Читать книгу Время баланса. Сага о Виннфледах 2 - Светлана Бутусова - Страница 10

1.

Морган боялся темноты.

Получив в детстве травмирующий опыт, Мо, спустя века, продолжал ощущать дискомфорт, оказываясь в помещении без света. Бытность охотником вынудила игнорировать страх; запихнула фобию в уголки подсознания. Казалось, мужчина одержал верх над слабостью, но панические атаки, возникающие время от времени, демонстрировали всю глубину тревоги. Виннфлед даже засыпал при включённом свете.

Но при этом Моргану нравилась Тьма.

Лив… Стоило увидеть её на пороге дома и в голове что-то щёлкнуло. Он знал, что не способен вызывать искренние чувства. Предполагал, что если понравится девушке, то лишь как объект сексуальных желаний. Мо уехать бы, забыть, пересилить себя. Сосредоточиться на попытках восстановить семью. Уйти в работу, внимательнее следить за возможными врагами. Делать то, что исполнял все предыдущие триста лет. Только им уже завладела Тьма – её очеловеченная суть. Инкуб клялся, что поступает так ради спасения братьев и сестры, но потом оказывался наедине с Обливион и забывал даже о близнецах.

Сейчас же, находясь в спальне ведьмы, Виннфлед снова прикрывался семьёй. Пока не замер у изголовья кровати и не посмотрел на бледное лицо Лив. Грудь сковало давящее чувство. Это был страх, но не темноты, а потери.

– Я слышал, что тебе кричал Эйрик, – проговорил инкуб, желая развеять пугающую тишину. – Но брат не понимает, каково это – чувствовать себя виноватым перед кем-то. Особенно близким. Когда хочется забиться в дальний угол и делать вид, что ничего не произошло. Убежать и отрицать – логичная реакция. И ты не первая, кто так делает. Я поступал подобным образом долгие века.

Парень обернулся на дверь. Прислушался, а после резко сел на кровать и взял ведьму за руку.

– Пусти меня. Я хочу тебе кое-что рассказать. Не тебе одной есть за что себя ненавидеть.

Морган не знал, захочет ли Обливион его слушать. Он столько раз за последние два дня пытался до неё достучаться, что сомнения брали верх. Так было и в этот раз. Парень умолк, но ничего не произошло. Первые две минуты. А затем под ногами инкуба закружился пол, стены, потолок, и он провалился во тьму.

***

Мо стоял во мраке, ощущая, как от нарастающего ужаса закладывает уши. Дыхание сбилось, участилось.

– Рассказывай.

Голос шёл со всех сторон. Он обволакивал, сдавливал, проникал в самые уголки подсознания. От него бросало в дрожь и немели кончики пальцев.

– Лив, где ты?

– Я слушаю тебя.

– Мне нужно тебя видеть, – в тоне Моргана невольно проскользнуло отчаяние. Всепоглощающая темнота действовала на нервы и пробуждала низменные страхи. Мо попытался отстраниться от происходящего, представить образ девушки, сосредоточиться на событии, о котором хотел поведать. Но во мраке сознания Тьмы скрывалось нечто разъедающее. – Обливион, хватит! Мне страшно!

– Так зачем же ты пришёл? – искренне изумилась сущность из бездны. – Оставь меня в покое и беги, маленький трёхлетний мальчик Мо…

Эта фраза пригвоздила Виннфледа к месту. Он раскрыл рот, забывая всё, что желал произнести. Мысли роем закружились в голове.

– Я была в твоём сознании, Морган, – прохладно напомнила Тьма. – Лив видела созданную иллюзию, а я – сокрытую правду. Тебе не стоило возвращаться. Я то, чего ты боишься больше всего.

– Я научился перебарывать страх темноты. Нужно только собраться, – возразил Виннфлед, сжимая кулаки и закрывая глаза. Принялся считать, избавляясь от посторонних наваждений.

Тьма расхохоталась.

– Разве я говорила об этой фобии?

Мо резко распахнул глаза и полетел в пустоту.

***

Инкуб пришёл в себя на полу у кровати Обливион. С трудом опёрся на руки и сел. Огляделся. Девушка лежала в прежней позе, сохраняя отсутствующее выражение. Виннфлед выругался. Вскочил на ноги, ощутив от резкого подъёма тошноту. Замер, перевёл дыхание. Раздражение постепенно вытесняло всё остальное.

– Я пришёл тебя освободить, а ты вышвырнула меня как неугодного пса. Почему не хочешь, чтобы я помог?

Ответом Моргану служило ледяное молчание. Полукровка от ярости ударил носком ботинка стоящий стул и вышел из спальни.

«Клянусь, что сердце и тело своё посвящу служению братству. Не позволю глазам отвлекаться на неугодную женскую плоть. Мысли уведу от девичьих красот. Отныне и до конца дней задача моя – быть верным святому делу защиты людей».

Морган открыл глаза и бессмысленно уставился в потолок, пытаясь удержать в памяти отрывки ускользающего сна-воспоминания.

Братство. Последние дни всё кружилось вокруг него: демонолог Вамбери, сестры, история с Астрид…

Мо сел и нахмурился. Он хотел рассказать Лив о самом страшном своем грехе, а Тьма стала вытаскивать на свет фобии брюнета.

– Если ты говорила не о мраке, то каким страхом пыталась пугать? – задался в пустоту, и неожиданно осознание прошибло инкуба.

– Это ведь моя молниеносная привязанность к тебе, не так ли? – горько, а скорее даже нервно усмехнулся Виннфлед и ощутил, как мелкая дрожь стала пробиваться в теле. Попытался унять её, но оказалось неожиданно тяжело усмирить рвущиеся наружу эмоции. Морган вскочил с кровати, на ходу натягивая одежду и торопливо направляясь в спальню Обливион.

– Я всю жизнь бежал от этого. Сначала взвалил на плечи груз ответственности за близнецов и Эйрика, отказавшись от детства и собственных удовольствий. Потом согласился вступить в братство, ведь одно из условий – никаких отношений. Думаешь, я боюсь стать похожим на мать и использовать дар, как она? Прикрываюсь обвинениями: «они видят во мне лишь объект страсти», чтобы не сорваться и не уподобиться Эдне? Возможно… Но я старательно пресекал все попытки сотни лет. А потом появилась ты… Как же я был рад, когда выяснилось, что за вами охотятся! Ведь братство – символ убегания от сути и своих желаний. Пока на горизонте маячит орден, я всегда буду отвергать чувства, прикрываясь спасением. Ведь я боюсь оказаться как Эдна. Боюсь принять себя.

– Бедный маленький мальчик, который страшится повзрослеть…

Морган не сразу сообразил, что стоит погруженный во мрак, а прямо перед ним парит Тьма и голос её разливается в его голове. А когда осознал, испуганно отшатнулся. Только сущность подалась за ним.

– Вспомни, сколько раз за те дни, что мы были вместе, ты вёл себя романтично? А если и вёл, как быстро искал возможность переключиться на братство, нападение, близнецов… Ты ищешь повод отказаться от себя. Морган, ты застрял в состоянии ребёнка.

– Или же я боюсь, что ты всего лишь под моими чарами.

– Я Тьма, меня невозможно околдовать.

Морган молча взирал на парящую ведьму. Играл желваками и соображал.

– Я хочу, чтобы ты вернулась. Я не виню тебя за убийство Эдны. Никто не упрекает.

– Лив ненавидит себя.

– Но вы единое целое!

– Она ещё не приняла меня. Как и ты себя.

– Обливион, ты мне нравишься.

– Меняешь тему, – в тоне Тьмы зазвучали снисходительные нотки.

– Я знаю, я всю жизнь пытаюсь кого-то спасать. Ты права, так легче не думать о себе. О своих страхах. Так не надо становиться по-настоящему взрослым.

– То-то же, Морган Виннфлед. Хватит быть только спасителем. Ты готов идти дальше. Ты выбрал себе женщину, но Обливион нужен мужчина: мудрый защитник, надёжный партнер, горячий любовник… В тебе всё это есть и, что главное, ни одна из личин не уподобляет тебя Эдне. Даже та, которую ты больше всего избегаешь. – Тьма не шевелилась, но Морган ощутил её прикосновение к своей щеке, – Дорогой, сделай шаг.

Темнота вокруг парня сгустилась до запредельного. Дышать стало трудно. А в голове стучал призыв. Шаг. Всего один…

Инкуб снова стоял в комнате ведьмы и смотрел, как тонкие блики от светильника играют на полу у его ног. Парень повернул голову и встретился взглядом с недоумённо моргающей Вотэвер. Морган тихо рассмеялся.

– Ливи, ты не представляешь, как я рад твоему возвращению, – и вместо долгого обмена любезностями шагнул к девушке и поцеловал её.

***

Голова Обливион покоилась на обнажённой груди Моргана. Парень почти невесомо гладил нежную кожу плеч девушки и размышлял о словах Тьмы, происшедшем несколькими минутами ранее и переменах внутри.

– Мо? – Лив приподнялась, и парень невольно скользнул взором к припухлым губам девушки. Вспомнил, как впивался в них поцелуем, как прикусывал до боли, пытаясь насладиться прикосновением. Услужливая память подкинула ещё чётко звучащие в голове стоны, срывающиеся с этих губ. Перед расслабленным сознанием промелькнула тень воспоминаний – образов: падающая к ногам девушки рубашка, обнажённые ключицы, длинные пальцы на торсе инкуба, огромные чёрные глаза, затягивающие в самую бездну.

– Морган, – Обливион позвала Виннфледа во второй раз, и он вздрогнул, вернувшись в реальность. Тряхнул головой, отгоняя видения. – Морган, где мы?

Вопрос поставил в тупик. Парень недоумевающе взглянул сначала на Лив, а затем изучающе пробежался глазами по стенам вокруг. И потрясённо замер, пытаясь осознать, как из комнатки ведьмы оказался в просторной спальне своего холостяцкого дома в Норвегии.

– Я думала, ты не способен на столь дальние перемещения, – узнав, куда они попали, Обливион уже с интересом осмотрелась вокруг. Моргану подумалось, что символичнее некуда пройти инициацию в мужском логове, куда прежде не ступала женская нога. Озвучивать мысль не стал, но то, как Лив посмотрела в ответ на затянувшееся молчание, говорило само за себя. Их мысли синхронизировались. – Хочу пить, – прошептала ведьма и поднялась с кровати.

Морган зацепился взглядом за обнажённый силуэт, выхваченный из полумрака лучами пробивающегося сквозь жалюзи солнца. Полупрозрачная белая кожа так контрастировала со смоляными волосами, что эта игра света резала глаза. Морган сглотнул. Девушка обернулась. Её полная грудь, вздымающаяся от мерного дыхания, притягивала к себе внимание. Парень и хотел бы не смотреть, но не мог переключиться на что-то постороннее. Лив заметила это, смутилась. Её щёки окрасились алым, вызвав у Мо целую бурю эмоций в груди: нежность вперемежку со страстью и желанием прорвались наружу. Брюнет переместился прямиком к Лив, касаясь разгорячённой кожи ладонями. Притянул к себе, чувствуя, как тяжелеет в паху и пересыхает во рту.

– Только не спрашивай меня, где я была всё это время, – пытаясь вывернуться из объятий и подразнить, хихикнула Обливион. Но инкуб решительно прижал добычу к стене. Завёл руки за голову, заставляя приподняться на цыпочки и отрезая любые пути для отступа. Наклонился, целуя в шею.

– Я думаю, ты ждала, когда я наконец-то перестану бежать от себя, – прошептал на ухо и решительно прижался к губам.

***

 Морган наблюдал, как Обливион неспешно касается пальцами его холстов. Как наклоняется и разглядывает мазки, угадывает полутона и скрытые смыслы. Как заворожённо бредёт дальше, подмечая мельчайшие детали на полотнах.

– Почему ты больше не рисуешь?

– Эдна называла это мазней, недостойным увлечением для викинга. Я должен был учиться драться на мечах и ездить верхом, а не тратить драгоценные часы на глупости.

– Но эти картины времён после Ада, – возразила ведьма, поднимая удивлённый взгляд на инкуба.

Морган кивнул.

– Я рисовал, выполняя задание братства.

– Ты так и не рассказал мне, как оказался с ним связан. Хотел защитить семью?

Виннфлед даже не удивился проницательности Вотэвер. Только беззвучно выдохнул.

– Я хочу принять приглашение Вамбери, – неожиданно созналась ведьма, – Абрахам рассказал, что орден, в котором он числится демонологом, послал его найти нас и уговорить присоединиться. Взамен монахи научат контролировать силы, чтобы ситуация с Эдной больше не повторилась.

У Моргана перехватило дыхание. Виннфлед замер, чувствуя, как кровь прилила к щекам и сердце забилось в пятках. Лживые твари… Он уничтожил сотни их последователей, думая, что искоренил зло. Но оно пробудилось и продолжило мерзкую деятельность.

– Не будешь убивать? – Морган не хотел, но вопрос прозвучал саркастично. Внутри пылало от ярости и праведного гнева. – И чем же, по словам Вамбери, занимается братство? В чём будет заключаться ваша работа? – он обернулся к ведьме и смотрел девушке в глаза. – Давай, Лив, поделись со мной своим видением.

– Избавляет мир от монстров? – робко произнесла девушка, чувствуя подвох в тоне инкуба.

– Продолжай. Каких? Таких, как Эдна?

Ведьма кивнула. Сглотнула.

– Правильно догадалась. Они заставят тебя находить таких уродов, а затем убивать. Ведь ты уже так делала. О, подожди, они будут говорить тебе, что, допустим, ликантроп – чудище и лишил жизни целую деревню. А потом ты случайно узнаешь, что жители пытались сжечь непонятного им соседа, потому что он отличается от них. А когда ты это узнаешь и скажешь в братстве, тебе прикажут молча выполнять свою работу. Думать – не твоя задача. Ты убиваешь монстров и спасаешь людей. Точка. Но ты поймала сомнение и начнёшь копать. И тогда тебе вынесут предупреждение. Например, на Адель нападёт демон и изнасилует её. А ты озлобишься и пойдёшь искать тварь, а по итогу окажется, что тварь – ты. Потому что нужно было молча выполнять приказ. И тебе придётся с этим существовать. Смотреть сестре в глаза и понимать, что ты испортила жизнь самому близкому.

Тон Моргана бил хлеще плети. Он выплёвывал слова, глядя прямо на ведьму. Видел, как от ужаса меняется лицо девушки, дрожат уголки губ, наворачиваются на глазах слёзы. Видел, но не мог остановиться.

– Посмотри. Вот мои монстры. Правда, редкостные мерзавцы? – Виннфлед резко наклонился к одному из ящиков, распахнул его и вытащил на свет толстую папку. Швырнул её Обливион, а затем развернулся и зашагал к выходу. Его била крупная дрожь и от пережитого вновь пылали щёки. К горлу подкатывал ком отвращения. Он выбрался на улицу и рухнул на крыльцо, сжимая руками голову. От ненависти к себе хотелось выть.

***

Виннфлед заметил слабую тень справа. И невольно сжался, готовясь выслушать тираду гневного презрения к своей персоне. Он желал этого. Хотел, чтобы Лив сказала, насколько он отвратительный монстр. Чтобы девушка чувствовала отвращение. Ведь все последние века Мо жил с этими эмоциями и так в них уверился, что нежное прикосновение к плечу вызвало недоумение.

– Они сделали это с Астрид?

Мо промолчал. Порой этой лучший ответ.

– Ты это имел в виду, когда первый раз хотел со мной поговорить в подсознании!

Он снова не проронил ни звука, а она снова поняла. Лишь поджала губы и опустила голову.

Прошло томительно много времени, прежде чем Обливион заговорила.

– Я тоже удивилась, почему братство охотников желает получить в свои ряды ведьм. В Средние века таких, как мы сжигали и топили. Но Абрахам сказал, что современные члены ордена признают в ведьмах – людей, но с особой связью с природой. Вамбери сказал, что именно колдуны стояли у истоков братства, были его основателями.

– Ты не поверишь, кого они причисляют к своим первым жертвам, – горько усмехнулся Морган. – Оцени иронию. Я стал членом ордена, который в своё время отправил нас в ад.

Шок, отразившийся на лице ведьмы, стоил этого разговора.

– Нашёл упоминания в древних манускриптах, – пояснил инкуб. – Единственное осталось непонятным, был ли кто в курсе, что мы – те самые полукровки, дети Харальда. Думаю, рангом выше знали, остальные – нет.

– Это из-за неё тебя наказали? – Обливион протянула парню листок. С бумаги выцветшими красками смотрела зеленоглазая малышка. – Её образ встречается во многих блокнотах и бумажках.

– Она была ребёнком. Отец просто хотел вернуть умершую дочь к жизни. И сделал всё, что было в его руках. Я не смог… – Мо сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки. – Астрид жалуется, что после ухода Сверра, я почти перестал с ней общаться. Сестра думает, что дело в словах брата. Считает, услышав Сверра, я решил последовать его совету и дать всем свободы от себя. Но это не так. Я избегал Астрид последнюю сотню лет, потому что не мог смотреть на неё и не вспоминать, какая я мразь. Если бы…

– Она тебя простила?

– Астрид всех прощает. Уверен, узнай она получше того демона, и его пощадила. А это неправильно!

– Она тебя простила. Морган, посмотри на меня, – Обливион обхватила лицо парня руками и повернула к себе. – Ты не убил ребёнка! Твари – те, кто отдал приказ, а ты полон сострадания и это уже делает тебя лучше, – девушка притянула инкуба к себе. Морган пытался противиться, но нежные прикосновения и забота, с которой Лив смотрела, прорвали плотину. И слёзы хлынули из глаз инкуба, освобождая от эмоций последних веков.

***

– Знаешь, мне кажется, Тьма хотела, чтобы ты рассказал мне об этом и уберег от охотников, а потому привела сюда.

– Вытащила из моей головы место и перенесла?

– Парная работа, как всё у нас, – Обливион лукаво улыбнулась и подмигнула. Намазала последний тост маслом и перебралась на диван.

Морган зажёг камин, заварил кофе и расслабленно наблюдал за перемещениями девушки по своему дому.

– Эта холостяцкая берлога словно создана для тебя, – произнёс он, любуюсь, как смущается Лив, – конечно, для жизни вдвоём нужно всё переделать…

– Морган, куда ты спешишь? – девушка склонила голову набок и пытливо посмотрела на инкуба. – Мы живём в современном мире. Нам не обязательно после первой ночи съезжаться. Но это не значит, что мы больше не будем общаться, – поторопилась успокоить напрягшегося парня. – Ты мне нравишься.

Виннфлед хмурился, хоть и признавал правоту Лив. Но страх вновь остаться один на один с собственными переживаниями и мыслями, толкал привязать к себе девушку любыми способами. Астрид бы сказала, что всё это из-за тревожной привязанности и травмы родом из детства.

– Мо, а нас не станут искать? – вопрос вернул к насущным проблемам. Виннфлед и забыл, что в Даунхиллз остались братья и сестра, а ещё Адель… То-то они удивились, не застав Обливион в постели.

– Мы в любом случае вне зоны доступа и не узнаем, пока не переместимся, – Морган наклонился к Лив и поцеловал в кончик носа. – Мы хотим вернуться?

Возвращаться ни Виннфлед, ни Обливион не желали, но они были слишком ответственными, чтобы, вспомнив о возможных волнениях остальных, проигнорировать это.

– Ещё пять минуточек и будем собираться, – пообещали друг другу ребята и одновременно потянулись за поцелуем.

Но в пять минут они не уложились. А когда вернулись, от количества пропущенных от Эйрика телефон был готов взорваться.