Читать книгу Я же твоя дочь - Светлана Низова - Страница 4

Я вынырнула из мысленной картинки с женщиной, идущей по улице, и бредущим позади нее ребенком с огромным желтым рюкзаком. У этой малышки еще были свежи воспоминания, как раньше мама водила ее за руку, показывала буквы в названиях магазинов, вместе читала слоги, играла с бабушкиным пуделем Чарликом, купила заводного железного крокодильчика и долго объясняла, что он не настоящий и его не надо бояться. Но эти воспоминания малышка старалась не доставать, потому что сейчас ее реальность была другая. Вместо мамы появилась какая-то незнакомая женщина, которую надо было называть Тоня, и которая безжалостно рассказала, что бабушкиного пуделя Чарлика съели местные алкаши. Я много ночей очень тихо плакала в подушку о Чарлике, стараясь задерживать дыхание, чтобы Тоня не услышала моих всхлипов. Этой незнакомке Тоне совсем не было дела до меня, я чувствовала себя несчастной и одинокой, но не понимала, в чем я провинилась.

Мои уроки всегда были выполнены безукоризненно, игрушки аккуратно расставлены, одежда сложена, но в лучшем случае это удостаивалось редкого одобрительного кивка, который был уже большим подарком.

Несколько раз крепко зажмурившись и резко открывая глаза, я прогнала непрошенные слезы. Если сложить все деньги, которые я потратила на психологов за последние годы, купила бы три таких машины. А за что платила? Сижу сдерживаю слезы на парковке у сумасшедшего дома.

Вернувшись в реальность полностью, снимаю безумные шпильки, босиком выхожу из машины, закидываю их в багажник и с заднего сиденья достаю старые рваные кроссовки. Вот теперь я это я, так гораздо лучше. И зачем надо было что-то из себя строить?

Обращаю внимание на часы и понимаю, что сидела в своих мыслях минут сорок. А в моей голове как будто пошла вечность.

Решаю, что стресса на сегодня достаточно и через интернет ищу номер в приличной гостинице. Зайти в квартиру матери я не смогу, в одиночестве точно, а ехать к родственникам, рассказывать о себе, слушать их проблемы, лицемерно благодарить – выше моих сил.

Пока жду подтверждения от гостиницы, просматриваю пропущенные звонки и сообщения с работы, быстренько перебрасываю менеджеру. Сегодня общаться с клиентами я не готова. Ответила только Максиму, давнему другу, который уже давно намекает, что устал быть просто другом и готов предоставить мне руку, сердце и кольцо. Я уже который год делаю вид, что намеков не понимаю. Ответила коротко, что все хорошо, чудесно пообщалась с родственницей. Подумав пару минут, дописала, что его поддержка мне здесь бы не помешала.

«Я сейчас приеду» – тут же пришло в ответ.

«Не сегодня. Мне надо собраться с мыслями» – написала я, пожалев о минутной слабости и просьбе о поддержке. От гостиницы наконец пришло подтверждение, и я тут же надавила на педаль газа.

Гостиницу я выбрала самую лучшую, в центре города. Хотелось полежать в комфортной ванной, съесть вкусный ужин и заказать хороший алкоголь.

Все это я осуществила сразу, как оказалась в номере. Я лежала в ванной, аккуратно пристроив на столике рядом бокал и тарелку с едой. Моя подруга бы сейчас шутила, что от сочетания алкоголя и горячей воды в нашем возрасте уже может подвести сердечко.

Свое сердечко я сегодня решила проверить на прочность и после ванны выкурила на балконе вторую обещанную себе сигарету стоя прямо под табличкой «курение запрещено». До звонка с новостями о матери я не курила лет семь, хотелось всегда, но повода не было. А тут такой повод! Сложно себе отказать, да и не хочется. Такое вот оправдание маленькой слабости.

До отъезда запланировала сходить в квартиру к матери, вернее, уже в свою. Вряд ли она когда-то в нее вернется. Надо взять там самое ценное, пригласить уборщицу, выкинуть все лишнее и выставить на продажу. Сама я этим заниматься не готова, поручу риелторам. Плевать на цену, лишь бы продали побыстрее.

Написала сообщение знакомому риелтору, кратко рассказала ситуацию, на что получила ответ, что пока мать жива, квартиру я не продам.

«Надеюсь, недолго осталось мучиться» – сказала я сама себе, но потом осознала, что я так не думаю на самом деле. Я не желаю матери смерти. Конечно, я очень часто мечтала, чтобы ни ее, ни бабки не стало, но как-то волшебным образом. Чтобы в какой-то день они просто растворились, инопланетяне их украли например. Но смерти в буквальном смысле – никогда. Несмотря на мою кажущуюся циничность, истинным циником я никогда не была, слишком уж добрая внутри.

За окном были уже глубокие сумерки, я приказала себе очистить голову от мыслей и постараться заснуть. Если бы это было так просто! Разблокированные воспоминания активно лезли наружу. Я начала пробовать вычислить в сотый раз момент, когда все сломалось окончательно, когда я что-то сделала не так. Хотя, почему я? Что может сделать не так ребенок в три-пять-семь-десять лет? Снова улыбнулась мысленной шутке о бесполезно потраченных деньгах на психологов. Я до сих пор виню себя. Даже не себя нынешнюю, успешную взрослую женщину тридцати пяти лет, а ту маленькую одинокую девочку. Я снова и снова сбрасываю на ту малышку огромный груз ответственности и ошибок взрослых, которые ее окружали. Как бы мысленно говорю ей «почему ты не встала, не ударила кулаком по столу и не сказала, что вы все тут охренели», годами продолжаю ее наказывать, заменив собой взрослой ее предыдущих мучителей.

Потом на смену мысленному наказывателю приходит мысленный обесцениватель и начинает говорить: ты жива, здорова, успешна, скажи спасибо своей семье, если бы тебя любили и хвалили, то из тебя бы ничего не получилось, не было бы успешного бизнеса, большого дома, красивого внедорожника. Этот обесцениватель отмахивается от моих переживаний, убеждая, что раньше все так жили, что это были голодные девяностые, что вся страна с трудом выкарабкивалась, что небольшие странности матери не стоит раздувать на десятилетия походов по психологам.

Закончив в голове мысленную дискуссию между наказывателем и обсценивателем, я встала и начала искать в дорожной сумке снотворное. Его там не оказалось, в рюкзаке тоже, как и в маленькой сумочке. Я не поленилась и доехала на лифте на подземную парковку. А машине снотворного тоже не было.

– Ночь воспоминаний объявляется открытой. – сказала я своему отражению в гладкой панели лифта, поднимаясь обратно на свой этаж.