Читать книгу Летучий Голландец и другие акварели - Светлана Рассказова - Страница 7

ГЕРА

– Покурить пойду, пока ты дочку кормишь, – Гера тихонько закрыл дверь и вышел в сад.

Уже вовсю цвели яблони и вишни, а вдоль тропинки, ведущей к беседке, радовали посаженные женой первоцветы. Сколько лет он мечтал о доме и саде! И вот оно – его собственное, сработанное своими руками, теперь перед ним! И можно спокойно отдохнуть, закурив папироску, а ещё можно достать припрятанную в смородиновый куст бутылочку и глотнуть винца. От него разливается по телу приятная истома, иногда текут слёзы, и боль в груди становится чуточку меньше. Вера кормит годовалую дочурку, сын – первоклашка делает уроки, а он сидит на лавочке за столиком в ажурной беседке, которую смастерил по памяти – видел такую же в Австрии. Там в каждом дворе – и сады, и цветники, и беседки…

Заныло в груди.

Гера сделал несколько глотков из бутылочки.

Боль не проходила.

Положил руки на стол, а голову на руки.

Перед глазами замелькали картинки из прошлого и настоящего. Он сидит в первом ряду местного клуба «Заря» и смотрит фильм. Фильм о своей жизни. В роли главного героя – сам!

А рядом множество знакомых и незнакомых людей.

Что им нужно? Чего хотят? Чего ждут?

Он честен. Ничего не скроет. Скажет правду.

Только не торопите! Ему очень больно…

***

…Война закончилась.

На одной из станций к поезду, в котором Гера ехал с фронта, прицепили несколько вагонов с освобождёнными из фашистского плена гражданскими лицами. И как-то, прогуливаясь вдоль состава на длительной остановке, заметил очень симпатичную девушку, вышедшую подышать воздухом из тех вагонов, и радостно откликнулся на её внимательный взгляд.

– Как зовут даму с печальными серыми глазами?

– Зовут Галей. Только я не дама! А бывшая пленница, угнанная фашистами с родной земли, чтобы работать на них.

– Таких много. Мы – солдаты в том тоже виновны. А меня Герой зовут.

– Очень приятно.

– Смотрю, одна прогуливаетесь?

– Со мной ехал родной брат, но два дня назад я похоронила его в чужой земле, – грустно ответила девушка.

– Много народа погибло в этой войне! Кто на фронте, а кто как ваш брат. Держитесь! Не плачьте. Теперь заживём!

– Я не плачу. Чтобы плакать, нужны силы, а у меня их не осталось, – Галя помолчала, а после спросила, – что у вас с рукой?

– Перелом был. Кости плохо срослись.

– В госпиталь едете?

– Направили в Киев. Там долечат.

– Давно воюете?

– Два года. Дошёл до самой Вены. Любите вальсы Штрауса?

– Вальсы слышала до войны. По радио его музыку часто передавали.

– Так я был в доме, где он жил.

– Повезло. И как живут австрийцы?

– Хорошо живут! Так добротно и ладно построены их дома! И в каждом дворе есть сад с беседкой, а в саду – разные цветы. Вот вылечусь, женюсь и обязательно построю себе такой дом с цветником! – размечтался Гера.

– Конечно, построите, – смутилась Галя.

Они долго ехали, а изредка, встречаясь на остановках, разговаривали, вспоминали довоенное прошлое, а ещё мечтали о будущем, постепенно оттаивая от войны.

Галя тогда ему очень понравилась: взрослая не по годам, к тому же красавица! Незаметно для себя он стал представлять её в роли будущей хозяйки выстроенного им дома. Смущали глаза… Не смешливые и сытые как у австриячек, а очень внимательные и грустные, потому слегка не соответствовали сформировавшейся мечте. Но сегодня и сейчас трогали до глубины души! И сразу после госпиталя он поехал к ней.

Да. С Галей тогда нехорошо получилось.

Галю он предал. Или не предал?

Полюбил-то он Веру!

Увидел, полюбил и сразу женился. Всё по-честному!

В тот день зашёл в парикмахерскую, а там она! В белом халатике, с миленькими кудряшками, с ямочками на щёчках. Даже ошалел слегка. Это же именно та девушка, которую он представлял в своих мечтах! Присел в кресло перед зеркалом, а сам только на неё и смотрел. Вера со смехом предупредила:

– Не боитесь стричься у ученицы? Вы у меня первый клиент!

– Рядом с такой красавицей ничего не страшно! Если что, «под Котовского» переделать сумеете? – с улыбкой подыграл он.

– Кто же не сумеет? – смутилась от приятного комплимента хорошенькая парикмахерша.

На этом и порешили. Мило болтая, она чуть не прикусила себе язычок от старания, а Гера не мог отвести от неё глаза. Кого-то эта девчонка ему напоминала! Не то домовитых и весёлых австриячек, не то девушку, ехавшую вместе с ним на родину.

Миленькая парикмахерша, явно заигрывая, спросила:

– Для кого таким красивым хотите показаться?

– Сватаюсь сегодня вечером к одной хорошей знакомой.

– Жаль! А я уже понадеялась, – многозначительно кокетничая, улыбнулась Вера.

И понадеялась не зря! Пришёл свататься к Гале, а взял за руку и увёл в новую жизнь Веру!

Вдвоём они уехали в городок под Куйбышевом. Он устроился экскаваторщиком на стройку. Технику уважал и любил, да и руки росли, откуда нужно. Им выделили участок земли, на котором cоорудили времянку, чтобы перекантоваться несколько ближайших лет. А для постройки дома потихоньку закупали кирпичи, доски и другой необходимый строительный материал. Заодно разбили сад, каждый год сажали огород – места хватало.

Родился сын, через пару лет второй. Отношения между молодыми оставались как в первую встречу. Гера не ошибся и не пожалел, что связал свою судьбу с Верой.

– Гера-Вера! Как складно! – смеялись они, а порой так ласково друг друга в одно слово и называли, – Геравера, иди ко мне! Геравера, ты где?

Ему очень нравилась жизнерадостность и молодость Веруньки – это удваивало желание делать для семьи ещё больше.

Дом в мечтах хозяину представлялся из двух комнат с высокими потолками, кухней и большой верандой. В голове давно запечатлелась не только каждая деталь, но и последовательность всего строительства. Во дворе предварительно был вырыт котлован, а рядом возвышалась горка песка. Гера с удовольствием представлял, как займётся фундаментом, а там и кладкой стен.

Дом-то он построил! А вот его первенец…

В то утро такое деловое настроение было, так всё складывалось удачно! Ещё бы! Начальник позволил ему взять на пару часов экскаватор, чтобы немного углубить яму под фундамент. Он въехал во двор и, не мешкая, приступил к задуманному.

Трёхлетний сын с соседским мальчиком постарше играли с деревянными машинками возле котлована, как раз у той кучи песка. Из-за неё Гера и не заметил малышей! И первым же ковшом, полным рыхлой земли, накрыл своего первенца. Затем вторым, третьим… Решив, что яма достаточно глубока, отогнал экскаватор на улицу и пошёл обедать во времянку. Расцеловал жену и второго малыша, уселся за стол.

Вера стала звать старшего, обошла весь двор, но его нигде не было. Вспомнила, что тот играл с маленьким соседом. Побежала к нему! Мальчик был у себя дома, но из-за женского крика ничего толком ответить не мог. И только увидев подошедшего Геру, сказал:

– Он там, – взял за руку отца своего друга и отвёл к только что насыпанной куче земли.

Тут папка всё и понял!

Землю разрыли, ребёнка достали…

Но он уже не дышал.

Вера онемела – муж сгубил их сынишку.

И смерть—то, какая мучительная!

***

…Гера опять потянулся к бутылке, но вышло неловко: она упала, покатилась, а вино бордовой дорожкой разлилось по столу.

– Ох, сынок, сынок! Прости ты своего батьку бестолкового! Чуть в сторону надо было ту землю сыпать, – еле шевелил губами Гера, не впервые оправдываясь перед погибшим ребёнком.

Но может, ему чудилось, будто он что-то говорит, а это воспоминания продолжали накатывать волнами, не давая душе отдохнуть. И он продолжал смотреть своё кино…

Тогда, после смерти первенца, запил по-чёрному. Если бы не Вера, пропал бы! Только ради неё и младшенького жить остался. Да ещё ради дома. Опомнился, взялся за работу.

Вот он его дом – большой, крепкий!

Не хуже, чем у австрияков получился.

И сад вокруг дома, яблони благоухают.

А цветов Верунька посадила самых разных.

Всё у неё получается, за что не возьмётся.

Сын с дочкой подрастают.

Только сердце ныть стало всё чаще и чаще.

Вот и теперь ноет так, что руку не поднять.

Ноет и скребёт, того и гляди, выскочит.

И дышать ему тяжело… И холодно…

– Вееееаааа! Веа! Веунь…

Кино закончилось.

Экран погас.

ВЕРА и ГАЛЯ

После похорон мужа Вера долго не заходила в беседку. Боялась, что Гера привидится. Но сегодня зашла и уселась на то самое место…

С утра палило солнце. Деревья давно отцвели и уже усыпаны небольшими яблочками. Их в этом году будет много. Только зачем? Геры нет, а уж как он яблоки любил!

Она положила руки на стол, как когда-то Гера, и стала с удивлением их разглядывать. Надо же? Ещё молодая женщина, а руки натруженные, как у старой бабки. Хотя… Чему удивляться? Работает-то с четырнадцати лет.

***

Вскоре, как отец ушёл на фронт, её родной город заняли немцы. Новые хозяева жизни гнали скопом всю здоровую молодёжь работать на «Фатерлянд». Старшего брата Юру и сестру Галю, которые успели до войны сдать экзамены за десятый класс, отправили в Польшу на военный завод. А её – семиклассницу отвезли в Германию. Там определили к фермеру, он выращивал свиней и варил тушёнку для фронта, а потому очень нуждался в работницах.

И только через долгие четыре года ребята случайно встретились в пересылочном пункте по дороге на родину. Хромой и очень уставший Юра, увидев младшую сестру, от радости расплакался:

– Верунька! Родная! Какая ты стала хорошенькая! Уже и не чаял увидеть тебя.

– Что у тебя с ногой, Юрочка? – тоже заплакала, глядя на измученного брата, Вера.

– Да вот… Распухла, а лечить нечем. Уронил на неё заготовку, – кривясь от боли, ответил Юра.

– Худющий—то какой, братик мой единственный! – продолжала плакать Вера.

– Были бы кости здоровые, а мясо нарастёт! Кормили нас совсем худо, особенно в последнее время. Эх, Верунька, а уж как хочется в нашу баню! Отмыться да попариться!

– Юрочка, Юрочка! Мы не знаем, что с нашими городами и сёлами, а ты про баню! – Вера гладила брата по голове как маленького мальчика, – но ничего, если мама жива, то поможет. Отправит к тётке в село, там тебя быстро на ноги поставят, – утешала она брата, понимая, что Юра – не жилец.

Галя, с тоской наблюдая за этой горестной сценой, старалась перевести разговор на повзрослевшую и похорошевшую, несмотря на невзгоды, младшую сестру:

– Ты-то как выдержала неметчину, Верочка?

– Я там не одна была. Пять наших девочек жили на ферме в старом свинарнике, а в только что построенном, жирели свиньи. Набили старые хозяйские наволочки соломой, своё «жильё» вымыли, выскребли, чтобы не так противно было. С утра варили свинячью еду и полными вёдрами таскали её хрюшкам, потом чистили и мыли подопечных и опять носили тяжёлые вёдра – теперь уже с водой.

– Хозяева-то не шибко зверствовали? – поинтересовался Юра.

– Поначалу относились к нам как к рабыням, – желая выговориться, продолжала свой рассказ Вера, – но после, увидев, что мы вкалываем, не отлынивая, сменили гнев на милость. Даже сломанную тумбочку и облупленный шкаф нам отдали, чтобы мы свои вещи там держали. Кормили тем же, что и свиней, – Вера ухмыльнулась.

– Вот, гады! – выругался Юра. – Неужели куска хлеба пожалели?!

– Страшно было другое, Юрочка! За всем хозяйством на ферме вместо цербера приглядывал наш русский мужик, сдавшийся немцам в плен. Жуткий злыдень! Отваливал затрещины без всякого повода. Хорошо, что своё мужское богатство застудил! Иначе, брюхатил бы работниц по очереди. На соседней ферме, где охранники были здоровыми, бедным девчонкам приходилось искать травку, чтобы скинуть нежелательного ребёночка, потому что беременных сразу отправляли в концлагерь. Нам тоже за малейшую провинность концлагерем постоянно грозили.

– Всем досталось, – обнял сестру Юра.

– Но выжили и, слава богу! – улыбнулась Вера.

Галя слушала сестру, не переставая удивляться её доброму нраву, несмотря на непростой кусок прожитой жизни в чужой стране с жёсткими порядками.

– Да, Верочка, тяжело было. Но мы с тобой здоровы! А вот наш Юра…

– Галя, тебе-то самой, каково пришлось пережить фашистский плен? – глядя в грустные глаза сестры, спросила Вера.

– Знаешь, почему-то ко мне немцы неплохо относились. Может, заметили, что я девушка серьёзная и меня слушались свои русские ребята. Назначили бригадиром. Отказаться было нельзя – смерть! Но я никогда не превышала возложенные на меня полномочия. Даже наоборот! Пыталась добиться для ослабевших подчинённых увеличения пайка и день отдыха больным. Поэтому меня никто не выдал по приходу наших войск, и я сошла за самую обычную работницу на том заводе. Ты тоже, Вера, никогда и никому не говори о том, что я тебе сейчас рассказала!