Читать книгу Девять месяцев на прощение - Светлана Казакова - Страница 2

Город совсем близко. Ещё немного, и поезд прибудет на место назначения. Смотрю в окно купе, а внутри точно пружина скручивается. Представляю себе его лицо. Как он изменился?..

Я-то уж точно изменилась. Другая причёска. Выгляжу куда более взрослой, чем тогда, когда мы впервые встретились в его офисе. Хотя объективно с нашего расставания прошло не так много лет, это целая жизнь. Гошкина жизнь.

Пора будить сына. Гошка просыпается неохотно, капризничает. Затем всё-таки сдаётся, позволяет себя одеть и прилипает к стеклу. Я снимаю постельное бельё, чтобы сдать его проводнице, собираю рассыпавшиеся по не слишком широкой полке мелочи вроде влажных салфеток, оглядываю всё, чтобы убедиться, что ничего не забыла. У нас с собой не так много вещей, и практически все из них Гошкины, моих мало.

Когда пять лет назад я уезжала отсюда, как мне казалось, навсегда, их было ещё меньше. Даже не чемодан – обычная спортивная сумка. Я дотащила её с автобусной обстановки в здание вокзала, а после сидела в зале ожидания, листая какую-то бесплатную газету. Сама же то и дело бросала взгляды в сторону дверей, которые постоянно впускали и выпускали людей. Ждала. Ждала, что вернётся, одумается, поверит. Не позволит мне оставить его, этот город и надежду, которая ещё теплилась в душе.

Напрасно. Он так и не пришёл. Когда равнодушный механический голос объявил о скором прибытии моего поезда, я, сгорбившись, точно под непосильной тяжестью своей тоски и одиночества, зашагала к выходу на перрон.

Но в тот день, когда мы только познакомились, я ничего об этом не знала и совсем не чувствовала, к чему всё в итоге приведёт. Я просто смотрела на него во все глаза, удивляясь тому, что начальники бывают и такими. Моя первая работа – и настолько необычная!

Я угадала – в Арслане Булатове действительно текла восточная кровь. Впрочем, жил он вполне по-западному, как мне показалось в момент нашего знакомства, а учился и вовсе в Америке, где издавна собирался народ всевозможных национальностей. Я в свои без двух недель двадцать никуда, кроме соседней области, не выезжала, и Соединённые Штаты казались мне примерно такими же далёкими и недоступными, как Марс и Венера.

– Итак, расскажи о себе, – потребовал Булатов, когда мы вернулись в кабинет, и он наконец-то прикрыл обнажённый торс другой рубашкой, на этот раз тёмно-синей.

– Я окончила школу, в настоящее время учусь на третьем курсе в… – начала я пересказывать свою не отличавшуюся разнообразием событий биографию.

– Нет, хватит! – прервал меня будущий босс. – Что за скукота? Родилась, училась – меня что, это интересует?

– А разве нет? – удивилась я. – Вы должны знать, какое у меня образование. И… что я умею.

– Вот это уже интереснее, – прищурился Арслан Булатов, и я вдруг поняла, что он вовсе не про скорость печати и владение оргтехникой говорит. Я стиснула губы, пока с них не сорвался возмущённый возглас. Что за намёки вообще? – Но я в самом деле не хочу слушать всю эту статистику. Расскажи, что ты любишь, чем занимаешься в свободное время…

– Я… люблю смотреть фильмы в кинотеатре. Но это получается не так уж часто, – призналась я. – Не всегда успеваю попасть на то время, когда студентам продают билеты со скидкой.

– Проблемы с деньгами?

– Не будь у меня их, я бы сейчас спокойно доучивалась, а работу начала бы искать уже с дипломом.

– Логично, – кивнул собеседник, постукивая по подбородку длинными смуглыми пальцами. – Значит, кино. Что дальше?

– Люблю гулять по городу. Знаете сквер возле торгового центра «Парус»? Там очень красиво и… спокойно, что ли… Очень приличная публика, никаких гопников. Никто не пристаёт, – добавила я и осеклась, когда поняла, что сказала лишнее.

– Вот оно как. Значит, в других местах к тебе пристают. Часто?

– Бывает, – созналась я, опуская взгляд. Нет, я вовсе не была идеальной красавицей с обложки гламурного журнала, одевалась просто, маникюр делала сама – в целях экономии. Но чем-то моя внешность хрупкой невысокой блондинки привлекала мужчин, которые хотели познакомиться и желательно поближе.

– А что же твой парень, не охраняет?

– Кто?

– Твой парень. Бойфренд. Не поняла, что ли?

– У меня его нет. Обычно я гуляю с однокурсницами. А… почему вы об этом спросили?

– Потому что это меня тоже интересовало – есть ли у тебя кто-нибудь, – хмыкнул мужчина. Глаза его блеснули. – А живёшь с кем?

– С дедушкой. Он на пенсии, болеет. Больше никого нет, – ответила я, и горло, как всегда, перехватило, когда это сказала. Вроде бы я уже успела привыкнуть к тому, какой маленькой стала моя семья, а всё равно невыразимо грустно. – Поэтому мне деньги и нужны.

– Сколько?

– Что? Мне ведь уже сказали, какая будет зарплата. Ещё там, в службе трудоустройства.

– Кроме зарплаты, может быть премия. Вот и спрашиваю. Сколько ты хочешь получать дополнительно?

– Мне вполне хватит зарплаты, спасибо.

– Отказываешься? Почему? Есть причина?

– Если дополнительные деньги предполагают дополнительные обязанности, мне это не нужно, – сказала я, почти до боли стиснув под столом руки. – Наверное, вы привыкли, что всё можно купить. Но я пока ещё не настолько отчаялась, чтобы торговать собой.

– Значит, бедная, но гордая, – усмехнулся он. – Гордая девочка Яся. Расслабься. Никто тебе таких обязанностей не предлагает. Я не покупаю женщин, у меня в этом нет нужды. Со мной может быть только по обоюдному желанию. Так что… если захочешь…

– Спасибо, но мне достаточно работы и рабочих отношений, – проговорила я. Вести беседу с потенциальным начальником было… сложно. Я как будто в самом деле находилась в одной клетке с хищником.

Будь у меня выбор, возможно, я бы развернулась и вышла. Но студентов без какого-либо опыта в самом деле неохотно принимали на работу, и я по-настоящему боялась, что другого шанса на вакансию с приличной зарплатой мне не представится по крайней мере до получения диплома. А деньги были нужны уже сейчас.

– Готовить-то хотя бы умеешь? – осведомился Булатов.

– Что готовить?

– Вообще. Как у тебя в плане кулинарии, спрашиваю? Не превратишь мою кухню в руины?

– А что мне делать на вашей кухне? – с растущим недоумением спросила я.

– Как что? Радовать меня чем-нибудь вкусным. Ты личная помощница, забыла? А это значит, в твои обязанности входит готовить мне завтрак. И ещё будить меня по утрам.

–Б…будить? – запнулась я. – А это ещё зачем? Вы сами проснуться не можете или будильник на смартфоне ставить разучились?

– А ты умеешь иронизировать? Занятно. Я ещё не привык к разнице часовых поясов и не люблю просыпаться по сигналу будильника.

– А если поставить вместо стандартного сигнала любимую песню? – предложила я вариант, к которому прибегала сама – меня по утрам будила песня «Рапунцель» группы «Мельница».

– Тогда она уже через неделю станет нелюбимой. Это я ещё в школе проходил. Так что не вариант.

– Ну допустим… Я приезжаю утром к вам домой, бужу вас и кормлю завтраком, – прокомментировала я, подумав, что для таких целей сгодилась бы и домработница. – А что дальше?

– А дальше мы вместе едем в офис или на какие-нибудь деловые встречи.

– И мне нужно на них присутствовать?

– Разумеется. Ты будешь со мной. Везде. Как моя личная помощница, – произнёс он, выделив интонацией слово «личная». – Готова к этому?

Тёмные глаза собеседника оценивающе смотрели на меня. Я сделала глубокий вдох, точно готовясь нырнуть в воду. Не продаю ли я сейчас душу дьяволу?..

– Да, – выдохнула я, и на губах мужчины появилась довольная улыбка.

Поезд, резко качнувшись, вырывает меня из воспоминаний.

– Гошка! – Я едва ли не в последнюю минуту успеваю поймать сына, который чуть было не скатился с полки. Прижимаю к себе, вдыхая его запах, тёплый, уютный, солнечный. Такой родной. Если бы ещё к нему не примешивался неотвязный, тревожный, остро пахнущий бедой запах лекарств… – Гошка, прости! Мама задумалась.

– О чём? – спрашивает он серьёзно.

– Да так… – отвечаю я, натягивая на лицо улыбку.

Гошка смотрит недоверчиво. Ему не нравится, что я настолько нервная, взвинченная. Его глаза, такие знакомые. Глаза моего дедушки. Серые, внимательные, опушённые короткими густыми ресницами. Вопреки всем теориям о доминантных признаках, сын – светлокожий, русоволосый – внешне очень похож на меня и родственников с моей стороны. Я и назвала его в честь дедушки, Георгием.

Второй Георгий Туманов.

– Скоро приедем, да, мам?

– Да, теперь уже совсем скоро, – киваю я.

– Ты давно там не была?

– Да, давно.

– А я там был?

– Да, но ты тогда ещё не родился.

– Почему?

Невольно улыбаюсь и взъерошиваю его мягкие волосы. Мой почемучка. Я стараюсь всегда давать ему правдивые ответы на все задаваемые мне вопросы, но на один из них честно ответить никак не могу – «Почему к нам не приезжает мой папа?»

Что я могу сказать? «Твой папа не знает тебя и не хочет знать»? «Твой папа не верит, что ты его сын»?

Поэтому мне и приходится выдумывать небылицы о папе, который никак не может приехать. Хорошо, что пока Гошка им верит. Верит в папу, который у него тоже где-то есть.

Мы заканчиваем сборы и выходим из купе. Целых двое суток оно было нашим временным домом. Впереди новый дом, и снова временный.

Будет ли у нас когда-нибудь свой?

В обычной дорожной суматохе сходим с поезда. Я крепко держу сына за руку, не забываю и о вещах. Взглядом обшариваю перрон.

Неужели нас никто не встречает?..

С губ слетает вздох облегчения, когда я вижу знакомое лицо. Она изменилась. Располнела, округлилась, но это ей даже к лицу.

Лиля, моя однокурсница, крепко обнимает меня, а затем поворачивается к Гошке.

– А это у нас кто?

Сын прячется за меня. Он ещё стесняется незнакомых. Я смаргиваю слёзы.

– Спасибо, что встретила! – благодарю я.

– Да брось ты, что за глупости! – отмахивается она. – Слушай, а он у тебя на отца совсем не похож, – добавляет подруга, понизив голос. – Как будто тот и не при делах, ой, прости…

Лиля понимает, что сморозила, но я не обижаюсь. Ей всё известно. Тогда, перед моим отъездом, она была единственной, кому я смогла довериться.

– Какие планы? – спрашивает она, когда мы идём по перрону к выходу с железнодорожного вокзала. – Сразу пойдёшь к нему? Я наводила справки, у них новый офис не слишком далеко от старого.

– Нет, – качаю головой. – Не сразу. Сначала навещу дедушку.

Лиля ведёт нас к стоянке, на которой стоит её машина – маленькая, красная, как божья коровка, да и формой очень на неё похожая.

– Моя красоточка, – показывает на неё с гордостью. – У бывшего мужа отсудила. Не смогла ему её оставить. Нравится? – наклоняется к Гошке. Тот с готовностью кивает – автомобили его действительно привлекают. – Молодец! – погладив его по голове, одобрительно замечает подруга. – Мужик растёт!

Загрузив вещи в багажник, сажусь вместе с сыном на заднее сиденье. «Букашка» резво трогается с места. Смотрю в окно и с каждым поворотом замечаю, как сильно изменился родной город, когда-то исхоженный вдоль и поперёк. Стал каким-то… незнакомым, что ли. Другим. Какие-то новые кафе, бары, магазины. Всё это напоминает о том, как давно я здесь не была.

Гошка тоже прилип к окну. Ему всё ново, всё интересно. Я рада, что сейчас любознательность к нему вернулась. Ещё недавно был период апатии, когда сын ничего не хотел, отворачивался от любимых мультфильмов, даже кормить его приходилось едва ли не насильно. Я уходила плакать в ванную, затем умывалась холодной водой и возвращалась к нему, чтобы предпринять очередную попытку хоть как-то его развлечь.

В такие моменты я почти ненавидела Булатова. За то, что он не рядом, не с нами. За то, что я плачу одна, уткнувшись лицом в застиранное полотенце, а не на его груди, не в объятиях мужчины, с которым я могла бы разделить свою боль.

Впрочем, кому-то не повезло ещё больше. Нередко мужчины уходят из семей, когда их дети серьёзно заболевают. Предательство, самое настоящее, и вдвойне страшнее от его обыденности. От того, с какой лёгкостью люди предают тех, о ком обещали заботиться, за кого взяли ответственность. Жён, детей, стариков, домашних животных, тех, кто безоглядно их любит и всей душой к ним привязан.

Самому важному дедушка меня научил – быть верной. Но он не сказал, что делать, когда твою верность ставят под сомнение. Если бы я знала это, может быть, сейчас мой сын не рос бы без отца.

Машина останавливается у выкрашенной в весёлый оранжевый цвет пятиэтажки. Лиля помогает тащить вещи, я веду Гошку за руку. Он зевает – снова хочет спать. В последнее время стал уставать очень быстро. Подруга активно подбадривает нас и уже по дороге начинает рассказывать:

– Квартира тёткина. Она живая, даже слишком, в загранку укатила, берёт пример с западных пенсионеров, которые путешествуют, а не на лавочках сидят. Очень вовремя – не возвращаться же после развода к родителям.

– А почему вы развелись? – спрашиваю я.

– Не сошлись характерами, – смеётся она. – Я заводила, он домосед. Мне бы гулять, а ему на диване штаны протирать.

– Другие женщины были такому наоборот рады, – замечаю я.

– Знаю, – вздыхает Лиля. – Но вот, раздражало это… Дура я, да? Упустила хорошего мужика. Мне мать так и сказала, ещё и добавила: «Где ты теперь другого такого найдёшь, чтобы не пил и по бабам не шастал?» А ему лень было шастать! Ему бы только футбол по телеку и сериалы эти…

– Какие сериалы?

– Да эти, как их… Там ещё закадровый смех такой дурацкий. Тьфу! Ситкомы, во! С утра до ночи готов был их смотреть и пересматривать, если б не работа!

Мне сложно поддерживать разговор о мужчинах – у меня нет никаких бывших мужей, про которых можно было бы многозначительно сказать: «А вот мой…»

Поднимаемся на третий этаж. В квартире две комнаты, одну из них Лиля полностью отводит нам. Показывает ванную и кухню.

– Очень уютно, – говорю я, ничуть не кривя душой. Атмосфера в квартире действительно приятная. Расслабляющая.

– Обживайтесь, – улыбается подруга.

– Мы тебе точно не доставим лишних хлопот? Неудобно… Может, лучше в гостиницу?

– Прекрати! На первое время живите тут и будьте как дома, а там посмотрим! Я всё равно весь день на работе, а вечером по клубам!

– Клубы? – удивляюсь я, решив, что ослышалась.

– Конечно! Должна же я нового мужа искать! Или хоть кого-нибудь, чтобы не закиснуть!

– Временный… э… вариант?

– Угу, – кивает она. – Хочешь сказать, у тебя таких не было? Что, правда? – округляет глаза Лиля. – Ну ты даёшь, подруга! С твоими-то данными!

– Да брось, с какими такими данными? – кидаю я взгляд на своё бледное отражение в зеркале.

– Ничего-ничего, мы тебя в порядок приведём, краше прежнего станешь! Кое-кто ещё локти кусать будет! – мстительно добавляет однокурсница, которая и в студенческие годы отличалась упрямством и бойким нравом. – И, попомни мои слова, очень-очень пожалеет!

– Только теперь уже поздно, – с горечью говорю я, глядя на сына, который с любопытством изучает новую территорию. Его отец слишком много всего пропустил: Гошкино рождение, его первую улыбку, первый шаг, первое слово, первое «почему?» Разве всё это можно наверстать?..

Позже, оставив Гошку с Лилей – к этому времени они уже почти подружились, я вызываю такси и через весь город еду туда, куда мне очень не хочется ехать. Но я должна. Подхожу к знакомой могиле, смотрю в серые глаза человека с фотографии.

– Здравствуй, дедушка, вот и я…