Читать книгу Услышать за криком синей птицы - Светлана Сингх - Страница 7

Акас остановил машину у огромного бетонированного колодца напротив маленького пустующего храма какого-то гуру, спрятавшегося среди разросшихся баньяновых деревьев. Кхаджурахо остался позади. Они были среди сельскохозяйственных полей. «Фермы», как уверенно называл их Акас, представляли собой куски земли, иногда окружённые колючей изгородью, иногда – узкой канавой, а иногда просто разграниченные колышками. «Где чьё поле, все и так знают, а воровать у нас не принято». На фермах не было построек, не было животных, не было огородов. Лишь сплошной ковёр пшеницы, горчицы, перечной мяты или тростникового сахара. Иногда в центре поля попадались маленькие хижины из ветвей или глины, а то и просто навесы: здесь жили работники, присматривающие за урожаем и занимающиеся поливом.

Колодец не пустовал больше пяти минут – по дороге между Кхаджурахо и расположенными за Горами-Зубами деревнями всегда существует не плотное, но постоянное движение. Молочник на велосипеде возвращался домой с пустыми бидонами. Трактор отправился на дальние поля. Крестьянин повёз на базар овощи в телеге, запряжённой огромными волами. Старушка с охапкой хвороста на голове, покрикивая, гнала перед собой коз. И все останавливались у колодца. Сначала почтенно снимали обувь, затем поднимались на нагретый солнцем бетон, опускали ведро – так глубоко, что у Софи закружилась голова, когда она посмотрела вниз – и зачерпывали холодной, прозрачной и чистой воды. Обязательно ополаскивались руки и лицо, смывался пот с шеи и усталых рук, и потом уже можно было напиться.

По наблюдениям Софи, Акас знал половину случайно встреченных людей. А если и не знал – в Индии это не помеха общению. Девушка знала это по опыту путешествия в поезде. Пока Софи фотографировала красивейших голубых птиц, во множестве водящихся в этих краях, Акас успел собрать все последние новости. Он похохотал с проезжавшими на мотоцикле парнями, не поднявшими на Софи взгляда. Как она потом узнала, это не принято в Индии, если девушка с мужчиной и он не представляет её, предлагая разговор. Спросил у крестьянина про урожай. Ответил на вопрос старушки с козами. Назидательно объяснил что-то мальчишкам, несущим щенка, и угостил их непонятно откуда взявшимся шоколадным печеньем. Подебатировал с присевшим отдохнуть садху – святым паломником в оранжевой одежде, бродящим пешком от храма к храму в молитвах и размышлениях. Садху попросил Софи полить ему прямо на шею воды и радостно фыркал, когда ледяные струи затекали за шиворот его рубашки. Он был весёлым и простым. Софи много слышала о садху, видела фотографии из Варанаси и представляла их совсем другими. У этого не было ни леопардовой шкуры, ни замысловатой причёски, ни скипетра, ни рисунков пеплом. Он был одет в простую индийскую хлопковую рубашку и кусок ткани – дхоти, обёрнутый как юбка. Седые пушистые волосы доходили до плеч. Из багажа у старика был только тряпичный мешок, в котором лежали пластиковая бутылка с водой, железный бидон для еды и мешочки с какими-то травами.

– Садху-джи идёт в деревню Бенигандж на даршан к богине Дурге. Даршан – это когда мы видим бога, испытываем благодать и получаем благословение. А Дурга – богиня-воительница, наша защитница и мать, – сразу пояснил Акас, видя непонимание в глазах Софи. – Со временем ты узнаешь индийскую культуру, у нас много времени, – добавил он серьёзно, и у Софи почему-то потеплело на душе. Было странно, но приятно оказаться в мире, где так просто задают личные вопросы и не обижаются на твои, моментально принимают в семью, берут под опеку и помогают от души, не ожидая, когда ты об этом попросишь.

– Садху-джи взволнован, – задумчиво произнёс Акас, рассматривая виднеющиеся невдалеке горы, действительно похожие на набор разномастных зубов.

– Странно, по нему не скажешь – выглядит таким довольным… – вставила Софи.

– Для него «взволнован» означает лишь то, что он встретился с новой нестандартной ситуацией, которая вырвала его из привычного русла и дала пищу к размышлениям. Лица настоящих садху чаще всего умиротворены. Хотя и не всегда. Они могут быть веселы, а могут быть спокойны и обращены внутрь – у кого какой характер. Но не бывают подвержены дикому веселью или глубокой печали. У них не бывает хороших дней или плохих. Они в гармонии и мире с собой. Но сейчас мысли садху-джи обращены к тому, что происходит в Кхаджурахо. Двое пропавших детей за два месяца… В наших местах никогда не было похищения детей для торговли и подобной криминальной деятельности. Нигде на сотни километров такого не случалось по крайней мере много десятков лет. Более того, среди садху ходят разговоры о том, что энергетика наших мест стала тяжёлой. Многие паломники уже поспешили из Кхаджурахо прочь на север, к священному Харидвару, столкнувшись с чем-то тёмным во время медитаций. Садху-джи отправляется к храму пятидесятидвухрукой Вамана-Бхуджи Маты, чтобы поговорить с местным пандидом и обратиться к своему учителю во время медитации. Возможно, вечером он расскажет нам что-то интересное.

Софи вежливо молчала, хотя ей хотелось напомнить Акасу о том, что они живут в двадцать первом веке и фразы «тяжёлая энергетика» и «что-то тёмное» звучат по меньшей мере наивно. Она не верила в эзотерические откровения. И, слушая подобные рассказы, внутренне гордилась своим подходом к объяснению всего происходящего в мире. Он был основан на логике, психологии и науке. Майя иногда упрекала её в гордыне и узкомыслии, а Софи в ответ считала подругу слишком восприимчивой из-за недостатка образования.

– Расскажи мне, что именно произошло? – свернула с шаткой тропы Софи.

– Рассказывать особо нечего. Кхаджурахо всегда был приятным и безопасным местом. У нас можно было ездить по ночам, хозяева спокойно оставляли магазины без присмотра, женщины чувствовали себя уверенно, направляясь куда угодно по своим делам, деревенские дети росли на улицах, свободные и дикие, как придорожные колючки. В январе весь Кхаджурахо отмечал праздник Макар-санкранти. В этот день солнце переходит в созвездие Козерога, заканчивается месяц зимнего солнцестояния и дни начинают неминуемо увеличиваться. Зима отступает, и мы начинаем ждать скорого тепла. День Макар-санкранти считается очень положительным, благостным, удачным для всяких начинаний. Весь Кхаджурахо и окрестные деревни праздновали: люди готовили специальные блюда и сладости, посещали главный храм Шивы, чтобы приложиться к священному лингаму, раздавали угощения и продукты бедным и животным, совершали обряды. Кто-то постился или уходил в аскезу. В деревне Бамнора у Гор-Зубов мальчишки вечером вытащили барабан и устроили танцы. В общем веселье и суете родители десятилетнего Кишори – мальчика из бедной семьи браминов, продающих молоко в рестораны Кхаджурахо – не сразу заметили, что сын куда-то затерялся. К одиннадцати вечера мама заволновалась и пошла по соседям. Все друзья Кишори уже час как были дома. Старший брат прошёлся по деревне, но всё было закрыто, на улицах – пустота. В этих краях рано ложатся спать. Отец собрал мужчин, и они обошли всё. Даже залезли на гору, прошли по дороге – той самой, на которой мы сейчас находимся – до самого Кхаджурахо. Нигде ни следа! Многие видели мальчика в разные моменты, но никто не мог объяснить, когда и куда он делся. Семья обратилась в полицию, и полицейские ещё раз прочесали всю местность, проверили реку, облазили горы. Никаких следов. Никто ничего не видел, не понимает и не может помочь. – Акас замолчал, провожая взглядом мальчишек, с веселыми криками промчавшихся мимо на велосипеде. – А около недели назад, накануне Шиваратри – дня великого Махадева Шивы, в Старой деревне Кхаджурахо пропала Самита – дочка таксиста Ринку. Тихая и скромная девочка часто играла одна под старым манго за деревней, недалеко от храма Джавари, посвящённого Вишну. Туда она и отправилась утром, когда все были заняты приготовлением красивых колесниц для Шивы, его жены Парвати и других богов. Последним Самиту видел смотритель храма – она вышла из деревни и ждала, когда подальше переместятся буйволы, которых она побаивалась. Солнце припекало, и смотритель отправился вздремнуть в тёнек прохладной мандапы храма. Он уверял, что, кроме девочки и пасущихся животных, не видел ни души. Пространство вокруг открытое, светило солнце, и, куда могла пропасть девочка, кто и как мог её увести, ещё большая загадка, чем исчезновение Кишори. На прошлой неделе Самита должна была праздновать свой одиннадцатый день рождения.

– А что ты сам об этом думаешь? – спросила Софи. Она была заинтригована историей и рада, что ей удалось попасть в Кхаджурахо во время таких интересных событий! Может быть, даже стать свидетелем расследования и увидеть настоящего преступника. С другой стороны, девушке было стыдно за своё неуместное воодушевление: ведь это не игра – у людей горе.

– Что думаю я… Я не знаю, что произошло с детьми, но некоторые мысли у меня есть. Поехали, я тебе кое-что покажу.