Читать книгу Радость. Творчество многодетных мам Тюмени - Светлана Парнас - Страница 5

В цветущей вишне – отголоски вьюги,

Осенних листопадов благодать.

И то, что мы не знаем друг о друге,

Помогут эти вишни нам узнать.

Жизнь есть любовь и красота… А время

Не ждёт и никого не бережёт.

О, если бы нам в мире быть со всеми!

Ведь эта жизнь осыплется вот-вот…

Гладиолусов бархат дворцовый,

Царских лилий наряд золотой,

Диких маков румянец пунцовый

И цикория лён голубой,

Колокольчик дурмана бумажный

И пионов хмельных бахрома,

Васильковый костюмчик сермяжный

Сводят медленно женщин с ума.

На коврах домотканых ворсистых,

На платках – по красе и букет,

Сводят в солнечных буднях искристых,

И конца восхищению нет.

Каждую минуту бытия

Можем вдруг исчезнуть ты и я.

Отчего ж нам так неисправимо

Не живётся без огня и дыма?

Нам с тобой – без ссоры и вражды…

Скоро зарастут наши следы,

Голоса пичужки разнесут,

И творить уже не сможем суд,

Беспощадный свой – над другом друг.

Навсегда для нас замкнётся круг,

Где могли любить мы на Земле

И в своём друг друга греть тепле.

Каждую минуту бытия

Можем вдруг исчезнуть ты и я…

Не говорите о самом святом.

Может не выдержать прикосновенья…

Как вы опишете ангелов пенье

И ароматы небесных цветов?

Если дерзает сангина моя

Вновь поделиться, что в сердце запало,

Как передать ей ни много, ни мало —

Неизъяснимые речи ручья?

Чтоб не жалеть о потере потом,

Не говорите о самом святом…

Как тяжело просить прощенья:

Мы все бываем виноваты.

«Прости» – так незамысловато,

Но в нём души обогащенье.

Как будто выпустили птицу

На Благовещенье из клетки.

Как будто дождь сбегает с ветки,

Чтобы земля могла напиться.

И – тишина. И – утешенье.

Мы все бываем виноваты.

Пусть он неправ, начни с себя ты,

От всей души проси прощенья.

Больной получит облегченье,

С лихвой окупятся затраты.

«Прости меня, я виновата»,

И сразу – умиротворенье,

Тепло и радость в каждой клетке.

О, как легко просить прощенья.

Но без оглядки, без пометки.

Проси, ведь ты Венец творенья.

Не твоими ли руками, лебединая жена,

Не твоими ли крылами, в свежих свечечках сосна,

Не твоими ли слезами, не живая ль ты вода? —

Зажигается зарница, отвращается беда.

Не боярыня ль Елена сердцем правит в терему,

Сладким хлебом побеждает бедность, злобу, хворь и тьму?

Рукавом, плывя, махнула – разливался липов цвет,

Сквозь ресницы окунула в сине-озеро – и нет

Разъярённого, упрямого, шального во хмелю.

Оттого речёт: «Еленушка, – он, – я тебя люблю».

Отцвела черёмуха, зацвела рябина,

Словно шапки снежные на её ветвях,

В нежной шали яблони, в пухе лебедином.

А тебя на свете нет, ты в других краях.

Знаю, свидимся с тобой после воскресения.

Но уже совсем в иных, неземных садах,

Не успела попросить у тебя прощения,

И грустит, грустит земля, вся в твоих следах.

Отцвела черёмуха, зацвела рябина,

Словно шапки снежные на её ветвях,

В нежной шали яблони, в пухе лебедином.

А тебя на свете нет, ты в других краях.

Я приду с минуты на минуту,

Только жди, не думай ни о чём.

В валенки сибирские обута

Я войду, как воздух входит в дом.

О каких-то в жизни переменах

Уж ничто не будет предвещать.

Тишине и дружбе зная цену,

Я твой мир попробую принять.

В простоте, не требуя вниманья,

Безответной стану, как трава,

У такого грешного созданья

Только птичьи могут быть права.

Я приду с минуты на минуту,

Только жди, не думай ни о чём.

Лет не тридцать минуло как будто,

И однажды не сгорел тот дом.

Ярославны по Рассее гнёзда вьют,

Сеют-пашут, Дульсинеи, крест несут,

Вдохновляют, всё прощают до конца,

Машут белою косыночкой с крыльца.

Ходят по воду по сгнившему мостку,

Побеждают змей-гадюк и грусть-тоску.

И румянцем их любуется восход.

Ах, какое же терпенье приворот.

Но завидует разбойник Соловей.

Хочет вывести княгинь и Дульсиней.

Рассылает он кикимор всех мастей,

Да куда им до шелковых-то кистей.

Наши плечи – как кольчуга, чудо-шаль.

Наши груди – ярославская эмаль.

Наше сердце – кровь далёкая хранит.

Наши думы – не под землю, а в зенит.

Весенний дождь целует мостовую,

Он тих и в нежной робости смущён.

Он встречу здесь не ожидал такую,

Чтоб всё заговорило лишь о нём.

И ясени, и клёны, и ограды,

И пористых сугробов кружева,

И воробьи, и голуби – все рады,

Что эту новость он им даровал.

Как будто вдруг снята зимы блокада,

Хотя уже на подступах апрель.

И легче на душе, и верить надо,

Что всё пойдет по-новому теперь.

Олимпийский промчался огонь

Через город сибирский старинный,

Белый, словно одетый в фелонь,

И повеяло ветром былинным.

Пьют студенты и школьники чай,

Разминают озябшие руки.

Древнегреческий факел, прощай!

Нам победные слышатся звуки.

Есть герои и в наших краях,

Завоюют призы золотые

Наш Добрыня, Алёша, Илья,

Отстоят честь и славу России.