Читать книгу Монстры, с которыми мы живем - Svetlana Isaenko - Страница 5

– Мне очень стыдно перед Вами…

– Любовь Тимофеевна, давайте для начала поприветствуем друг друга, – с улыбкой начала Мария Фёдоровна, зайдя в кабинет. – Стыдиться нечего, Вы не сделали ничего плохого и противоестественного.

– Но Вы даже не знаете, что я о Вас подумала…

– Это Ваше право. И Вы вправе думать плохо, хорошо или, вообще, никак. Более того, в терапии Вы будете испытывать разные эмоции. Это нормально.

– Вы меня не осуждаете? – со слезами спросила я.

– Я не знаю, что Вы должны сделать, чтобы я Вас осудила. Я психотерапевт со стажем, этот кабинет видел и слышал очень многое, уж поверьте. И далее, чем за этот кабинет, события и эмоции не выходят. А я всего лишь вектор, я та, которая помогает Вам найти путь посредством своих знаний. Не более. Кто я такая, чтобы давать оценочные суждения. Наоборот – я супер-беспристрастна.

– Да, да… Я понимаю. Простите, что я так подумала.

– Любовь Тимофеевна, это нормально.

– И ещё, я разгромила всю квартиру. Содрала все обои.

– Здорово! Поздравляю. Что Вы ощутили?

– Чувство вины и свободу… И мне снова стыдно.

– За свободу?

– Да. За свободу. Я как будто ослушалась Его.

– А Вы ослушались?

– Да.

– А кто Вам сказал, что необходимо кого-то, кроме себя, слушать?

– Все. И он, в том числе…

– А если я Вам скажу, что необходимо слушать исключительно себя. Вы меня послушаетесь?

– Конечно. Вы – авторитет.

– Вот и не верно. Вы «слушаться» вообще никого не должны. Прислушиваться, создавать опыт, но не слушаться.

– Ну а как же, я же Вам буду не нравиться, если я не буду Вас слушаться.

– Стоп. Самое главное, чтобы Вы нравились себе. Выполнять рекомендации – да. Но не слушаться.

– Буду стараться…

– Отлично. Какие эмоции были за эту неделю?

– Ох, много разных. Но я себя чувствую странно. Чувство глобальной вины, внутренний страх, как будто я нарушила все правила и буду сильно наказана.

– Вы препараты пьёте?

– Да.

– Боли в теле меньше?

– Ох, намного. И как-то внутри поспокойнее.

– Отлично. Терапию принимаем. Мы остановились и разобрали

«Щеколду». И вижу совсем рядом событие под названием «Река». Не могли бы Вы рассказать поподробнее.

– Да. С удовольствием. Я уже упоминала, что жили мы неподалёку от реки.

Река была моей секретной тайной опорой. Летом я ежедневно приходила к ней на сижу, слепленную из досок, и подолгу говорила. Она меня наполняла. Я часами могла любоваться её красотой. Ветки, кувшинки, бобры, птицы… Все её жители были моими настоящими друзьями. Когда наступала осень, я всё равно приходила к ней. Тогда она становилась какой-то более мудрой и глубокой, зимой – сонной и холодной, весной – заново оживала. И так год за годом. Мы знали друг друга по каждому шороху. Шум листвы её деревьев был в моём пульсе. Итак, однажды, в начале августа, я пришла с ней попрощаться.

Нужно было предупредить её, что остался месяц и я уезжаю во взрослую жизнь. Мне уже исполнилось семнадцать. Мечтала стать поваром, и мечта сбылась – я поступила в кулинарный техникум.

С учебой у меня как-то не сложилось. А с кастрюлями и вкусным «Наполеоном» на сливочном креме получились очень тесные взаимоотношения.

Итак, мне необходимо было скоро уезжать в общежитие в город, на учебу. Хотелось как можно дольше побыть здесь. Река была настолько родной… Ближе всех на свете.

Стояли тёплые деньки. Придя на заброшенную сижу, я разделась и с разбегу нырнула с головой. Моя мама, если бы увидела меня, то качала бы головой и говорила: «Так себя девочки не ведут, срамота». Про себя улыбнувшись, я поплыла вверх по течению, солнце красиво отблескивало от поверхности реки, создавая иллюзию параллельного мира.

Деревья величественно отражались в глади. Я перевернулась на спину и начала спускаться вниз по течению. Как-будто я ветка и единственное, что меня волнует – это пришвартуюсь я к берегу или нет, продолжу безгранично плыть и приплыву в Турцию или стану пристанищем для перелётных птиц.

– С Вами всё хорошо? – рядом прозвучал мужской голос. Я спохватилась. Открыв глаза, увидела молодого человека, лет восемнадцати, он с обеспокоенным видом стоял в лодке, готовый к прыжку для спасения.

Я жутко смутилась. Этот парень был, как с картинки. Голый торс, загорелые руки, голубые глаза и слегка вьющиеся волосы. Не сильно короткая стрижка позволяла разглядеть структуру и красоту его волос.

– А Вы сама здесь? Не страшно Вам здесь самой плавать?

– Нет, что Вы. Я здесь выросла. И, если честно, здесь безопасно.

– А можно я Вам компанию составлю?

Ой-йой-йой. В голове лихорадочно заскакали мысли. Что же сказать… Я вообще не привыкла с парнями общаться. Да и с девчонками так же. В классе мы не дружны. И как повелось, что они со мной не разговаривают, так я как-то всю жизнь и одна… Его голос снова вернул меня в реальность.

– Я сюда на месяц приехал, к бабушке, и было бы очень здорово, если бы Вы мне составили компанию.

– Я?

– Вы, других кандидатов я сейчас рядом не вижу, – улыбнулся он.

– Безусловно, если нет, я не смею настаивать…

Он обращался ко мне и говорил со мной. И ещё очень обходительно. Не тягал за косы, не обзывался, не называл «плоскодонкой», «жебрачкой», «уродцем», а вежливо, с уважением.

Я испуганно пролепетала:

– Ну… Это…

«Ай, какая же я дура, ну что это бекаю, мэкаю, ну как так…». Я вся залилась краской. Единственный выход был – это нырнуть.

«Раз… Два… Три…»

Вынырнув, я обрызгала его и поплыла, что было мочи, восвояси. Он мне что-то кричал вслед, но я так застеснялась, что, когда вылезла из воды, ещё и стыдно стало за мамин купальник, старый и залатанный, который я перешила на себя. Вот бы позор был, если бы парень меня в нём увидел. Подобрала вещи и побежала по лесу, что было сил, домой. Прибежав домой, никак не могла успокоиться. Руки трусятся, ноги подкашиваются.

– Что с тобой? Ты такая взволнованная. Что случилось?

– Всё в порядке, мамуля, – поцеловала я маму в щеку.

Она прямо отпрыгнула.

– Ненормальная.

Всю ночь я почти не спала, еле смогла дождаться утра. Это было такое необычное чувство, сердце радостно выстукивало, жизнь заиграла цветными красками. У меня был тайный знакомец. Мой ум всю ночь рисовал картинки: как он забирает меня из дома, приводит на лодочную станцию, везёт в белый красивый дом, и мы там живём. Заводим собачку, называем Дружок, рыбачим вместе и рожаем пятеро детишек. А потом вместе старимся и умираем в один день.

Утром, первым делом, как только открыла глаза, я побежала к реке. Конечно, его там не было. Я просидела весь день. Он так и не приехал.

«Наверное, обиделся… Или рассмотрел, какая я страшная, понял, что лучше со мной не связываться, решил, что я сумасшедшая», «а если ему кто-то из деревни рассказал, что я плохая, правильно мама говорит, что нужно честь с молоду беречь, а я так себя повела – сама в реке в купальнике, вызывающе… Наверное, он подумал, что я девушка лёгкого поведения». В таких размышлениях прошёл весь мой день. Река безмолвно внимала мне, иногда плескаясь рыбой.

В общем, я ждала его ещё два дня, как Ассоль, бегала по сиже, выглядывала, но он так и не приходил. Уже совсем потеряв надежду, однажды, под вечер, я увидела лодочку. Сердце радостно забилось. Это был он. Я хотела вскочить, но меня всю как парализовало, и я села, просто потупившись на рыбок.

– О, кого я вижу! Вечер добрый, о незнакомка!

– Салют! – в совершенно дурацкой манере я вскинула руку вверх, ругая себя. «Что за салют?? Откуда это у меня в голове??!»

– Сейчас Вы от меня сбегать не будете?

– Нет, ну что Вы, просто я вспомнила, что утюг дома не выключила, – выдавила я из себя. «Какой утюг?! Вот дура!»

– Ясно. Так все же познакомимся? Вы сегодня утюг не включали? – рассмеялся он.

– Не… – промямлила я.

– Ну и здорово. Значит не убежите. Меня зовут Виктор.

– Я – Ллл-ах, простите – Любовь, – собрав всю силу духа, произнесла я.

– Какое красивое имя.

– С-ссс-спппппасибо, – опять, заикаясь, произнесла я.

Он улыбнулся. Его улыбка была такой мягкой и доброй, что от неё хотелось жить и сделать всё, чтобы он всегда так улыбался.

Мы начали видеться каждый день. Утром я приходила на сижу к на- значенному времени, он меня уже ждал. Мы плавали на лодке, бродили по лесу, ловили рыбу, жарили её, как первобытные люди на палочках, и много разговаривали. Виктор был очень интересным. Он учился в школе на «отлично», его родители были из высшей интеллигенции, отец и мать – физики, преподаватели в университете, у них была научная степень, бабушка была заведующей кафедрой. Он много видел, и с ним было очень интересно. А я, в свою очередь, проводила все вечера за книжками, штудировала энциклопедии, чтобы подготовиться к встрече с ним, и чтобы он не подумал, что я глупая. Это была любовь с первого взгляда. Ко мне никто так никогда не относился. Он меня слушал и ему было со мной интересно. Я воровала у мамы конфеты и носила ему. Нам было очень хорошо вместе.

Река наблюдала за нашим романом.

– Слушай, а пойдёшь за меня?

– Куда? – с недоумением сказала я.

– Ну как куда? Замуж пойдёшь?

– За тобой везде пойду!

И мы, скрестивши руки, шли через маленький перешеек реки, где было много веток и камней.

– Смотри, камни – как мы с тобой. Нас невозможно разлучить, мы

непоколебимы.

Я залилась краской. Готова была идти за ним хоть на край света, сквозь года…

Вечером мы поплыли на лодочке смотреть сети, которые расставили. Он грёб, насупив брови. Мы заплыли в заводь. Сложив вёсла, он произнёс:

– Знаешь, мне кажется, я тебя люблю. Хочу, чтобы мы были вместе. Давай завтра пойдём к моей бабушке, сообщим. А потом и к твоей маме. Через пять дней нам уезжать. А я очень хочу с тобой быть.

– Конечно, Витенька, – в моей душе была такая огромная любовь к нему. Такая радость, услышать эти долгожданные слова… – Я тоже тебя люблю, – с уверенностью и короткостью пошептала я.

Он наклонился ко мне и мы поцеловались. Для меня стало это настолько тревожно, что у меня закружилась голова и я подумала, что меня стошнит. А каково было моё удивление, когда его язык полез мне в рот. Я миллион раз видела по телевизору перед тем, как мама мне закрывала рукой глаза, как люди целуются, но там даже не было намёка, что будет вылазить язык. Я отпрыгнула, насколько позволяла лодка.

– Витя, ты что делаешь? Там же микробы!

– Дурочка, ты что никогда не целовалась?

– Нет, впервые…

– Иди сюда, – и он нежно и, в одночасье, очень надежно меня обнял.

Мне совершенно не хотелось с ним расставаться. Мне хотелось быть с ним каждую секунду жизни, вдыхать его аромат, в прямом смысле «дышать им». Он был для меня всем.

– Нам пора.

– До завтра.

– До завтра, я люблю тебя.

Всю ночь я не спала. Рано утром, когда мама собиралась на работу, я к ней подошла и твёрдо сказала:

Мама, я выхожу замуж! – Эти слова были настолько пьянящи, что мне пришлось придержаться за краюшек кухонного стола.

Мать на меня ехидно посмотрела, затем выдала:

– Пх… Та кому ты нужна? Не фантазируй!

– Я серьезно.

Мама в ответ рассмеялась.

– Любушка, ты себя видела? Я очень сомневаюсь, что хоть какой- то адекватный человек на тебя позарится. Плоская доска, глупая, ещё и некрасивая. Для женщины самое главное в жизни – это женское счастье. И если тебя зовёт кто-то, беги, не раздумывай. Другого шанса не будет.

– Мама, я люблю его.

– Это не главное, главное, чтобы мужчина был рядом.

Остальное всё приложится. Говорю, если хоть кто-то на тебя позарился – я только рада. Меньше на тебя работать буду и свою жизнь устрою. Я ж тебе всю себя отдала.

– Мамочка, спасибо. Я тебя очень люблю.

– Та я вижу, как ты меня любишь. Конфеты за обе щеки запихиваешь, могла бы и меньше есть. Я ж всё для тебя.

– Теперь нам будет легче. Мы с Витенькой поженимся, переедем в город. Я на работу пойду и буду тебе помогать.

– Ха, та ты хоть бы что-то сейчас делала, чем иллюзиями жила. Он, огород тебя ждёт. Непонятно, что есть будем, а ты со своими Витеньками. Ты хоть ему не дала ещё?

– Мама. Мы только целовались, – зарделась я от таких интимных вопросов.

– Смотри мне, а то поведу к гинекологу! Если он тебя распечатает и не женится – всё, пропала. Станешь бракованной и никому больше нужна не будешь. Так что ты с этим делом не торопись. Я тебе дело говорю.

– Спасибо, мамочка.

И я понеслась, сломя голову, на сижу. Река приветствовала меня туманной прохладой, неспешно унося все мои переживания своим течением. Я поприветствовала её в ответ и села ждать Витеньку. Он приплыл какой-то взволнованный.

– Моя Любовь, ну что, сегодня познакомимся с моей бабушкой? – с улыбкой произнёс он.

– Я ради тебя готова на всё. Хоть с бабушкой, хоть с главой сельсовета, – рассмеялась я. Но, на самом деле, это я нервно, поскольку, действительно, была готова на всё ради него.

Спустя пол часа пути, мы оказались у очень красивого дома в соседней деревне. Видно было, что дом зажиточный: ухоженные тропинки, подвязанный виноград, лавочка у крыльца, всё побелено.

Мы зашли в дом. В большой комнате сидела красивая женщина лет шестидесяти, с уложенной по моде прической и что-то читала.

– Бабуля, мы пришли, – начал радостно Виктор.

– О, здравствуйте. Ну что же, проходите за стол, – начала она несколько надменно, но сдержанно гостеприимно.

– Спасибо, бабуля.

Я молча стояла, как истукан, опустив голову. Мне было страшно даже пошевелиться.

– Виктор, где твои манеры. Представь нас, пожалуйста.

– Ой, да, простите, это моя бабушка, Виолетта Степановна. А это моя возлюбленная, – женщина начала нервно кашлять, как будто подавилась. Виктор смутился. Она развернулась ко мне, показав Виктору жестом: «достаточно», и, сквозь зубы, задала вопрос:

– Как зовут тебя, дитя?

– Л-Л- Люба.

– Люба. Прекрасно. А что ты из себя представляешь, Люба?

Я замешкалась. Мне было дурно от её едких глаз и таких сложных вопросов. Сердце колотилось, как у кролика, ноги предательски подкашивались, руки тряслись, дышать было нечем. Виктор молча наблюдал за нашим диалогом. Лихорадочно перебирая мысли, я ничего не могла ни придумать, ни сказать. Покраснела, опустила голову и тихонько стояла.

– Любовь, чем Вы занимаетесь?

– Я… Я… Только школу закончила и поступила в кулинарный техникум.

– Окончила, – едко подметила она мою безграмотность.

– Окончила, простите, – ещё сильнее опустила голову я.

Разговор не задавался. Я почти всё время молчала, только односложно отвечала на её вопросы. Украдкой смотрела на Витеньку, он был какой-то отчуждённый и отстранённый. Мы допили чай.

– Витенька, пока твоя возлюбленная помоет посуду, мне нужна будет твоя помощь. Вам же не сложно, деточка?

– Нет-нет, что Вы. Что нужно? Я всё сделаю.

– Вот и славно.

Я лихорадочно начала убирать в кухне. Очень хотелось ей понравиться. Наверное, она так со всеми разговаривает, а я ей понравлюсь.

Ведь Виктор меня любит, я его тоже, и мы будем вместе. Я домыла посуду и тихонечко села за стол. Посмотрела в окно. В голове у меня начали появляться картинки. Как мы с Витей стоим во дворце бракосочетания, затем, как я хожу беременная и он целует меня в живот, как мы счастливы, как у нас много детишек. От мыслей меня оторвал зашедший в комнату Виктор. Он моментально стал какой-то чужой.

– Любочка, ты иди, а мне здесь бабушке по дому помочь нужно.

– Хорошо, конечно. Завтра увидимся?

– Обязательно. Как всегда, на нашем месте.

Я зашла в комнату, Виолетта Степановна вновь читала.

– До свидания, Виолетта Степановна. Очень было приятно познакомиться.

– Да, Верочка, до свидания.

– Я Любочка, – тихо добавила я.

– До свидания.

Выйдя на улицу, я разрыдалась. Почему так? Я ж ничего плохого не сделала. Да, у меня нет такой красивой прически и платьев, у меня оно одно, ситцевое, перешитое от мамы, но почему она со мной так говорила? Я же искренне люблю Виктора. Он – моя душа и моя настоящая любовь. Он даже на нашем дереве, под которым мы часто сидели, вы- резал ножичком: Люба + Витя = нетленная любовь. Нетленная – мне так понравилось объяснение наших чувств, именно это слово. Навеки. Навсегда. Её нельзя убить ни временем, ни поступками, ни ситуациями. Она будет жить вечно. И Виолетта Степановна увидит, что я буду соот- ветствовать Витеньке. Научусь кулинарному мастерству, откормлю его, она как мой «Наполеон» попробует, так сразу поменяет своё мнение обо мне. Когда я вернулась домой, мать была не в духе.

– Люба, ну мне здесь соседи донесли, что тягает тебя по полной программе этот парень с соседней деревни.

– Мамуль, ну что значит тягает? Мы с ним жениться собираемся. Ходим – да. Вот, знакомиться с его бабушкой ходили. Думаю, на этой неделе придем к тебе свататься. На выходных. А с понедельника в город на учебу.

– Ой, Люба, надурит он тебя. Надурит. Не чета мы интеллигенции. Попользуется и бросит. К гинекологу пойдём в среду. Решено.

– Мама, мне от тебя скрывать нечего. Главное – любовь. Так папа говорил.

– Ага, любовь, и под юбки лез к биологичкам. Всё, иди спать.

Ни завтра, ни послезавтра, ни в субботу Виктор не появился. На четвертый день я пошла к дому его бабушки. Долго сидела под калиткой, никого не было дома. К вечеру подъехал автомобиль марки «Волга» и из него вышла Виолетта Степановна.

– Деточка, ты чего сидишь под забором, как брошенная собачонка? Кого

ждёшь?

– Виолетта Степановна, я к Виктору. Он пропал.

– Куда он пропал? Он не пропал. Он поехал домой.

– Как домой? А я?

– А что ты?

– Ну мы же с ним пожениться хотели.

– С кем? – рассмеялась она и продолжила. – Милочка, Вы о чём? Он пошутил, наверное, или Вы не так поняли. У него учёба, свои друзья в городе, девушка, с которой он скоро действительно поженится, а Вы – так, увлечение, курортный роман. Ну подумайте сами, неужто мой внук, профессорский сын, будет встречаться с поломойкой или кухаркой? Юность, гормоны, курортный роман. Не более.

Её слова пекли голову и разрывали душу. На секунду мне показалось, что я умерла. Где-то из глубин души, толи хрипом, толи воплем, прошипелось:

– Адрес хоть его дадите? Хочу ему письмо написать.

– Зачем? Если бы он хотел, он бы, как минимум, сам к Вам пришел попрощаться. Но он вчера собрал все вещи и уехал. Простите, но мне необходимо идти. И пожалуйста, имейте хоть немного гордости, не сидите, как брошенная собачонка, у меня под забором. Я Вас прошу…

Я молча встала и пошла к реке. Ноги совсем не слушались. В голове эхом звучали её слова. Придя к реке, хотелось утонуть. Но я понимала, что это у меня не получится. Просидела до рассвета, наблюдая за течением. Начинающие желтеть листья как будто грустили вместе со мной. Как так? Честно, до сих пор не знаю. Но позже, мне пришлось скоропостижно выйти замуж. За другого. Виктора я больше так и не видела.

– Мария Фёдоровна, ну как он мог? Уже столько лет прошло, почти столетие, а я всё помню, почти каждый шаг, и наши встречи, и его улыбку. Часто, в моменты отчаяния, я винила его, что если бы он так не поступил, возможно, у меня бы жизнь сложилась по-другому…

– Любовь Тимофеевна, она уже сложилась так, как сложилась. Мы с Вами можем только поменять интерпретацию. Дело в том, что очень часто мы путаем любовь с нашей иллюзией. Мы влюбляемся в ту картину, которую нам нарисовал наш мозг. О человеке всегда говорят поступки. Не слова. Обратите внимание, Вы были для него удобной. Вы воровали конфеты, каждый день приходили к нему, заботились и полностью растворялись. Вам настолько было внутри нехорошо и страшно заявить о себе, что хотелось укрыться в ком-то. Вам так внушили, что необходимо быть тенью кого-то. Быть удобной и послушной. Без своего я. И только так можно было выжить. Виктор был подвластен родителям, у него, так же, как и у Вас, не было личных границ. Он не был уверен в своей любви и его характерологические особенности были не по сильному типу. По слабому. Он испытывал к Вам чувства. Возможно, Вы придавали ему уверенности, однако, он, так же, как и Вы, по-своему был несчастен. Конечно, и он, и Вы были послушными и всего боялись. Всё постсоветское мышление было завязано на страхе, на чувстве вины, стыда и «массовости» – одинаковой серой массы. Поймите, у человека всегда есть вы- бор. Всегда.

– Скажите, а у Вас хоть когда-нибудь бывали в жизни депрессии? – неожиданно для себя задала я вопрос.

– Конечно. У каждого из нас часто возникают спады. Очень часто. В суете мира и в вечной погоне за собственными достижениями и социальными «нормами» сложно иногда просто остановиться и оглядеть мир вокруг. Созерцать. В этом цикличном круговороте дней мы забываем о себе и наших истинных потребностях.

Вчера я была на улице. «Что ж здесь необычного?» – спросите Вы. А необычного очень много. Оказывается, небо было василькового цвета, в воздухе пахло весной, и маленькие капельки талой воды весело пытались скатиться с крыш и упасть на лоб, добравшись до губ… И так, чтобы обрадовать человека и задержаться над верхней губой. И человек уж сам делал выбор – смахнуть немедленно каплю, раздраженно сетуя на жилкомсервис, или улыбнуться неожиданной гостье в виде капельки. Внутри было по-детски радостно. Я приняла решение не смахивать… Пусть пока немного побудет…

Когда ты имеешь дар созерцать мир, быть из позиции наблюдателя – с тобой неожиданно может случиться счастье. Вот будешь идти и раз… – оно с тобой приключилось. Главное – научиться подмечать. А до этого тысячи мыслей были у меня в голове.

И одно осознание, которое пришло в момент отрезвляющей капельки, и которым я хочу с Вами поделиться, будет касаемо человеческого существа. Мы поговорим с Вами о взаимоотношениях. В моей жизни ранее так же было полное обесценивание. И более того, скажу Вам, даже был подобный брак, где я была удобной. Но вывод, который сделала я – никогда никого нельзя держать рядом. Мы ошибочно считаем, что люди вокруг делают нас сильнее или, наоборот, забирают у нас опору. Нет, нет и ещё раз нет. Мы сами отравляемся нашими интерпретациями. Люди объединяются в слабом выборе. Они зарываются во внутренней скорби о неуспешности, невозможности, ограничениях. И самое ужасное – они начинают подражать либо подстраиваться, теряя себя. За каждой успешной личностью стоят километры ошибок, падений, боли, предательств, спадов, разочарований и обесценивания. И, конечно, освистывающий гул безучастной толпы. Но почему люди достигают успеха? В чём их отличие? Ответ прост: выносливость и вера. То жгучее желание реализовать, такое же сильное, как и желание дышать. Вот и весь секрет. А все остальные люди, которые будут встречаться на пути, рано или поздно будут уходить. Отпускайте и созерцайте. Так нужно. Главное – идти. Мы живём в круговороте дней и очень часто настолько окунаемся в свою боль, что если спросить у человека, какого цвета сегодня небо, человек Вам не скажет, так как он был погружён в себя…

Я была очень удивлена этой откровенностью. У Марии Фёдоровны были отношения, где её не уважали? Не ожидала такое услышать.

– И да, я была в таком браке, из которого успешно ушла, – продолжила она. – Я Вас очень понимаю и поддерживаю. Мне потребовались годы психотерапии, чтобы исцелиться. И у меня получилось.

– Значит, и у меня получится.

– Получится.

– Мария Фёдоровна, знаете, мне очень часто снится эта моя река… Мне там так хорошо и беззаботно. Там я жива.

– Спешу Вам напомнить, что Вы ещё и здесь жива. И будете ещё жить очень долго счастливой жизнью.

– Я смогу?

– Сможете. Чего же мы тогда здесь собрались?

– Мне страшно.

– Не бойтесь. Всё будет отлично.

– Спасибо Вам. Знаете, мы подбираемся с Вами к самому сокровенному.

– Знаю. Хорошего дня, – улыбнулась Мария Фёдоровна. Сегодня она стала мне ближе.

Выйдя на улицу, я увидела удивительно красивое небо. И правда, поднять голову вверх и вдохнуть полной грудью – это в современном мире не позволительная роскошь. И если сильно присмотреться, в причудливых формах облаков можно увидеть кроны листвы, склонившейся над моей родной рекой…

С надеждой в груди я зашагала к своей остановке…