Читать книгу Комментарии к частным беседам - Светлана Данилина - Страница 11

«ГАУДЕАМУС»

Оглавление

Пора была глухая. Все легли

Давно на отдых. Улицы пустели.

Два-три студента под окном прошли

И Gaudeamus igitur пропели,

Потом опять всё замерло вдали,

Один лишь я томился…

А. А. Фёт

«Сон»

– Товарищи! – именно так всегда обращалась преподавательница латыни к студентам. – Помимо прочих заданий, к следующему занятию вы должны выучить Gaudeamus.

– Что, весь?! – громко ужаснулся с последней парты Владимир Ильич, заглянув в учебник.

– Да, конечно! – убедительно ответила Лидия Андреевна.

– Так там же десять куплетов! – раздался с другой парты страдальческий низкий голос Иры, внимательно рассматривавшей страницу учебника.

– А для вас это составит проблему? – спросила Лидия Андреевна.

Группа тяжело вздохнула. Катуллово Disertissime Romuli nepotum* они уже учили. И указательные местоимения is, ea, id (этот, эта, это) в единственном и множественном числах наизусть склоняли. Со всеми вариантами. А куда деваться?


Nom. is ea id ei (ii) eae ea

Gen. eius eius eius eōrum eōrum eōrum

Dat. ei ei ei eis (iis) eis (iis) eis (iis)

Acc. eum eam id eos eas ea

Abl. eō eā eō eis (iis) eis (iis) eis (iis)


Так что к латинским издевательствам студенты-филологи привыкли – древние римляне умели изощрённо и по-своему изящно портить им настроение.

– Кстати, – словно прочитав коллективную мысль, вспомнила Лидия Андреевна, – есть товарищи, которые ещё Катулла не сдали. И указательные местоимения тоже. Попрошу не тянуть! Скоро сессия. К экзамену без Катулла и местоимений они допущены не будут.

Лидия Андреевна иногда предпочитала изъясняться страдательными глагольными конструкциями, избегая категоричных императивных форм. Хотя все её фразы воспринимались исключительно как приказания.

– А без Gaudeamusа никак нельзя? – просклоняв по-русски название, вразнобой поинтересовались отчаянные головы с последней парты у окна.

– Нельзя! Подумайте сами, как можно обойтись без Gaudeamus? – ответила вопросом на вопрос преподавательница, демонстративно употребив начальную несклоняемую форму. – Вам это крайне необходимо!

– Зачем? – послышалось на разные лады, но в унисон выраженное коллективное отчаяние.

Однако чуткий слух Лидии Андреевны уловил-таки и другую перекрытую общим гулом реплику, саркастически пропетую полным скепсиса и плохо скрытой язвительности, голосом:

– И как мы без этого будем жить!

– Ну как! – изменив своим принципам не выражать эмоций, возмутилась Лидия Андреевна, но быстро сбавила обороты. – Представьте – у вас будет выпускной. Надеюсь, что вы все университет окончите. Если, конечно, сдадите латинский язык! – с тонкой улыбкой позволила она себе иезуитскую шутку. – Будет торжественный акт, вам вручат дипломы. В конце церемонии обязательно надо петь хором студенческий гимн – Gaudeamus. Это традиция. И представляете, как вам станет стыдно, если все начнут петь, а вы – нет, потому что слов не знаете! И будете себя чувствовать белыми воронами.

О том, что, прежде всего, станет стыдно ей самой, если она, конечно, через четыре года придёт в Большую аулу на этот выпускной, Лидия Андреевна не сказала. Но мысль сквозила в её глазах, это было видно даже через толстые стёкла очков в чёрной оправе. Кто же, кроме неё, научил бы студентов петь Gaudeamus!

И группа – кто с грехом пополам, а кто и вполне прилично – удосужилась запомнить классический текст и сдала его. Так что хором довольно слаженно пропела его в 216 аудитории во время занятия. Кто – незаметно заглядывая в шпаргалку, а кто – и на автомате.

Вот и у Татьяны слова механически отскакивали от зубов. И через четыре года, как и было обещано Лидией Андреевной, на торжественном акте тоже очень прилично отскакивали, тем более, что Татьяна накануне постаралась их прочитать и таким образом повторить. Хотя текст, в своё время преподнесённый под лозунгом «Мало ли что в жизни пригодится!», и без этого основательно врезался в её память.

Правда, почему-то все десять куплетов хор, выстроившийся у трибуны, петь не стал. Профессорско-преподавательский состав, стоявший в центре, с большим воодушевлением и знанием дела слаженно ему вторил. Однако Лидия Андреевна в менторских рядах отсутствовала, ведь латынь не была профильным предметом. Или она хотела избежать минуты бесславия, если кто-то, вопреки её усилиям, забыл слова? Но незримое присутствие уважаемой латинистки чувствовали все однокурсники, честно и добросовестно, с чувством выполненного долга, распевавшие достославный Gaudeamus.

Гимн исполняли, конечно, стоя. Всех объединял возвышенный и мудрый, неистребимый и переходящий из эпохи в эпоху средневековый студенческий пофигистский тезис: «Будем веселиться, пока мы молоды!»

Да простит читатель автору штамп, но «прошли годы». Татьянин ребёнок окончил школу и поступил в университет. На день Аристотеля, проводившийся на старинной большой городской площади, отправились всей семьёй.

Татьяна с мужем примкнули к группе других родителей и просто зрителей, стоявших позади свежеиспечённых студентов, и внимали действу. Было торжественно и весело, с трибуны произносились речи. Факультеты выстроились каждый своим порядком – с табличками, символами и «штандартами». И вот в конце хор запел, конечно же, вечный и незабвенный Gaudeamus.

Татьяна с большим воодушевлением спела несколько прозвучавших куплетов – трёх, вместо когда-то выученных десяти. Муж Gaudeamusа не пел – выпускник другого факультета, он не проходил через заботливые руки Лидии Андреевны и слов не помнил. Хотя за его плечами тоже остался год латинского языка.

А Татьяна, чувствуя приобщённость к традициям и благодарность дальновидной Лидии Андреевне, с гордостью, трепетом и удовольствием выводила:

– Vivat Academia! Vivant professores! Vivat membrum quodlibet! Vivant membra quaelibet! Semper sint in flore!**

При этом она чётко помнила, что academia vivat, а

professores vivant, потому что это формы глагола в разных лицах. И membrum quоdlibet с membra quaelibet тоже осознанно и чётко дифференцировала.

Она, вообще, не так давно избавилась от привычки письменно праздно, от нечего делать, спрягать латинские глаголы на разных казённых мероприятиях, когда надо было конспектировать особенно скучные неудобоваримые речи. Обычно люди в таких случаях что-то рисуют: кто – цветочки, кто – лица, кто – ножки, кто – машинки, кто – кошек. А Татьяна в два столбика спрягала латинские глаголы – такова была сила привычки, взращённой Лидией Андреевной.

Пели ли окружающие студенческий гимн, было непонятно, но вечные слова и музыка, лившиеся из динамиков, наполняли собою всю площадь и объединяли собравшихся на ней людей – и вчерашних абитуриентов – свежеиспечённых студентов, и их родителей, и преподавателей. Стоявшие на трибуне ректор и деканы факультетов в мантиях пели гимн с эмоциональным подъёмом и чувством честно исполняемого долга – это было заметно.

Церемония завершилась протяжённым шествием к центральному зданию университета. Над Старым городом гордо и жизнеутверждающе раздавалось: Vivat nostra sociĕtas, Vivant studiōsi!***

И Лидия Андреевна незримо присутствовала рядом. Татьяна почему-то всё время вспоминала её с благодарностью за науку.

В следующий раз шанс не посрамить преподавателя представился Татьяне через некоторое время, когда сын получал диплом бакалавра.

Большая аула была светла и прекрасна. Церемония, как всегда, отличалась особыми торжественностью и красотой. Бакалавры в чёрных атласных мантиях с жёлтыми воротниками, в академических шапочках с кисточками светились от счастья. По традиции в заключение звучал Gaudeamus в исполнении хора в сопровождении всех присутствующих.

Перед началом мероприятия каждый выпускник нашёл на своём стуле лист бумаги формата А4 с текстом гимна, и в глазах Татьяны были сведены на нет – вызывающе и варварски стёрты в порошок – вся память и уважение к усилиям Лидии Андреевны. Выпускники, глядя в распечатку, речитативом механически и без эмоций оглашали текст, воспитанно, но невнятно подпевая хору.

Татьяна же честно пела гимн наизусть, радуясь тому, что всё помнит. Посвящённый в предысторию муж умильно и иронично взглядывал на неё, ходил по залу и фотографировал происходящее. Пели ли другие родители, Татьяна не видела, потому что те находились у неё за спиной – она стояла сразу за выпускниками.

Уже через пару лет вся семья вновь пришла в Большую аулу на вручение теперь магистерских дипломов. И опять атмосфера была высокой, строгой и торжественной.

Цвет воротников на чёрных блестящих длинных мантиях выпускников сменился тёмно-малиновым. Кисточки на академических шапочках, перекинутые на левую сторону, подтверждали факт получения образования. Ближе к окончанию церемонии раздались звуки органа и хор запел вечный жизнеутверждающий Gaudeamus.

Гимн пели ректор, деканы и преподаватели – наизусть – чувствовалась старая добрая школа. Выпускники вторили, читая, как стало заведено в новые времена, текст по подложенным бумажкам.

Татьяна, трепетно помня заветы Лидии Андреевны, как тайное заклинание, громко и уверенно-безотказно пела все звучавшие куплеты гимна – чётко выговаривая pereat в третьем лице единственного числа и pereant в третьем лице множественного.

Она увлеклась – университетский дух витал над присутствующими, объединял, торжествовал и ликовал под сводами. Куплет следовал за куплетом.

Vivant omnes virgines Graciles, formosae! Vivant et mulieres Tenerae, amabiles, Bonae, laboriosae!**** – наполняло Большую аулу.

Комментарии к частным беседам

Подняться наверх