Читать книгу Кладбище домашних животных - Стивен Кинг - Страница 19

Когда в десять часов не явился агент фирмы по продаже лекарств, которого они ждали, он позвонил в регистратуру и запросил все сведения о Викторе Паскоу. После явился агент и вместо лекарств предложил Луису сезонный билет на игры «Новоанглийских патриотов» со скидкой.

– Нет, спасибо, – сказал Луис.

– Я и не ожидал, что вы согласитесь, – сказал агент и ушел.

Днем Луис сходил в закусочную и взял сэндвич с тунцом и коку. Он перекусил в кабинете, просматривая полученные документы Паскоу. Он искал какую-либо связь с собой или хотя бы с Северным Ладлоу, где находится Кладбище домашних животных… тщетно надеясь найти рациональное объяснение всему происшедшему. Может быть, этот парень вырос в Ладлоу – может, он даже похоронил в том месте собаку или кошку.

Он не смог обнаружить никакой связи. Паскоу был родом из Бергенфилда, штат Нью-Джерси и учился на инженера-электрика. В нескольких отпечатанных листках Луис не нашел ничего, касающегося себя.

Он допил коку, слушая, как соломинка скребет по дну стакана, и выбросил мусор в ведро. Ланч был легким, но он наелся. Чувства постепенно приходили в норму, ночной кошмар казался все более далеким и нереальным.

Он полистал записную книжку и опять позвонил. На этот раз ему был нужен морг Медицинского центра.

Когда его соединили с клерком, занимающимся патологией, он представился и сказал:

– У вас там наш студент, Виктор Паскоу…

– Нет, – сказал голос. – Его уже здесь нет.

У Луиса внутри все сжалось. Наконец он выдавил:

– Что?

– Его тело прошлой ночью увезли к родителям. Приехал парень из похоронной компании и забрал. Его увезли на «Дельте», – зашуршали бумаги, – да, на «Дельте», рейс 109. А вы думали, что он сбежал на танцы?

– Да нет, – сказал Луис. – Я только… – Что «только»? Нельзя было думать об этом. Нужно забыть, стереть все из памяти. Новые вопросы могли лишь добавить неприятностей. – Я только удивился, что все так быстро, – закончил он наконец.

– Ну, его вскрыли еще вчера, – снова призрачное шуршание бумаг, – в три двадцать, доктор Ринсвик. Тем временем его отец оформил все документы. Думаю, тело прибыло в Ньюарк в два ночи.

– Ну что ж, тогда…

– Если только они не отправили его по ошибке куда-нибудь еще. Такое бывает, но не с «Дельтой». «Дельта» всегда аккуратна. У нас был парень, который утонул во время рыбалки в графстве Аростук, возле одного из городишек, которые обозначены далеко не на всех картах. Он перебрал пива и булькнул с лодки. Приятели двое суток вытаскивали его из этой глуши, и вы догадываетесь, во что он превратился. Потом его отослали домой в Грэнд-Фоллс, штат Миннесота, и ошиблись. Сначала он попал в Майами, потом в Де-Мойн, потом в Фарго в Северной Дакоте. Наконец кто-то смекнул, но к тому времени прошло уже три дня. Парень был черный, и вонял, как протухшая свинина. Шестерым носильщикам стало плохо.

Голос на другом конце провода рассмеялся.

Луис закрыл глаза и сказал:

– Хорошо, спасибо.

– Могу дать вам домашний телефон доктора Ринсвика, если хотите, но он по утрам обычно играет в гольф в Ороно.

– Нет, не надо, – Луис повесил трубку.

«Пора кончать с этим, – подумал он. – Когда тебе снился этот дурацкий сон, тело Паскоу лежало в Бергенфилде. И все, нечего больше об этом думать».

Пока он ехал домой, у него появилось очень простое объяснение грязных следов на постели.

Это единичный случай хождения во сне, вызванный нервным шоком от смерти студента на его глазах в первый же день работы.

Это объяснило все. Сон казался таким реальным потому, что большая часть его и было реальной, ворс ковра, роса, сухая ветка, оцарапавшая ему руку. Это объясняло и то, что Паскоу смог пройти через дверь, а он нет.

В голове у него встала картина, как Рэчел ночью сходит вниз и застает его колотящимся в закрытую дверь в попытке пройти сквозь нее. Эта мысль вызвала у него усмешку. Это само по себе уже плохо.

С помощью этой гипотезы он мог объяснить и причины столь странного сна – и сделал это с облегчением. Он отправился на Кладбище домашних животных из-за того, что оно было в его сознании связано с ближайшим по времени стрессом. Это была причина серьезной ссоры с женой… И еще, думал он с растущим чувством освобождения, связанная с первым постижением его дочерью идеи смерти, что в его подсознании как-то соединилось со смертью его первого пациента.

«Чертовски удачно я вернулся домой – даже не помню, как это произошло. Должно быть, дошел на автопилоте».

Действительно, удачно. Он представил, как просыпается возле могилы кота Смэки, растерянный, мокрый от росы и, возможно, обделавшийся от страха – а Рэчел ищет его.

Но все, с этим покончено.

«Вот и все, – подумал Луис с невероятным облегчением. – Слушай, а как же с тем, что он говорил, когда умирал?» – Но он быстро подавил эту мысль.

Вечером, пока Рэчел гладила, а Элли с Гэджем сидели у телевизора, захваченные «Маппет-шоу», Луис сказал, что хочет пройтись подышать воздухом.

– Ты вернешься помочь мне уложить Гэджа? – спросила Рэчел, не поднимая глаз от утюга. – Ты же знаешь, он лучше засыпает с тобой.

– Конечно.

– Ты куда, папа? – спросила Элли, не отрываясь от телевизора, где миссис Пигги готовилась залепить в глаз Кермиту.

– Недалеко, дорогая.

– А-а.

Луис вышел.

Через пятнадцать минут он был на Кладбище домашних животных, с любопытством оглядываясь и борясь с сильным чувством «дежа вю». Он, без сомнения, был здесь ночью: табличка, обозначающая место последнего упокоения кота Смэки, была повалена. Он вспомнил, где во сне стояло видение Паскоу и направился к валежнику.

Здесь ему не нравилось. От одного воспоминания о превращении этих мертвых деревьев в груду костей бросало в дрожь. Он заставил себя подойти и потрогать одно дерево. Сучок, на котором оно держалось, вдруг обломился, и Луис едва успел отскочить, прежде чем ствол придавил ему ногу.

Он прошелся вдоль валежника. С обеих сторон его ограждал непроходимый подлесок. Луис подумал, что пройти на ту сторону можно только преодолев эту кучу. Вокруг у самой земли стлались обильно разросшиеся заросли крапивы – Луис часто слышал похвальбы разных людей, якобы невосприимчивых к ней, но знал, что на самом деле таких почти нет. Дальше он заметил громадные и невероятно колючие кусты терновника.

Луис отошел назад, к центру кучи. Он смотрел на нее, засунув руки в карманы.

«Не хочешь ли попробовать перелезть через нее, а?

Нет-нет, босс. Зачем мне эти глупости?

Замечательно. Иначе это был бы прямой путь в твой же лазарет, Лу, со сломанной ногой.

Конечно! Какая глупость».

Несмотря на эти мысли, он вдруг начал карабкаться на валежник.

Он уже был на полпути вверх, когда под ногой что-то сдвинулось с тяжелым треском.

«Кости рассыпались, док».

Когда треск раздался снова, Луис начал поспешно карабкаться обратно. Рубаха вылезла у него из штанов.

Он достиг земли без происшествий, ладони его были в бурой пыли от коры. Он пошел назад, к тропе, ведущей к дому, где дети ждали от него вечерней сказки, к Черчу, который проводил сегодня последний день в качестве донжуана, к чаепитию на кухне с женой.

Он еще раз оглядел поляну, подавленный ее молчанием. Откуда-то появился туман, начинающий обволакивать могилы. Эти концентрические круги… словно, сами того не зная, поколения детишек Северного Ладлоу воздвигали копию Стоунхенджа.

«Но, Луис, ты уверен, что это все?»

Хотя он успел бросить только беглый взгляд за валежник, прежде чем треск заставил его спуститься, ему показалось, что он увидел тропу, уходящую дальше в леса.

«Не твое дело, Луис. Пусть себе уходит».

«Правильно, босс».

Луис повернулся и пошел домой.

Он не спал этой ночью еще через час после того, как улеглась Рэчел. Перелистал стопку медицинских журналов, которые уже читал, не признаваясь себе, что мысль о сне заставляла его нервничать. У него никогда раньше не бывало снохождения, и откуда он знал, что это единичный случай… что это не произойдет опять?

Он услышал, как Рэчел встала, и потом она нежно позвала:

– Лу? Дорогой, ты идешь?

– Сейчас, – сказал он, выключая свет над столом.

В этот раз засыпание заняло у него больше семи минут. Во всяком случае, когда он лежал и слушал сонное дыхание Рэчел, видение Паскоу показалось ему меньше похожим на сон. Вот сейчас он закроет глаза и услышит скрип двери, и войдет наш домашний призрак, Виктор Паскоу, в своих красных шортах, с торчащей ключицей.

Луис поежился, представив почему-то, как холодно сейчас вылезать из постели и тащиться на Кладбище домашних животных, снова видеть эти грубые круги, залитые лунным сиянием, и тропу, уходящую в дальние леса. Думая об этом, он немедленно просыпался.

Уже за полночь сон сморил его. В этот раз ему ничего не снилось. Он проснулся в семь тридцать от звуков бьющего в окно холодного дождика. С преувеличенным вниманием осмотрел простыни. Они были белоснежными. Ноги его, хоть и со свежими мозолями, тоже были чистыми.

Луис, насвистывая, отправился в ванную.