Читать книгу Преступление без наказания (сборник) - Светлана Алешина - Страница 2

Незадолго до окончания рабочего дня зашедший ко мне Ромка сказал, что Константин дозвонился, с ним все договорено, и он нас будет ждать сегодня к восьми вечера у себя дома.

– Где он живет? – спросила я.

– Около Верхнего рынка в частном доме, – ответил Ромка. – Там можно почти к самому дому подъехать на машине. За домом уже идет дорога к объездной, но с той стороны подъезда нет. В смысле подхода.

– Твой Константин живет в Шанхае, что ли? – сразу поняла я.

– Ага, – ответил Ромка, – там.

Шанхаем у нас в Тарасове называется поселок частных домов, разросшийся еще в хрущевские или даже более ранние времена до таких головоломных лабиринтов, что без надежного проводника там можно было заблудиться навсегда. Роль Минотавра в этом лабиринте играли бандитские шайки местных малолеток, что, наверное, было пострашнее Минотавра, тот хоть по своему лабиринту бегал в одиночестве. Замечание Ромки о трассе говорило о том, что дом Константина находится в относительной доступности. Это было приятно, но не более того.

Мы с Виктором и Ромкой отъехали от здания редакции в самом начале восьмого. Добираться недалеко, поэтому мы еще успели выпить перед отъездом по чашке кофе.

Ромка заметно волновался. Он чувствовал себя непривычно взрослым и солидным. Еще бы! Вез свое руководство на деловую встречу, которую сам и организовал! Было от чего понервничать мальчишке. После получасового петляния на моей «Ладе» по Шанхаю мы сумели подъехать к старому деревянному дому, около которого Ромка сказал нам остановиться.

– Приехали, что ли? – спросила я, оглядывая неприветливые пейзажи все более в грязно-серых тонах. Единственным ярким мазком на этом полотне жизни была метавшаяся по дороге рыжая шавка, сразу же нас облаявшая и на всякий случай спрятавшаяся под забором.

Сбоку от ближайшего деревянного дома виднелся узкий проход между двумя покосившимися заборами. Там, в глубине этого коридора, проглядывался двор, где на прогнувшихся под тяжестью веревках повешенное на них белье мерно покачивалось над помойкоподобной клумбой. Цветниками в этой клумбе служили старые автомобильные покрышки, игриво крашенные блеклой краской разных тонов, но все того же рыже-собачьего цвета. Оптимизма все это не внушало никакого. Не знаю, как моим спутникам, а мне захотелось поскорее развернуться и уехать отсюда. Кажется, ясно почему.

– Нужно пройти во-он туда, Ольга Юрьевна, – Ромка махнул рукой как раз в сторону заинтересовавших меня клумб, – Константин живет там.

– Приятно слышать, – сухо ответила я и первой вышла из машины.

Виктор тщательно запер «Ладу», проверил, как у него это получилось, и, пропустив нас с Ромкой вперед, замыкал наше шествие вдоль двух заборов.

Блин, ну куда только не забрасывает и не засовывает меня журналистская работа!

Попав во двор с клумбами и сумев как-то при этом нигде не испачкаться, мы, лавируя между простынями и наволочками, пробрались к одинокому домику-крошечке в два окошечка. Домик был маленький, какой-то словно приплюснутый и сверху, и с боков.

Ромка, подойдя к входной двери, приподнятой над землей на две ступеньки, стукнул в нее каким-то неуловимо замысловатым образом.

– Это код, – обернувшись, шепотом объяснил он и, услышав шаги за дверью, проговорил громче и веселее: – Константин, принимай гостей! Это Ромка пришел!

Дверь отворилась в несколько приемов, скребя и по полу, и по перемычке, словно она разбухла и просела от старости, хотя, может быть, так оно и было, и на пороге показался согнувшийся под низким потолком сеней худой, коротко стриженный парень.

– Привет, – сказал он, – заходите.

После этих слов парень повернулся и пошел в дом. Открыв там вторую дверь, он не стал закрывать и ее. Надо думать, чтобы мы не заблудились.

Я замешкалась перед крыльцом, и Ромка, правильно меня поняв, не стал изображать из себя благовоспитанного юношу и пошел первым.

После темной и тесной прихожей с ужасающе низким потолком вторая комната оказалась вполне приемлемой, даже почти приличной.

Она, конечно же, не потрясала размерами, но представляла собой обычную комнату, эдакую большую кухню, мечту всех хозяек. Раковина с почти современным краном, а не с допотопным рукомойником висела слева, газовый котел стоял справа. Прямо у противоположной входу стены стоял круглый деревянный стол, зачем-то выкрашенный коричневой краской; слева от него – такой же крашеный старинный буфет, а слева от стола – разложенный двуспальный диван.

Справа в стене, между котлом и буфетом, находилась закрытая грязноватая белая дверь, ведущая, очевидно, в маленькую комнату или кладовку.

Я бы сказала: все здесь было простенько, но уютно. Два стула около стола довершали впечатление сохраненной уютности.

Приятель Ромки Константин оказался высоким костистым парнем приблизительно тридцати лет. Он выглядел как раз так, как и должен выглядеть человек, однажды попавший в тюрьму и навсегда оставшийся в ней. В душе, конечно.

Он был очень коротко стрижен, сутул, с быстрым взглядом исподлобья. Пальцы его рук были разрисованы перстнями, а одет он был в безобразную теплую клетчатую рубашку: что-то темное с чем-то светлым. «Немаркое» – как говорят в народе.

– Ну заходите, не стесняйтесь, гости дорогие, – тихим хрипловатым голосом произнес Константин, – присаживайтесь куда вам удобно. Чаю хотите?

– Нет, спасибо, – за всех ответила я и, оглянувшись, обнаружила слева от двери вешалку. Я повесила туда плащ, взяла с собою сумочку и прошла за стол.

Я села на диван с таким расчетом, чтобы сумки, лежащей на коленях, не было видно. Достав из нее пачку сигарет и зажигалку, я прощупала диктофон и попросила разрешения закурить.

– А без проблем, – быстро ответил Константин, возвращаясь в прихожую и запирая там дверь на засов. – Курите что хотите, у меня здесь порядки простые, пацанские, все ништяк и без понтов.

Я поняла, что курить можно и хозяин гостей любит, кивнула и закурила.

Вернувшийся Константин поставил передо мною пустую банку из-под шпрот, как видно, давно уже привыкшую быть пепельницей, и тут Ромка, стоящий у серванта, пробормотал:

– Ну в общем, Константин, это вот Ольга Юрьевна, а это Виктор. Ольга Юрьевна, она у нас главный редактор, я тебе рассказывал, а Виктор фотограф и классный па… человек.

Константин задумчиво посмотрел на меня, потом более внимательно на Виктора и, наконец-то решившись принять нас без дальнейших расспросов, пододвинул себе стул и сел напротив меня.

Мне это было очень удобно. Я скользнула пальцами к диктофону и нажала кнопку, одновременно с этим кашлянув, чтобы заглушить щелчок.

– Извините, дымом поперхнулась, – по-простому объяснила я, и в глазах Константина мелькнуло одобрение, и внешне он как-то расслабился. Вот так одним покашливанием я убила двух зайцев сразу: незаметно включила диктофон и дала понять нашему хозяину, что я нормальный человек. Хотя, как было видно по его домику, таких дам, как я, здесь не бывало. Да и не будет никогда, это-то понятно.

– Вы хотели со мною переговорить, Константин, – сказала я, – слушаю вас.

– Есть такое дело, – сказал Константин. – Понимаете, может быть, все это и будет странно звучать, но дело в том, что я в завязке и не хочу больше чалку надевать. Мне одного раза хватило вот – по самое. Не хочу!

– Ну почему же странно, – ответила я, – по-моему, это нормальное желание – не хотеть больше в тюрьму. А для этого достаточно не совершать правонарушений.

– Неправильно понимаете, – усмехнулся Константин. – Чтобы не залететь, достаточно быть осторожным. Газеты-то читаете? – Константин словно продолжал со мною дискуссию, начатую с кем-то накануне.

– Бывает, – призналась я, пока еще не понимая, к чему он клонит.

– А, ну да, вы же их пишете, – вспомнил Константин. – Так вот, по статистике, по честной то есть, а не по этой, ментовской, раскрываемость преступлений не доходит до половины. Так что выгодно нарушать закон, и можно это делать всю жизнь и числиться в нормальных гражданах. Но я не хочу всего этого. Вот так!

Константин постучал ребром ладони по столу.

– К тому же по новому кодексу лоб уже зеленкой не намажут, так что жить можно. Везде люди живут.

Константин опустил голову, подумал и продолжил:

– Короче, завязал я, но не все в это верят. Многие пацаны думают, что я просто замерз.

– Простите? – переспросила я.

– Ну, дурочку канаю, притворяюсь то есть и готовлю дело. Но это не так. Но людей ведь не убедишь, что ты не верблюд!

Я понимающе кивнула. С последним тезисом я была согласна, а насчет всего остального пока, говоря родным языком Константина, была в непонятках и не в курсах.

– А короче, подкатывает ко мне как-то один приятель. Он у нас каптером был, мы с ним случайно встретились, потом, еще короче, он предлагает мне работу. Начал расписывать прямо, как Пикассо, мол, все будет в ажуре и бабок полный карман. Я сперва-то и не понял, о чем идет речь, а потом слышу, раз налет, два, потом магазин этот и встречаю снова этого дурика, а он уже приподнятый такой и пачкой денег трясет перед мордой, значит. Снова начал фаловать и намекнул, что это их работа. Ну а я отказался.

– А вы правильно его поняли? – спросила я. – Или, может быть, он шутил или говорил вообще про другое?

– Он прямо в цвет говорил, – повторил Константин, – описал даже, как они в магазине работали. И не мог все поверить, что я больше не хожу по этому коридору. А потом, когда понял, предупредил, чтобы я никому ни-ни. Ну вот, в общем.

Константин порылся в кармане брюк и достал из них мятую пачку «Примы». Я протянула ему зажигалку, и он прикурил, наклонив голову и сложив ладони так, словно находился на улице и под сильным ветром.

– Спасибо, – сказал Константин, передавая мне зажигалку. – А потом менты начали кипешиться. Ну что они могут? Участковый приходил раз пять, гнида мразотная, соседей опрашивал, меня все колол. Потом вызывать начали. Я-то уже паленый, значит, по-ихнему, первый кандидат, если не найдут настоящих-то. Я как это понял, мне так хреново стало. Они, козлы, значит, меня за человека не считают, чтобы свои задницы прикрыть и показать, что раскрыли дело, готовы меня снова приземлить на зону, а я почему терпеть должен?

Константин разволновался, вскочил со стула и начал ходить по комнате, резко взмахивая руками.

– Я пару раз ездил к Юрику, он перекрывается сторожем на стройке. Он вроде как понял и по своим каким-то делам решил отойти от дела. Но меня все равно крепко взяли. А к ментам западло прийти на бровях, все-таки Юрик свой парень. Вот я и подумал, что если вы начнете печатать статьи, типа что не нужно всех бывших хватать и заставлять их признаваться в том, чего не делали, то менты прислушаются. Я вот НТВ смотрю, вижу, прокуратура давит на них, а сама в своих силах не уверена. Они же всегда так: чем меньше уверены, тем больше давят. Закон такой есть, вот они по нему и работают…

Слушая рассказ Константина, я напряженно думала, переводя его на нормальный язык и пытаясь понять, чего здесь было больше: правды или правдообразных фантазий. Ведь вполне возможно, что первая половина рассказа Константина была правдой, а вторая – попыткой как-то избавиться от пристального внимания правоохранительных органов.

– Кроме того, – продолжал Константин, – Юрик, ну мой товарищ, он на самом деле участвовал в этих делах и хочет теперь отстать, но попробуй скажи это ментам! – Константин вытаращил на меня глаза. – Ты вот попробуй и узнаешь, что они тебе скажут! А скажут: пусть сидит! А я с ним поговорил, и, когда предложил про газету, он сразу ухватился, потому что его подельник решил продолжать работать, он полный отморозок. Его даже сам Юрик побаивается. Подельник на самом деле опасается, что его могут грохнуть. Да и сам я тоже начал осторожничать, знаете же: береженого бог бережет!

Я переглянулась с Виктором. Ситуация прояснялась, но проще от этого не становилась. Более того, я оказывалась в двусмысленном положении: точка зрения Константина, по которой выходило, что все люди, само собой разумеется, находятся в оппозиции к внутренним органам и должны помогать другу другу на этом поприще, мягко говоря, не соответствовала моей. Однако еще предстояло разобраться в этой истории окончательно. Какие-то сомнения по поводу рассказа Константина у меня оставались.

– Вы дадите мне адрес вашего Юрия? – спросила я, аккуратно кладя докуренную сигарету в банку из-под шпрот.

– Конечно, секретов нет.

Константин легко поднялся и, подойдя к буфету, долго искал на нем то ли лист бумаги, то ли ручку, а может быть, и то и другое одновременно.

Я вынула из сумки блокнот с авторучкой и приготовилась записать адрес.

– А, у вас есть чем писать, – проговорил Константин, – ну так где он живет, я не знаю.

Я удивленно взглянула на него.

– Он не местный, не тарасовец, хату снимает у кого-то, где ж еще. Но я знаю, где он сторожит. Там мы с ним постоянно и встречались.

– Это где? – спросила я. Замечание про незнание адреса мне не понравилось. Показалось, что вся история начала отдавать каким-то водевилем. А может быть, Константин просто немного, того… фантазер?

– Так объяснить сложно, – Константин помучился с ручкой и с силой потер себе лоб, словно вручную помогая головному мозгу соображать, – ну, в общем, так, проехать к нему на работу несложно. Это в районе стекольного завода, почти напротив второй проходной был пустырь. Так вот теперь там выстроили длинную такую халабуду девятиэтажную. Юрик ее и охраняет.

Я взглянула на Виктора, он кивнул, давая понять, что объяснения понял.

– Девятиэтажка напротив второй проходной, – повторила я.

– Ну да, а там больше и нету никаких новых домов, все хрущобы стоят панельные. А это единственный кирпичный дом, к тому же в девять этажей. Заблудиться невозможно.

– Попробуем найти, – сказала я, убирая обратно в сумку непригодившийся блокнот.

– А знаете что! – вдруг просветлел лицом Константин. – Если у вас есть типа желание или время, мы можем это сделать прямо сейчас. Без проблем!

– Почему бы и нет? – вслух подумала я, решив, что, безусловно, лучше будет сразу разобраться во всей этой истории, чем откладывать на потом и нервничать, прикидывая, что было здесь правдой, а что нет.

– Ваш Юрий работает так поздно? – спросила я немного невпопад.

– Для него это рано, – усмехнулся Константин. – Он же сторожит, я говорю про эту новостройку. Построили такую китайскую стену в пятнадцать подъездов, и заселение уже намечено на следующий вроде месяц, а там еще конь не валялся и недоделок до х… куча… большая. Много чего недоделано, вот.

– Значит, едем сейчас, – решила я, на всякий случай взглянув на Виктора.

Виктор посмотрел на меня, и, как сказал классик, «на челе его высоком не отразилось ничего». Это означало, что у Виктора сомнений в правильности моего решения не было и непосредственных угроз он пока не видел.

– Ну тогда я буду собираться, да? – сказал Константин и встал из-за стола.

– Если вы не передумали ехать, – сказала я.

– Нет уж, не передумал, – упрямо повторял Константин, – даже лучше будет, если вместе поедем, Юрик поймет, что вы не левые какие-то там, а нормальные люди. Со мной лучше…

– Я сейчас соберусь, я быстро, – сказал Константин и, подойдя к открытой белой двери справа от буфета, открыл ее и вошел в другую комнату, прикрыв за собой дверь.

Чтобы размяться, я встала со стула, снова заметив, какой же здесь низковатый потолок, и направилась к двери, чтобы выйти на улицу. Диктофон я выключила, решив, что Константин выдал весь пласт информации, которым владел, и нового больше ничего не скажет.

Героически молчащий Ромка потопал следом за мной, Виктор начал приподниматься, и тут мы все услышали, как в соседней комнате что-то упало.

Я покачала головой, удивляясь неуклюжести мужчин.

– С тобой все нормально? – крикнул Ромка и шепотом добавил: – Это он, наверное, носки уронил.

– Фи, юноша, – поморщилась я, – не пытайтесь шутить, а то пошлость получается.

Я снова повернулась к выходу, но тут же взглянула на Ромку.

– Он тебе ответил? – спросила я, кивая на дверь.

– Не-а, – Ромка удивленно взглянул на меня и подошел к двери, за которой скрылся Константин.

– Костя? Что у тебя там? – крикнул Ромка. – Челюсть, что ли, уронил? – не выдержал он и снова попробовал пошутить.

Константин и на этот раз не ответил.

Тогда Виктор, быстро подойдя к Ромке, рукой отодвинул его и, стукнув в дверь один раз, сразу же отворил ее.

– Что там? – спросила я, стараясь заглянуть в комнату, но не подходя ближе. Пока мне еще не было все это остро любопытно.

Виктор молча заскочил в комнату. По его резким движениям я поняла: что что-то произошло.

Заглянувший в комнату Ромка бросил на меня испуганный взгляд. Я быстро подошла.

Константин лежал на полу. На боку. Неестественно прямо вытянув вперед правую руку, его левая сжимала захваченный угол простыни, сдернутый с узкой кровати при падении.

– Ох! – только и прошептала я, прислоняясь к косяку.

Виктор, присев около Константина на корточки, приложил к его шее ладонь.

– Что? Что? – громким шепотом спросил Ромка.

Я осмотрела комнату. Здесь было единственное окошко, закрытое снаружи ставнями, и еще одна невысокая дверь. Она была полуоткрыта. Даже непонятно было, куда могла вести эта дверь в таком небольшом домике.

Виктор прыжком вскочил на ноги, подбежал к этой двери и резким ударом ноги распахнул ее.

Я увидела миниатюрную кладовку с полками и банками, но легкая деревянная стена кладовки справа была проломана. В ней зияло отверстие, достаточное для того, чтобы в него пролез взрослый человек. Сквозь отверстие была видна дорога с катящимися по ней автомобилями.

Ромка наклонился над Константином.

– Что? Он жив? – спросила я безнадежно, понимая, какой последует ответ.

– По-моему, нет, – тихо ответил Ромка.

Виктор взглянул на меня, возвращаясь к Константину.

– Застрелили, – сказал он.

– Нужно звонить, – проговорила я, доставая из сумки телефон.

В этот момент мне послышалось или показалось какое-то движение в кладовке, и я, сделав шаг туда, посмотрела на заставленные всякой ерундой полки и, развернув сотовик, повернулась к кладовке спиной.

Тут же я получила сильнейший удар в спину, толкнувший меня прямо на Виктора. Сотовик упал на пол, и я очень изящно приложилась по нему ногой, продолжая падать.

Я могла успеть только крикнуть что-то вроде «А-а-а!», что и сделала.

Виктор подставил руки и сумел поймать меня. Ромка предусмотрительно шарахнулся в сторону, стараясь никому не мешать – ни мне падать, ни Виктору ловить меня.

– Он был здесь, гад! – крикнул Ромка, махая рукой в сторону кладовки.

С помощью Виктора я приподнялась, но никого уже не увидела.

– Сиди здесь и звони в милицию! – крикнула я Ромке, совсем позабыв о печальной судьбе своего сотовика.

Виктор выскочил в кладовку первым, я ринулась за ним, и так резво это у меня получилось, словно делать мне больше было нечего или я всю жизнь бегом занималась на какие-то там дистанции.

Выбравшись на улицу, я оказалась на краю дороги, выдергивая на ходу из сумки фотоаппарат.

Виктор пробежал на пару шагов дальше меня вправо и, похоже, увидел больше моего, потому что резко свернул и бросился на дорогу, буквально наперерез желтым «Жигулям», мирно катившимся в сторону центра города.

«Жигули» вильнули влево, водитель истерично засигналил, но Виктор не обратил на это внимания.

Тут-то, проследив за ним взглядом, я увидела заскакивающего в серую «Волгу» мужчину.

Быстро поднеся к глазам фотоаппарат, я сделала два снимка, и тут же «Волга», резко газанув, сорвалась с места. Виктор не успел добежать до нее. Зачем-то я сделала еще кадр, как он остановился на дороге и махнул рукой.

Больше Виктору торопиться смысла не было, и он не спеша пошел ко мне, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Водители проезжающих мимо автомобилей почему-то не решались связываться с Виктором и, притормаживая, пропускали его.