Читать книгу Повернуть судьбу - Светлана Петровна Соловьева - Страница 10

Сегодня первая встреча девочек с новой бабушкой. С бабушкой, о существовании которой они ничего не знали!

Быстро собравшись Светлана терпеливо ждала, когда дочери оденутся. Сидела на диване наблюдая, как они готовятся к этой встрече. Встали рано. Прежде чем одеться перебрали весь гардероб суетились и волновались. Наконец-то к назначенному времени девочки были готовы! Позвонил помощник адвоката и они спустились к машине.

Украдкой поглядывая на дочерей Светлана видела, как они волнуются, но изо всех сил стараются этого не показывать. Понимая насколько сейчас смешанные чувства бушуют в их душах Светлана незаметно улыбалась.

Светлана Викторовна с нетерпение ждала гостей без устали выглядывая в окна. Увидев подъехавшую машину кинулась к двери. Светлана вошла первой за ней Алёна и Ксюша.

– Золотые мои, – увидев внучек Светлана Викторовна заплакала и запричитала, как настоящая бабушка, – какие большие, какие красивые!

Она ходила между девочками гладя их и нахваливая. Девочки смотрели на неё и молчали. Наплакавшись Светлана Викторовна спохватилась и пригласила всех в комнату. Долго разговаривали. Она всё расспрашивала и расспрашивала внучек, казалось, что за один день бабушка хочет узнать о них всё! Потом смотрели фотоальбомы и слушали рассказы про Англию.

– Вы родом откуда? Кто ваши родители? – рассматривая фотографии в очередном альбоме спросила Алёна.

Светлана удивилась, что ей самой не пришло в голову спросить об этом. Ведь родители Светланы Викторовны – это же её бабушка и дедушка!

– Я позже найду альбом, где у меня есть фото моих родителей и бабушки, – обрадовавшись, что её об этом спросили, с готовностью ответила Светлана Викторовна. – Позже я покажу вам их.

– Расскажите, кто они?! – подсела поближе к бабушке и попросила Ксюша.

– Это будет очень длинная история, – улыбаясь глядя на внучку, сказала Светлана Викторовна. – Если вам интересно, то я расскажу с удовольствием?!

– Да! – сказали все в один голос.

– Ну, слушайте! Как я уже сказала рассказ будет длинным, потому что история нашей семьи очень интересная и в тоже время трагичная, – удобно устроившись на диване Светлана Викторовна начала своё повествование. – Моя девичья фамилия – Палиевская. В вас есть частица польской крови, потому что наш прадед – Александр, мой дед был поляком. Мой отец Виктор – его сын погиб в Великую отечественную войну в 1941 году в феврале, так и не узнав, что у него родилась дочь, то есть я. Его жена Елена, моя мама умерла уже давно. Если бы она была жива, когда я родила тебя Светочка я уехала бы к ней и всё было у нас по-другому, а я осталась одна, совсем одна: без жилья, без денег, на улице! – Светлана Викторовна замолчала, вытерла глаза, поняв, что ни о том говорит и продолжила рассказ: – Мой дед – Полиевский Александр Дмитриевич был ссыльным каторжным в Сибирь. Приписан он был к деревне Ояш Колыванского уезда Новониколаевской губернии; сейчас Новосибирской области. Он родом из города Каменск-Подольск или Гродно точно не могу сказать, не знаю, но в памяти о его детстве именно эти города отложились? Он из семьи священнослужителей. Его отец Дмитрий и брат, имени его я не знаю, были священниками, сестра агрономом. Мой дед Александр тоже учился в семинарии он был грамотным.

Началась революция и Александр вступил в ряды революционеров. За революционный саботаж был арестован и сослан в Сибирь. В Сибири женился и осел окончательно. Я помню бабу Дуню, Евдокию – это его жена. Она рассказывала, что дед был воспитанным, очень чистоплотным. Её учил всему и готовить, и правильно красиво накрывать на стол, и всему прочему. Воспитание в семье и обучение в семинарии сказывалось. Семья у него, похоже, была не из простых, если он умел лихо орудовать ножом и вилкой!

За счёт своей грамотности работал он заведующим склада. Погиб Александр в 1922 году вовремя Колыванского восстания. Это когда кулаки и белогвардейцы те, кто был против коммунистов подняли мятеж в Сибири. Они уничтожали коммунистов, активистов и членов их семей.

Дед Александр был убит с особой жестокостью. Его и ещё несколько человек держали в подполе – это как подвал под домом. Пожилая женщина – старуха-кулачка самолично выколола ему серпом глаза.

Светлана Викторовна замолчала. Все повернулись в сторону Ксюши. Девочка тихонько всхлипывала. Её так растрогал рассказ, что она не смогла сдержаться.

– Что ты, внученька, Ксюшенька, я тебя испугала?! – взволнованно спросила Светлана Викторовна. – Не плачь, милая, я не буду больше рассказывать!

– Нет, нет рассказывайте я больше не буду плакать, – вытирая глаза ответила та. – Если только чуть-чуть.

– Рассказывайте, Светлана Викторовна, Ксюша больше не будет плакать, – сказала Светлана и подсев к дочери обняла её за плечи и прижала к себе: – Правда, дочка?

Девочка покивала в ответ. Светлана Викторовна замерла первый раз услышав, как дочь обратилась к ней.

– Смотри, Светочка, тебе виднее. Да-к вот! – продолжила она свой рассказ. – Потом их всех расстреляли. Баба Дуня с детьми смогла спастись. Её в своём чулане спрятала дочка кулака Арина Речкина. Ей и обязаны все потомки рода Полиневских своей жизнью! Потом восстание подавили, но возвращаться бабе Дуне с детьми было некуда, дом со всеми пожитками кулаки сожгли. У них остались только бронзовый крест и две иконы. Это всё, что баба Дуня успела забрать из дома вместе с детьми.

Они какое-то время пытались выжить, но начался голод, тиф и им пришлось уехать в город. Моя мама рассказывала, что был страшный голод. Тиф косил людей целыми семьями, целыми деревнями! Наступала осень. Жить им было негде, кормить детей нечем, поэтому баба Дуня и решила уехать, но один ребёнок заболел и их не пустили на пароход. Ей, с пятью здоровыми детьми пришлось оставить больную тифом дочку – грудничка. Чтобы спасти остальных детей она пожертвовала одним ребёнком! Девочку звали Дора, Доротея.

После тех страшных событий у бабы Дуни осталось в живых трое детей. Бабушка одна растила и воспитывала их. Мой отец Виктор был старшим сыном, у него была сестра и брат, у них в свою очередь есть семьи, дети, внуки. Только я со всеми потеряла связь. Уже думала о том, чтобы поискать их, чтобы восстановить родственные отношения. Но это позже, сейчас для меня главное – вы! Это для меня сейчас самое важное в жизни, – Светлана Викторовна замолчала, сделала несколько глотков кофе и предложила: – Давайте я поставлю чай, кофе, а то всё остыло?

Она поднялась и пошла на кухню так быстро, что Светлана не успела среагировать. Встав направилась следом за матерью.

– Что стало с той девочкой, с Дорой? – на кухне, наблюдая за быстрыми движениями Светланы Викторовны спросила она. – Известно хоть что-нибудь? Как её судьба сложилась?

– Я не стала говорить при девочках, – остановившись на секундочку бросила взгляд на дверь и ответила Светлана Викторовна, – Ксюша реагирует очень взволновано на рассказ.

– Она выжила? – тихо перепросила Светлана.

– Нет, Света, она не могла выжить!

– Почему? Что не было никакой надежды?

– Нет! Дело в том, что баба Дуня оставила её на лавочке на пристани.

– Как на лавочке? Одну?!

– Да одну, совсем одну! Она была больна тифом и на пароход её не пустили, а до ближайшей деревни полдня пути.

– И она смогла оставить грудного ребёнка одного на лавочке?! Как это возможно?!

– Не суди, Светочка! Что ей оставалось делать? Если бы они остались все и не поехали, то умерли бы все от тифа и голода. Тогда бы погиб не один ребёнок, а все шесть!

– Господи как-страшно-то!

– Ещё как страшно.

– И что никто ничего не узнал дальше о ней, о её судьбе?

– Света, какая судьба?! Она оставила её на лавочке одну. Голод, тиф, куча бездомных голодных собак.

– Что?! Вы хотите сказать, что собаки…

– Да! И самое страшное во всей этой истории то, что баба Дуня с парохода всё это видела! Пароходы тогда ходили очень медленно.

– Как она это вынесла? Как можно было это пережить?!

– У неё на руках было ещё пятеро, мал-мало-меньше!

– Страшно-то как?

– Представляю, как жила с этой мукой в сердце всю жизнь баба Дуня, – Светлана Викторовна замолчала задумавшись, глядя куда-то вдаль, потом тихо произнесла: – Я, когда тебя отдала Александру очень боялась, что вдруг оставит на лавочке. Стояла и караулила, очень этого боялась! – немного помолчав добавила: – Бывают такие страшные истории в семьях, но не все о них рассказывают. Но я считаю, что потомки должны знать и это. Баба Дуня была очень крепкая и сильная духом женщина! Вспоминая эту ситуацию, я не раз думала и спрашивала себя, смогла бы я так поступить и знаешь, Света, я ни разу не смогла ответить на этот вопрос, – она разлила чай, кофе и, взяв поднос в руки, повернулась к Светлане и сделав усилие, чтобы улыбнуться сказала: – Светочка, давай не будем больше говорить о грустном. Пойдём к девочкам!

Сестры сидели на диване и перелистывая альбом разговаривали. Поставив поднос на стол Светлана Викторовна опустилась на своё место.

– Продолжим знакомство с предками?! – спросила она. – Так, на чём я остановилась? – выдержав небольшую паузу Светлана Викторовна продолжила: – Дед Александр после того как его сослали в Сибирь держал связь с матерью через сестру. Они переписывались, та даже посылки высылала тайно от отца. Помню баба Дуня говорила, что выслала она один раз ботиночки моему отцу в подарок настоящие кожаные, они носили их только по праздникам. Родители, вернее, отец деда Александра – Дмитрий отказался от сына и всем в семье запретил даже упоминать его имя, тем более общаться! Но сестра любила младшего брата и поэтому в тайне от отца старалась поддержать с ним связь. Дмитрия можно понять – священник очень высокого чина, а сын – революционер. Родственники моего деда, его родители так и не знают ничего о судьбе изгнанника и о том если у него потомки. Точно так же, как и мы ничего не знаем о них, эту связь уже не восстановить, а ведь где-то есть наши родственники?! Наверняка и у брата, и у сестры деда Александра были дети, значит, и у меня, и у вас есть где-то братья и сёстры?! – посидев немного молча Светлана Викторовна добавила: – Мне после мамы в наследство достался бронзовый крест и две старинные иконы. Те самые, которые баба Дуня спасла вместе с детьми от пожара. Сейчас я принесу их.

Она встала и ушла в соседнюю комнату. Вернувшись вынесла коробку и поставила её на столик перед Светланой. Осторожно вытащила большой бронзовый крест и передала девочкам.

– Вот – этот крест, – сказала она.

– Ого! Какой тяжёлый, – взяв крест в руки сказала Алёна.

– Да, это – настоящий бронзовый крест! – покивав ответила Светлана Викторовна, вытаскивая из коробки небольшие свёртки, перевязанные ленточками и развязывая их загадочно поглядывала на внучек. – Здесь у меня иконы. Я перед переездом упаковала их хорошенько, чтобы не повредить. Для меня это – самое дорогое сокровище! Иконы небольшие, но я вам сейчас расскажу очень интересную историю про них, – вытащив небольшую икону из черной деревянной рамки и повернув её к девочкам, проговорила: – Вот смотрите, она очень простоя бумажная. Это икона «Казанской божьей матери». Она отреставрирована. С годами бумага на которой изображена икона начала крошиться, и баба Дуня приклеила её на картонку. К тому времени иконка уже была очень старой! Я делала экспертизу. По состоянию бумаги и химическому составу краски, этой иконе несколько столетий! Я найду для вас бумаги, у меня всё сохранилось, потом посмотрите и почитаете, там много интересного.

Светлана Викторовна, осторожно положив на стол рамку, подала икону девочкам. Они с замиранием сердца передавали её из рук в руки разглядывая.

– Рамка сделана позже, чем была написана эта икона, – вставляя её назад сказала Светлана Викторовна. – Но она тоже очень старая. Посмотрите на обратной стороне дощечка держится на гвоздиках. Обратите внимание гвоздики пирамидальные, это значит, что кованные, сделанные вручную. Я хотела сменить рамку, а мне реставратор сказал, что этого ни в коем случае нельзя делать, потому что вместе они едины в своей истории происхождения! – пока девочки внимательно рассмотрели всё, Светлана Викторовна вытащила из коробки ещё две иконы. – Смотрите – это вторая икона. История её такая: она упала на пол уже в моё время после смерти мамы и стёклышко разбилось. Я начала её ремонтировать. Вынула остатки стекла и вытащила из рамки бумажную икону, аккуратно отделив приклеенные места скальпелем. Это была икона Святой Татьяны, – она положила икону на стол перед девочками, сказав: – Я сделала её в отдельную рамку. Она тоже очень старая, смотрите, как крошится бумага, она тоже кем-то очень давно была отремонтирована. Обратите внимание, на картонке старинный, ещё дореволюционный шрифт. Тогда при написании вместо буквы «Е» употреблялась буква «Ъ». Значит эта картонка ещё из царских времён! Когда я убрала икону «Святой Татьяны» из старенькой рамки, что я обнаружила?! Под ней, к моему огромному удивлению, была спрятана настоящая икона семнадцатого века, написанная на ткани – это «Чудотворная икона Божьей матери Избавительница»! Вот смотрите, – Светлана Викторовна, повернув икону и показывая пальцем продолжала рассказывать: – Она сильно выцвела и изображение не чёткое. Под изображением богородицы и младенца сделана надпись. В первой строчке написано «Чудотворная икона Божьей матери Избавительница», это я смогла разобрать. Во второй строчке не разборчиво. Икона выцвела с годами и шрифт стёрся. Говорят, на иконах не пишут «Чудотворная», а здесь написано и отчётливо читается. О её существовании никто не знал! Эта икона прожила в семье больше ста лет и была спрятана от людских глаз под ликом «Святой Татьяны». Возьмите, посмотрите.