Читать книгу Жизнь в аду - Светлана Игоревна Лазарева - Страница 3

Проснулся я уже следующим утром от громких криков в квартире. Мне даже не надо было думать, с кем ссорится папа, потому что я точно знал, что он, как всегда, ссорится с соседом. Скорее всего, папа опять ночью шумел, а соседа всегда раздражал шум по ночам, и это было не странно. И вот он опять пришёл, чтобы сделать замечание папе, и папе это, понятное дело, не понравилось. Ему никогда не нравилось, когда ему делали замечания. И вот он сейчас кричал чуть ли ни на весь подъезд, пытаясь доказать, что он прав. Я тяжело вздохнул. Эти постоянные крики по утрам мне уже надоели, но я не мог ни успокоить отца, ни тем более соседа. Поэтому приходилось просто терпеть это.

Я медленно сел на кровати, слегка поморщившись от боли. Тело до сих пор болело от вчерашних побоев, но уже не так сильно, как вчера. Я кинул взгляд на окно. На улице уже светило солнце и, скорее всего, было уже около десяти часов утра. Взглянув на время, я в этом убедился. Значит, сейчас в школе шёл уже второй урок.

Единственный плюс папы в том, что он не был заморочен на учёбе. Ему было абсолютно всё равно, как я учусь и к какому уроку иду и хожу ли вообще в школу. Даже когда ему позвонила моя классная руководительница и пожаловалась на меня из-за моих плохих оценок, он сказал, что ему всё равно на это и что это моя жизнь и мне решать, как учиться. И это единственное, что мне в нём нравилось. Никто мне никогда не выносил мозги из-за прогулов и плохих оценок, хотя было бы лучше, если бы папа только из-за этого ругал меня и больше бы меня не трогал. Но зато я мог выспаться, когда мне это было нужно или когда я просто был неспособен сразу пойти в школу, как, например, сейчас. Проснись я раньше, я вряд ли смог бы пойти в школу. Но сейчас мне было гораздо лучше, и я был готов пойти на учёбу.

Стараясь не делать резких движений, чтобы опять не было больно, я поднялся с кровати. Переодеваться мне было не нужно, потому что я заснул прямо в уличной одежде, и я только немного поправил рубашку и штаны и пригладил волосы. После этого я прислушался, пытаясь понять, где находится папа. Крики уже стихли, и это означало, что папа вернулся в квартиру. Сталкиваться с ним я сейчас был не готов, но по звуку у меня не получилось определить, где он. И я, глубоко вздохнув, аккуратно приоткрыл дверь. Выглянув, я понял, что в зале папы нет. Я быстро выскочил из своей комнаты и направился к прихожей. Но, подходя к прихожей, я заметил стоящего там папу и тут же нырнул на кухню. Там я огляделся.

На столе, как всегда, стояли пустые бутылки из-под алкоголя, а под столом их было ещё больше. Они валялись по всей квартире, но папе всегда было на это всё равно. Он редко когда их собирал и сам выкидывал. Изредка поручал это мне, но зачастую ему было всё равно на валяющийся повсюду хлам в квартире. Я тяжело вздохнул, окинув взглядом кухню, и подошёл к холодильнику. Заглянув в холодильник, я не нашёл там ничего нового, кроме той водки папы, за которую она вчера избил меня. Или эта новая? Но мне было на это всё равно. Я захлопнул холодильник и, взяв чистую кружку, налил себе воды из-под крана. Наполнив кружку до краёв, я начал жадно глотать воду. Я вчера не пил целый день и теперь меня мучила сильная жажда. Когда я уже допивал воду, я услышал шаги папы, которые приближались к кухне. Зайдя на кухню, он кинул на меня небрежный взгляд и, пройдя мимо меня, достал из холодильника свою водку. Также молча папа открыл её. Я же быстро допил воду и хотел уже выйти из кухни, как тут папа заговорил:

–Подожди! – сказал он, но я сделал очередной шаг, надеясь, что папа даст мне уйти и больше ничего мне не скажет. Но тот настойчивее и раздражённее повторил: – Я сказал, стой! – и я всё-таки остановился, не желая испытывать судьбу. – Ты сейчас в школу? – последовал вопрос от папы.

–Да, – тихо ответил я, не поворачиваясь к папе и не понимая, зачем он это спрашивает. Я лишь надеялся, что он даст мне уйти в школу и не скажет ничего насчёт этого.

–Ты помнишь, где живёт Кирюха? – продолжал свой странный допрос папа.

–Помню, – кивнул я и нерешительно повернулся к папе. Кирюха – это друг папы. Точнее бывший друг. Сейчас они уже не общаются. Ну, точнее я его уже давно не видел в квартире вместе с папой.

–Зайдёшь к нему после школы и отдашь ему деньги, которые я ему должен, – с этими словами папа протянул мне деньги. – Если ты их потеряешь или не донесёшь до него, то я тебя убью! Надеюсь, ты меня понял?! – последнее предложение папа сказал как можно громче, видимо, пытаясь так достучаться до меня.

–Да, – так же тихо сказал я и сделал шаг к папе, чтобы забрать деньги.

Когда я брал у него деньги, он резко схватил меня за воротник рубашки и, заглянув мне в глаза, прорычал:

–Я тебя предупредил! Так что, если что не нойся!

Сказав это, папа резко оттолкнул меня от себя и, впихнув оставшиеся деньги мне в руки, вышел из кухни. Я проводил его взглядом и, как только он вышел из кухни, с облегчением вздохнул. Больше всего я боялся, что он опять из-за чего-нибудь на меня разозлится и ударит меня. Так обычно часто бывало после ссор с соседом. Он же не может выпустить свою злость и негодование на соседа, поэтому он выпускал всё это на меня и я, после его ссор с соседом, грубо говоря, являлся грушей для битья. Но в этот раз он меня не тронул, и я был очень рад этому. Моё тело ещё не восстановилось после вчерашнего дня, да оно и не могло восстановиться, потому что прошло слишком мало времени, и я бы не выдержал очередного избиения.

Я кинул взгляд на деньги в своей руке и, аккуратно сложив их, убрал в портфель, который отыскал под столом среди бутылок. Папа уже не первый раз доверял мне такую большую сумму денег и давал задание отнести её кому-нибудь из его знакомых или друзей, поэтому я был не особо удивлён такому заданию от папы. Ему просто было лень самому выходить из дома, и поэтому он поручал мне возвращать его долги. Закрыв портфель, я закинул его себе на плечи и наконец-то покинул кухню. Папа сидел в кресле и, как обычно, смотрел телевизор. На меня он даже не кинул взгляда, и я поспешил покинуть квартиру, не желая дожидаться, пока папа обо мне вспомнит и решит дать мне очередное задание, вроде как по дороге зайти в магазин и купить водку. Снова получать такое задание я не хотел.

Оказавшись на улице, я не спеша направился в сторону школы. Торопиться смысла не было, потому что я итак уже опоздал на уроки, да и школа не являлась тем местом, в которое я с радостью ходил. И дело даже было не в том, что у меня там не было друзей, и никто не хотел со мной дружить или хотя бы разговаривать, а дело было в том, что там меня все просто презирали и не упускали возможности поиздеваться надо мной. Их никогда не волновало то, что я им ничего не сделал и не мешаю им. Им просто доставляло удовольствие измываться надо мной. Им нравилось говорить в мою сторону какие-нибудь гадости, подставлять подножку, толкать в спину.… Всё это вызывало у них удовольствие, ну и, понятное дело, смех. Но бросать школу я не собирался, потому что знал, что профессию мне всё-таки придётся получать. Всю свою жизнь жить с папой я не собирался, да и знал, что не выдержу ещё десять лет такой жизни. Я хотел уехать от папы после совершеннолетия, и мне нужно было потерпеть всего только около четырёх лет такой жизни и настанет долгожданная свобода. Конечно, надо было ещё до этого дожить, а с моим папой это будет трудновато, ведь в гневе он себя вообще не контролировал. Ну, и ещё мне, правда, сейчас было тринадцать лет, но через пару дней у меня должно было быть день рождение и мне исполнится четырнадцать лет и останется ровно четыре года до восемнадцати лет.

Говорят, что день рождение это праздник, но я, если честно, уже не помню, когда последний раз нормально праздновал день рождение. Даже с мамой мы редко когда нормально праздновали моё день рождение. Но она хотя бы всегда поздравляла меня с днём рождением, а это было уже хоть что-то. Про папу можно было и не говорить, потому что он даже никогда не помнил про моё день рождение, что тут говорить про поздравления! Я уже к этому привык и даже никогда не рассчитывал на поздравления от него в свой день рождение. Я всегда лишь надеялся на то, что он в мой день рождение хотя бы не будет меня бить, а лучше вообще не будет меня трогать. И частенько случалось так, что он в моё день рождение не трогал меня. И это меня не могло не радовать. Это и было моим подарком на день рождение. Хотя и были случаи, когда он меня бил в мой день рождение, но бил не так сильно, как вчера.

В школу я пришёл со звонком на третий урок. Холл уже был пустым, и только изредка пробегали школьники по коридору, спеша на урок. Я же никуда не торопился и, повесив куртку в раздевалке, медленно начал подниматься по лестнице. Кабинет находился на третьем этаже, и, пока я поднялся на него, всё моё тело вновь начало ныть и болеть, опять напоминая о вчерашнем дне. Дойдя до кабинета, я сначала остановился, придумывая объяснение своего очередного опоздания. Только после этого я постучался в дверь и вошёл в кабинет. Как только я показался в дверях класса, ко мне тут же повернулись все одноклассники и Игорь Валентинович, учитель по математике. Он окинул меня внимательным взглядом и выдал:

–Васильев! Как хорошо, что ты пришёл. Вот и наш доброволец выйти к доске.

Весь класс тут же прыснул от смеха и их взгляды стали, как и прежде, насмешливыми. А я просто замер. Такого я точно не ожидал. Я думал, что он начнёт меня ругать за опоздание, что-то говорить, напишет замечание в дневник, но я никак не думал, что он позовёт меня к доске.

–Я не хочу идти к доске, – покачал головой я, продолжая стоять около двери и желая хоть что-то сделать, чтобы не выходить к доске. С математикой у меня дела были хуже, чем со всеми остальными предметами. Её я вообще не понимал и даже не помню, что было на прошлом уроке.

–А мне всё равно! – отрезал учитель. – Положи вещи и иди к доске. И это не обсуждается! Тебе оценки надо исправлять. Ты вообще видел свои оценки? У тебя там одни двойки.

Я только нахмурился в ответ на слова учителя и прошёл в класс. Небрежно бросив портфель на стул последней свободной парты, я подошёл к доске. Учитель протянул мне мел и начал диктовать пример. Пока я его писал, я всей своей спиной чувствовал взгляды одноклассников и моя спина, которая итак болела после вчерашнего, буквально горела. Я не знал, куда спрятаться от этих взглядов, и мне лишь хотелось поскорее вернуться на своё место. Дописав пример, я понял, что понятия не имею, как его решать. Я серьёзно застрял и не имел ни малейшего понятия, что делать. Мои руки сильно дрожали, и я лихорадочно пытался придумать решение и вспомнить, как этот пример вообще решать. Но у меня ничего не получалось и я просто пришёл к тому выводу, что пропустил эту тему. Одноклассники продолжали внимательно наблюдать за мной и по всему классу пошли смешки. Видимо, все поняли, что я не знаю, как решать пример. Им было смешно, а вот мне было не до смеха. Я кинул неуверенный взгляд на учителя, но тот был занят своими делами и на меня даже не смотрел. Я повернулся обратно к доске и опять посмотрел на пример. Но идей, как решать его, у меня так и не появилось, и я лишь продолжал стоять на своём месте и смотреть на этот злополучный пример.

–Ну, Васильев, ты решать собираешься или будешь продолжать стоять и любоваться этим примером? – наконец-то проговорил учитель и по всему классу опять пошли смешки.

–Я не знаю, как решать, – твёрдо сказал я и повернулся к учителю.

–Ну, что ж, если не знаешь, как решать, то садись – два! – констатировал учитель, и я, отдав ему мел, вернулся на своё место под пристальными взглядами одноклассников.

Сев на своё место, я, только прикоснувшись к стулу, тут же поморщился от боли, которая моментально волной распространилась по всему телу, и, сквозь зубы стерпя эту боль, полез в портфель за вещами. Учитель тем временем вызвал к доске моего главного недруга, Витю, и нетрудно было не почувствовать его ненавистный взгляд. У него у самого с математикой не особо хорошо обстояли дела, и вызов к доске означал для него двойку. Я знал, что из-за этого он мне начнёт мстить, хоть я и не виноват в том, что его вызвали. Ведь не я решаю, кто пойдёт к доске, а учитель, но Вите было на это всё равно. Для него это была лишь очередная возможность поиздеваться надо мной. И вот сейчас он стоял на том месте, на котором минуту назад стоял я, и сверлил меня своим взглядом. А я в свою очередь даже не смотрел на него, а, воспользовавшись моментом, пока все заняты, достал все нужные для урока вещи и уставился в учебник, пытаясь сделать вид, что очень занят.

Весь оставшийся урок ко мне больше никто не цеплялся. Игорь Валентинович, наверно, подумал, что я повторяю ту тему, по которой сейчас не смог ответить, а одноклассники никогда ко мне не приставали на уроках. Они в основном приставали ко мне только на переменах или после уроков, но чаще всего после уроков, а на переменах они были так заняты своими делами, что даже могли за всю перемену ни разу не кинуть на меня взгляда. И поэтому вплоть до звонка с урока я спокойно просидел за партой, погружённый в свои мысли и мечтания. А мечтал я в основном о том, как через четыре года съеду от папы и начну спокойно жить. Моя жизнь наладится и станет такой, о которой я всегда мечтал. Но мои мечты, как и обычно, прервал звонок с урока. Все тут же начали вскакивать с мест, и только я один не спеша и никуда не торопясь медленно укладывал свои вещи обратно в портфель. Торопиться мне было некуда, потому что денег на еду в столовой у меня не было, а общаться на перемене мне было не с кем.

Мне нужно было просидеть ещё целых два урока, и я лишь надеялся, что они пролетят быстро и потом у меня так же быстро получится покинуть школу и никакой Витя мне это сделать не помешает. Но вероятность того, что он мне даст спокойно и быстро после уроков покинуть школу, была очень мала. Потому что обычно после того, как Витя типа из-за меня попадал в неприятную ситуацию, он потом долго ко мне цеплялся и не хотел меня оставлять в покое. Но сегодня мне надо было относить деньги бывшему другу папы, и мне точно было не до разборок с Витей. Я знал, что, если слишком поздно вернусь домой, то папа меня обязательно за это побьёт и никакие оправдания, вроде: «Я относил деньги твоему другу», не сработают. Потому что папа сразу поймёт, что это не так. Его друг живёт не так уж и далеко от школы и на то, чтобы отнести ему деньги максимум может уйти полчаса, но не больше. К ещё одному избиению я пока не был готов ни морально, ни физически.

Из моей груди вырвался тяжёлый вздох. Я закинул портфель на плечи и поднялся из-за стола. Весь класс уже опустел и только учитель продолжал сидеть за своим столом и что-то писать в журнале. Я тоже уже хотел покинуть класс, как тут голос Игоря Валентиновича заставил меня остановиться.

–Серёжа! – позвал он меня, и я нехотя повернулся к нему.

–Да, Игорь Валентинович? – ответил я, еле сдерживая раздражённые нотки. Мало того что разговаривать с учителем математики мне не особо хотелось, и так он ещё меня всегда раздражал.

–Серёжа, в чём дело? – задал вопрос учитель и оторвался от журнала. Он окинул меня своим проницательным взглядом, который меня всегда приводил в дрожь. – Твои оценки с каждым уроком становятся всё хуже и хуже. Ты на уроке ничего не делаешь, ничего не учишь, домашнее задание не выполняешь, а, когда я звоню твоему отцу, чтобы рассказать ему о твоих проблемах в учёбе, он говорит, что ему на это всё равно и бросает трубку. Может у тебя дома какие-то проблемы? С отцом? Может, я могу тебе помочь? Расскажи мне и я сделаю всё, что могу.

–У меня всё хорошо, – как можно увереннее сказал я и испуганно попятился назад. Этот разговор мне не нравился, и у меня возникало чувство, как будто это папа снова проверял меня, сдам я его или нет. Он уже такое один раз сделал, и я до сих пор помню, как он меня избил за то, что я его сдал, и рассказал всё о нём мужчине, который оказался его другом. После очередного избиения я пошёл в школу и по пути пересёкся с мужчиной, который и стал интересоваться, что со мной. В этот момент я жалобно плакал и поэтому не удивился, что кто-то заинтересовался мной. Раньше я наоборот этого хотел и обрадовался, что хоть кому-то стало интересно, почему я плачу. И я с радостью рассказал ему, что папа меня бьёт, за что потом и получил. Но я же не мог знать, что он – его друг, и что чуть позже он всё расскажет моему папе за место того, чтобы помочь мне. Я надеялся, что он поможет мне, а получил другое. Хоть я и помню почти каждое избиение, но это избиение я запомнил в особенности. Снова попадаться на этот трюк я не желал. – Мне не нужна помощь.

–Точно? – не верил мне Игорь Валентинович, продолжая внимательно смотреть на меня. – Тогда в чём дело? Если дома всё хорошо, то почему ты так относишься к учёбе? Тебя не интересует, как ты закончишь школу? Ты вообще её заканчивать собираешься?

–Конечно, – кивнул я и выдавил улыбку, пытаясь сделать вид, что мне смешно от вопроса учителя. – Я просто математику не понимаю.

–Судя по твоим оценкам, ты ни один из предметов не понимаешь, – улыбнулся Игорь Валентинович и заглянул в журнал. – У тебя по всем предметам плохие оценки. Но, если ты не понимаешь математику, то я могу тебе помочь. Приходи ко мне после уроков, и я с тобой позанимаюсь. Как на счёт сегодняшнего дня?

–Я сегодня занят, – я покачал головой и сделал очередной шаг назад.

–Серёжа, что ты всё отходишь от меня? – не сдержал смешок учитель. – Я не кусаюсь! Я хочу лишь помочь тебе. Тогда если ты сегодня не можешь, то приходи ко мне завтра. Хорошо? Я буду в этом же кабинете.

–Я ещё не знаю, – неопределённо сказал я, не зная, как реагировать на предложение учителя. С одной стороны это было очень хорошим предложением и возможностью улучшить оценки, а с другой стороны мне придётся лишний час торчать с учителем, который мне неприятен, но это ещё ничего. Это можно потерпеть. Больше всего я боялся реакции папы на эту новость. Вдруг она ему не понравится и он мне не разрешит после занятий оставаться в школе? Хотя, скорее всего, ему будет на это всё равно и он скажет, чтобы я делал что хочу. – Хотя я наверно приду, – более уверенно проговорил я.

–Вот и замечательно! – кивнул Игорь Валентинович, и на его лице появилась радостная улыбка. – Я буду тебя ждать.

–Хорошо. До свидания! – и я, с моментально приподнявшимся настроением, тут же выскочил из класса.

Теперь я был уверен, что всё наладится. В учёбе в первую очередь, а со временем и дома. Но сейчас самое главное это учёба. Может быть, благодаря занятиям с Игорем Валентиновичем, я начну понимать математику, и мои оценки хотя бы за один предмет станут лучше, а потом можно будет взяться и за другие предметы. Только самое главное сосредоточиться на учёбе и тогда всё наладится.

В таком же приподнятом настроении я заскочил в другой кабинет, где у нас сейчас должен был быть урок, но, как только я напоролся на надменные и насмешливые взгляды одноклассников, моё настроение моментально испортилось. Испарилось, словно его и не было. Я кинул взгляд на Витю, который сидел за последней партой со своим лучшим другом, Антоном, а он в ответ лишь смерил меня своим ненавистным взглядом и обратно повернулся к своему другу. Я, стараясь не смотреть на одноклассников и не желая видеть их насмешливые взгляды и противные ухмылки, побрёл к свободной парте.

Усевшись за четвёртую парту первого ряда, я наконец-то осмелился поднять глаза и посмотреть на одноклассников. Многие из них даже не смотрели на меня и общались между собой или смотрели в свои телефоны, но вот остальные, что очень напугало меня, пристально смотрели на меня. Мой взгляд опять невольно упал на Витю. Он тоже на меня смотрел, и от его взгляда мне сразу стало не по себе. Он смотрел так, как будто хотел убить меня. Я поспешил отвести от него взгляд и полез в портфель, пытаясь всем своим видом показать, что мне всё равно на одноклассников и на их взгляды, хотя на самом деле это было не так. Найдя нужный учебник в портфеле, я открыл его на первой попавшейся странице и начал с умным видом смотреть в него, делая вид, что повторяю прошлую тему.

–Привет, лузер, – неожиданно раздалось прямо надо мной.

Я медленно оторвал свой взгляд от учебника и поднял его на человека, который стоял надо мной. Конечно же, это был Витя. Никого другого я и не ожидал увидеть, и я даже был не удивлён, что он подошёл ко мне. Я даже ожидал этого, но, понятное дело, говорить с ним мне не хотелось. Но, надеясь, что он от меня быстро отвяжется, я решился ответить:

–Что тебе надо, Витя?

–Я хочу, чтобы ты попросил у меня прощения, – скривился в наглой ухмылке Витя. Он говорил, как можно громче, чтобы все, кто был в кабинете, обратили на нас внимания. И это у него получилось. Все сразу отвлеклись от своих дел и с любопытством наблюдали за нашим разговором. – Я сегодня из-за тебя получил двойку и ты должен передо мной извиниться.

–Из-за меня? – не стал скрывать своего удивления я. – А может ты двойку получил из-за того, что ничего не учил?

–О! – на лице Вити появилась весёлая улыбка. – Дерзишь?! Это уже интересно!

–Вообще-то дерзишь как раз-таки ты мне, а я тебе нет, – покачал головой я, не желая нарываться на конфликт с Витей.

–Меня вызвали к доске по твоей вине, – с этими словами Витя демонстративно ткнул пальцем мне в грудь. – Если бы не ты, то меня бы не вызвали. Всё ты! От тебя лишь одни проблемы, лузер! Вот когда тебя нет – всем хорошо, но стоит тебе прийти, и ты начинаешь всё портить. Может тебе лучше вообще исчезнуть? Тогда всем будет хорошо!

–Слушай, Витя, мне не нужны неприятности, – проговорил я, уже теряя надежду на то, что он отвяжется от меня.

–Тебе не нужны неприятности?! – хохотнул Витя. – Ребят, вы его слышали? Ему не нужны неприятности! – весь класс, как бы поддерживая Витю, дружно засмеялся. – Да ты одна сплошная неприятность, лузер! И ты думаешь, я тебе просто так прощу эту двойку? Нет! Ты поплатишься у меня за это, понял?!

–Я тут не при чём, – пытался остановить Витю я. – Ведь это же не я тебя вызвал к доске, а Игорь Валентинович.

–Но ты пришёл не вовремя. Было бы лучше, если бы вообще не пришёл! – Витя снова ухмыльнулся. – И ты за это поплатишься. Да и не только за это, а вообще за всё. Вот на прошлой неделе, когда полкласса сбежало с химии, кто сдал нас? Это же был ты, так ведь?! Хотя можешь не отвечать. Я знаю, что это ты!

–Витя… – я только хотел ему что-нибудь сказать в своё оправдание, ведь это и правда был не я, как тут раздался звонок на урок, и в класс прошла учительница.

–Поговорим после уроков, – наклонившись ко мне поближе, прошипел Витя. – И только попробуй сбежать. Тогда мы придём к тебе домой и силой тебя вытащим на улицу!

–Митрофанов, сядь на своё место! – раздался строгий голос учительницы истории.

–Конечно, Любовь Анатольевна, – улыбнулся учительнице Витя и послушно прошёл на своё место и сел за парту.

Когда Любовь Анатольевна начала перекличку, я нерешительно посмотрел на Витю и, встретившись с ним взглядом, увидел его довольную усмешку. Витя погрозил мне кулаком и повернулся к своему другу. Я же обречённо вздохнул, поняв, что тяжёлой участи мне избежать не получится. Мне всё-таки придётся сегодня после уроков встретиться с Витей. Но сейчас мне лучше не надо было выдавать своего волнения и страха одноклассникам, и поэтому я, стараясь держать себя в руках, начал с непринуждённым видом листать учебник.

Урок истории пролетел быстро, а следующий урок ещё быстрее. После последнего урока я из кабинета выскочил одним из первых, но, как бы я не старался быстро спуститься с лестницы и одеться, около выхода из школы меня уже ждали Витя с Антоном и несколько других ребят. Они специально меня подстерегали у выхода, чтобы если что пресечь мою попытку бегства. Когда я их увидел, я сразу понял, что теперь мне точно крышка, и я застрял надолго. Я остановился напротив ребят и молча смотрел на них, точно зная, что сейчас они, как всегда, начнут мне говорить что-нибудь неприятное и выставлять меня полным неудачником, хотя порой мне, и правда, казалось, что я полный неудачник. Мне же ведь и правда ни с чем не везло, и я ничего не умел. Даже воровать не всегда получалось хорошо.

–Так-так! – Витя сделал шаг ко мне, и на его лице заиграла злорадная улыбка. – И куда это ты собрался? Хотел уйти от нас? Ты, что боишься нас? – Антон и остальные весело загоготали, поддерживая Витю.

–Вовсе нет, – стараясь говорить, как можно увереннее, покачал головой я. – Я просто… – тут я запнулся, поняв, что ещё не придумал, что говорить и как оправдывать свой неудавшийся побег. – А я просто хотел вас подождать на улице, – сказал я первое, что пришло в голову.

–Правда? – усмехнулся Витя и, подойдя ко мне, приобнял меня за плечи. – Ну, так пойдём вместе. Подождём всех остальных на улице, – и с этими словами Витя буквально потащил меня к выходу.

–Остальных? – не смог скрыть я своего удивления. Я-то надеялся, что на разборках будут только Витя и его друзья, но, видимо, Витя хотел измываться надо мной перед всем классом. Это было самым ужасным, что я мог себе представить. Если Витя будет надо мной издеваться на виду у всего класса, то все будут пользоваться моментом и поддерживать Витю и вместе с ним издеваться надо мной. А в этом не было ничего хорошего.

–Ну, не будем же мы лишать возможности наших одноклассников полюбоваться этим шоу, – насмешливым тоном проговорил Витя и вытолкал меня из школы.

Оказавшись на улице, я обернулся и увидел, что Витя с Антоном и остальными выходят следом. Конечно, можно было бы сейчас, пока они ещё не вышли из школы, попробовать убежать, но это было глупо, потому что Антон бегал гораздо быстрее меня и он меня мог быстро догнать. Ну, конечно, ведь он занимался лёгкой атлетикой, а я даже на физкультуру редко ходил.

Я уже как-то пытался убежать от них. Они меня чуть не прижали к стенке, но я вырвался и бросился бежать. Так Антон меня чуть ли не через минуту догнал и притащил обратно, и это было просто ужасно. На нас смотрели не только наши одноклассники, но и ребята из других классов и даже ребята из старших классов. И они все смеялись надо мной, пока Антон тащил меня обратно, крепко держа за воротник рубашки. Я потом долго не решался идти в школу и просто все уроки бродил по улице. Но, когда я снова пришёл в школу, никто на меня даже не посмотрел. Они уже это забыли, и им было всё равно на то, что мне пришёл пережить. Мне тогда было так стыдно за свою беспомощность. А самым больным было то, что за меня даже никто не подумал заступиться в тот момент. Пока Витя с Антоном меня били и издевались надо мной – все просто стояли, смотрели и смеялись надо мной. Как потом после такого верить в то, что у всех людей есть душа и сердце? Скорее всего, не всем людям это достаётся, а, проще говоря, это достаётся только малому количеству людей. То есть почти никому. И это противно и неприятно, как и воспоминания об этом происшествии.

И даже сейчас эти воспоминания заставили меня передёрнуться. Я не собирался допускать даже мысли о побеге. Я спокойно стоял рядом с ребятами, ожидая, когда придут остальные и, представляя, что сейчас будет. Витя с Антоном пристально наблюдали за мной, как будто боялись, что я попробую сбежать от них. Они продолжали так внимательно смотреть на меня и следить за каждым моим движением до тех пор, пока все одноклассники не вышли на улицу. Все ребята столпились вокруг меня и со своими противными усмешками на лицах смотрели на меня. Я же в ответ смотрел на них с неприязнью, ненавистью и злостью, но и с некоторой опаской, потому что я ненавидел оставаться с ними наедине, а сейчас мы были одни. Все школьники уже разошлись по домам, и двор опустел, а те, кто ещё стоял во дворе, вряд ли решились бы вмешаться, да и вряд ли захотели бы это сделать, ведь я им никто. Учителя ещё были в школе, но они в основном выходили из школы по другому выходу и шанс, что они попадут в этот двор, был очень мал. Так что я был один и мог рассчитывать только на себя. Хотя, что там рассчитывать… Я ничего не мог против этой толпы!

Я настороженно поглядывал на одноклассников и ожидал нападения. Это мог быть и обыкновенный толчок, и удар в спину, а в лучшем случае едкие словечки. Я надеялся, что это будет последнее, потому что ни к чему другому я был пока не готов. Я надеялся, что разборки займут максимум двадцать минут и потом им наскучит издеваться надо мной (особенно быстро им может наскучить издеваться надо мной, если я не буду им отвечать, что я делать точно не собирался), и они разойдутся по домам. И тогда я успею спокойно выполнить задание папы и вернуться домой. На такой исход я очень надеялся. В руках я крепко сжимал портфель, помня, что там папины деньги, которые я должен отнести его другу, и выпускать портфель из виду было нельзя. Ведь одноклассники могли спокойно эти деньги украсть и, как ни в чём небывало уйти, а со мной папа потом может сделать такое, что мне даже представлять было страшно. Поэтому, чтобы такого не произошло, мне нужно было держать портфель при себе и ни в коем случае не позволять, чтобы эти деньги очутились в руках одноклассниках. Ну, может и не все способны на воровство, но Витя с Антоном точно и я был в этом уверен. Я должен был быть очень аккуратен.

–Эй, лузер, – наконец-то заговорил Витя и решительно шагнул ко мне, – ну, что теперь скажешь мне? Тебе не кажется, что пришло время падать мне в ноги и просить меня о прощении и пощаде? Ну, пока я не начал слова выбивать из тебя силой, – сказав это, Витя окинул одноклассников гордым взглядом, как будто гордился тем, что делает. Все одноклассники дружно засмеялись от его слов, и их взгляды стали весёлыми и задорными и по ним было видно, что они с нетерпением ждут продолжения.

–Витя, это же глупо, – покачал я головой, желая лишь того, чтобы поскорее избавиться от одноклассников. – И ты это прекрасно понимаешь. Мне не за что перед тобой извиняться! Пойми это уже!

–Ааа! – кивнул Витя и хитро улыбнулся. – Значит, ты не хочешь передо мной извиняться? Считаешь, что ты ничего мне не сделал?

–Ну, вообще-то так и есть, а не я так считаю, – поправил Витю я, внутри понимая, что это ни к чему хорошему не приведёт, но сдержать себя я не мог. Я чувствовал, что надо Вите хоть что-то сказать в ответ, чтобы он скорее оставил меня в покое, и я верил, что это поможет. Ведь я ему всё говорил спокойно и не грубил. Витя должен был понять, что он не прав.

–Серьёзно? – усмехнулся Витя. Видимо, ему нравилось то, что я ему что-то говорю в ответ, и это его ещё больше подбадривало на продолжение конфликта. – Ты в этом так уверен? Я вот думаю, что нет.

Я уже хотел что-то ответить на слова Вити, но тут он кивнул и меня резко сзади толкнул Антон. Я бы упал на Витю, но в этот момент он ловко отступил в сторону. Я грохнулся на землю. Портфель выпал из моих рук и упал мне в ноги. Все снова начали весело смеяться. Я окинул одноклассников ненавистным взглядом и уже хотел подняться, как тут Антон снова меня толкнул.

–Ну, что готов просить у меня прощения или нам продолжать? – с наглой усмешкой на лице поинтересовался Витя. На этот раз я отвечать на его слова не стал и лишь отрицательно мотнул головой. – Как хочешь, – улыбнулся Витя и отступил от меня на шаг.

И тут же меня со всех сторон обступили Антон и другие ребята. Сначала они молча смотрели на меня, а потом начали избивать ногами. С каждым ударом моя уверенность в себе становилась всё меньше и меньше, и я всё больше и больше жалел, что сразу не попросил прощения у Вити. Одно унижение помогло бы избежать этого.

Удары становились всё сильнее и больнее, и я больше не мог их терпеть и, что есть силы, закричал:

–Стойте! Стойте! Хватит! Пожалуйста! – и я был удивлён, когда все сразу перестали меня бить, и отошли от меня. Но, как только я увидел довольного Витю, я тут же понял в чём дело. Это он им сказал отойти от меня, а так бы они продолжали избивать меня.

–Ну, что, лузер? – наклонился ко мне Витя. – Ты что-то хочешь мне сказать? Ты наконец-то подумал о своём поведение и понял, что ты не такой уж и хорошенький? Может, хочешь попросить у меня прощения?

–Да, да, хорошо, – сдался я, понимая, что выбора у меня нет. Конечно, мне было очень противно это делать, но это было лучше, чем терпеть подобные издевательства одноклассников. Я поднял голову на Витю и, увидев, что он внимательно на меня смотрит и ждёт моих извинений, хотел уже подняться на ноги, но он мне это сделать не позволил, снова грубо толкнув меня.

–Ты извиняться передо мной должен на коленях! – повелительным тоном проговорил Витя. – Живо! А иначе они снова будут тебя бить, – Витя кивнул головой на Антона и остальных, которые только и ждали того, чтобы Витя снова их подпустил ко мне. – Ты же не хочешь этого? – я отрицательно покачал головой, и Витя с довольным видом кивнул. Он видел, что мне страшно, и ему это доставляло огромное удовольствие. Видимо, именно этого он и добивался. Запугать меня и, как следует, унизить. И у него это получилось. – Ну, что застыл?! – вновь раздался ненавистный мне голос Вити. – Приступай!

Я медленно, подчиняясь приказу Вити, встал на колени и, еле сдерживая своего отвращения, начал:

–Витя, прости меня, пожалуйста, – сквозь зубы проговорил я. – Я был не прав, когда начал спорить с тобой, а ты был прав. Прости меня! Я тебя прошу!

–Уже лучше, – с довольной улыбкой на губах проговорил Витя, и я уже хотел подняться, как тут он хитро усмехнулся и сказал: – Но чего-то не хватает! Звучало не очень уверенно, и я тебе не верю. Ты должен мне доказать, что, правда так считаешь и прощение просишь искренне.

–И что же я должен сделать для того, чтобы ты мне поверил? – с содроганием сердца спросил я, внутри надеясь, что это не что-то ужасное.

–Целуй мне ноги! – приказал Витя, и на его губах вновь заиграла самодовольная усмешка. – Давай! А иначе я начну сомневаться в том, что ты мне говорил правду и начну злиться на тебя. И тогда тебе будет очень плохо.

Я в ответ на его слова не смог сдержать гримасы, потому что мне, и правда, было противно от того, что он мне говорил делать. Мне было даже противно себе это представлять, а делать мне это тем более не хотелось. Но другого выбора у меня не было. Мне надо было срочно сматываться отсюда и идти к папиному другу, а потом к самому папе, пока он не начал ничего подозревать и злиться на меня. И ради этого я был готов унизиться и пойти на такое.

Я, скривившись, сначала окинул взглядом одноклассников. Они все внимательно наблюдали за мной и с нетерпением ждали, когда я это сделаю. А Антон уже приготовил камеру, желая всё это представление снять, чтобы потом можно было пересматривать видео и смеяться надо мной. А также ещё больше издеваться надо мной и напоминать мне об этом унижении. Понятное дело, мне делать это на камеру было ещё тяжелее, и это было ещё унизительнее для меня, но помешать Антону, который так сильно желал всё снять на камеру, я не мог. Поэтому я медленно, стараясь не смотреть на насмешливые взгляды одноклассников и камеру Антона, начал выполнять приказ Вити. Мне даже не хотелось смотреть Вите в глаза, потому что я чувствовал его презрительный взгляд, которым он буквально прожигал меня. Я сразу, отведя взгляд от одноклассников, опустил глаза на ботинки Вити. Я уже хотел это сделать, как тут голос Вити заставил меня вздрогнуть.

–Ну, давай живее! Мне долго ждать?! – не удержавшись, крикнул он. – Или может тебе надо помочь?!

Я, опять скривившись, понял, что тянуть больше нельзя и, сглотнув нарастающий ком в горле, как можно быстрее это сделал. Я даже не думал, что это будет так быстро. Я просто наклонился и, поцеловав его ботинки, тут же отпрянул в сторону.

–Наконец-то! – с облегчением вздохнул Витя. – Я думал, мне вечность придётся ждать, пока ты это сделаешь. Молодец! – с этими словами Витя хлопнул меня по спине и, обернувшись к смеющимся одноклассникам, кивнул и проговорил: – Всё! Пойдёмте уже отсюда.

–И это всё? – не стал скрывать своего разочарования Антон. – Я думал, мы его ещё помучаем.

–С него на сегодня хватит, – решительно сказал Витя и пошёл к выходу с территории школы. – Пойдём!

–Ну, ладно, ладно, – нехотя согласился с другом Антон и напоследок, перед тем как уйти, со всей силы поддал мой портфель, который тут же влетел мне в лицо. А я, не удержавшись под массой портфеля, который был очень тяжёлый из-за лежащих в нём учебников, грохнулся на землю. После этого Антон засмеялся и выдал: – Пока, лузер! Ещё увидимся! – и с этими словами он пошёл следом за Витей.

Остальные прошли мимо меня спокойно, даже не притронувшись ко мне, но, не упустив возможности кинуть в мою сторону какую-нибудь едкую фразу и окинуть меня своим презрительно-надменным взглядом. Я же продолжал лежать на земле и смотреть на небо до тех пор, пока голоса одноклассников не стихли. Я чувствовал себя униженным и жалким и сейчас сам себя ненавидел. Я мог так лежать сколько угодно и смотреть на небо, затянутое серыми тучами, такое же, как моё настроение, но времени на это у меня не было. Я поднялся с земли буквально через минуту после того, как понял, что все ушли. Встав на ноги, я окинул взглядом двор. Кроме меня во дворе никого не было. Все и правда ушли, и теперь я мог вздохнуть полной грудью и успокоиться. Больше меня никто не тронет, и я мог спокойно идти выполнять поручение папы.

Вспомнив о папе и о деньгах, которые он мне дал, я тут же понял, что мне надо торопиться. Кинув взгляд на время, я увидел, что на все дела у меня осталось всего пятнадцать минут и теперь точно не выйдет всё сделать спокойно. Я схватил с земли портфель и бросился бежать к дому папиного друга. Бежал я так быстро, как только мог, и около нужного дома был уже через семь минут. Я тяжело дышал и сначала остановился около дома, пытаясь отдышаться. Кое-как восстановив дыхание, я хотел уже зайти в дом, но тут решил, что лучше заранее достать деньги, чтобы сразу их отдать другу папы, а не рыться перед ним в портфеле и не заставлять его ждать. Да и его общество мне не особо нравилось и поэтому мне хотелось, как можно быстрее, всё сделать и уйти домой. Но стоило мне открыть портфель и полезть в отделение портфеля, куда я положил деньги, я тут же похолодел от ужаса. Денег на месте не было!

Я не хотел в это верить и продолжал рыться в портфеле, в надежде найти деньги. Но их не было! И я это понял сразу же, как только обыскал весь портфель. Мои руки тут же вспотели, а сердце начало биться так быстро, что мне казалось, что оно сейчас выпрыгнет из груди. В мою душу начали закрадываться паника и ужас. То, что я боялся больше всего – случилось! Из портфеля выпасть деньги никак не могли, и я тут же понял, что, скорее всего, их Витя вытащил из моего портфеля в тот момент, пока все били меня, и ни я, ни другие не могли видеть, как он роется в моём портфеле. Я понимал, что не могу вернуться домой, не выполнив поручения папы. Если он узнает, что я не донёс деньги до его друга, то он меня просто убьёт за это. Мне нужно было срочно что-то предпринимать, и у меня не было другого выхода, как только пойти к Вите. Если деньги и, правда, у него, то надо как-то уговорить его вернуть их, но я был без малейшего понятия, как это сделать. Но просто так возвращаться домой мне было слишком страшно, и поэтому я должен был это сделать. Если я не попытаюсь хоть что-то сделать, то мне будет ещё хуже. Так хотя бы был шанс вернуть деньги, но, правда, он был слишком маленьким, но хотя бы был.

Я не мог больше тянуть время и, что есть силы, бросился в обратную сторону, к школе. Недалеко от школы было кафе, где мои одноклассники любили проводить время после занятий. Я был уверен, что они сейчас там и, забежав туда, я в этом убедился. Почти все одноклассники сидели там и дружно над чем-то смеялись. Меня они не замечали. Я быстро нашёл глазами Витю и сразу направился прямиком к нему. Когда я был в метре от одноклассников, они меня заметили.

–Эй, лузер! – раздался весёлый голос Вити. – Какими судьбами? Неужели ты уже соскучился? Не ожидал тебя сегодня снова увидеть.

–Витя, из моего портфеля кое-что пропало, – уверенно начал я, зная, что мямлить нельзя и нужно торопиться, пока время не истекло. – И я хочу, чтобы ты вернул мне это. Пожалуйста! Это очень важно! Я тебя прошу!

–Ты прикалываешься что ли? – нахмурился Витя. Видимо, ему не понравилось, что я его называю вором при всех одноклассниках. Он медленно встал с места и буквально прорычал: – Я у тебя ничего не брал! Ясно тебе? Если у тебя что-то пропало, то это не мои проблемы, а только твои! Понятно?!

–У меня пропали деньги, – не собирался отступать я. Без денег я и не мог отступить. Я должен был их вернуть! – Верни их, пожалуйста! Я знаю они у тебя.

–Ты что меня обвиняешь в воровстве? – по лицу Вити было видно, что мои слова начинают его очень сильно злить. – Я ещё раз повторяю: я у тебя ничего не брал! И твои деньги мне не нужны!

–Они не мои, а папины, – продолжал я, надеясь, что Витя всё же отдаст их мне. – И я должен их вернуть ему. Витя, пожалуйста! Это не смешно! Верни мне их!

–Да мне всё равно, чьи это деньги! – отрезал Витя. – Их у меня нет! Сколько раз я должен тебе это повторить?! Я никакие деньги у тебя не брал! А теперь вали отсюда!

–Витя, да что ты его слушаешь-то? – неожиданно вмешался Антон. – Ты же понимаешь, что у него никаких денег быть и не могло! Откуда они у него могли взяться? Или у его папаши-алкаша?! Он просто специально нас разводит! Тебе что, лузер, мало было сегодняшнего? Может, мы сейчас тебе ещё наваляем?! Хочешь?!

–Ребята, я серьёзно, – уже из последних сил упрашивал я, видя, что одноклассники мне их возвращать не хотят. А Витя говорил так уверенно, что у него нет моих денег, что я реально начал верить, что может, у него их и нет. Но, если не он их вытащил у меня из портфеля, то, наверное, Антон или кто-то другой. Но это было неважно, потому что вернуть я их всё равно должен был. – Пожалуйста, верните мне деньги! Я вас прошу! Если я их не верну, то…

–То что? – перебил меня Антон. – То твой папаша вправит тебе мозги или что лучше прибьёт тебя? Тогда он сделает всем нам одолжение! Верно, ребята? – все, как бы соглашаясь с ним, радостно загоготала. Довольно улыбнувшись, Антон вновь обратился ко мне: – Но меня мучает один вопрос, лузер. Что ты тут ещё делаешь? Мы уже тебе сказали, что у нас твоих денег нет и нам плеваться, что с тобой будет, если ты эти деньги не вернёшь. А теперь исчезни!

Я пару минут продолжал стоять на своём месте, не в силах верить во всё происходящее. Я, конечно, знал, что мои одноклассники ужасные и невыносимые люди, но, чтобы настолько, я этого даже не подозревал. И сейчас я стоял и смотрел ненавистным взглядом на их противные лица, желая лишь того, чтобы они заплатили за все мои мучения.

–Какие же вы всё-таки… – не сдерживая свою ненависть к ним, начал я. – Отморозки! – что есть силы, выкрикнул я и тут же выскочил из кафе, не желая видеть реакции одноклассников.

Когда я выбегал из кафе, я услышал, как Антон крикнул мне вслед:

–А ну-ка стой, лузер! – но Витя его остановил, не дав ему побежать за мной, и я этим воспользовался.

Бежал я вплоть до своего дома. Только у дома я остановился и перевёл дыхание. Деньги у меня вернуть не получилось, и я знал, что меня за это ждёт дома. Как только папа узнает, что я не отнёс деньги его другу и мало того ещё их и потерял, он разозлится. Очень сильно разозлится, а в таком гневе он может запросто убить меня. Но хотя кого это расстроит? Одноклассники будут только этому рады, да и папа этому вряд ли расстроится. Только мне одному как всегда будет плохо, но никого это интересовать не будет. Заходить домой мне было невероятно страшно, но выбора не было. Руки мои вновь начали дрожать, на глазах уже выступали слёзы от страха, сердце бешено колотилось, но я всё же подошёл к двери квартиры и медленно начал её открывать. Когда замок щёлкнул последний раз, я глубоко вздохнул, пытаясь набраться мужества, и прошёл в квартиру. Встретила меня тишина, что было очень хорошим знаком. Папы нет дома, и это означало, что я могу хоть немного спокойно посидеть перед тем, как он вернётся и перед тем, как я ему всё расскажу. Да я хотел ему рассказать всю правду, потому что надеялся, что он оценит мою честность и не будет слишком сильно бить меня.

Я не спеша закрыл за собой дверь и, повесив куртку на крючок и разувшись, хотел уже пройти вглубь квартиры, как тут задел пустую бутылку из-под водки, которая стояла на той же самой тумбочке, об которую я ударился в тот день, когда ушла мама. Бутылка упала на пол и с громким звоном разбилась. Я застыл в ужасе. Если папа это увидит, то он непременно меня за это накажет, но два наказания подряд я вряд ли выдержу. Поэтому мне нужно было быстро всё убрать, пока папа не вернулся.

–Серёжа, это ты? – внезапно раздался голос папы из квартиры, и я вновь похолодел от ужаса. Я даже и не подозревал, что папа здесь. Если бы я знал, что он здесь, то, понятное дело, был бы аккуратнее, а теперь мне точно достанется за разбитую бутылку. И убрать я осколки точно не успею за то время, пока он идёт ко мне. Я просто застыл на месте и уже через минуту он появился в прихожей. Он кинул взгляд на осколки на полу, а потом посмотрел на меня. По его взгляду было видно, что он не злится на меня и это меня моментально успокоило. – Ты отнёс деньги? – спросил папа.

–Конечно, – брякнул я, даже не подумав.

–Замечательно, – только сказал папа и кивнул на разбитую бутылку. – Приберись тут!

И папа тут же ушёл и только после того, как он скрылся из виду, я понял, что наделал. Я соврал папе и теперь мне за это попадёт в два раза больше. Как только он узнает всю правду.… Меня даже начало трясти от этой мысли. Можно было, конечно, прямо сейчас броситься следом за ним и признаться ему во всём, но всё равно уже было поздновато это делать и к тому же он сейчас такой добрый, и я могу хотя бы несколько часов спокойно посидеть и приготовиться к предстоящей порке. Конечно, я и правда был не виноват в том, что у меня не получилось донести деньги до его друга, но папа это даже слушать не станет, как только узнает всю правду.

Я тяжело вздохнул, и мой взгляд упал на разбитую бутылку. Злить папу ещё больше я не хотел и поэтому опустился на корточки и начал быстро собирать все осколки, даже не думая о том, что могу порезаться. Мне сейчас было на это всё равно и меня интересовало лишь то, чтобы сделать всё возможное, чтобы смягчить будущий гнев папы. Конечно, этим особо гнев папы не смягчишь, но хотя бы из-за разбитой бутылки он не будет на меня злиться. Мне повезло, что она хотя бы была пустая. Вот если бы она была с водкой, то мне точно бы досталось и хорошее настроение папы не спасло бы.

Все осколки я собрал быстро и сразу с ними направился на кухню. Выкинув их в мусорку, я огляделся, думая, что же ещё я могу сделать для папы. На глаза мне попалась лишь новая папина бутылка водки. Недолго думая, я схватил её и пошёл к папе. Он как раз уже включил телевизор и собирался смотреть какой-то фильм. Когда я подошёл к нему, он сначала удивлённо посмотрел на меня, потому что я ещё никогда просто так не подходил к нему, а подходил к нему лишь в том случае, если он меня звал. Но, когда я протянул ему бутылку водки, по папиному лицу было видно, что он ещё больше удивился, но бутылку из моих рук он всё же взял и проговорил:

–Я как раз хотел за ней пойти, – и поставил её на пол возле кресла.

Я в ответ папе ничего говорить не стал, да и не надо было. Я лишь молча направился к своей комнате. Пройдя в комнату, я кинул портфель на пол и устало упал на кровать. Сегодняшний день меня полностью вымотал, и самым ужасным было то, что этот день ещё не закончился, и меня ждало ещё кое-что похуже. Мои мышцы противно ныли, спина уже не так сильно болела, как утром, но ещё побаливала, а моя голова сильно гудела и напоминала о стрессе и нервах. Не желая чувствовать боль в спине, я улёгся на живот и, положив под грудь подушку, обнял её и прижался к ней лицом. Я пытался хоть немного расслабиться, но мои уши были направлены на соседнюю комнату и я внимательно слушал всё, что там происходило. А там ничего интересного не происходило, кроме того, что папа изредка что-то выкрикивал при просмотре фильма, и в основном это были какие-то матные и некультурные выражения. Я к этому уже привык, и для меня это не было чем-то ужасным.

Так я пролежал достаточно долго и вот раздался звонок на папин телефон. Я тут же вжался в кровать. Я был уверен, что это звонит папин друг. Сначала они говорили нормально, но потом папа вдруг начал что-то гневно кричать в трубку, и было слышно, что он начинает злиться. И от этого я сразу начал дрожать от страха. Под конец разговора папа немного успокоился и, проговорив: «Спасибо!», завершил разговор. Может быть, для человека на другом конце провода это было хорошим знаком, но не для меня. На мои глаза опять начали наворачиваться слезы, и я еле их сдерживал.

–Серёжа! – услышал я грозный голос папы. – Иди сюда немедленно! – ещё злее повторил он.

Я медленно поднялся с кровати и, дрожа всем телом, вышел из комнаты и направился к папе, который стоял около кухни. Он сложил руки на груди, и, пока я шёл к нему, смотрел на меня таким взглядом, как будто был готов убить меня на месте. Но скорее всего так и было! Подойдя к папе, я замер и сначала смотрел в пол, не решаясь поднять на него взгляда, но потом всё же решился и взглянул на него. И вмиг пожалел, что сделал это. Вид у папы был очень злым, и его взгляд просто невозможно было передать словами. Папа был просто в ярости!

–Слушай меня внимательно, ничтожество, – яростно начал он, заставив меня ещё больше дрожать от страха, который становился всё больше и больше, – мне только, что позвонил Кирилл, и он мне сказал, что ты ему никакие деньги не принёс. Это правда?! Ты меня обманул, когда сказал, что отнёс ему деньги?!

–Пап, я… просто… – начал мямлить я. От страха у меня просто отнимался язык, и я не мог выговорить ни слова.

–Отвечай на вопрос! – громко крикнул папа, заставив меня вздрогнуть. – Ты меня обманул?!

–Да, – смог всё-таки выдавить я. – Прости, пап! Я не хотел тебя обманывать!

–Считаешь, что я такой тупой и меня можно спокойно обманывать?! – всё сильнее и сильнее злился папа.

–Нет, папа, – покачал я головой, желая хоть немного успокоить папу. – Я вовсе так не считаю. Правда! Я просто… я хотел отнести деньги, но…

–Что «но»?! – папа сделал шаг ко мне и схватил меня за плечи. – Хотя знаешь неважно. Верни мои деньги! Сейчас же!

–Я не могу, – тихо проговорил я, чем моментально привёл папу в бешенство. Он тут же схватил меня за горло и, прижав меня к стене, начал душить меня.

–Как это не можешь?! – начал орать папа. – Что ты сделал с моими деньгами?! Где они?! Немедленно верни их мне!

–Я… – пытался хоть что-то сказать я, но папа так сильно сдавливал мне горло, что я просто начал задыхаться. Я не мог выдавить ни слова и ртом пытался поймать хоть немного воздуха, но у меня ничего не получалось. В глазах у меня начало темнеть, голова начала кружиться и я понимал, что умираю. Но я не хотел умирать! Только не сейчас! И вот я из последних сил выдавил хриплым голосом: – Пап,… пожалуйста,… я тебя прошу… не надо… я скажу…

И в тот же миг папа отпустил меня. Я наконец-то смог вздохнуть полной грудью, пытаясь набрать как можно больше воздуха. Моё горло от такого потока кислорода моментально начало першить, и я зашёлся сильным кашлем. Я немного наклонился вперёд, но папа, который всё ещё стоял передо мной, вновь схватил меня за плечи и прижал меня к стене. Его злое выражение лица вновь появилось передо мной.

–Ну? – выжидающе посмотрел он на меня.

–У меня украли деньги, – кое-как справившись с кашлем, выдал я.

Папа поднял руку для удара, но я тут же закрыл лицо руками, боясь, что папа может сильно ударить меня по лицу и потом там останется какой-нибудь шрам или того хуже он может выбить мне глаз или сломать нос. Но удара не последовало и, убрав руки от лица, я увидел, что бить папа меня не собирается.

–Кто? – спросил папа, нахмурив брови.

–Я не знаю, – пожал я плечами, потому что, правда, точно не знал, кто их украл. – Они все на меня набросились, и я не знаю, кто вытащил деньги. Все произошло так быстро. И я…

–Знаешь, что, Серёжа, – не дал мне договорить папа, и на его лице появилась улыбка, от которой мне даже на секунду показалось, что папа мне верит, – я тебе не верю! – Выпалил он, отчего я обомлел, и тут мне в лицо влетел сильный удар, от которого я упал на пол. – Сейчас ты получишь урок, который надеюсь, запомнишь навсегда! – с этими словами папа сильно ударил меня ногой в живот. Я скорчился от боли, но внутри я понимал, что это всего лишь начало.

Я кинул взгляд на папу и сначала не понял, что он делает. Он открыл шкаф и начал там что-то искать. Некоторое время я с удивлением на него смотрел, но, когда он закрыл шкаф и повернулся ко мне, я понял, что он там искал и пришёл в ужас. О Боже! В руках он держал длинную деревянную палку. Папа ей размахивал в воздухе и не спеша подходил ко мне. На губах его играла злая усмешка, и чем ближе он ко мне подходил, тем больше я приходил в ужас.

–Никогда не надо мне врать, Серёжа! – цокнул языком папа и в очередной раз махнул палкой, которая засвистела в воздухе. – Советую тебе запомнить урок, который ты сейчас получишь!

–Пап, я говорил правду, – с надеждой, что папа меня не будет бить палкой, пробормотал я. – Пожалуйста, не надо! – но папа продолжал идти, и по его лицу было видно, что останавливаться он не собирается. Я понимал, что такого наказания могу даже не пережить и поэтому у меня не было другого выбора, как только попытаться убежать от папы. Это я и попытался сделать. Я резко вскочил на ноги и бросился к прихожей, лишь надеясь, что у меня получится уйти от папы, и, когда я вернусь, он не будет меня бить палкой. Но стоило мне только сделать пару шагов в сторону прихожей, как папа сильно ударил меня палкой под коленки, и я вновь упал на пол. Но сдаваться я не собирался, потому что я понимал, что папа очень сильно злится на меня, а в таком состоянии он может запросто меня этой палкой забить до смерти. И я уже из последних сил, даже не скрывая своих слёз, которые начали быстро течь по моим щекам, начал ползти в сторону прихожей, но хлёсткий удар папы по моей спине заставил меня остановиться и взглянуть на папу. – Папа, я тебя прошу! Не надо! Пожалуйста! – начал умолять я, уже теряя надежду на то, что папа сжалится, надо мной, и не будет бить меня.

–Надо было раньше думать, – равнодушно сказал папа, даже не поведя бровью и не обратив внимания на мои слёзы, и, схватив меня за шиворот, грубо швырнул меня в центр зала. Оказавшись на полу в центре зала, я больше двигаться не стал, понимая, что первый удар неизбежен и, глотая собственные слёзы, ждал, когда же папа начнёт своё наказание. – Прежде чем врать мне и обманывать меня! – добавил папа и подошёл ко мне.

В этот момент я не выдержал и поднял на него голову. Всё моё лицо было красным и мокрым от слёз, но даже это не остановило моего папу. Он так же равнодушно и безразлично взглянул на меня, усмехнулся и, замахнувшись для первого удара, сильно ударил меня палкой. Я громко вскрикнул от боли и тут же отвернул голову от папы, не желая видеть его лица и эту жуткую палку. Этот удар был настолько больным и невыносимым, что мне хватило бы его одного, и я бы сделал всё, что угодно, чтобы других ударов не было. Но папа было непоколебим, и следом за этим ударом посыпалась череда других. Я успевал лишь корчиться, вскрикивать от боли и жалобно плакать. Мне было невыносимо больно, но папе было на это всё равно. Он продолжал нещадно бить меня, и каждый его удар был всё сильнее и сильнее. Палка грозно свистела перед каждым ударом, и её хлёсткий удар раздавался болью по всему телу.

Папа уже однажды бил меня этой палкой, и я это наказание запомнил на всю жизнь, потому что оно было самым ужасным из всех прочих. Но теперь я понимал, что это были лишь цветочки и самое ужасное наказание – это то, которое было сейчас. Возникало ощущение, что папа получал наслаждение от того, что бил меня и самым обидным было то, что я был ни в чём не виноват. Но выбора у меня не было и мне лишь оставалось лежать и сквозь зубы терпеть эту жуткую боль. А эта боль была настолько жуткой, что мне казалось, что вся моя спина, шея и все остальные части тела, по которым бил папа, просто горели. Мне хотелось вскочить с места и броситься, куда подальше от папы и его палки, но я знал, что, даже если попробую встать, то убежать не успею. Потому что мало того, что папа может снова меня ударить по ногам, так ещё мои ноги сильно дрожали и болели. Папа наверно по ним уже ударил раз десять, если не больше. Чисто физически я никак убежать не смогу.

Я изо всех сил пытался себя отвлечь хоть какими-нибудь хорошими мыслями, чтобы хоть немного смягчить эту боль, но ничего не помогало. Мне сейчас даже не шли в голову никакие хорошие мысли. Я уже даже кричать не мог, потому что у меня не было на это сил, и я просто сильно сжимал зубы и кусал собственные губы, закрывая лицо руками и продолжая глотать свои слёзы.

Где-то через минут десять или больше я уже просто не чувствовал тела и мне начинало казаться, что я сейчас вот-вот не выдержу и умру от этой боли. Но, не смотря на всю эту боль и эти страдания, я всё ещё не хотел умирать. Конечно, такая жизнь ужасна, но лучше такая жизнь, чем вообще не жить. Папа, видимо, останавливаться не собирался, потому что он всё ещё яростно бил меня, заставляя стонать от боли и плакать, и он, как будто и правда, был готов убить меня. И поэтому я уже из самых последних сил, надеясь, что получится остановить его, пока он меня не забил до смерти, закричал первое, что пришло в голову:

–Они у Вити! Деньги у Вити! Они у него! Я говорю правду!

И случилось невероятное. Папа остановился.

–Что ты говоришь? – поинтересовался он и наклонился ко мне поближе.

–Твои деньги у Вити, – сквозь слёзы проговорил я и всхлипнул. Мне даже не верилось, что он всё-таки остановился, но я был этому очень рад. – Они у него! Это точно!

–Кто такой Витя? – последовал очередной вопрос от папы.

–Мой одноклассник, – тихо ответил я и снова жалобно всхлипнул. С моих глаз продолжали течь слёзы, которые я просто не мог сдерживать. Голос мой предательски дрожал, но, чтобы ещё больше убедить папу в правдивости своих слов, я добавил: – Это он у меня их украл! Я это видел! – я, конечно, знал, что, когда снова встречусь с Витей, он меня непременно побьёт за то, что я его сдал, но лучше пусть он меня будет бить, чем папа. Ведь удары папы гораздо сильнее, чем Витины. И может хотя бы ему он отдаст деньги. А, если не отдаст, то мне точно конец, но я хотя бы смогу немного полежать спокойно перед тем, как папа меня убьёт.

–Вот это другое дело! – кивнул папа и улыбнулся. – Так и надо было сразу. А то надо все слова палкой из тебя выбивать в прямом смысле слова! – после этого папа выпрямился. – Но попробуешь ещё раз меня обмануть, и я тебя прибью! Понял меня?! – спросил напоследок папа, и я тут же закивал, боясь, что папа снова меня может ударить, а ведь у меня итак без этого каждая часть тела просто горела.

Только после этого папа кивнул, как бы веря мне, равнодушно перешагнул через меня и, кинув палку на пол, плюхнулся в кресло. Он, как ни в чём небывало, включил телевизор и, удобно усевшись, начал смотреть очередной фильм. Ему даже было неинтересно, как я, и могу ли я хотя бы подняться, а я даже пошевелиться не мог, ни то чтобы подняться. Мне казалось, что папа переломал мне все кости, но я понимал, что, если бы папа переломал мне кости, то боль была бы ещё сильнее. Папа уже однажды ломал мне рёбра, и эта боль была настолько ужасной и сильной, что я орал вплоть до того, пока меня не привезли в больницу и не вкололи мне обезболивающее. Тогда папа соврал, что я типа неудачно упал, и все ему поверили, а я говорить что-то не решился, потому что боялся, что, если мне не поверят и папа меня привезёт обратно домой, то дома мне опять крепко попадёт. Но хотя бы после этого случая папа около месяцев трёх меня не трогал и я мог спокойно лежать в своей комнате и наслаждаться тем, что меня никто не бьёт.

Сейчас же боль была не такой, как тогда. Да она была сильной, даже очень сильной… Мне было очень трудно её терпеть, и я даже не мог двигаться, но, скорее всего, я не мог двигаться из-за того, что у меня совсем не осталось сил. Вчера папа избил меня, сегодня одноклассники побили меня и потом снова папа, а ещё эти «пробежки» и я уже давно нормально не ел. Меня мучил сильный голод, но избавиться от него, как и от боли, я не мог. А просить папу дать что-нибудь поесть было бы глупо.

Я помню, как один раз после очередного избиения, почувствовал вкусный запах, который шёл от кухни. Понятное дело, я тут же поднялся с кровати и, не смотря на боль, я поплёлся на кухню, прихрамывая на правую ногу. Папа в тот день по этой ноге сильно ударил, и нога ужасно опухла. Я две недели не мог ходить в школу из-за опухшей ноги. Пройдя на кухню, я увидел, что папа ест вкусную курицу. Как же от неё вкусно пахло! Мне так хотелось съесть хотя бы маленький кусочек от этой курицы, но, когда я попросил у папы кусочек, он скривился и спросил, заслужил ли я этот кусок. А потом он меня просто прогнал в комнату и съел всю курицу сам, а я был вынужден лежать в комнате и пускать слюнки от этого вкусного запаха. Конечно же, я после того, как папа улёгся спать, в мусорном ведре нашёл всё, что осталось от курицы. Я обгрыз все кости и съел всё мясо, что осталось на костях, но этого всё равно было мало. Папа пожалел для меня маленький кусочек курицы, и это означало, что ему на меня вообще всё равно и я для него просто груша для битья, на которую можно выпустить свою злость.

От этой мысли и воспоминаний по моим щекам вновь потекли слёзы. Я через боль повернул голову и посмотрел на папу. Вот даже сейчас он спокойно сидел и не обращал на меня внимания, а я лежал на полу и не мог подняться. Будь он нормальным папой, то давно бы уже помог мне встать и отвёл бы в комнату. Хотя если бы он был нормальным папой, то он бы и бить меня не стал. Из моей груди вырвался тяжёлый вздох. Я полежал ещё немного и, подумав, что боль вроде немного стихла, сделал рывок, чтобы подняться, но тут же острая боль пронзила меня с головы до пят и я, громко застонав от боли, повалился обратно на пол. Папа кинул на меня косой взгляд, но с места, чтобы помочь мне, понятное дело, не поднялся. Я же не собирался отступать. Лежать я тут больше не собирался, потому что мне было страшно находиться рядом с папой. А вдруг он решит закончить дело и снова начнёт меня бить этой палкой? Она всё ещё лежала рядом с ним, и я предпочитал находиться подальше от папы и его палки. Я, крепко сжав зубы и стараясь больше не издавать ни звука, чтобы не раздражать этим папу, продолжил свои попытки встать. Но после двадцатой попытки я понял, что, правда, не могу встать. У меня вообще не осталось сил ни на что, а из-за того, что я двигался, боль становилась ещё острее и сильнее. Больше я не двигался и просто лежал посреди зала в ожидании того, что же теперь будет.

Так лежал я достаточно долго, и, только когда в телевизоре началась очередная реклама, папа встал с кресла. Я сразу напрягся. Папа сделал пару шагов и остановился прямо надо мной. Сначала он молча стоял надо мной, а потом грубо ударил меня ногой по спине и раздражённым голосом проговорил:

–Ну, и что ты тут разлёгся? Долго собираешься тут валяться? Вали в свою комнату!

–Я не могу встать, – только сказал я в своё оправдание, даже будучи не в силах повернуться к папе лицом.

–Не можешь встать? – зачем-то переспросил папа. – Правда? Тогда может тебе помочь? – предложил папа, повергнув меня в шок своим предложением. Пару секунд я и правда верил в то, что папа хочет помочь, и уже был готов согласиться на его помощь, как тут он грубо схватил меня за волосы. Стоило ему это сделать, как я понял, какую помощь он мне предлагал. – Такая помощь тебе подойдёт?! – спросил он и за волосы поволок меня в сторону моей комнаты. Я схватил папу за руку, которой он держал меня за волосы и, закричав от боли, начал вырываться из мёртвой хватки папы. А он, не обращая внимания на мои крики и вопли от боли, продолжал меня тащить за волосы, волоча по полу, как какой-то мешок картошки. Это было очень больно и неприятно, но папе было на это, как всегда, всё равно. Слёзы снова побежали по моим щекам.

Отпустил меня папа лишь тогда, когда дотащил до комнаты. Он бросил меня на пол около кровати. Я схватился за голову и начал трогать свои волосы, чтобы убедиться, что папа не вырвал мне все волосы. Они были на месте, но моя голова сильно гудела от такого грубого обращения. Я уже подумал, что папа вышел из моей комнаты, как тут он снова грубо схватил меня за волосы и, немного приподняв меня над полом, буквально прорычал мне на ухо:

–Завтра я пойду в школу, и я советую тебе молиться, чтобы деньги нашлись. Если они не найдутся, то тебе точно конец. И не нойся! Я тебя предупреждал, что с тобой будет, если ты потеряешь деньги!

Сказав это, папа резко отпустил меня, и я, даже не успев подставить руки, дабы смягчить падение, упал обратно на пол, больно ударившись подбородком об пол. Застонав от боли, я потёр подбородок и взглянул на папу. Он кинул на меня грозный взгляд и наконец-то покинул мою комнату, захлопнув за собой дверь. Как только моя комната опустела, я с облегчением вздохнул. После всего пережитого мне сейчас хотелось побыть одному и желательно подальше от папы. Сейчас его я боялся в два раза больше, чем обычно. Из-за каких-то денег он был готов убить меня, и я не мог не бояться его. Сейчас я даже жалел, что вообще вернулся домой. Ведь у меня была возможность выйти невредимым из этой ситуации, но я вернулся домой и теперь вряд ли смогу убежать от папы. Хотя можно было бы попробовать это сделать завтра, когда папа пойдёт ко мне в школу, но невредимым выйти из ситуации всё равно уже не получится. Ведь папа уже избил меня, и теперь после такого сильного избиения мне даже двигаться было трудно и больно.

С такими мыслями я продолжал лежать на полу, в подробностях планируя свой завтрашний побег. А лежал я вплоть до того, пока каждая клеточка моего тела не начала противно ныть от твёрдого пола. Я понял, что больше так лежать не могу и надо хоть что-то сделать. Я поднял голову и посмотрел на кровать. Она вроде бы находилась так недалеко, но, ведь встать я не мог, и у меня был только один выход: доползти до своей кровати и как-нибудь забраться на неё. Попытаться стоило. Вот так лежать на полу с каждой минутой всё было невыносимее и невыносимее. Твёрдый пол ещё к тому же и усиливал боль, которая была итак ужасной, и я, даже не колеблясь внутри, начал ползти к кровати. Это было даже сложнее, чем я себе представлял, потому что от любого движения боль становилась ещё сильнее. Но отступать я не собирался и упорно продолжал ползти к кровати, тихо постанывая от боли и стараясь не кричать, чтобы папа меня не услышал. И вот буквально через пять минут я сделал это. Я дополз до кровати и, схватившись за край, начал взбираться на неё. С первой попытки сделать это у меня не получилось, но после десятой попытки я оказался на кровати. На хоть и немного твёрдой, старой, хлипкой и расшатанной кровати, которой уже было много-много лет, мне сразу же стало немного легче и удобнее. Я улёгся ничком на кровать и уткнулся лицом в подушку, которая тоже не была новой и особо мягкой, но я уже к ней привык. Хоть мне всё ещё было больно и плохо, но теперь хотя бы было лучше, чем когда я лежал на полу.

Мне хотелось, как можно дольше лежать и наслаждаться тишиной и покоем. Но моё наслаждение длилось недолго, потому что через какое-то время я понял, что хочу пить. Последний раз я пил утром и сейчас меня мучала сильная жажда. В горле у меня пересохло, а голова опять начала противно гудеть и напоминать о сегодняшнем ужасном дне. И вся боль вернулась в трёхкратном размере. У меня опять начало болеть всё тело, начала кружиться голова, а в глазах темнело. Мне было очень плохо, но я даже не мог встать для того, чтобы дойти до кухни и там выпить воды. Я попытался приподняться на кровати, но всё моё тело пронзила такая боль, что я, не выдержав, громко вскрикнул от боли и упал обратно на кровать. О второй попытке даже не могло быть и речи. Я обречённым взглядом посмотрел на дверь и тяжело вздохнул. Но тут я услышал тяжелые шаги и с ужасом понял, что папа идёт сюда. С каждым шагом он был всё ближе и ближе и вот он распахнул дверь и прошёл в мою комнату. И первое, что попалось мне на глаза – это стакан с водой. Папа никогда не переливал свою водку в стакан и всегда её пил из бутылки. И я точно знал, что в стакане была обычная вода. И сейчас моей единственной надеждой был папа. Я надеялся, что он мне даст сделать хотя бы глоток воды из его стакана. Ведь вода – это не курица и она идёт практически даром.

–Я пришёл тебе напомнить о том, что завтра иду в школу, – проговорил папа, – и, если деньги не найдутся, то это будет означать, что ты меня снова обманул и тогда точно пощады не жди! Надеюсь, ты меня понял. И, кстати, – тут папа хитро улыбнулся, и эта улыбка сразу мне не понравилась, потому что сегодня ни одна улыбка папы ничего хорошего не означала, – я же не хочу, чтобы ты сбежал, пока меня не будет. Поэтому я заберу твои ключи, – с этими словами папа помахал в воздухе моими ключами, которые он, скорее всего, взял из моей куртки. Я всегда их убирал туда и сейчас эта привычка сыграла со мной злую шутку. Я с ужасом смотрел на папу и свои ключи, понимая, что у меня не получится завтра сбежать из дома. Без ключей я выйти из квартиры не мог. Теперь я точно был обречён. Я был, как никогда беспомощным, и от собственной беспомощности на моих глазах выступили слёзы. – Завтра они будут со мной, так что даже не думай удрать от меня, – добавил папа и убрал ключи себе в карман.

Он уже хотел выйти из моей комнаты, как тут я всё-таки решился подать голос.

–Пап, – тихо позвал я его, и он нехотя повернулся ко мне.

–Что тебе надо? – раздражённым голосом спросил папа, видимо, не желая тратить своё время на меня.

–Пожалуйста, дай мне воды, – так же тихо попросил я.

–Ты хочешь воды? – переспросил папа и усмехнулся. Он сделал шаг ко мне и протянул мне стакан. – Держи, – сказал он. Я сквозь боль приподнялся и потянулся к стакану, веря, что пап хочет мне дать попить, но тут папа наклонил стакан и вылил всю воду на пол. – Ой, прости, – сделал он несчастный вид. – Я случайно всё пролил.

Я без сил упал обратно на кровать. Мой взгляд стал грустным, и я, вновь посмотрев на папу с надеждой, снова попросил:

–Пожалуйста, пап. Я хочу пить.

–Знаешь что? Это не мои проблемы! – отрезал папа. – Хочешь пить – пей с пола. Там достаточно воды. Тебе хватит! А если что-то не нравится, то вставай и сам иди себе за водой. Я тебе не прислуга. Или может, ты меня с кем-то путаешь?

–Но я ведь не могу встать, – напомнил я, думая, что хотя бы это папу смягчит.

–Ну, ты же смог улечься на кровать, значит, сможешь доползти до кухни и налить себе воды. А если не сможешь это сделать, то лежи и терпи и не ной мне тут! – с этими словами папа развернулся и сделал шаг к двери.

–Зачем ты так со мной? – впервые за все эти годы задал я этот вопрос, который меня безумно мучал. – Что я тебе сделал?

Папа только кинул на меня раздражённый взгляд, пробурчал что-то и ушёл, громко хлопнув дверью. Я же ещё долго смотрел на дверь грустным взглядом, продолжая верить, что, может быть, папа всё-таки пожалеет меня и принесёт мне воды, но чем больше проходило времени, тем больше я убеждался, что этого не произойдёт. И тем больше я понимал, что я ему вообще безразличен. И от этой мысли мне становилось ещё хуже. Меня начинала одолевать невыносимая тоска и грусть. Мне так хотелось, чтобы рядом со мной был хоть кто-то, с кем я мог бы разделить своё горе и печаль. Кто бы выслушивал меня, когда мне было бы по-настоящему плохо, и поддерживал меня. Но у меня, к сожалению, такого человека не было, и сейчас я даже не верил, что у меня когда-нибудь появится такой человек.

Я тяжело вздохнул и облизнул пересохшие губы. Воды мне точно было не суждено сегодня выпить и я, как бы мне не было трудно это сделать, принял это. И теперь единственно, что мне оставалось сделать после заявления папы – это постараться заснуть, чтобы не мучиться жаждой. И надеяться, что папа завтра найдёт деньги и больше не будет меня трогать. Я вновь начал представлять себе, что будет завтра, если папа не найдёт деньги в школе, и от этого меня начала брать дрожь. И ко всему прочему мне становилось холодно и я, чтобы хоть как-то побороть эту дрожь, натянул на себя тоненькое одеяло, которое хоть немного грело. Как следует, укрывшись одеялом, я улёгся на бок спиной к двери и закрыл глаза.

Так я лежал около трёх часов, а может даже больше, стараясь не думать о том, что будет, когда папа сходит в школу. Перед моими глазами уже стояла картина, как папа придёт невероятной злой из школы и скажет мне, что не нашёл никакие деньги. А потом будет бить меня вплоть до того момента, пока я не перестану дышать. Мне даже казалось, что я уже чувствую эту боль. И вся эта картина заставляла меня в ужасе вздрагивать и открывать глаза. Но, открыв глаза, я понимал, что, пока меня никто не бьёт, а за окном всё ещё вечер, а может даже ночь, но папа пока что сидел перед телевизором и никуда не собирался. Это меня немного успокаивало, но ненадолго. Через какое-то время всё повторялось и так длилось достаточно долго.

Я уже даже потерял надежду, что у меня получится поспать перед всем этим предстоящим ужасом, но в какой-то момент я всё же отрубился. Но громкий хлопок входной двери моментально меня пробудил. Я тут же приподнял голову и увидел, что из окна уже светит солнце, и понял самое ужасное. В квартире царила полная тишина, а это означало, что папа ушёл в школу. И теперь мне осталось ждать, может быть, полчаса, а может и больше в лучшем случае, но всё равно рано или поздно папа вернётся и тогда станет понятно, что меня ждёт. Теперь мне точно было не до сна.

Я снова свернулся калачиком и весь сжался от страха, внутри, и правда, молясь, чтобы деньги нашлись. Руками я изо всех сил сжимал тоненькое одеяло. Но, как бы я не старался себе внушить, что всё будет хорошо, мне с каждой минутой становилось всё страшнее и страшнее. Но ещё страшнее мне стало, когда я услышал, как щёлкнул дверной замок. Я продолжал надеяться на лучший исход до того момента, пока в мою комнату не ворвалась папа. Стоило мне увидеть его лицо, как я тут же понял, что мне теперь точно конец. Папа был просто в бешенстве!

–Вставай! – сразу закричал он и подскочил ко мне. – Да что ты разлёгся тут?! Встал живо! – повторил папа и, схватив меня за руку, рывком стащил меня с кровати и поставил на ноги перед собой. – Ну, что я не нашёл деньги! – продолжая кричать, выдал он, заставляя меня всё сильнее и сильнее трястись от страха. – У этого твоего Вити моих денег нет! Я даже его портфель обыскал, но у него нет денег! Врать мне вздумал?!

–Папа, я клянусь… – пробормотал я, боясь, что папа в такой ярости и правда может меня убить.

–Закрой свой рот! – не дал он мне договорить. – Я не желаю слышать ни одного твоего слова! Ты должен ответить лишь на один вопрос: где мои деньги, отморозок?! – последнюю фразу папа прокричал особенно громко.

–У меня их нет, – с трудом проговорил я, понимая, что сейчас мне за это попадёт, и заранее дрожа всем телом, зная, что сейчас будет.

–Что ты сказал? – прорычал папа и уже хотел наброситься на меня, чтобы, наверное, в ярости придушить меня, но он вдруг остановился и хитро улыбнулся. – Становись на колени! – приказал папа и начал снимать ремень с джинс.

–Папа, пожалуйста, я тебя прошу не надо! – тут же начал умолять я. У меня жутко болела абсолютно каждая клеточка тела, и мне даже стоять сейчас было трудно. Я даже не хотел себе представлять, что будет со мной после очередной порки. Было бы лучше, если папа меня просто придушил, но, видимо, он выбрал самый ужасный способ моей смерти. Наверно он просто хотел забить меня до смерти, но это было для меня самым ужасным. – Папа, не надо! Они наверно у Антона! Папа! Хорошо! Пожалуйста, я сделаю всё, что угодно! Не надо! Остановись! Я могу попробовать найти какую-нибудь работу, и я отработаю эти деньги! Папа, пожалуйста! Я тебя умоляю! Не надо! Папа! – тут я схватил его за руку, видя, что он останавливаться не собирается и, надеясь, что хоть это на него подействует. Раньше я никогда ничего подобного себе не позволял.

Папа тут же остановился и взглянул в мои глаза, которые уже были на влажном месте. Я был уже готов разрыдаться, но держался изо всех сил. Пару секунд папа молча смотрел на меня, и я уже хотел подумать, что он, правда, меня не будет наказывать, как тут он резко замахнулся и ударил меня по лицу пряжкой ремня. Я отпустил папину руку и, громко закричав от боли, схватился за лицо. Удар прошёлся прямо возле глаза и только чудом папа не выбил мне глаз. Но теперь из этой раны струёй потекла кровь.

–Я тебе уже сто раз говорил не называть меня «папой»! И твоим сказкам, что мои деньги у твоих одноклассников, я больше не поверю! Можешь даже не пытаться! – в бешенстве проговорил папа. – На колени! – повторил он. – Живо! Если я это повторю ещё раз, то мне придётся сломать тебе руку, а может даже две. Живо!

Я, больше не сдерживая свои слёзы и начав жалобно плакать, повернулся к папе спиной и медленно встал на колени, подчинившись его приказу. Схватив меня за плечи, папа заставил меня немного согнуть спину. Я подчинился и этой воли папы, продолжая плакать. Некоторое время папа молча стоял позади меня и не бил меня. Я, чувствуя, что папа медлит, уже надеялся, что он передумал, и не будет бить меня. Может быть, ему стало жалко меня? Ведь должно быть в нём хоть что-то доброе и человеческое?! Не мог же он быть по своей сущности таким злым человеком! Но тут папа, как бы переубеждая меня в моих мыслях, начал нещадно избивать меня, нанося сильные удары пряжкой ремня мне по спине. Каждый удар заставлял меня ещё сильнее и горше плакать. Я вздрагивал от каждого удара и был готов кричать от боли, но понимал, что это не поможет. Если деньги реально не у Вити, то я не знал, у кого они и говорить папе мне было нечего. Но и терпеть эту боль я не мог. Мне было даже больнее, чем вчера. Я, как мог, сжимал зубы, чтобы сдержать крик, рвущийся наружу, но в какой-то момент я не выдержал и, что есть силы, закричал:

–Хватит! Пожалуйста! Я тебя прошу! Остановись!

–Где мои деньги?! Скажи, где они, и я прекращу! – прокричал папа, продолжая избивать меня. Но я замолчал, потому что ответа у меня не было, и папа начал бить меня ещё сильнее. – Говори! Да я, если понадобится, всю душу из тебя выбью! Говори немедленно! – Но я молчал, закрыв лицо руками и надеясь, что у меня получится всё это выдержать и, что папа сам рано или поздно устанет и решит, что на сегодня хватит. Но папа продолжал меня бить и, чем дольше он меня бил, тем больше мне казалось, что он реально хочет выбить из меня душу и что он к этому всё ближе и ближе. У меня возникало ощущение, что этому конца не будет.

Так продолжалось ещё очень долго, но вдруг случилось нечто невероятное. У ремня отлетела пряжка! Она в очередной раз ударилась об меня и со звоном полетела на пол к окну.

–Чёрт! – проворчал папа и, наконец, перестав меня бить, пошёл за пряжкой.

А я сначала продолжал стоять на коленях и плакать, но потом кинул взгляд на папу и, увидев, что он только тянется за пряжкой, понял, что это мой шанс. Я больше не могу так жить и, если я сейчас останусь, то он меня точно может забить до смерти. Я не мог этого допустить и поэтому, недолго думая, вытер слёзы и вскочил на ноги. У меня как будто открылось второе дыхание и силы, которых у меня минуту назад не было, внезапно прихлынули ко мне. Я во всю прыть бросился вон из квартиры. Папа не сразу понял, в чём дело, но, когда выпрямился и увидел, что меня уже на месте нет, тут же бросился следом за мной, ругаясь трёхэтажным матом и, видимо, злясь из-за того, что я посмел ослушаться его воли. Но я отступать не собирался и, слыша его крики за спиной, лишь ускорился. Дверь на моё счастье была открыта. Наверно папа так сильно злился на меня, что даже забыл за собой закрыть дверь. Но сейчас я был только этому рад. Выскочив из квартиры, я в мгновение ока спустился на первый этаж и оказался около входной двери и, ни на что, не обращая внимания, вылетел из подъезда и бросился прочь от этого дома.

–Немедленно вернись! – услышал я за своей спиной крики папы. Видимо, бежать он за мной не хотел, а хотел, чтобы я сам вернулся к нему, но я этого делать не собирался. – Вернись, а то хуже будет! Серёжа!

Папа ещё что-то кричал мне вслед, но больше я ничего не слышал, потому что ветер шумел в моих ушах и перекрыл все остальные звуки. Я даже не слышал как люди, которых я сбивал на своём пути и толкал, что-то кричали мне вслед. Сейчас мне было всё безразлично. Я лишь хотел убежать как можно подальше от этого ужасного дома, который уже давно перестал мне быть родным домом. Мне уже было тяжело дышать, но я упорно продолжал бежать.

Остановился я лишь тогда, когда споткнулся об выступ на дороге. И я, не удержавшись на ногах, повалился на землю. Больше сил у меня не было и я, даже не поднимаясь с земли, начал плакать. Я не знал, почему я плачу. То ли от физической боли мне причинённой, то ли от моральной, то ли от радости. Ведь теперь я избавился от папы, и больше никто меня не будет бить, и кричать на меня. Я так боялся это сделать, но всё же смог это сделать, и теперь у меня не было хода назад, потому что, если я вернусь, папа точно убьёт меня. Но я не хотел возвращаться. Да теперь у меня не было крыши над головой, кровати, на которой я мог поспать, но у меня было кое-что важнее. Теперь я впервые за все эти годы был по-настоящему свободен.