Читать книгу Жуки с надкрыльями цвета речного ила летят за глазом динозавра. Роман - Светлана Кузнецова - Страница 16

Дед лежал в гробу в Большой комнате. Руки ему зачем-то связали шнурком. По квартире бродили чужие люди. Они подходили к гробу и смотрели в него, делая задумчивые лица. На матери была черная косынка. Бабуля Мартуля рыдала так страшно, как будто ей зеленкой прижигали болячку. Отец сидел в сторонке на табуретке и грыз ногти. Что это было? Почему это все происходило? Откуда люди, и дед ли это?

В тот день я впервые увидела сестру деда Николая – сумасшедшую бабку Шуру. Она была в черной шляпке с вуалеткой и в полосатом платье, похожем на пижаму моего отца. Морщинистые губы она намазала ярко-красной помадой. Сумасшедшая села на кухне, сложив руки на коленях. Я заинтересовалась неподвижной старухой и решила с ней поиграть. Подкралась к ней сзади и громко крикнула.

– Ах! – сумасшедшая Шура вздрогнула и схватилась за грудь, как трагическая актриса театра и кино Татьяна Доронина. – Разве можно так пугать, у меня же сердце выскочит! Ну иди отсюда, ты пугаешь меня.

Поздно вечером, когда ушли чужие люди, квартира стала казаться пустой и тихой. Бабуля и мать с отцом сидели на кухне и молчали. Я с замиранием сердца заглядывала в Большую комнату – там, в темноте, стоял гроб. Я искала кота. Его нигде не было.

Вдруг пришла старуха Роза – в черном платке, в черной кофте и длинной черной юбке. Лицо ее мне тоже показалось черным. В тот вечер я узнала тайну Розы – если у кого-то появлялся мертвец, звали ее. Ночами она приходила в дома, где были покойники, и до утра читала над гробами псалтырь.

Роза прошла в Большую комнату, зажгла тонкую свечку, сунула ее в тарелку с просом. Встав у гроба, она надела очки и начала произносить страшные, непонятные слова:

– Помяни, господи боже наш, в вере и надежди живота новопреставленного раба твоего…

Роза равнодушным голосом говорила про мытарства души деда – и меня пробирал холодный ужас от ее слов, казалось, что по макушке у меня ползают муравьи. Душу деда, оказывается, держали грехи, он плакал и мучился в своем гробу, со связанными руками. Но слез его никто не видел. Мне хотелось крикнуть: «Развяжите ему руки, пусть он убежит отсюда!». Но я боялась так кричать – слишком черной, страшной и почтенной была старуха Роза с псалтырью в руках.

Утром Роза выпила холодного чаю на кухне, сказала бабуле Мартуле: «Крести ребенка, нечего больше ждать», – и ушла.

Деда похоронили, вымыли пол в квартире. Но зеркала долго еще были занавешены простынями. На сорок дней бабуля Мартуля собрала поминки. Пришли слесаря из цеха, соседи и сумасшедшая Шура. Выпили водки, поели блинов.

– Дружно мы с ним жили, – вздохнула бабуля Мартуля. – Умру я, похороните меня с ним в одной могилке.