Читать книгу Зов горы - Светлана Анатольевна Чехонадская - Страница 7

Я думала, что офис Демичева окажется под стать его машине – но нет, две небольшие белые комнаты в подвале на Севастопольском проспекте. Не Ламборджини – Жигули. Фактурная штукатурка на стенах, плитка «соль и перец», мебель из «Икеи».

Я голову вывернула, пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться, хоть за постер какой. Нет, даже лицензии в рамочках отсутствовали.

Среди этой полустертой белизны я чувствовала себя неуютно, поэтому изъерзалась на пластиковом стуле, так что он, доделывающий какие-то свои дела за письменным столом, даже поднял от бумаг удивленный взгляд.

– Где роскошь? – спросила я в ответ, – Где иранские ковры? Вы же олигарх.

– Я не олигарх. И Фоменко не олигарх. Мы просто обеспеченные люди. По меркам Москвы, даже не богачи…

– Я, видимо, живу в какой-то другой Москве.

Он пожал плечами.

– Единственная наша слабость – это хорошие автомобили. Но вы, наверное, знаете: в Москве это распространенная история. Машина хорошая, а денег на бензин нет.

– Но у вас-то есть?

– Пока есть… Короче, у нас здесь вроде как детективное агентство. Если называть вещи своими именами, это игрушка Алексея Григорьевича. Зато здесь тихо, я люблю здесь работать.

– У вас ведь и в Сити есть офис?

– И у меня, и у Алексея Григорьевича. Но там тоже не шикарно. Мне незачем пускать пыль в глаза, я никого на бабки не развожу, понты не кидаю. Помогаю Фоменко отжимать и переваривать имущество – заводы, пароходы…

– Типа, вы «Мезим-форте»?

Он хмыкнул.

– Можно и так сказать… У вас же есть время? Я сейчас дочитаю один договорчик, и мы поедем.

– Куда это? – удивилась я.

– Алексей Григорьевич сказал, что заплатит вам обещанные десять тысяч. Мы сейчас едем к нему.

– О, не надо было так беспокоиться! – Я махнула рукой. – Можно без церемоний. Деньги мне отдадите вы, этого достаточно. Разрешаю даже не надевать фрак – это не Нобелевская премия.

– Нет. Он хочет с вами все обсудить.

– Так вот ведь какая закавыка: я не хочу!

– Он вам так сильно не понравился?

– И с чего бы? – иронично поинтересовалась я.

Он немного помолчал, размышляя.

– Скажите, а вы правда считаете, что разоблачение вашей бывшей деятельности может быть опасным для вас?

– Именно так.

– А вы не преувеличиваете? Эти секты, вряд ли они такие мощные.

Я помолчала, глядя на белую стену. Потом спросила:

– Помните, был такой генерал Лебедь?

– Конечно, помню.

– Однажды он в каком-то интервью назвал мормонов «плесенью». Ну, он всякое говорил, мужик-то был прямой, без затей, но именно после этих слов на наше правительство было оказано такое давление со стороны США, что Лебедь потом в каждом интервью, по поводу и без повода, извинялся в течение нескольких лет. Боевой генерал, на минуточку…

– Ну, мормоны. Кажется, они и правда влиятельные. Но это в США.

– Когда у российской секты «Богородичный центр» отбирали незаконно занятое здание в центре Москвы, письмо с протестом писал лично Жириновский. Руководитель этой секты Береславский в конце 90-х выступал на конференции, организованной думским комитетом по геополитике… Боюсь, вы этих ребят недооцениваете.

– Я имел в виду, что они вряд ли способны убивать.

Я вытаращила глаза: придуривается, что ли?

– Сергей, а вы что-нибудь слышали о «Ветви Давида» или о «Народном храме» или, может, об «Аум Сенрикё»? Да там сотни жертв!

– А «Белуха»? – спросил он. – Это была опасная секта?

– Да, там были жертвы, – сказала я. – Именно из-за них «Белуху» и запретили… А почему ваша Галя стала интересоваться сектами?

– Как раз это я и хотел вам объяснить. Перед разговором с Фоменко вы должны это увидеть. Вечером двадцать пятого декабря 2013-го года, то есть за три дня до исчезновения, в ее ай-клауде появился скрин-шот странички о секте «Белуха». Это произошло ровно через три часа после вот этого события.

И он кликнул компьютерной мышкой.

– Идите, смотрите.

Я подошла к нему и наклонилась над экраном компьютера.

Это была запись с камеры наблюдения.

На записи – зима.

Камера установлена на заборе перед воротами. Первые секунды ничего не происходит, затем ворота разъезжаются и на дорогу выкатывается спортивный автомобиль. Он только начинает набирать скорость, как неожиданно наперерез машине из кустов выскакивает мужчина в темной куртке и джинсах. Он бежит лицом к камере, и лицо его видно очень хорошо.

– Кто это? – спросила я.

– В машине – Галя. Она выезжает из своего дома в «Подмосковных вечерах». А мужчина – это Арцыбашев.

– Ваш ключевой свидетель? Тот, кто потом инсценировал свою смерть?

– Именно. Два месяца назад он умер. Теперь уже по-настоящему, от инсульта. Здесь в Москве. Его труп нашли в машине, которая попала в аварию.

– Помню, полтора года назад менты меня про него спрашивали.

– Смотрите.

Мужчина размахивает руками и что-то кричит. Машина останавливается. Стекло водителя, видимо, опускается. Мужчина подбегает к водительской двери и наклоняется, скрываясь из вида.

– Вот их первая встреча, – тихо произнес Сергей над моим ухом. – В три часа Галя отправилась в спортивный клуб. И здесь у ворот он ее поджидал.

– А кто он вообще?

– Пенсионер из Ессентуков. Бывший полицейский. Первый раз в Москве. Приехал купить подержанную машину.

– Раньше они не встречались?

– Нет, никогда. Не было также ни звонков, ни электронных писем. Мы точно знаем, что два предыдущих дня он безвылазно сидел в гостинице, а до этого безвылазно сидел в Ессентуках. И вот, что получается: они незнакомы, но Галя останавливается, опускает стекло и внимательно его слушает. А ведь она была очень осторожной. Увидев незнакомого человека, она должна была испугаться и, наоборот, дать по газам.

– Приехал за машиной… – вглядываясь в стоп-кадр, сказала я. – Умеете читать по губам? Может, он кричит: «Продайте мне машину!»?

– Вы только при Алексее Григорьевиче не шутите на эту тему, ладно?

– Ясен перец. Ну, судя по тому, что вы строите догадки, с этим Арцыбашевым поговорить вы так и не успели.

– Когда мы его вычислили – это было в середине января – он уже погиб на пожаре в Ессентуках. Точнее, инсценировал свою смерть.

– И вам осталось читать по губам.

– Да…

Я внимательно смотрела на экран.

– Двадцать пятое декабря… А где в это время был сам Фоменко?

– За границей. Катался на лыжах. Они с женой уехали восемнадцатого декабря, вернулись двадцать восьмого.

– В день, когда Галя исчезла?

– Да. Они уже не увиделись.

– Итак, вас удивило, что она открыла окно незнакомому человеку.

Сергей снова кликнул мышкой, но запись словно застыла. Очевидно, Арцыбашев продолжал стоять, нагнувшись к ней.

– Мы думали, что он мог, скажем, попросить о помощи, типа, там на дороге человек умирает, что-то еще…

– Глупости, – перебила я. – Она бы уже давно закрыла окно и уехала. Максимум, что бы она сделала – это вызвала по телефону «Скорую». А они вон – все еще болтают. У меня ощущение, что говорит, в основном, он.

– Да. Мы смотрели пленку с экспертами. Они тоже заметили, что он жестикулирует. Его рука иногда видна… Мы еще не знали, кто этот мужчина, но все пытались понять, что он кричит, когда бежит наперерез…

Я с огромным любопытством посмотрела на Демичева.

– И долго пытались?

– А что?

– Все прекрасно видно. Вначале он несколько раз одинаково разевает рот, потом говорит пару коротких фраз.

Теперь уже он смотрит на меня с любопытством.

– И что это значит?

– Слушайте, ну это же элементарно. На какое слово мы все реагируем одинаково – останавливаемся и опускаем стекло?

– Ну, теперь-то я знаю. Эксперты мне это сказали. Он несколько раз выкрикивает ее имя и фамилию.

– Да. А потом, видимо, кричит что-то вроде того, что у него есть очень важная информация, которая касается ее или ее семьи.

– И как вы догадались?

Я даже растерялась.

– Так… Это же понятно…

– Здорово, – сказал Демичев. – Хотя мне, например, не понятно.

Человек, стоящий у машины, наконец выпрямляется в полный рост. Затем он достает из кармана телефон, смотрит на него и нажимает на кнопки. Но к уху не подносит.

– Итак, он рассказал что-то убедительное, – пробормотала я. – И она дала ему свой номер телефона. Позвонила ему, он сохранил…

– Да. По распечатке звонков и узнали, кто он. Сопоставили время на камере. Заодно выяснили, что она звонила ему еще один раз – на следующий день. В это время он уже был в Ессентуках.

– То есть двадцать восьмого его в Москве уже не было?

– Не было.

– И с чего вы взяли, что эта встреча имеет отношение к ее исчезновению?

– Нам больше не за что было зацепиться. Двадцать восьмого декабря она просто уехала из дома и исчезла. От нее не осталось никаких следов. Ни одного следа за полтора года поисков.

– Ну и что?

– Он был единственный незнакомый человек, появившийся в ее окружении незадолго до исчезновения. Мы так и не смогли выяснить, о чем они говорят. Зато сразу после этой встречи в ее айфоне появился скрин-шот о «Белухе».

– Это оттуда фото Константинова?

– Да.

– Значит, до этого она «Белухой» не интересовалась?

– Ни «Белухой», ни другими сектами.

– Никогда?

– Никогда.

– Может, ее мать была с этим связана?

– Да ну нет, что вы. Ее мать умерла в восемьдесят девятом.

– Нью-эйдж, какой-нибудь сетевой маркетинг, типа «амвэя»? Неопознанные летающие объекты?

– Нет. Галя начинает собирать информацию о «Белухе» вечером двадцать пятого декабря. Она ищет любые факты, которые когда-либо появлялись об этой секте. Мы опросили всех ее знакомых, подробно изучили программы телепередач и расписания кинотеатров, публикации в СМИ, новости, искали какой-то повод для такого интереса. Повода не было. У нас остался только разговор с Арцыбашевым.

– Вы сказали: «она начинает собирать информацию». Что значит «собирать»?

– Она создала папку на компьютере…

– Которую назвала как? – повернулась я к нему.

Он помолчал.

– Которую назвала «Мальчик».

– «Мальчик»? Почему «Мальчик»?

– Понятия не имею.

– Что еще вы нашли в этой папке?

– Очень много фотографий.

– Каких?

– Света, – сказал он. – Сегодня Алексей Григорьевич отдаст вам все материалы. Чтобы вы могли их изучить. Пожалуйста, не бойтесь его. Он не такой страшный. Клянусь вам, что прошлая сцена не повторится. Он вменяемый человек. Я ведь работаю с ним и до сих пор жив, не так ли?

– Покажите еще раз начало пленки, – приказала я.

И снова из ворот выкатилась машина, и ей наперерез побежал кричащий человек.

Я кликнула мышкой. Арцыбашев закрыл рот.

Кликнула еще раз.

Он открыл рот и застыл.

«Как интересно, – подумала я. – Это ударное «о»… Откуда оно там?»

– Поехали? – спросил Демичев.

Я перемотала и посмотрела еще раз. Видно очень четко, ошибки быть не может. Ударное «о»…

– Странный гражданин, – сказала я. – Ему бы машину искать по рынкам, а он едет за город. Машину-то он в итоге купил?

– Нет. Жена сказала, что он просто присматривался. Узнавал, можно ли что-то купить на триста тысяч.

Я повернулась к адвокату и посмотрела ему в глаза.

– Серьезно?

Он пожал плечами, но ничего не сказал.

– У человека накоплено всего триста тысяч, но он может себе позволить съездить в Москву, чтобы присмотреться? Вы сказали, что он сидел в гостинице. Он даже не у знакомых жил?

– У него не было знакомых в Москве.

– Офигеть. Но послушайте, если его тело нашли в разбившейся машине, кто был за рулем? Поди, знакомый, нет? Или таксист?

– Знакомый. Он погиб в этой аварии. Таджик, строитель. Мы уже все выяснили. Они познакомились на стройке в Наро-Фоминске год назад. Вместе работали, там же жили. По нему мы тоже все дадим.

– Мда…

– Поехали, Света.

– Поехали, – сказала я.