Читать книгу Радость. Творчество многодетных мам Тюмени - Светлана Парнас - Страница 4

От вечерней росы до утренней

Жили весело, с прибаутками,

А от утренней до вечерней

Всё работали, будто черви…

И работа как будто спорится,

И заря встает над околицей,

И русалки в реке полощутся,

И зайчата играют в рощице…

Я стою немного растерянно

На корнях трёхсотлетнего дерева,

Понимая, в чём всё-таки разница.

Жизнь идёт, как и прежде – проказница:

Кто-то ссорится, кто-то молится,

Кто-то к солнцу идёт за околицу;

Кто-то любит, а кто-то плачет,

Кто-то знает, что всё это значит;

Кто копает яму на волка,

Кто с луной купается в речке…

Но одни хотят жить долго-долго,

А другие – так просто вечно.

Могу простить я лицо физическое,

Лицо кавказское и политическое,

Лицо побитое, лицо пропитое

И уж конечно – с утра небритое;

Лицо лохматое, лицо усатое,

И фээсбэшное, и сектоватое

Могу простить я лицо неверное,

А не могу только лицемерное.

Но тут оправдана я до конца —

У лицемерия нет лица!

Как будто мы чувствуем это,

Но трудно поверить намертво:

Когда в доме бегают дети,

За ними летают ангелы.

Пока ещё врать не научены,

Школой не стёртые в крошку,

Они такие везучие

И вредные лишь понарошку.

«Вчера умирало солнце,

Мешало машину вести!» —

Вот этих мыслей колодцы

От четырёх до шести!

«Скоро проснутся кузнечики,

Они и разбудят ночь!» —

Мыслит по-человечески

Моя пятилетняя дочь.

«Бабочка в кустьях вилялась,

Её я словить не замог!» —

Я не словам удивляюсь —

Мыслям твоим, сынок!

«До неба лететь несложно,

Час, а быть может, и сутки.

Но долететь туда может

Ангел, чёрт… или утки!»

Вроде смешно, а плачется

По свежевымытым звездам.

Мы можем так только дурачиться,

А мыслить нам так уже поздно.

Мы так мудры, но тревожны,

Мы так несчастны, но правильны.

Нас научили надёжно

Предохраняться от ангелов.

Ты живёшь, и тебе всё равно – почему.

Пусть пустые поля и деревья в дыму,

И меняется власть.

И кончается век,

И живёт себе всласть

Занятой человек;

Кто болеет – и значит, другому не жить,

Кто не хочет всю жизнь оставаться в глуши;

Вымирает медведь,

Улетает сова,

Кто же станет жалеть,

Что один, а не два?

Не хватает финансов, жилплощади, прав —

В общем, нищие мы. Но, богатыми став,

Мы по-прежнему ждеём:

Будет нечего есть,

И одежды не будет,

И некуда сесть.

Так зачем себя лишними обременять,

Если ношу никто не поможет поднять?

Все мы верим,

Но не доверяем.

Милосердие

Не проверяем.

Тебя быть не должно. Против много причин

Назвала сотня женщин и двести мужчин,

Пуст был мой кошелек и деревья в дыму…

Но ты всё же живешь. Всё равно – почему.

Едят ли людей гаишники,

Точно ему неизвестно.

И русское слово «мальчишники»

Ему ещё кажется честным.

Делёжка конфет с сестренкой —

Первая экономика.

А мне – вопрос: «Как иконка

Злого прогонит гномика?»

Ох, как оно повторяется

На свете белом и славном!

Как здорово, что не кончается

Песня о самом главном…

Это соседи вредные

Считают, что я сумасшедшая,

И что привыкаешь со временем

К чуду произошедшему,

Что третий ребенок и пятый —

Это порядковый номер,

И жить он должен в заплатах,

Раз изначально не помер…

А для него это солнце —

Первое и единственное,

И каждый раз сердце бьётся

По-новому и таинственно.

Не объяснишь, не спрячешь,

И логикой не измерить.

– Мама, зачем ты плачешь?

– Мама, а как это – «верить»?