Читать книгу Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток - Стивен Рансимен - Страница 7

Вмешательство короля Балдуина в события, произошедшие у Триполи в 1109 г., свидетельствовало о том, что он был самым могущественным из франкских правителей Востока. Своего положения он добился благодаря терпению, усердию и бесстрашию. Прибыв в Иерусалим, несмотря на противостояние заключивших между собой союз патриарха Даимберта и князя Антиохии, он нашел там пустую казну, а его владения оказались разбросаны и состояли из центрального горного хребта Палестины, Изреельской долины и нескольких крепостей, построенных в сельской местности, жители которой отнеслись к новоприбывшим довольно враждебно. Балдуин также не мог похвастаться и армией, немногочисленной и состоявшей из ставивших себя выше закона высокомерных рыцарей и местных наемников, к которым он не испытывал большого доверия. Единственным хорошо организованным институтом была церковь, но в ней образовались две противоборствующие партии – одну возглавлял Даимберт, а вторую – Арнульф. При Готфриде государством управляли его приближенные, которых было немного и которые плохо подходили для такой роли. Бароны, которым было доверено управление приграничными замками, на отведенных им территориях по сути были полноправными властелинами.

Балдуин понимал, что наибольшую опасность для государства, в котором еще не успели навести порядок, представляет атака мусульман. Полагая, что лучший способ защиты – это нападение, он, отодвинув на второй план проблему своих взаимоотношений с Даимбертом, требовавшую срочного решения, начал кампанию по устрашению безбожников. Благодаря своим подвигам в Эдессе и победе в сражении у Собачьей реки Балдуин стал внушать страх, чем он собирался воспользоваться. Уже по истечении недели после прибытия в Иерусалим он выступил в Аскалон и провел под стенами этого города своеобразную демонстрацию своей военной мощи. Однако крепость была не по зубам его небольшой армии, вследствие чего он направился на восток, в Хеврон, а оттуда – в Негев, к Сегору, расположенному в пропитанных солью землях на южной оконечности Мертвого моря, сжигая по пути деревни. Затем Балдуин направился далее – через дикую Идумею к горе Харун и древнему монастырю Святого Аарона, что неподалеку от Петры. Хотя правитель Иерусалима не основывал по пути никаких поселений, его поход устрашил арабов, и в течение нескольких последовавших за этим лет они воздерживались от нападений на подвластные ему территории.

В Иерусалим Балдуин вернулся за несколько дней до Рождества. У патриарха Даимберта было достаточно времени для того, чтобы поразмыслить над сложившейся ситуацией. Он смирился с неизбежным и в Рождество 1100 г. провел церемонию коронации правителя Иерусалима. В обмен на это Балдуин утвердил его в сане патриарха.

В начале весны 1101 г. Балдуин узнал, что через Трансиорданию движется богатое арабское племя. Он тотчас же форсировал вместе с отрядом солдат реку и ночью напал на лагерь арабов. Спастись сумело лишь несколько из них. Большинство мужчин перебили в их же палатках, а женщин и детей угнали в рабство. Франки также забрали из лагеря огромное количество золота и драгоценностей. Среди пленников оказалась беременная жена одного из шейхов племени. Услышав о ее положении, Балдуин приказал отпустить ее саму и ее служанку, дать им двух верблюдиц и запас пищи и воды. По дороге женщина родила ребенка и воссоединилась с мужем. Искренне тронутый добросердечием Балдуина, он поспешил к королю, чтобы поблагодарить его и пообещать, что однажды отплатит ему за доброту.

Благодаря новости о походах Балдуин стал пользоваться еще большим уважением. В марте из прибрежных городов: Арсуфа, Кесарии, Акры и Тира – в Иерусалим прибыли посольства с ценными подарками. Правитель Дамаска Дукак предложил Балдуину 50 000 золотых безантов в качестве выкупа за пленников, захваченных королем Иерусалима в битве у Собачьей реки. Таким образом, Балдуину удалось решить наиболее насущную проблему – финансовую.

Привезенная Балдуину дань недолго приносила пользу Арсуфу и Кесарии. В марте из Хайфы отплыла эскадра генуэзских кораблей, которая 15 апреля уже вошла в порт Яффы. Одним из пассажиров был Маурицио, кардинал-епископ Порто, направленный в Святую землю папой Пасхалием в качестве легата. Прежде Балдуин был вынужден полагаться на немногочисленную флотилию пизанских кораблей, сопровождавшую архиепископа Пизы Даимберта, все еще остававшегося его врагом, в его путешествии на Восток. Союз с генуэзцами, главными соперниками пизанцев, более чем устраивал короля. Он поспешил в Хайфу, решив лично поприветствовать их и встретить легата, а затем пригласил их предводителей отпраздновать Пасху в Иерусалиме. Там генуэзцы согласились на предложение Балдуина поступить к нему на службу на один сезон. В качестве платы они попросили треть добычи, которая будет захвачена, как деньгами, так и материальными ценностями, а также по улице в каждом занятом городе, причем не любой, а расположенной в квартале с базаром. Едва подписав договор, союзники двинулись в поход против Арсуфа. При этом Балдуин с войском передвигался по суше, а генуэзцы – по морю. Вскоре горожане поняли, что сопротивляться бесполезно. Городские власти согласились сдаться, потребовав, чтобы новые хозяева города разрешили его жителям забрать свое имущество и уехать на территории, находившиеся под властью мусульман. Балдуин согласился. Его войска сопроводили желающих уехать горожан до Аскалона. Затем король, отдав генуэзцам то, что им причиталось, разместил в Арсуфе гарнизон.

Из Арсуфа союзники направились в Кесарию, осада которой началась 2 мая. Гарнизон города, надеясь на крепкие стены, построенные византийцами, отказался сдаваться. Однако 17 мая Кесарию удалось взять приступом. Балдуин разрешил своим солдатам разграбить город. Правда, последовавшие за этим события шокировали даже военачальников. Наиболее кровавой была расправа, произошедшая в главной мечети, некогда представлявшей собой синагогу Ирода Агриппы. Там решило укрыться множество горожан, моливших о пощаде. Но все они – и мужчины и женщины – были убиты, а пол мечети был залит кровью. Из всех жителей Кесарии крестоносцы пощадили лишь нескольких маленьких девочек и младенцев, а также главу города и начальника гарнизона, спасенных самим Балдуином, надеявшимся получить за них хороший выкуп. Эти зверства не были случайными. Балдуин хотел продемонстрировать, что выполняет свои обещания, данные тем, кто готов с ним договариваться, но в противном случае пощады от него ждать не стоит.

Едва Балдуин успел разделить добычу в соответствии с договоренностью, достигнутой с генуэзцами, и разместить в городе гарнизон, ему сообщили, что в Палестину вступила египетская армия.

Визирь Фатимидов аль-Афдаль жаждал отомстить за поражение в битве при Аскалоне, состоявшейся за два года до этого, и организовал военный поход, командовать которым был назначен мамлюк Саад ад-Даула аль-Кавази. Египтяне достигли Аскалона в середине мая и дошли вплоть до Рамлы, возможно надеясь достичь Иерусалима до того, как Балдуин вернется из Кесарии. Король Иерусалима спешно повел свое войско к Рамле. В связи с этим Саад отошел к Аскалону, где стал ждать подкрепления. Укрепив Рамлу, Балдуин разместился в Яффе, что позволило ему наблюдать за передвижениями египтян и в то же время держать под контролем морские пути. В конце августа крестоносцам удалось перехватить письмо, в котором говорилось, что к египтянам прибыло подкрепление и они собираются выступить на Иерусалим.

Наконец 4 сентября Саад неспешно выступил со своим войском из Рамлы и двинулся в путь. Через два дня Балдуин провел военный совет и решил напасть на противника на рассвете, не дожидаясь, пока тот атакует сам. В его распоряжении имелось всего 260 всадников и 900 пехотинцев, но все они были прекрасно вооружены и обладали большим боевым опытом, в то время как солдаты многочисленной армии египтян, состоявшей, по подсчетам короля, из 11-тысячной конницы и 21-тысячной пехоты, были легко вооружены и не имели почти никакой военной подготовки. Балдуин разделил свое войско на пять отрядов, первым из которых командовал рыцарь по имени Бервольд, вторым – сеньор Хайфы Годемар Карпенель, третьим – Гуго де Сен-Омер, ставший вместо Танкреда князем Галилеи, а четвертым и пятым – сам король. Воодушевленные наличием истинного креста, трогательной проповедью Арнульфа де Роола и получившие отпущение грехов от папского легата, франки двинулись к Рамле и на рассвете неподалеку от Ибелина, расположенного к юго-западу от города, атаковали египтян.

Первым в атаку бросился Бервольд, но египтяне сумели перебить его воинов, да и сам он погиб. Ему на помощь поспешил Годемар Карпенель, но и он пал на поле боя вместе со всеми своими людьми. Затем в атаку перешли воины из Галилеи, но и они не смогли пробиться сквозь многочисленных египтян. Увидев, что несет серьезные потери, Гуго де Сен-Омер увел своих солдат и, преследуемый левым флангом египетской армии, побежал вместе с ними в сторону Яффы. Казалось, будто все потеряно. Однако король Балдуин, во всеуслышание раскаявшись в своих грехах перед истинным крестом и выступив с речью перед солдатами, сел на своего храброго арабского скакуна по имени Газель и во главе рыцарей галопом понесся прямо на вражеское войско. Уверенные в своей победе, египтяне не ожидали такого поворота событий. После непродолжительной стычки солдаты, стоявшие в центре их армии, развернулись и обратились в бегство. Паника тут же охватила правый фланг египетского войска. Балдуин, запретивший своим воинам останавливаться, чтобы мародерствовать или грабить вражеский лагерь, преследовал египтян до стен Аскалона. Затем он собрал своих людей и стал делить трофеи, захваченные на поле боя.

Тем временем Гуго де Сен-Омер прибыл в Яффу и сообщил находившимся там королеве и ее придворным о поражении. Услышав об этой трагедии и решив, что король погиб, они сразу же отправили гонца к князю Антиохии Танкреду – единственному человеку, способному, по их мнению, помочь в сложившейся ситуации. На следующее утро они увидели, что к городу приближается войско, и решили, будто это египтяне. Насколько же велика была их радость, когда они разглядели франкские знамена и увидели короля. В Антиохию тотчас же отправился второй гонец, который должен был сообщить Танкреду, не без удовольствия готовившемуся отправиться на юг, о победе и о том, что ему следует оставаться дома.

Угрозу удалось предотвратить, но лишь на время. Египтяне понесли серьезные потери и не собирались в обозримом будущем выступать в новый поход. Однако Египет мог похвастаться огромными ресурсами. Аль-Афдаль без труда собрал новое войско, которое должно было отправиться в Палестину в следующем году. Тем временем Балдуин принимал у себя выживших крестоносцев, участвовавших в походе 1101 г. Ранней весной 1102 г. они, возглавляемые Гильомом Аквитанским, Стефаном Блуаским, Стефаном Бургундским и коннетаблем Конрадом, в сопровождении баронов из Нижних земель, а также Эккехарда из Ауры и епископа Манассии (большинство из всех них приплыло в Антиохию по морю), достигли окрестностей Бейрута. Для того чтобы они могли благополучно пройти по вражеской территории, Балдуин послал туда отряд, который должен был проводить их в Иерусалим. Проведя Пасху в священном городе, предводители крестоносцев засобирались домой. В конце апреля Гильом Аквитанский благополучно отплыл в Святой Симеон, а корабль, на который сели Стефан Блуаский и Стефан Бургундский, а также несколько других крестоносцев, штормом выбросило на берег в районе Яффы. Прежде чем им смогли предоставить другой корабль, стало известно, что из Египта выступило еще одно войско. Из-за этой роковой неудачи они были вынуждены остаться и помочь своим собратьям в грядущем конфликте.

В середине мая 1102 г. египетское войско, состоявшее примерно из 20 000 египтян и суданцев, которым на этот раз командовал сын визиря Шарафа аль-Маали, стянулось к Аскалону и двинулось в сторону Рамлы. Балдуин уже приготовился к прибытию врага. В Яффе его ждало войско, состоявшее из нескольких тысяч христиан, а галилейские гарнизоны были готовы в случае необходимости прислать свои отряды. Но разведчики Балдуина подвели его. Посчитав, будто ему придется иметь дело с немногочисленным и недисциплинированным отрядом, он решил разделаться с египтянами самостоятельно, не призывая резервные войска. Вместе с Балдуином в Иерусалиме находились его друзья, приехавшие с Запада, – Стефан Блуаский, Стефан Бургундский, коннетабль Конрад, Гуго де Лузиньян и бельгийские рыцари, и он предложил им выступить против врага в сопровождении его конницы. Стефан Блуаский осмелился порекомендовать не принимать поспешных решений и предложил спланировать предстоящее сражение более тщательно. Но никто не стал его слушать, не забыв о трусости, проявленной им при осаде Антиохии. В итоге он был вынужден присоединиться к своим товарищам и больше ничего им не предлагал.

Таким образом, 17 мая Балдуин в сопровождении примерно 500 всадников выступил из Иерусалима. Они ехали весьма беспечно, не сохраняя строй. Балдуин осознал свою ошибку лишь тогда, когда крестоносцы прибыли на равнину и увидели многочисленную египетскую армию. Но пути назад уже не было. Египтяне заметили христиан, и их легкая конница уже скакала им навстречу, чтобы не позволить отступить. Крестоносцы понимали: им следует стремительно атаковать противника, иначе они лишатся последнего шанса на спасение. Египтяне, поначалу решившие, что перед ними всего лишь авангард более многочисленного войска, едва не обратились в бегство, испуганные подобным натиском, но затем, увидев, что за христианами никто не следует, сомкнули ряды и перешли в наступление. Солдаты Балдуина нарушили строй. Нескольким рыцарям во главе с Роже де Розуа и двоюродным братом Балдуина Гуго де Буром удалось прорваться сквозь ряды египтян и добраться до Яффы. Многие воины, включая Жерара д’Авена и Стабелона, бывшего мажордома Готфрида, погибли на поле боя. Однако сам король Балдуин и его товарищи сумели укрыться в небольшой крепости в Рамле, которая тотчас же оказалась окружена египетской армией.

От нападения противника крестоносцев спасло наступление ночи. Однако защитные сооружения Рамлы не вызывали оптимизма. Укрывшиеся понимали, что удержать, вероятно, смогут только башню, построенную по приказу Балдуина за год до этого. Поэтому все они поспешили спрятаться именно в ней. Посреди ночи к воротам подошел араб и сказал, что ему нужно поговорить с королем. Его пустили в крепость, и оказалось, что это муж той самой дамы, которую Балдуин пощадил во время похода в Трансиорданию. В благодарность за спасение жены он предупредил короля, что египтяне планируют начать брать крепость приступом на рассвете, и посоветовал ему бежать. Как бы ни жалел Балдуин, что ему придется оставить своих товарищей на верную гибель (хотя в целом его сложно назвать человеком чести), он понимал, что от его жизни зависит будущее целого государства. В сопровождении слуги и трех товарищей он на своем коне Газели пробрался через вражеское войско. Той же ночью крепость покинули наместник Яффы Литар де Камбре и Готман Брюссельский. Последний, хотя и тяжело раненный, сумел добраться до Иерусалима и рассказать о случившейся катастрофе. При этом он просил своих сородичей не отчаиваться, ибо верил, что Балдуин все еще жив.

Рано утром следующего дня египтяне начали штурмовать Рамлу. Вокруг башни, в которой укрылись рыцари, они разложили вязанки хвороста. Не желая гибнуть в пламени, пришельцы с Запада во главе с коннетаблем Конрадом выскочили на врага. Но пробиться на свободу им не удалось. Всех их перебили на месте или взяли в плен. Храбрость Конрада настолько поразила египтян, что они решили сохранить ему жизнь. В итоге его, а также более сотни его сородичей угнали в Египет в качестве пленников. Другие предводители крестоносцев: Стефан Бургундский, Гуго де Лузиньян и Жоффруа Вандомский – пали на поле боя. Погиб и Стефан Блуаский, славная смерть которого наконец способствовала восстановлению его репутации. Графиня Адела теперь могла спать спокойно.

Королева и все придворные снова находились в Яффе. Туда же прибыли Роже де Розуа и те, кто бежал вместе с ним, и тотчас же рассказали об ужасном поражении. Они опасались, что король погиб вместе со всеми остальными рыцарями, и собирались сесть на корабль и бежать, пока на это еще есть время. Однако 20 мая египетская армия подошла к городу, а на горизонте появился египетский флот. Когда египетский солдат стал размахивать мертвой головой, которая, как думали мусульмане, принадлежала королю (хотя на самом деле при жизни этот человек, действительно очень похожий на Балдуина, звался Гервольд из Виндеке), тем, кто находился в Яффе, показалось, будто все их худшие страхи претворились в жизнь. Внезапно на севере показалась небольшая ладья, плывшая в сторону города. Находившиеся там люди подумали, будто случилось настоящее чудо, ведь над суденышком развевался личный штандарт короля.

Бежав из Рамлы, Балдуин направился в сторону побережья, надеясь добраться до находившейся в Яффе армии. Но по сельской местности рыскали египетские солдаты. На протяжении двух дней и двух ночей он бродил по холмам, расположенным к северу от Рамлы, а затем поспешно пересек равнину Шарон, направляясь в сторону Арсуфа. Когда король прибыл туда вечером 19-го числа, его встретил переполненный радостью и удивлением наместник Роже Хайфский. Тем же вечером в Арсуфе к Балдуину присоединилось войско Галилеи, состоявшее из 80 отборных рыцарей, под командованием Гуго де Сен-Омера, который, едва услышав новость о наступлении египтян, поспешил на юг.

На следующее утро Гуго во главе своего отряда отправился на юг, чтобы попытаться прорваться к Яффе, а сам Балдуин убедил английского искателя приключений по имени Годрик перевезти его на корабле через египетскую блокаду. Стремясь поддержать придворных, Балдуин поднял над судном свой личный штандарт. Это увидели египтяне, тотчас же пославшие корабль на перехват. Однако в тот день дул сильный северный ветер, который это судно не смогло преодолеть, в то время как корабль, на борту которого находился Балдуин, благодаря ему быстро вошел в бухту.

Едва сойдя на берег, король занялся реорганизацией своих сил. До того как египтяне успели полностью замкнуть кольцо блокады вокруг города, он вырвался наружу, чтобы встретиться с князем Галилеи Гуго и провести его самого и его войско в город. Затем он отправил в Иерусалим гонца с приказом мобилизовать всех мужчин, живших как в самом священном городе, так и в Хевроне. В качестве посланника был избран местный монах, согласившийся перевезти послание Балдуина через вражеские ряды. Он покинул Яффу под прикрытием ночной тьмы, но на то, чтобы добраться до Иерусалима, ему потребовались три дня. Услышав от него о том, что король жив, горожане неимоверно обрадовались. Жителям Иерусалима удалось снарядить войско, состоявшее примерно из девяноста рыцарей и еще большей по численности легкой конницы и получившее в качестве дополнительной защиты фрагмент истинного креста. Оно спешно выдвинулось к Яффе. Хорошо вооруженные и обладавшие прекрасно обученными боевыми конями рыцари смогли прорваться в город, но легкую конницу противник сумел вытеснить в море. В итоге всадникам пришлось бросить лошадей и вплавь добираться до бухты. Тем временем Балдуин отправил Танкреду и графу Эдессы Балдуину письма, в которых сообщал о своих потерях и просил адресатов прислать подкрепление.

Однако еще до того, как правители расположенных на севере государств успели выступить в поход, Балдуин получил неожиданную помощь. В последние дни мая в Яффу благодаря попутному ветру через египетскую блокаду смогла прорваться флотилия, состоявшая из двухсот кораблей (в основном английских), на борту которых находились солдаты и паломники из Англии, Франции и Германии. Благодаря этому в распоряжении Балдуина появились столь необходимые ему дополнительные человеческие ресурсы. В итоге 27 мая он вывел из города армию, готовую встретиться с врагом лицом к лицу. Более или менее подробные сведения об этом сражении в источниках не сохранились. Судя по всему, египтяне безуспешно пытались заманить войско Балдуина в ловушку и окружить его, а коннице франков в конце концов удалось нанести удар, нарушивший строй противника и обративший его в бегство. Уже через несколько часов египетское войско сломя голову неслось в Аскалон, а лагерь египтян и все оставшееся там имущество были захвачены христианами.

Таким образом, как самого Балдуина, так и его королевство спасла череда случайностей, в которой христиане по вполне понятным причинам видели божественное провидение. Одной из них, сыгравшей немаловажную роль в случившемся, стала непродуманная стратегия египтян. Если бы они сразу после битвы при Рамле послали к Иерусалиму небольшой отряд, что никоим образом не сказалось бы на прочности блокады Яффы, он сумел бы без особого труда захватить Иерусалим. Но визирь аль-Афдаль утратил хватку, а его сын Шараф оказался слабым человеком, не умевшим подчиняться приказам. Из-за соперничества между заместителями последнего армия лишилась способности двигаться. Следующим летом его отец организовал новую экспедицию, в которой участвовали как сухопутные войска, так и корабли. Однако в то время как флотилия плыла в сторону Яффы, солдаты, передвигавшиеся по суше, добравшись до Аскалона, отказались идти дальше, так как командовавший ими мамлюк Тадж аль-Аджам завидовал флотоводцу кади Ибн Кадусу. Впоследствии первый из этих двоих был обвинен в предательстве и оказался в заключении, но ничего исправить уже было нельзя. Египтяне упустили прекрасную возможность вернуть Палестину.

Едва услышав о бедственном положении, в котором оказался Иерусалим, Танкред и Балдуин де Бур стали спешно готовиться к походу на юг. С ними в путь отправился и Гильом Аквитанский, которого гонец Балдуина, привезший его письмо, также застал в Антиохии. Вместе они прошли вверх по долине Оронта, миновав Хомс, а затем вниз вдоль верховья реки Иордан, причем войско их оказалось настолько многочисленным, что местные мусульманские правители даже не пытались помешать его продвижению. Ближе к концу сентября они добрались до Иудеи. К тому времени Балдуин уже не нуждался в их помощи, но прибытие их армии позволило ему атаковать египетское войско, стоявшее у Аскалона. Христиане сумели выиграть бой, но даже не попытались взять крепость приступом.

Встреча франкских правителей была нужна Балдуину еще по одной причине. Танкред собирался оказать помощь на своих собственных условиях, но получилось так, что он позволил королю решить самую сложную из стоявших перед ним проблем, связанных с внутренней политикой его государства. Патриарх Даимберт короновал Балдуина в Рождество 1100 г., но сделал он это крайне неохотно, о чем последний прекрасно знал. Балдуин понимал, что должен контролировать церковь, хорошо организованную структуру, которой (а не светским властям) благочестивые жители Запада делали пожертвования и оставляли наследство. В законности наделения Даимберта саном патриарха существовали определенные сомнения, а в Рим неоднократно поступали соответствующие жалобы.

В конце концов, для того чтобы разобраться в сложившейся ситуации, папа Пасхалий отправил на Восток своего легата Маурицио, кардинала-епископа Порто. Тот прибыл на место перед Пасхой 1101 г., и Балдуин тотчас же обвинил Даимберта в измене, доказательством которой стало письмо, написанное им после смерти Готфрида и адресованное Боэмунду, в котором патриарх призывал последнего помешать вступлению на престол Балдуина, применив, если это будет необходимо, силу. Кроме того, король заявил, будто Даимберт пытался убить его во время путешествия на юг. Даже при условии, что последнее обвинение было надуманным, письмо являлось неоспоримым доказательством вины патриарха. В итоге Маурицио запретил Даимберту участвовать в ритуалах, связанных с празднованием Пасхи, и провел их самостоятельно. Опасавшийся за свою судьбу Даимберт разыскал Балдуина и, встав перед ним на колени, со слезами на глазах стал умолять о прощении. Но король был непреклонен, по крайней мере до тех пор, пока Даимберт не пробормотал, что сумел накопить 300 безантов. Балдуину постоянно были нужны деньги, поэтому он, никому ничего не говоря, принял подарок, а затем отправился к папскому легату и заявил, что готов проявить великодушие и простить Даимберта. Маурицио, будучи человеком мирным, с радостью принял новость о том, что ему удалось разрешить конфликт.

Уже через несколько месяцев Балдуину снова понадобились деньги, и он обратился к Даимберту. Тот отдал ему 200 марок, заявив, что это все деньги, оставшиеся в казне патриархата. Однако священнослужители, являвшиеся сторонниками Арнульфа, сказали королю, что на самом деле у Даимберта куча денег и он просто не хочет делиться. По иронии судьбы через несколько дней после этого патриарх устроил пышное пиршество в честь папского легата, поддержки которого пытался добиться всеми известными ему способами. Балдуин пришел в ярость и выступил с речью, в которой обвинил церковников в том, что они погрязли в роскоши, в то время как христианские воины голодают. Разозлившийся Даимберт ответил, что служители церкви могут использовать свои деньги так, как считают нужным, и что король не властен над ней. Все это время обеспокоенный случившимся Маурицио пытался примирить короля и патриарха. Но заткнуть Балдуина было невозможно. Благодаря тому что в юности он готовился к роли священника, король был прекрасно знаком с церковным правом. К тому же он был настолько хорошим оратором, что произвел впечатление даже на Маурицио. Он вырвал у Даимберта обещание заплатить за отряд всадников. Однако этих денег Балдуин так никогда и не увидел, хотя беспрестанно напоминал патриарху о его обещании.

Однако осенью 1101 г. от герцога Апулии Рожера прибыл гонец, который привез в качестве подарка патриарху 1000 безантов. Треть этой суммы предназначалась для Гроба Господня, треть – госпиталю, а оставшаяся треть – королю, который должен был потратить эти деньги на содержание войска. Но Даимберт опрометчиво оставил все деньги себе. Условия, на которых был передан этот подарок, ни для кого не остались тайной, и, когда король обратился с жалобой к легату, тот уже не мог поддерживать Даимберта и был вынужден отрешить его от сана патриарха. Последний отправился в Яффу, где провел зиму, а затем двинулся в Антиохию. Старый друг Танкред тепло встретил Даимберта и отдал в его распоряжение церковь Святого Георгия – одну из самых богатых в городе. Балдуин, в свою очередь, под предлогом необходимости проинформировать о случившемся Рим держал патриарший престол пустым. Тем временем его люди проникли в патриаршую сокровищницу и выяснили, что Даимберт утаил от короля 20 000 безантов. Местоблюстителем патриаршего престола стал Маурицио. Но из-за всех этих скандалов его здоровье пошатнулось, и весной 1102 г. он умер.

Придя осенью на помощь Балдуину, Танкред заявил, что готов оказать ее, если король вернет сан сопровождавшему регента Даимберту. Балдуин был воплощением покладистости. Однако тогда же на Восток прибыл новый папский легат – кардинал Парижа Роберт. Поэтому король заявил, что дело о возвращении сана Даимберту следует рассмотреть на церковном соборе, который должен возглавить Роберт. Танкред и Даимберт не смогли отказаться от этого предложения. Последнему был возвращен сан, но только до вынесения окончательного решения. В итоге Танкред стал готовить свое войско к совместному с армией Балдуина походу на Аскалон.

Вскоре в храме Гроба Господня прошел собор. На нем председательствовал легат, а помогали ему епископы из Лана и Пьяченцы. На этом заседании присутствовали все палестинские епископы и аббаты, а также епископ Мамистры, расположенной на территории, контролировавшейся Танкредом. С обвинением против Даимберта выступили прелаты из Кесарии, Вифлеема и Рамлы, которым оказывал поддержку Арнульф де Роол. Они заявили, что, когда Даимберт путешествовал по Палестине в 1099 г. во главе отряда пизанцев, он нападал на христиан, живших на Ионических островах, что он пытался разжечь гражданскую войну между королем Балдуином и князем Боэмундом и утаил деньги, которые ему передавались для паломников в госпитале и солдат Христовых. Все эти обвинения, несомненно, были правдивы, вследствие чего кардинал, назначенный папским легатом, был вынужден объявить, что Даимберт не достоит престола, и низвергнуть его.

Танкред не мог возражать против решения, принятого с соблюдением всех церковных процедур, и был вынужден признать свое поражение. Даимберт сопровождал его на обратном пути в Антиохию, а по возвращении ему снова была отдана церковь Святого Георгия, по крайней мере до тех пор, пока он не найдет возможность вернуться в Рим. Там этот человек, достигший уже довольно преклонного возраста, проявил свою продажную и жадную натуру, и никто из жителей Палестины не жалел о его отъезде. Назначение Даимберта папским легатом стало большой ошибкой папы Урбана II.

Арнульф де Роол, с радостью помогавший Балдуину во всем этом предприятии, был слишком хитер для того, чтобы пытаться занять место Даимберта. Вместо этого, когда легат спросил о кандидате на сан патриарха, палестинские епископы предложили передать престол пожилому священнику из Терруана по имени Эвремар. Последний, оказавшийся на Востоке во время Первого крестового похода, славился своим благочестием и сострадательностью. Несмотря на то что Эвремар поддерживал Арнульфа, он не принимал участия в интригах де Роола и пользовался всеобщим уважением. Легат с радостью согласился посвятить в сан столь безупречного священнослужителя. Балдуина это решение также полностью устраивало, ибо он знал, что Эвремар – всего лишь безвредный старик, которому никогда не придет в голову лезть в политику. У Арнульфа, в свою очередь, теперь появилась возможность беспрепятственно претворять в жизнь собственные планы.

Даимберт не отчаялся. Когда в 1105 г. его покровитель Боэмунд отправился в Италию, он вызвался сопровождать князя, а по прибытии двинулся в Рим, чтобы рассказать о своих горестях папе. Поначалу Пасхалий вел себя крайне предусмотрительно, но затем (возможно, под влиянием Боэмунда, ставшим, как потом выяснится, фатальным) решил поддержать Даимберта. Он велел Балдуину отправить в Рим своего посланника, способного ответить на предъявленные бывшим патриархом обвинения. Однако Балдуин, вероятно понимавший, что папа находится под влиянием Боэмунда, не принял этот приказ во внимание. Из-за этого Пасхалий отменил низложение Даимберта, причина которого, по его словам, крылась во вмешательстве светских властей. К счастью, совершенную папой глупость исправило божественное вмешательство. Даимберт, уже собиравшийся триумфально вернуться в Палестину и снова занять патриарший престол, серьезно заболел и умер в Мессине 15 июня 1107 г.

Однако проблемы, связанные с патриаршим престолом, на этом не закончились. В какой-то момент Эвремар перестал устраивать Балдуина. Возможно, он понял, что церковь – слишком важная организация для того, чтобы находиться в руках ничтожества. Ему было необходимо, чтобы во главе ее оказался человек, способный стать для него надежным союзником. Услышав о возвращении сана Даимберту, Эвремар также отправился в Рим. По прибытии туда патриарх узнал о смерти своего соперника и сам стал жаловаться папе на светских правителей. Однако когда о смерти Даимберта стало известно в Палестине, Арнульф поспешил в Рим, чтобы замолвить там словечко за короля. Теперь Пасхалий стал поддерживать Эвремара, но в то же время он понял, что сложившаяся на Востоке ситуация оказалась гораздо более сложной, чем он полагал прежде. Разобраться в ней он поручил Гибелину де Сабрану, архиепископу Арля, престарелому священнослужителю, обладавшему огромным опытом.

Весной 1108 г. Гибелин прибыл в Палестину, куда к тому времени уже успели вернуться Арнульф и Эвремар. Папский посланник быстро понял: Эвремар совершенно не подходит на место патриарха и никто не хочет его возвращения. Поэтому Гибелин объявил, что патриарший престол свободен, и провел собор, на котором должны были избрать нового патриарха. Балдуин предложил возвести в сан патриарха самого Гибелина, заставив того испытать при этом одновременно смущение и восторг. Архиепископ Арля согласился, а Эвремару в качестве утешения досталось внезапно освободившееся место архиепископа Кесарии.

Поговаривали, что Арнульф убедил Балдуина предложить кандидатуру Гибелина из-за того, что тот уже был стар. Ведь благодаря этому патриарший престол вскоре опять должен был освободиться. Гибелин и правда прожил еще всего четыре года, а после его смерти патриархом был избран Арнульф, и на этот раз никто не возражал против того, что престол займет именно он.

По мнению Балдуина, Арнульф стал идеальным патриархом. Несмотря на проблемы, связанные с прошедшим впоследствии повторным бракосочетанием короля, и неприязнь множества людей, находившихся у него в подчинении, он сохранил свое положение. Арнульф, несомненно, был нечист на руку. Когда его племянница Эмма очень удачно вышла замуж за Евстахия де Гранье, он подарил ей поместье в Иерихоне, принадлежавшее храму Гроба Господня. Но патриарх был человеком активным, действовал эффективно и был искренне предан королю.

Благодаря ему совершенно оторванный от реальности план, согласно которому в Иерусалиме должна установиться теократия, а монарх должен был всего лишь выполнять обязанности главнокомандующего и который поддерживало большинство участников Первого крестового похода, наконец был полностью предан забвению. Он следил за тем, чтобы его взгляды разделяли все священнослужители в Палестине, даже несмотря на устав ордена Святого Гроба Господня, созданного Готфридом Лотарингским, так как патриарх не верил в преданность его членов. Когда благодаря завоеваниям территория королевства расширялась, он делал все возможное, чтобы на новых землях сферы полномочий светских и церковных властей совпадали, несмотря на противодействие со стороны папы Пасхалия, который в своем злополучном пристрастии к правившим в Антиохии норманнам защищал права антиохийского престола, вполне законные с исторической точки зрения, но совершенно не соответствовавшие задачам, существовавшим в ту эпоху. Арнульфа сложно назвать человеком, заслуживающим уважения, но он был достойным слугой Иерусалимского королевства. Выдающийся историк крестовых походов Гильом Тирский всячески порочил имя этого патриарха, заставляя своих читателей возненавидеть саму память о нем, что было весьма несправедливо, ибо Арнульф сделал очень многое для того, чтобы закрепить результаты Первого крестового похода.

Именно благодаря Арнульфу, а также его господину королю Балдуину между католическим священноначалием и местными христианами установились хорошие отношения. Когда в 1099 г. он пребывал в сане патриарха впервые, Арнульф изгнал представителей восточных сект из храма Гроба Господня и отобрал все их имущество. Однако Даимберт оказался для них еще более страшным врагом. Он стремился изгнать всех коренных христиан не только из самого храма, но и из их монастырей и высших слоев иерусалимского общества. При этом не важно, кем они были – православными, как греки или армяне, или еретиками, как яковиты и несторианцы. Он также нарушил принятые в Палестине рамки приличия, разрешив женщинам прислуживать в главных христианских святынях. Из-за этих ужасных преступлений в храме Гроба Господня накануне Пасхи 1101 г. угасли все лампы, и благодатный огонь не сходил с неба, чтобы зажечь их, до тех пор, пока представители пяти обездоленных христианских сообществ не вымолили прощение для франков.

Балдуин учел этот урок. Он приказал, чтобы зло, причиненное коренным христианам, было исправлено. Ключи от самого храма Гроба Господня вернули грекам. С тех пор король, очевидно, пользовался поддержкой всех живших в Палестине христиан. Среди представителей высшего духовенства были только франки, хотя в храме Гроба Господня богослужения велись по православному канону. Местные православные христиане приняли это, ибо их собственное высшее духовенство покинуло Иерусалим в тяжелые годы, предшествовавшие крестовым походам. Латинских иерархов не любили, но функционированию православных монастырей теперь ничего не мешало, а у православных паломников, посетивших Палестину в период существования франкского государства, не было причин для жалоб на светские власти, вызванных обращением как с ними самими, так и с их собратьями из числа коренных жителей. Прихожане еретических церквей, очевидно, также были довольны. В итоге ситуация, сложившаяся в Иерусалиме, кардинально отличалась от характерной для франкских государств Северной Сирии, где как православные христиане, так и еретики относились к франкам как к угнетателям.

Поражение египтян в битве при Яффе в 1102 г. и неудачный поход, состоявшийся весной 1103 г., не заставили аль-Афдаля отказаться от попыток вернуть Палестину. Однако для того чтобы собрать новую армию, ему потребовалось больше времени. Балдуин использовал эту отсрочку, чтобы укрепить свои позиции на палестинском побережье. Несмотря на то что под его властью находились все прибрежные города от Яффы до Хайфы, на соединявших их дорогах часто встречались разбойники-мусульмане, особенно многочисленные у склонов горы Кармель. Небезопасно было, как отметил паломник Зевульф, даже на дороге, соединявшей Яффу и Иерусалим. Пираты базировались в египетских портах Тире и Акре, откуда выходили в море, чтобы помешать христианам вести торговлю. Поздней осенью 1102 г. корабли, на которых возвращались домой паломники, чье появление в мае спасло находившегося в Яффе Балдуина, из-за шторма были выброшены на берег в различных местах побережья. Часть из них оказалась неподалеку от Аскалона, другие – между Тиром и Сидоном. Все пассажиры были или убиты, или проданы на рабских рынках Египта.

Весной 1103 г. Балдуин, в распоряжении которого еще оставалось несколько английских кораблей, осадил Акру. Гарнизон крепости уже собирался сдаться, но в порт во шли двенадцать фатимидских галер и большое транспортное судно из Тира и Сидона, которые везли солдат и приспособления для метания греческого огня. В итоге Балдуину пришлось снять с города осаду. Тем же летом, но чуть позже Балдуин попытался очистить гору Кармель от грабителей. Удалось ему это лишь частично, так как в одной из стычек он получил тяжелое ранение – пострадали почки, и на протяжении какого-то времени его жизнь висела на волоске. Пока он лечился от ран в Иерусалиме, в Палестине узнали, что египтяне двинулись в новый поход, на этот раз под предводительством Таджа аль-Аджама и Ибн Кадуса. Однако из-за отказа первого двигаться дальше Аскалона второй был вынужден предпринять самостоятельную попытку осады Яффы. Правда, делал это он довольно вяло. Как только Балдуин окреп настолько, что смог повести свое войско вдоль побережья на юг, египетские корабли уплыли прочь.

В мае следующего года в порт Хайфы вошла армада генуэзских кораблей, которые помогли Раймунду Тулузскому захватить Джебейль. Там их встретил Балдуин, обещавший им за помощь в захвате Акры ставшее уже привычным вознаграждение, состоявшее из одной трети добычи, торговых привилегий и четверти городского базара. В итоге 6 мая союзники приступили к осаде города. Фатимидский военачальник мамлюк Бена Захр ад-Даула аль-Джуюши оказал им упорное сопротивление. Но помощь из Египта к нему так и не прибыла, и после двадцати дней осады он согласился сдать город на условиях, похожих на те, на которых крестоносцы получили Арсуф. Горожане, желавшие уйти, могли беспрепятственно покинуть Акру, прихватив с собой свое движимое имущество, а оставшиеся должны были стать подданными франкского короля. Балдуин принял эти условия и выполнил их. Он даже оставил для своих новых подданных мечеть. Однако итальянские моряки не могли спокойно смотреть на то, как из-под их носа увозят такое богатство. Они напали на переселенцев и ограбили их, а многих из них убили. Балдуин пришел в ярость. Он уже готов был приказать своим воинам атаковать генуэзцев, чтобы наказать их за непослушание, но в этом ему помешало появление патриарха Эвремара, сумевшего разрешить конфликт.

Овладев Акрой, Балдуин получил то, что ему было так необходимо, – бухту, в которой можно было чувствовать себя в безопасности в любую погоду. Хотя Акра располагалась более чем в сотне миль от столицы, она сразу же стала главным портом королевства вместо Яффы с ее открытым рейдом. Кроме того, именно через Акру на Запад поставлялись товары из Дамаска. Захват города франками не привел к прекращению существования этого пути. Наоборот, он получил еще большее развитие благодаря оставшимся в Акре мусульманам.

Летом 1105 г. визирь аль-Афдаль в последний раз попытался вернуть Палестину под власть Египта. В Аскалоне в начале августа появилась хорошо вооруженная армия, состоявшая из 5000 арабских всадников и суданских пехотинцев, которой командовал сын визиря Сена аль-Мульк Хусейн. Наученные горьким опытом предыдущих поражений египтяне решили обратиться за помощью к турецким владетелям Дамаска. Однако после смерти в июне 1104 г. правителя Дамаска Дукака его родственники вступили в спор о его наследстве с атабеком Тугтегином, а правитель Алеппо Ридван, также желавший получить часть владений покойного, выдвинулся на юг. Сначала Тугтегин посадил на трон сына Дукака Тутуша, которому на тот момент исполнился всего год, а затем заменил его двенадцатилетним братом покойного владетеля Дамаска Ирташем. Последний вскоре понял, на что рассчитывает его опекун, и бежал в Авран, где ему предоставил убежище эмир Босры Айтекин, пользовавшийся в том регионе наибольшим влиянием. Находясь в Босре, он написал письмо Балдуину, который пригласил его в Иерусалим. Все эти обстоятельства заставили Тугтегина согласиться помочь египтянам. Однако он не осмелился направить к ним многочисленное войско. На юг отправился полководец Сабава в сопровождении тринадцати сотен конных лучников. В августе египетская армия вошла в Палестину, где к ней присоединилось войско из Дамаска, успевшее до этого пройти через Трансиорданию и Негев.

Балдуин ждал своих противников в Яффе. Как только на горизонте появились египетские корабли, он за неимением других вариантов вывел свое войско на все то же поле боя, расположенное у Рамлы. Яффу оставили под властью Литара де Камбре, в распоряжении которого имелось 300 человек. Балдуина сопровождали юный претендент на дамасский престол Ирташ, все палестинское войско франков – гарнизоны Галилеи, Хайфы и Хеврона, а также основная армия, состоявшая из 500 всадников и 2000 пехотинцев. По просьбе Балдуина из Иерусалима в сопровождении 150 человек, набранных им в священном городе, прибыл патриарх Эвремар, привезший с собой истинный крест.

Битва состоялась в воскресенье, 27 августа. На рассвете патриарх в полном облачении проехал перед рядами франкских воинов, держа в руках истинный крест, благословляя солдат и рыцарей на бой и отпуская им грехи. Затем франки перешли в наступление. Контратака, предпринятая турками из Дамаска, едва не заставила их нарушить строй, но Балдуин, взяв в руки свой личный штандарт, возглавил стремительную атаку, позволившую отбросить противника. На этот раз египтяне сражались более храбро, чем обычно, но их левое крыло, тщетно пытавшееся застать солдат из Хайфы врасплох, оказалось отрезано от остальной армии и слишком поздно вернулось назад.

К вечеру мусульмане потерпели поражение. Сабава и его турки бежали в родные края, а египтяне отступили к Аскалону. Оказавшись там, их командир Сена аль-Мульк спешно отправился в Каир. Они понесли серьезные потери. Наместник Аскалона погиб, а бывшие начальники гарнизонов Акры и Арсуфа попали в плен и позже были возвращены сородичам в обмен на крупный выкуп. Фульхерий Шартрский в своем труде неоднократно сожалел, что Сене аль-Мульку удалось бежать и франки не получили за него огромный выкуп. Однако потери крестоносцев также были весьма велики. Разграбив лагерь египтян, они, следуя приказу Балдуина, не стали преследовать противника. Король также отказался поддерживать юного Ирташа, который, охваченный унынием, был вынужден уйти в Ар-Рахбу, расположенную на берегу Евфрата. Египетские корабли вернулись в Египет. Их экипажи так ничего и не сумели добиться, а из-за шторма флотилия лишилась нескольких судов.

Третья битва при Рамле подвела черту под последней широкомасштабной попыткой Фатимидов вернуть Палестину. Однако они все еще представляли угрозу для франков, и участникам менее масштабного похода, проведенного осенью 1106 г., почти удалось сделать то, чего не сумели добиться более многочисленные армии. В октябре того года, когда Балдуин отбыл к границе Галилеи, несколько сотен египетских всадников внезапно атаковали лагерь паломников, располагавшийся между Яффой и Арсуфом, и перебили его обитателей. Затем они направились в Рамлу, которую защищали всего лишь восемь рыцарей. Конечно же, египтянам с легкостью удалось победить их. Против них выступил наместник Яффы Роже де Розуа, но он попал в засаду и спасся лишь благодаря тому, что сломя голову бежал в сторону Яффы. Его преследовали с таким ожесточением, что сорок из его пехотинцев были пойманы и убиты уже у городских ворот.

Затем египтяне направились в сторону Иерусалима и напали на небольшой замок Шастель-Арнуль, строительство которого Балдуин, планировавший, что он позволит франкам контролировать дорогу, еще не успел завершить. Рабочие сдались на волю победителей, но были убиты. В живых остался только руководивший ими Готфрид, кастелян башни Давида, которого угнали в плен, чтобы затем потребовать за него выкуп. К тому времени Балдуин уже успел узнать о нападении египтян и отправился во главе своего войска на юг. Это заставило египтян отойти к Аскалону.

В следующем году египтяне едва не захватили Хеврон, но Балдуин сумел оттеснить их, а в 1110 г. они сумели дойти до стен Иерусалима, но сразу же были вынуждены отступить. Время от времени на протяжении последующих десяти лет они устраивали аналогичные походы, делая жизнь христианских поселенцев и паломников в районе прибрежной равнины и в Негеве небезопасной. Однако все эти атаки представляли собой не что иное, как ответные меры на организованные Балдуином набеги на мусульманские территории.

Таким образом, у Балдуина снова появилась возможность заняться расширением территории своего государства. Его главными целями стали прибрежные города – Аскалон на юге, а также Тир, Сидон и Бейрут на севере. И Аскалон, и Тир были прекрасно укреплены, и в них постоянно находились многочисленные гарнизоны, поэтому к их захвату следовало тщательно подготовиться. Весной 1106 г. на Святую землю прибыло множество английских, фламандских и датских паломников, что позволило Балдуину начать подготовку к походу на Сидон. Узнав об этом, наместник города спешно отправил королю огромную денежную сумму. Балдуин, постоянно нуждавшийся в деньгах, принял подарок и оставил Сидон в покое на целых два года.

В августе 1108 г. Балдуин снова выступил в поход против Сидона. Помощь в этом ему оказала эскадра кораблей, принадлежавших морякам – искателям приключений из различных городов Италии. Наместник тотчас же обратился за поддержкой к дамасским туркам, заплатив им за помощь 30 000 безантов. В то же время египетские порты покинула многочисленная эскадра, разбившая итальянцев в морском сражении, разгоревшемся за пределами бухты. В итоге Балдуину пришлось снять осаду. После этого жители Сидона отказались впускать в город турок, небеспочвенно опасаясь, что Тугтегин строит планы по захвату власти. Наместник даже отказался выплачивать им обещанные безанты. В итоге турки пригрозили призвать Балдуина обратно. Однако когда король появился на горизонте, они согласились отступить, если им выплатят в качестве компенсации 9000 безантов.

Следующим летом Балдуин помогал Бертрану Тулузскому в захвате Триполи. В знак благодарности за это в 1110 г. последний отправил своих солдат на помощь Балдуину, готовившему атаку на Бейрут. Генуэзские и пизанские корабли, для которых Триполи стал прекрасной базой, блокировали город с моря. Суда Фатимидов, вышедшие из Тира и Сидона, тщетно пытались прорвать блокаду. Осада длилась с февраля до середины мая, когда наместник, отчаявшись получить от кого-либо еще помощь, бежал, миновав ночью корабли итальянцев, на Кипр, где сдался византийскому наместнику. В итоге покинутый им город 13 мая был взят приступом. Прежде чем Балдуин восстановил порядок, итальянцы успели устроить в Бейруте кровавую бойню.

На протяжении того лета с Запада на помощь Балдуину прибыли новые корабли. Когда Балдуин возвращался после захвата Бейрута, в Акру пришла флотилия кораблей, отплывшая в 1107 г. из расположенного в Норвегии Бергена. Командовал ею Сигурд, занимавший норвежский престол вместе с двумя братьями. Проплыв через Северное море и Гибралтар, путешествовавшие на этих судах люди призывали жителей Англии, Кастилии, Португалии, Балеарских островов и Сицилии присоединиться к ним. Сигурд стал первой венценосной особой, посетившей королевство, и Балдуин принял его с большими почестями, лично сопроводив в Иерусалим. Сигурд согласился помочь франкам с осадой Сидона, которая началась в октябре.

Гарнизон и жители Сидона оборонялись яростно. Мощному флоту Фатимидов, приплывшему из Тира, едва не удалось рассеять корабли норвежцев, но они сумели спастись благодаря прибытию эскадры венецианских судов, которой командовал сам дож Орделафо Фальер. Тем временем наместник Сидона разработал план убийства Балдуина. Исполнителем за крупную денежную сумму согласился стать бывший мусульманин, сумевший сделаться личным слугой короля. Но местные христиане, жившие в Сидоне, узнали о заговоре и пустили в лагерь франков стрелу с запиской, чтобы предупредить Балдуина.

В конце концов 4 декабря Сидон сдался на тех же условиях, на которых происходила капитуляция Акры. Представители городской знати, забрав с собой все свое имущество, уехали в Дамаск, а менее состоятельные горожане остались в Сидоне, превратившись в подданных короля, тотчас же обложившего их податью в размере 20 000 золотых безантов. Венецианцы в качестве вознаграждения получили церковь и кое-какое имущество в Акре. Сидону был присвоен статус баронства, которое передали во владение Евстахию де Гранье, уже являвшемуся наместником Кесарии. Вскоре он еще больше упрочил свое положение, женившись на племяннице патриарха Арнульфа Эмме.

Теперь франки контролировали все побережье Сирии, за исключением двух крепостей в Аскалоне на юге и Тире в центре. Наместник Тира занервничал. Осенью 1111 г. он отправил к правителю Дамаска Тугтегину посланника, чтобы попросить его в обмен на 20 000 безантов предоставить 500 лучников, а также разрешение отправить в Дамаск наиболее ценное имущество, принадлежавшее как ему самому, так и тирской знати. Тугтегин согласился, и со стороны побережья в путь двинулся большой караван с деньгами и ценностями. Так как ему предстояло пройти через территорию, контролируемую франками, наместник Тира Изз аль-Мульк заплатил рыцарю по имени Райнфред, чтобы тот провел караван и обеспечил его безопасность. Рыцарь согласился на эти условия, но сразу же поставил в известность Балдуина, напавшего на ничего не подозревающих жителей Тира и забравшего у них все богатства. Воодушевленный этой неожиданной удачей король в конце ноября привел всю свою армию под стены Тира. При этом в его распоряжении находилось только двенадцать византийских судов под командованием посла Бутумита; других моряков, которые согласились бы ему помочь, Балдуин не нашел. Однако византийцы не хотели вступать в конфликт с Фатимидами, с которыми у них установились неплохие отношения, без достойной компенсации. В итоге они потребовали, чтобы Балдуин, в свою очередь, помог им вернуть под их власть города, захваченные князьями Антиохии. Король не спешил принимать на себя подобные обязательства, а византийцы в это время лишь снабжали войско франков продовольствием.

Осада Тира продлилась до апреля следующего года. Жители города сражались достойно. В частности, они сумели сжечь огромные осадные башни, построенные по приказу Балдуина. Однако в конце концов им пришлось снова просить помощи у Тугтегина. Прежде чем пойти на этот шаг, наместник Изз аль-Мульк отправил в Египет письмо, в котором просил поддержать эту инициативу. Первая попытка Тугтегина установить контакт провалилась, так как почтового голубя перехватил араб, прислуживавший франкам. Его сослуживец-франк предлагал ему отпустить птицу, но он отнес ее Балдуину. Король приказал своим людям переодеться и отправиться навстречу дамасским послам. В итоге последние были перехвачены и преданы смерти. Тем не менее Тугтегин сумел подойти к Тиру, застав врасплох фуражирный отряд франков, окружив их лагерь и разграбив окрестности. Балдуин был вынужден снять осаду и с боем прорываться в Акру.

Столь же неудачно закончилась и его попытка захватить Аскалон. Он отправился к этой крепости сразу после захвата Сидона. Наместник Аскалона Шамс аль-Хиляфа по складу ума был торговцем и не хотел оказаться в эпицентре военных действий. Он купил перемирие, а потраченные на эту сделку деньги попытался взыскать с жителей Тира, находившегося в его юрисдикции. Кто-то послал в Египет сообщение о его поведении, и аль-Афдаль направил в Аскалон войско, приказав сместить Шамса аль-Хиляфа с должности наместника. Тот, догадываясь о цели прибытия солдат, отказался впускать их в город и даже распустил те части своей армии, которые заподозрил в симпатиях к Фатимидам, заменив их армянскими наемниками. Затем он отправился в Иерусалим, чтобы попросить короля взять его самого и Аскалон под свою защиту. Домой наместник вернулся с тремя сотнями франкских солдат, которых он разместил в цитадели. Однако, узнав об этом предательстве, жители Аскалона пришли в ужас. В июле 1111 г. они с помощью египтян устроили переворот, в ходе которого и сам Шамс, и приведенные им франки были убиты. Балдуин поспешил на помощь своим людям, но опоздал. Аскалон оставался бельмом на глазу франков на протяжении последующих сорока лет.

Весной 1110 г. провалилась аналогичная попытка распространить влияние франков на Баальбек, в которой им также помогал наместник – евнух аль-Тадж Гюмюштекин. Об этом узнал Тугтегин, заменивший Гюмюшкетина на своего сына Таджа аль-Мулька Бури.

В первую очередь Балдуин стремился обеспечить для своего государства наличие протяженной береговой линии. Но ему также было необходимо укрепить границу, проходившую по суше, и в то же время извлечь как можно большую выгоду из ее близости к основным торговым путям, шедшим из Ирака и Аравии к Средиземному морю и Египту. Когда Танкред перестал претендовать на Палестину и сконцентрировался на управлении Антиохией, Балдуин доверил княжество Галилея, сохранившее высокопарное название, полученное от Танкреда, Гуго де Сен-Омеру, во Франции бывшему его соседом и являвшемуся сторонником весьма агрессивной политики против мусульман.

Первым делом тот построил в горах, на дороге между Тиром, Баниясом и Дамаском, замок, получивший название Торон (современный Тибнин). Затем для того, чтобы ему было легче организовывать набеги на богатые земли, находившиеся к востоку от Галилейского моря, Гуго де Сен-Омер приказал возвести на холмах, располагавшихся к юго-западу от озера, еще один замок, названный арабами Аль-Аль. Строительство двух этих крепостей было завершено к осени 1105 г. Однако христиане недолго владели вторым из них. Правитель Дамаска Тугтегин не мог допустить существование такой серьезной угрозы, и в конце года, когда Гуго после успешного похода возвращался в Аль-Аль с богатой добычей, его отряд атаковала армия Дамаска. В последовавшем за этим бою сам он был смертельно ранен, а его люди разбежались, и Тугтегин без особых осложнений сумел занять замок. В тот момент Жерар де Сен-Омер, брат Гуго, был серьезно болен и ненадолго пережил своего родственника. Это заставило Балдуина передать Галилею в качестве феода франкскому рыцарю Жерве де Базошу.

Партизанская война продолжалась. В 1106 г. жители Тира напали на Торон одновременно с дамасскими солдатами, атаковавшими Тверию. Правда, ни один из этих походов не увенчался успехом. Как только стало известно о приближении Балдуина, воины из Дамаска отправили в его лагерь посланников, которые должны были передать просьбу о непродолжительном перемирии. Принял их король весьма любезно и был крайне великодушен, что не могло не заставить мусульман еще больше уважать его. Однако перемирие оказалось весьма непродолжительным.

Уже весной 1108 г. Тугтегин снова предпринял поход в Галилею и во время произошедшего у Тверии сражения сумел захватить в плен Жерве де Базоша вместе с большинством его приближенных. Затем он отправил к Балдуину гонца с сообщением о том, что в качестве платы за их освобождение тот должен отдать три города – Тверию, Акру и Хайфу. Когда Балдуин отказался, Жерве был казнен, а его скальп с волнистыми светлыми волосами несли на шесте перед победоносной армией мусульман. Тогда Балдуин передал титул князя Галилеи Танкреду, но, очевидно, занимался управлением княжеством самостоятельно, находясь при этом в Иерусалиме. В 1113 г. после смерти Танкреда, когда граф Эдессы Балдуин изгнал Жослена де Куртене из его владений, в качестве компенсации за ссылку король отдал Галилею Жослену.

В конце 1108 г. Балдуин и Тугтегин, заинтересованные в решении других проблем, заключили перемирие на десять лет, разделив между собой доходы от областей Савад и Аджлун (то есть, по сути, от Северной Трансиордании). Треть от них должна была поступать Балдуину, треть – Тугтегину, а еще треть – оставаться в распоряжении местных властей. Заключить перемирие правителей, очевидно, заставили интересы, связанные с торговлей. Набеги негативно сказывались на торговле, а оба правителя получали от нее неплохой доход. Перемирие имело сугубо локальный характер. В частности, оно не помешало Тугтегину прийти на помощь мусульманским прибрежным городам, а Балдуину – попытаться подчинить Баальбек. Однако арабские историки с признательностью отмечали, что благодаря этой договоренности Балдуин не стал вторгаться во владения Дамаска, когда Тугтегин потерпел поражение от Гильома Иордана в битве при Арке, хотя для короля этот момент был более чем удачным.

Сам Балдуин мог задуматься о перемирии и из-за поражения Жерве и связанной с ним угрозы набегов на территорию Галилеи из Трансиордании, а мусульмане – из-за двух очередных походов крестоносцев, одним из которых руководил недавно прибывший в Палестину паломник сын Роберта Нормандского Вильгельм Клитон, напавший на богатую арабскую царевну, ехавшую вместе со всем своим имуществом из Аравии в Дамаск; второй атаке подвергся египетский караван, шедший из Дамаска в Египет. Во время первого набега франки получили 4000 верблюдов, а в результате второго – все товары, которые вез караван, причем те из сопровождавших его мусульман, кто выжил после нападения, впоследствии были убиты бедуинами. Перемирие было нарушено в 1113 г., когда Балдуин вторгся на территорию, принадлежавшую Дамаску.

Начиная с 1111 г., после неудачной попытки захватить Тир, Балдуин на протяжении некоторого времени занимался делами в Северной Сирии. Еще в 1109 г. в Триполи он дал понять, что хочет стать властелином всех занятых франками территорий на Востоке, а события в Антиохии и Эдессе позволили ему еще раз подтвердить серьезность своих намерений. Кроме того, он также мог снова вернуться к расширению своих владений. Балдуин всегда знал, что Палестина не защищена от вторжений и переселения с юго-востока – для этого было достаточно перейти Негев – и что для того, чтобы отрезать Египет от ближневосточного мусульманского мира, необходимо получить контроль над местностью, расположенной между Мертвым морем и Акабским заливом.

В 1107 г. Тугтегин по приглашению местных бедуинов отправил дамасское войско в Эдом, стремясь создать там плацдарм для набегов на Иудею. В пустынной Идумее находилось несколько монастырей, и один из монахов, некий Теодор, обратился к Балдуину с просьбой помешать мусульманам. Король вместе со своей армией подошел к турецкому лагерю, находившемуся в Вади-Муса, неподалеку от Петры, но не желал вступать в конфликт. Поэтому Теодор предложил план, согласно которому он должен был притвориться беглецом и встретиться с военачальником Тугтегина, чтобы предупредить о приближении огромного войска франков. Узнав об этом, турки спешно отступили к Дамаску. Затем Балдуин наказал бедуинов, изгнав их из пещер, где они жили, и угнав их скот. На обратном пути на север к нему присоединилось множество местных христиан, опасавшихся, что бедуины станут им мстить.

В Идумею Балдуин вернулся в 1115 г., когда решил, что эта область окончательно должна перейти под контроль франков. Пройдя из Хеврона через оконечность Мертвого моря и Вади-аль-Араба, бесплодной долины, простиравшейся от Мертвого моря до Акабского залива, он вышел к Шобак, одной из немногочисленных плодородных местностей в этом пустынном регионе, расположенной на заросшем лесами горном хребте между низменностью и Арабской пустыней. Там, почти в сотне миль от ближайшего поселения франков, он приказал построить огромный замок, названный им Королевской горой, Ле-Крак-де-Монреаль, в котором, по его велению, остался хорошо вооруженный гарнизон. В следующем году король повел свое войско, а также сопровождавшую его длинную вереницу мулов, нагруженных продовольствием, дальше вглубь Аравии. Балдуин посетил Монреаль и направился на юг, двигаясь до тех пор, пока его изнуренные дорогой люди не вышли к Красному морю в районе Акабы.

Оказавшись там, франки вымыли коней в море и наловили рыбы, которой славятся эти воды. Испуганные местные жители сели в лодки и обратились в бегство. Балдуин велел занять город, названный франками Айла, или Элин, и построить в нем цитадель. Затем король подплыл к небольшому острову, Джезира-Фараун, получившему от франков название Грайе, где велел возвести второй замок. В обеих крепостях были оставлены гарнизоны, благодаря которым франки получили возможность контролировать дороги, соединявшие Дамаск, Аравию и Египет. Теперь они с легкостью могли нападать на караваны и перекрыли мусульманским армиям путь в Египет.

Вернувшись с побережья Красного моря, Балдуин снова выступил против Тира, но ограничился тем, что блокировал город с суши. Для этого он построил в Искандеруне, там, где идущая вдоль побережья дорога начинает подниматься на склон холма к перевалу, известному как Лестница Тира, замок. Сидон уже контролировал подходы к Тиру с севера, а замок Торон – с востока. Благодаря строительству крепости в Искандеруне теперь город был полностью окружен.

Воодушевленный этими достижениями, Балдуин предпринял в 1118 г. более масштабный поход. Армиям Фатимидов уже дважды до этого удавалось совершать набеги на территорию королевства из Аскалона. В 1113 г., когда король воевал с турками на севере, они сумели дойти до стен Иерусалима, разграбив все встреченные ими по пути поселения, а в 1115 г. египтянам почти удалось застать Яффу врасплох. В итоге Балдуин решил, что следует проникнуть на территорию самого Египта. В начале марта, проведя переговоры с шейхами живших в пустыне племен, он выступил из Хеврона во главе небольшого хорошо обеспеченного продовольствием войска, состоявшего из 216 всадников и 400 пехотинцев, и, перейдя Синайский полуостров, вышел к побережью Средиземного моря в Фараме, находившейся уже на египетской территории, неподалеку от Пелусийского рукава Нила. Король готовился брать город приступом, но охваченный паникой гарнизон бежал, оставив Фараму франкам. Выйдя к Нилу, они с восхищением взирали на эту знаменитую реку. Но затем выяснилось, что Балдуин смертельно болен, и он вынужден был двинуться в обратный путь в Палестину.

Благодаря постоянным военным походам и способности использовать любую подвернувшуюся возможность Балдуин оставил после своей смерти единое государство, занимавшее всю территорию римской провинции Палестина. Не сумев захватить только Тир и Аскалон, он контролировал земли от Бейрута на севере до Беэр-Шевы на юге. Восточная граница его государства проходила по реке Иордан, а далеко на юго-востоке он сумел создать аванпосты, контролировавшие путь из Аравии. Его собратья-христиане, жившие во франкских государствах Востока, признавали его превосходство. Более того, Балдуин сумел завоевать уважение своих соседей-мусульман. Он сделал все возможное для того, чтобы уничтожить Иерусалимское королевство было не так-то просто.

Мы очень мало знаем о том, как была организована система управления Иерусалимским королевством. По сути, оно являлось феодальным государством. Но Балдуин руководил большей частью его территории самостоятельно, назначая в качестве своих представителей виконтов. Даже княжество Галилея, являвшееся крупнейшим феодом, на протяжении нескольких лет не управлялось феодалом. Феоды еще не передавались по наследству. Когда Гуго де Сен-Омер был убит, все думали, что княжество могло бы перейти его брату Жерару, если бы тот был не столь слаб здоровьем, но его право не было неоспоримым. Балдуин сам составил для королевства довольно жесткие законы и самостоятельно управлял им с помощью придворных, численность которых со временем все более увеличивалась, а у его вассалов были собственные вассалы. Балдуин сумел договориться с итальянцами, которые не были обязаны помогать ему во время военных походов, но были вынуждены принимать участие в защите портов, где они останавливались, от нападений с моря.

Балдуин дал понять, что собирается контролировать церковь. Когда король был уверен в поддержке церковников, он щедро одарял их земельными владениями, захваченными у безбожников. В каком-то смысле такая щедрость была ошибкой, ибо церковь была освобождена от обязанности поставлять в армию солдат. С другой стороны, Балдуин надеялся, что священнослужители поделятся с ним деньгами.

Балдуин пользовался популярностью среди местных христиан. После происшествия, случившегося на Пасху 1101 г., он делал все возможное для того, чтобы не задеть их чувства. В государстве, которым он правил, им было разрешено разговаривать на своих языках и придерживаться собственных традиций, а церкви было запрещено мешать им отправлять религиозные обряды. В последние годы правления Балдуин всячески способствовал переселению христиан, как считавшихся еретиками, так и православных, из соседних государств, находившихся под властью мусульман. Ему очень нужны были трудолюбивые крестьяне, которых можно поселить на землях Иудеи, опустевших после бегства местных мусульман. Король приветствовал заключение браков между франками и представителями коренного населения, показав своим подданным пример, женившись на армянской княжне. Местных девушек в жены брали совсем немногие бароны, но подобная практика получила намного более широкое распространение среди небогатых франкских солдат и поселенцев. Дети, рожденные в таких смешанных браках, повзрослев, составили значительную часть войска королевства.

Не меньший такт Балдуин проявлял и в отношениях с мусульманами и евреями, согласившимися стать его подданными. Он разрешил им пользоваться несколькими мечетями и синагогами. В судах мусульмане могли клясться на Коране, а евреи – на Торе. Стороны, считавшиеся безбожниками, вполне могли надеяться на справедливый суд. Было разрешено заключать браки с мусульманами. В 1114 г. папа Пасхалий страшно ругал патриарха Арнульфа за то, что тот поженил христианина и девушку-мусульманку.

Таким образом папа Пасхалий в очередной раз продемонстрировал, что совершенно не понимает ситуации, сложившейся на Востоке. Ведь если франки хотели там задержаться, им следовало не оставаться чужеродным меньшинством, а сделать все возможное для того, чтобы стать частью этого мира. Капеллан Балдуина Фульхерий Шартрский в одной из глав своей «Истории…», получившейся весьма лиричной, рассуждает о том, насколько чудны дела Господа, превратившего западных людей в восточных. Он, очевидно, был рад перспективе смешения народов Запада и Востока, которую считал одним из шагов к их единству. На протяжении всего периода существования государств крестоносцев ситуация не менялась. Мудрые франкские государственные деятели, управлявшие расположенными на Востоке государствами, следуя примеру Балдуина, усваивали местные обычаи, заключали союзы с соседями, в то время как новички, только прибывшие с Запада, придерживались шовинистических взглядов, которые влекли за собой весьма негативные последствия.

Когда король завоевал расположенные на побережье Сирии города, в частности Сидон и Бейрут, церкви которых по сложившейся традиции принадлежали к Антиохийскому патриархату, он уже находился в весьма натянутых отношениях с папой. Для того чтобы при управлении государством не возникало каких-либо проблем, эти города следовало отдать Иерусалимскому патриархату, что Балдуин и сделал. Антиохийский патриарх Бернар пожаловался на этот поступок короля папе. Если в 1110 г. Пасхалий написал в Иерусалим, что в свете изменившихся обстоятельств можно не придерживаться сложившихся традиций, то в 1112 г. он, как обычно, проявил слабость и, наоборот, поддержал Антиохию. Балдуин просто проигнорировал новое решение папы, а затем не обратил внимания на упрек Пасхалия, который тот изложил в весьма грубой форме, и оставил епископства под контролем Иерусалимского патриархата.

Сам Балдуин допустил весьма серьезную ошибку. Он совершенно не заботился о своей армянской невесте с того дня, когда ее отец, пришедший в ужас от грубости зятя, скрылся вместе с ее приданым. Балдуин любил заводить различного рода интрижки, но был человеком благоразумным, и присутствие при дворе королевы не позволяло ему пуститься во все тяжкие. Королева также пользовалась репутацией любительницы веселья. Поговаривали даже, что во время путешествия из Антиохии в Иерусалим, чтобы занять трон, она даровала свою благосклонность мусульманским пиратам. В этом браке не родились дети, которые могли бы объединить супругов. В итоге через несколько лет, когда стало понятно, что брак перестал быть выгоден ему с политической точки зрения, король отлучил супругу от двора под предлогом измены и сослал ее в монастырь Святой Анны в Иерусалиме, в который для облегчения своей совести сделал богатое пожертвование. Но королеве не нравилась жизнь в монастыре, и вскоре она попросила и получила разрешение уехать в Константинополь, где с тех пор, как франки изгнали их из Мараша, жили ее родители. Там она избавилась от монашеского облачения и стала предаваться всем удовольствиям, которые можно было найти в большом городе.

В свою очередь, Балдуин осознал, что вновь может испытать все прелести холостяцкой жизни. Однако ему все еще были нужны деньги. Зимой 1112 г. он услышал, что самая завидная вдова Европы ищет себе нового мужа. Тогда как раз закончился период регентства Аделаиды Савонской, вдовствующей графини Сицилии, ибо ее сын Рожер II достиг совершеннолетия. Эта женщина была сказочно богата, но ее подкупила возможность примерить королевскую корону. Балдуина же интересовало не только ее приданое, но и влияние, которым она пользовалась среди норманнов Сицилии, так как союз с ними позволил бы ему получить поддержку с моря, с одной стороны, и дал бы возможность противостоять норманнам, жившим в Антиохии. В итоге он отправил к Аделаиде гонца, чтобы попросить ее руки. Графиня согласилась, поставив ряд условий. У Балдуина не было потомков. Дети, рожденные его первой женой, погибли в Анатолии во время Первого крестового похода, а армянская княжна не сумела родить от него. Аделаида настояла, что если от их брака не появятся дети (а в связи с возрастом жениха и невесты такой вариант был более чем возможен), то иерусалимская корона должна будет перейти ее сыну графу Рожеру.

Стороны заключили контракт, и летом 1113 г. графиня покинула Сицилию, обставив отъезд с такой помпой, которой обитатели бассейна Средиземного моря не видели с тех пор, как Клеопатра плыла по реке Кидн на встречу с Марком Антонием. Аделаида возлежала на ковре из золотых нитей, устилавшем пол ее личной галеры, нос которой был покрыт серебром и золотом. Ее сопровождали еще две триремы со столь же изысканно украшенными носами. На них плыли охранники, причем наиболее яркое впечатление из всех них производили арабские солдаты – телохранители сына графини, темные лица которых контрастировали с незапятнанной белизной их одеяний. Вслед за ними двигались еще семь кораблей, груженных ценностями и имуществом Аделаиды.

Невеста высадилась на сушу в Акре в августе, где ее ждал Балдуин, старавшийся также обставить встречу супруги со всей возможной торжественностью. И король, и его придворные нарядились в драгоценные шелковые одежды, а их лошади и мулы были покрыты пурпуром и золотом. На улицах расстелили дорогие ковры, а из окон и с балконов свисали пурпурные знамена. Так же пышно были украшены города и деревни, встречавшиеся на пути в Иерусалим. Все жители королевства радовались, правда не столько прибытию своей новой госпожи, дамы весьма немолодой, сколько привезенному ею с собой богатству[3].

Несмотря на такое пышное начало совместной жизни, новый брак короля оказался неудачным. Балдуин тотчас же забрал приданое королевы, с помощью которого погасил долги перед солдатами и продолжил работы по созданию оборонительных сооружений. Благодаря поступлению этих денег в оборот экономика Иерусалимского королевства получила новый толчок к развитию. Но вскоре средства закончились, и стали очевидны все недостатки этого брака. Богобоязненные жители государства вспомнили, что Балдуин так и не развелся со своей первой женой, и пришли в ужас, увидев, насколько охотно патриарх Арнульф провел венчание, в результате которого король, по сути, стал двоеженцем, чем не преминули воспользоваться многочисленные враги Арнульфа. Возможно, им не удалось бы добиться такого результата, если бы подданные Балдуина не разъярились, выяснив, что он решил назначить наследника своего престола, предварительно не поговорив об этом с членами совета.

В Рим стали поступать многочисленные жалобы на Арнульфа. Через год после заключения брака в Иерусалим прибыл папский легат епископ Оранжа Беренгарий. Узнав, что Арнульф, которого обвиняли в симонии, смирился с заведомо прелюбодейским браком и благословил его, легат призвал епископов и аббатов патриарха на собор и объявил о низложении Арнульфа. Однако лишить сана патриарха оказалось не так-то просто. Позаботившись о том, чтобы не был назначен новый патриарх, Арнульф сам отправился зимой 1115 г. в Рим. Там он сделал все возможное для того, чтобы обаять папу и кардиналов и привлечь их на свою сторону, в том числе преподнес им тщательно подобранные подарки, что не могло не заставить их испытывать к нему еще большую симпатию. Пасхалий поддался силе обаяния и подарков Арнульфа и отменил решение своего легата. Патриарх пошел лишь на одну уступку – пообещал заставить короля отказаться от сицилийской королевы. В итоге папа не только заявил, что низложение Арнульфа недействительно, но и подарил ему паллий, вследствие чего теперь никто не мог усомниться в наличии у него права занимать патриарший престол. Летом 1116 г. Арнульф торжественно вернулся в Иерусалим.

Арнульф охотно согласился с этим условием, ибо знал, что Балдуин, потративший приданое Аделаиды, вот-вот пожалеет о женитьбе. Да и сама королева, привыкшая к роскошной жизни во дворце в Палермо, не была готова мириться с недостатками храма Соломона в Иерусалиме. Однако Балдуин, не желавший лишаться такого выгодного союзника, как сицилийцы, медлил. Он пропускал все требования патриарха мимо ушей до тех пор, пока в мае 1117 г. не заболел. Оказавшийся перед лицом смерти король прислушался к своим духовникам, утверждавшим, что он умирает во грехе. Они убеждали Балдуина: ему следует отослать Аделаиду и призвать к себе первую жену. Однако он не мог исполнить все их пожелания, ибо бывшая королева не хотела покидать Константинополь, где ей были доступны самые изысканные удовольствия. Тем не менее, выздоровев, Балдуин заявил об аннулировании своего брака с Аделаидой. В итоге разъяренная женщина, лишившаяся своего богатства, почти в полном одиночестве отправилась обратно на Сицилию. Сицилийский двор так и не простил правителя Иерусалимского королевства за это оскорбление. Пройдет очень много времени, прежде чем сицилийцы согласятся оказать помощь и поддержку Иерусалиму.

16 июня 1117 г. произошло лунное затмение, 11 декабря оно повторилось, а через пять ночей в небе над Палестиной имело место такое крайне редкое явление, как северное сияние. Все это считалось очень плохим предзнаменованием, свидетельствующим о скорой смерти венценосных особ. И оно оказалось правдивым. Сначала 21 января 1118 г. в Риме скончался папа Пасхалий, а затем, 16 апреля, на Сицилии умерла бывшая королева Аделаида. Патриарх Арнульф, которого она считала своим другом и который предал ее, пережил эту женщину всего на 12 дней. В Иране 5 апреля скончался султан Мухаммед, а 6 августа в Багдаде не стало халифа Мустазхира. Затем 15 августа в Константинополе после продолжительной и тяжелой болезни ушел из жизни величайший из монархов Востока – император Алексей. В начале весны страдавший от лихорадки король Балдуин вернулся из Египта. Его изнуренное тело уже не могло сопротивляться болезни. Солдаты принесли своего умирающего правителя в небольшую приграничную крепость Эль-Ариш. Здесь, за пределами королевства, обязанного ему своим существованием, 2 апреля Балдуин скончался в присутствии епископа Рамлы. Его тело привезли в Иерусалим и 7 апреля, в Пальмовое воскресенье, похоронили в храме Гроба Господня, рядом с его братом Готфридом.

Когда похоронная процессия двигалась по улицам города, смерть короля оплакивали как франки, так и местные христиане, и даже гостившие в Иерусалиме сарацины были тронуты увиденным. Балдуин был великим королем, жестким и беспринципным. Он не пользовался большой любовью, но его уважали за энергичность, прозорливость и то, что в его правление в королевстве воцарились порядок и справедливость. Он унаследовал небольшое и нестабильное государство, но благодаря своей воинской доблести, таланту дипломата и мудрости, заставившей его с терпимостью относиться ко всем своим подданным, Балдуин сумел сделать так, чтобы Иерусалимское королевство стало одним из наиболее влиятельных государств на Востоке.