Читать книгу Королева черного золота - Светлана Алешина - Страница 3

Глава 3

Оглавление

Иногда мне хочется просто на весь мир прокричать: ну до чего ж мне повезло с начальством! Мой шеф, заместитель главного редактора нашего областного ГТРК Евгений Васильевич Кошелев – добрейшей души человек. Он всегда идет мне навстречу в небольших просьбах и пожеланиях. Сегодня, например, он не только дал мне всю мою съемочную группу для поездки на крекинг-завод, не только позвонил на этот завод и попросил, чтобы нас всех приняли там хорошо и ни в коем случае не выставили за дверь – а я всерьез опасалась такого поворота событий после вчерашнего несчастья, – но он даже подписал наряд и выделил нам машину Кости Шилова вместе с ним самим, разумеется, хотя накануне тот же самый Костя Шилов и в самом деле послал Кошелева, важного телевизионного начальника, на хрен, причем не когда-нибудь, а в тот момент, когда Евгений Иванович жестким начальственным тоном потребовал от Шилова отвезти его жену в супермаркет: ей, видите ли, непременно нужно было прикупить кое-каких продуктов по мелочи для застолья. У Кошелева прошлым вечером отмечали день рождения дочери – боюсь, дело кончится тем, что со временем эту историю будут пересказывать как некий веселейший, хотя и неправдоподобный анекдот. И вот теперь мы все, включая оператора Павлика и мою помощницу Лерочку Казаринову, втиснувшись кое-как в серую «Волгу» Кости Шилова, едем по направлению к крекинг-заводу, и я машинально вглядываюсь в ветровое стекло, ища вздымающийся к небу столб черного дыма из аварийного цеха. Нет, все это глупости, конечно, пожар давно уже потушили, и никакого дыма больше нет.

Впрочем, въехать вместе с машиной на территорию предприятия нам все равно не позволили. И Костю Шилова, несмотря на все мои просьбы, вместе с нами на территорию завода не пустили, оставили ждать за воротами, потому что в отличие от нас у него не было журналистского удостоверения. Я Косте сказала, что ему необязательно стоять здесь, у ворот, и ждать нас. Мы, скорее всего, пробудем здесь долго, так что он может смело отправляться по своим делам. Я была уверена, что советы мои будут Костей проигнорированы и он все равно останется сидеть в своей «Волге» здесь, у проходной крекинг-завода, честно дожидаясь нас. Я знала, что протестовать в таких случаях бесполезно, временами наш водитель отличается редким упрямством и все делает по-своему.

Пройдя через проходную, мы втроем направились было по знакомой разбитой асфальтовой дороге к злополучному пятому цеху. Павлик, тащивший телекамеру и прочие необходимые для ее работы телевизионные аксессуары, злился, что Костя Шилов теперь отдыхает в своей машине, тогда как он, Павлик, должен надрываться один. Он, впрочем, не стесняясь, разделил часть своего груза между нами, мной и Лерой, однако самое ценное, телекамеру, тащил сам, не доверяя ее никому.

Вдруг впереди мы заметили спешащего нам навстречу Щеглова. Уже издали, заметив нас, он широко заулыбался, картинно раскрыл объятия, выражая тем самым свой восторг от того, что обнаружил нас всех здесь.

– Ну, обалдеть! – воскликнул он весело. – Вчера только одна с телевидения пришла, так реактор на хрен взорвался. Теперь целая телевизионная шайка приперлась, и даже с телекамерами. Значит, теперь весь завод ко всем чертям разнесет!

Лера Казаринова рядом со мной хихикнула, я почувствовала, как они со Щегловым обменялись небезразличными друг к другу взглядами.

– Чем обязан? – обратился он ко мне, галантно целуя руку – украдкой я вытерла о штанину оставшееся на руке слюнявое пятно. – Вчерашний осмотр завода вас не удовлетворил?

– Напротив, – ничуть не смущаясь, ответила я. – Я нашла здесь так много интересного, что вот решила на сей раз захватить с собой всю съемочную группу.

Он снова окинул стоящую рядом со мной Леру понимающим взглядом. Та снова хихикнула.

– Ну что ж, прошу! – сказал Щеглов, показывая широким жестом завод. – Снимайте, если вам так хочется. От начальства получено строжайшее указание не скрывать от вас ничего!

Мы продолжили свой путь по разбитой и пыльной асфальтовой дороге мимо дымящихся паром и нефтепродуктами очистных сооружений. Не без иронии я незаметно наблюдала, как брезгливо морщит нос наша Лерочка Казаринова: такого рода зрелища ей были явно не по душе. Напротив, Павлику все открывавшееся взору было, видимо, интересно и занимательно: не сгибайся он под тяжестью телевизионных аксессуаров, то всем бы был доволен. Как-то само собой получилось, что мы направились снова к тому самому пятому цеху, где вчера произошла авария, унесшая человеческую жизнь.

– А что, – осторожно начала я разговор, – правительственная комиссия по выяснению причин вчерашней аварии сейчас работает?

К моему удивлению, Щеглов зашелся смехом.

– Да бог с вами, Ирина Анатольевна, – воскликнул он сквозь смех, – какая комиссия? Дело яснее ясного, тут и расследовать нечего!

– Значит, все свалили на Наташу Шутову, – подытожила я. – Ну, очень мило…

– А вы что, с этим не согласны? – сказал Щеглов, внезапно становясь серьезным и пристально вглядываясь мне в глаза. – Вы что, видели, какой она вентиль сперва открывала?

– Нет, не видела, – призналась я. – Но я видела, как пар идет из реактора. Знающие люди мне сказали, что раз шел пар, значит, вода там уже была, значит, пар подан был прежде вакуума, и взрыва быть не должно было бы.

– Не должно? – вдруг вспылил Щеглов. – Да как бы не так! Пар шел, потому что задвижку от паровой трубы в первую очередь давлением выбило, понятно вам? Вообще, обследование аппаратной показало, что водяной вентиль тоже был открыт. Значит, Наташка прежде взрыва успела открыть оба вентиля, потому и шел пар из реактора во время взрыва. Сам по себе тот факт, что он шел, еще совершенно ничего не доказывает!

– Вы в этом твердо уверены?

– Абсолютно! – неожиданно жестко отрезал Щеглов. – Кстати… – Он вдруг остановился, повернулся ко мне и опять стал пристально вглядываться мне в глаза. – Если не секрет, что это за знающие люди, с которыми вы советовались?

– Да так… – Я чувствовала себя совершенно сбитой с толку замечаниями Щеглова. – Мой муж, преподаватель химического факультета университета, в том числе…

– Ах, университета! – Щеглов зло расхохотался. Отвернувшись от меня, он энергичными шагами продолжил свой путь, а я покорно засеменила следом. – Тоже нашли мне знающих людей! – С досадой он сплюнул на землю. – Вы посмотрите, каких они недоумков присылают нам из этого университета! Какая-нибудь девочка с красным дипломом и кучей всяких премий за отличную учебу, а ацетон от водки отличить не умеет!

Я молчала, смущенная этим неожиданным взрывом эмоций. Щеглов, казалось, тоже устыдившийся своей несдержанности, вдруг умолк и притих.

– А вы сами химик по образованию? – не зная зачем, спросила я его.

Щеглов резко обернулся, пристально посмотрел на меня.

– Нет, не химик. И дальше что? – сказал он довольно агрессивно. – Думаете, если у меня нет официального диплома, заверенного государственной комиссией, о том, что я пять лет протирал штаны в химическом вузе, то я полный придурок и в производственных процессах на этом заводе ничего не смыслю, да?

Я неопределенно пожала плечами. Неожиданно эмоциональная и даже, я бы сказала, агрессивная реакция Щеглова изумила меня. Однако, думала я, если он по образованию не химик, то говорить ему про сернистый ангидрид бесполезно, он опять начнет ругать моих советчиков, и ничего путного от него не добьешься.

Мы вошли в пятый цех, пострадавший накануне от взрыва и пожара. На месте взорвавшегося первого реактора оставалась только закопченная бетонная платформа, основание реактора, его искореженные стальные обломки были уже убраны. Сверху и по бокам над пустой бетонной платформой нависали обрезки труб, еще вчера подводивших к реактору реагенты и откачивавших готовую продукцию. Этих труб было так много, их переплетение так замысловато, что я не могла отделаться от ощущения, что вот точно так же должна выглядеть грудная полость человека после того, как руки хирурга извлекут оттуда сердце.

На полу неподалеку от пустой бетонной платформы лежала груда живых цветов и горели свечи. Я поняла, что они обозначают то место, где нашли изуродованное тело погибшего Венглера, начальника цеха. Однако, оглядевшись вокруг, я не без удивления обнаружила, что два уцелевших реактора, простаивавшие еще вчера, теперь работали, деловито гудели, сопели и попыхивали горячим паром. Я видела освещенные желтым светом лица аппаратчиц в узких, точно бойницы, окнах их стальных коробок-аппаратных, на мгновение каждая из них выглянула наружу, чтобы посмотреть на посетителей, после чего тут же снова повернулась к своим приборам.

– Ну да, цех работает, – словно прочитав мои мысли, проговорил Щеглов. – Контракты на поставки авиационного керосина никто не отменял, а других установок по его производству на нашем заводе нет.

– И не боитесь нового взрыва? – поинтересовалась я.

– Ох, вы опять? – Щеглов покорно вздохнул. – Я же вам объяснил, что взрыв произошел из-за человеческого фактора. Понятно вам?

– Нет, непонятно, – я постаралась прикинуться дурочкой. – Что это значит – из-за человеческого фактора?

– Это значит, – стал раздраженно объяснять Щеглов, – что если эти аппаратчицы будут делать все правильно и крутить вентили в нужной последовательности, то никаких взрывов реактора не будет.

– Вы это аппаратчицам так и объяснили?

– Нет, не я объяснял, – сказал Щеглов с нервным вздохом, – а директор нашего завода Михаил Евгеньевич Горбунов собственной персоной.

– Даже сам директор? – удивилась я. – Значит, что же, эти аппаратчицы сначала отказались выходить на работу?

– Ну, какая же вы догадливая, черт вас возьми! – проговорил Щеглов с прежней своей ухмылкой. – Вы как, случайно не в юридическом институте учились на следователя? Там вас научили из людей сведения вытягивать?

– Никто меня этому не учил, – сказала я. – Просто я думаю, что если у аппаратчиц были сомнения в том, что здесь, как вы выразились, сработал человеческий фактор, значит, это неспроста. Что-то здесь в этой аварии неладно!

– Ох, ну я же вам объясняю! – воскликнул Щеглов, теряя терпение. – Никаких сомнений у этих аппаратчиц нет! Они попросту боятся нового несчастного случая, понимаете вы это? Самый простой, элементарный человеческий страх, что, раз взорвалось один раз, может взорваться и во второй. И неизвестно, уцелеешь ли ты при этом новом взрыве или сгоришь, как этот старый брюзга Сергей Викторович.

Щеглов с выражением крайней досады на лице умолк и отвернулся от меня в сторону. Мои спутники смотрели на меня выжидающе: когда, наконец, я дам им указание начинать работать. Но у меня еще не иссякли вопросы к нашему провожатому, поведение которого все больше удивляло меня и казалось мне подозрительным.

– Скажите, – спросила я, пристально глядя на Щеглова, – а вы сейчас продолжаете перерабатывать ту же самую партию нефти, что вчера взорвалась в реакторе?

– С чего вы взяли? – удивился Щеглов. – Вчерашняя партия нефти вся израсходована, от нее не осталось ни капли. А это новая. Вчера поздно вечером к нам прибыл состав из восьми цистерн, вот мы их и перерабатываем. Железная дорога совсем осатанела из-за вчерашнего взрыва, требует, чтобы цистерны были возвращены в кратчайшие сроки, поэтому и пришлось оба реактора запустить. Еле уговорил директор этих чертовых аппаратчиц на работу выйти, даже премиальные пообещал.

– А что, железнодорожные цистерны вчера тоже пострадали? – глупо спросила я.

– Да в том-то и дело, что нет! – горячо воскликнул Щеглов. – Как стояли вон там, за стеной, так и стоят. Но эти железнодорожники боятся, что у нас здесь опять что-нибудь взорвется и их хреновы цистерны вообще к черту разнесет.

– А такое бывало?

– Да нет, конечно! – Щеглов рассмеялся. – Но вчера, представляете, сразу после взрыва какая-то падла на станцию Князевка позвонила, говорит, на крекинг-заводе авария, взрывы, страшный пожар, так что забирайте скорее ваши цистерны, если вообще хотите назад их получить. И они тут же прислали маневровый тепловоз!

– И укатили цистерны?

– Конечно! – рассмеялся Щеглов. – Раньше, чем пожарные машины с завода уехали.

– И вы уверены, что нефти в цистернах больше не осталось?

Щеглов смущенно усмехнулся, поглядывая на меня.

– Вы думаете, я в них заглядывал? – сказал он наконец.

– Значит, часть нефти в цистернах могла остаться? – констатировала я.

– Могла, – согласился Щеглов. – Только железнодорожникам на это наплевать. Они отправили цистерны на мойку, и вся лишняя нефть вместе с горячим паром отправилась в отстойники.

– Эти отстойники находятся возле станции Князевка? – поинтересовалась я.

– Что, терминалы, где моют цистерны? Нет, они возле станции Нефтяная, там, дальше, возле моста через Волгу. Там, около этого моста, еще более мощный нефтяной отстойник, там нефтью пахнет еще сильнее, чем здесь, на крекинг-заводе! – Щеглов весело рассмеялся, будто сообщил мне нечто в высшей степени забавное.

Я умолкла, переваривая полученную информацию. Что-то во всем, рассказанном Щегловым, мне не нравилось, я еще не могла понять, что именно. Тем временем я заметила, что Павлик, которому, видимо, надоело стоять без дела, включил все-таки свою телекамеру и стал снимать место аварии и лежащие на полу цеха цветы. Лерочка Казаринова, решив, что я уже достаточно долго занимаю внимание Щеглова, подскочила к нему и стала донимать его вопросами об устройстве цеха и его реактора, Щеглов сразу же заметно повеселел, охотно отвечал на ее расспросы. Я стояла рядом и рассеянно слушала. Потом заметила, что Щеглов все больше и больше увлекается разговором с Лерой, перестает обращать внимание на меня, а их диалог все более перетекает в незатейливый флирт. Признаться, мне было обидно наблюдать своими глазами, как молодая девочка дает мне фору, однако у меня родилась отличная мысль: пока Щеглов занят флиртом с моей ассистенткой, самое время мне потихоньку улизнуть от него. Опека Щеглова начинала действовать мне на нервы, а с главным инженером мне бы хотелось побеседовать без его контроля. Поэтому я шепнула Павлику, чтобы он держался возле Щеглова и снимал все, что Лера ему скажет, а сама осторожно, так, чтобы тот ничего не заметил, вышла из цеха и направилась к зданию заводоуправления, высившемуся неподалеку от заводской проходной.

Королева черного золота

Подняться наверх