! Тебе нельзя! Если ты перейдешь в Долины, когда будешь там, наверху… – Спиди больше ничего не сказал. Да и зачем. Джек разом представил, как падает с чистого, безоблачного неба – кричащий мальчик-ракета в джинсах и полосатой красно-белой рубашке, парашютист без парашюта.

– Ты пойдешь пешком, – продолжил Спиди. – Пользуйся попутками, если сможешь… но тут надо быть осторожным, потому что по дорогам кто только не ездит. Чокнутые, педики, которые захотят полапать тебя, воры, которые захотят тебя ограбить. Но попадаются и настоящие Чужаки. Жуткие типы, Странник Джек. Они стоят ногами в обоих мирах и выглядят и так, и этак, как чертов Янус. Боюсь, они очень скоро узнают, что ты отправился в путь. И будут настороже.

– И они… – Джек сглотнул слюну, – двойники?

– Некоторые – да. Другие – нет. Сейчас больше ничего сказать не могу. Но ты доберешься туда, если сможешь. Доберешься до другого океана. Постарайся идти по Долинам, и тогда сократишь себе путь. Возьми с собой сок…

– Я его ненавижу!

– Что ты ненавидишь, значения не имеет, – отрезал Спиди. – Ты доберешься туда и найдешь нужное тебе место, другую «Альгамбру». Место это пугающее, нехорошее. Но ты должен туда пойти.

– Как я его найду?

– Оно позовет тебя. Громко и отчетливо. Ты услышишь его зов, сынок.

– Почему? – спросил Джек. Облизнул губы. – Почему я должен туда идти, если это такое нехорошее место?

– Потому что Талисман находится там, – ответил Спиди. – Где-то в другой «Альгамбре».

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты поймешь. – Спиди поднялся, взял Джека за руку. Тот тоже встал. Они стояли лицом к лицу, черный старик и белый подросток.

– Послушай. – В голосе Спиди появилась напевность. – Талисман окажется в твоей руке, Странник Джек. Он не малый, не большой, словно шар из хрусталя. Странник Джек, Странник Джек, в Калифорнию пойдешь, нам его ты принесешь. Но это будет твоя ноша, твой крест: уронишь его, Джек, потеряем все навек.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – в испуге упрямо повторил Джек. – Ты должен…

– Нет, – мягко оборвал его Спиди. – Этим утром я должен закончить ремонт карусели, вот что я должен. Для болтовни времени у меня больше нет. Мне надо возвращаться обратно, а тебе пора отправляться в путь. Это все, что я могу тебе сказать. Наверное, еще увидимся. Здесь… или там.

– Но я не знаю, что делать! – воскликнул Джек, когда Спиди залез в кабину старого пикапа.

– Ты знаешь достаточно, чтобы сделать первый шаг. Ты найдешь Талисман, Джек. Он притянет тебя к себе.

– Я даже не знаю, что такое Талисман!

Спиди рассмеялся и повернул ключ зажигания. Пикап взревел, выпустив облако сизого дыма.

– Посмотри в словаре! – крикнул старый негр и включил заднюю передачу.

Затем развернул пикап и покатил к парку развлечений «Аркадии веселая страна». Джек стоял у тротуара, глядя ему вслед. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.