Читать книгу Носи черное, помни белое - Светлана Слижен - Страница 2

Проснувшись в первый учебный день, Алекса заметила, что все пеленки Солы остались сухими и чистыми. В принципе, собака уже могла передвигаться по всей квартире сама, перебирая передними лапами и волоча за собой плоский голый зад, однако на такой подвиг она решалась, лишь следуя за своей сиделкой, когда та исчезала из поля ее зрения – в этом случае пастуший инстинкт брал верх и, даже израненная, корги тащилась за человеком.

Алекса обошла весь пентхаус в поисках луж, но безуспешно.

– Ну? И чего мы жадничаем? – спросила она, строго глядя на рыжую морду.

Сола в ответ лишь пригибала голову к полу и тревожно двигала бровями, силясь понять, что она сделала не так. Ее жалостливый вид напугал Алексу:

– Эй, ты чего? – потрепала она собаку за ухом. – Тебе больно? Случилось что? Мне скоро уйти надо будет. У меня два урока сегодня в десятом классе и подготовка к ЕГЭ по литературе в одиннадцатом. Там всего один ученик, но такая звезда… Я приду часа через три-четыре, а твоя задача внести на эти пеленки свой посильный вклад! Маленький и большой. Приду – проверю.

Алекса чмокнула Солу в нос и встала. «Что это я? – подумала она. – Поцеловала собаку? Тьфу, что это на меня нашло?» Она передернула плечами, будто резко замерзла, и пошла одеваться на работу.

* * *

Частная школа, в которой работала Алекса, была небольшой и уютной. Она занимала современное здание в центре города, и от берлоги Олега до нее можно было доехать на машине за пять минут. Здесь в основном учились дети обеспеченных родителей и отпрыски местных учителей, которым руководство школы предоставляло хорошую скидку. В каждой параллели было не более двух классов человек по десять-пятнадцать, и, в целом, атмосфера царила творческая и доброжелательная.

После двух проведенных уроков Алекса рвалась домой: предчувствия были не самыми хорошими. Жаль, собака не может ответить по телефону или прислать сообщение о своем самочувствии. Вся надежда была на то, что Алик, единственный одиннадцатиклассник, выразивший желание сдавать экзамен по литературе, сегодня не придет и можно будет улизнуть пораньше. Это был хилый большеглазый парень, наивно-обаятельный и не очень сообразительный. В обычной школе его давно бы загнобили, потому что почти каждая его фраза вызывала смех, но в «Новой классике» буллинг строго пресекался.

Сегодня парень оказался случайно пунктуален и, тяжело вздохнув, Алекса сразу предложила ему прочитать задание из примеров для ЕГЭ.

– Вставьте вместо пропусков название реки, о которой идет речь в отрывке, – радостно произнес он и, запинаясь, начал мусолить текст классика.

– Читай про себя, – хмуро предложила Алекса и открыла свой инстаграм, понимая, что у нее есть как минимум минуть пять, пока ученик осилит кусок всем известного романа.

– Ну что, есть варианты? – спросила она, бегло пролистав ленту новостей.

– Не-а… – расстроенно протянул мальчик.

– А название произведения в конце ты видишь?

– Да. «Преступление и наказание».

– Ни на какую мысль не наталкивает?

– А! – просиял Алик и тут же потух: – Нет. Не наталкивает.

– Хорошо. Даю наводку. Название реки очень короткое.

Алик жадно вглядывался в глаза учительницы, ожидая следующую подсказку, которую она не заставила ждать:

– На букву «Н»…

– Нил? – воскликнул Алик.

Алекса закрыла лицо руками, чтобы не расхохотаться на весь класс, по счастью, пустой. Через минуту она с красными глазами выглянула из-за ладоней и спросила:

– Симановский, скажи, зачем тебе литература?

– Я на актерский поступать буду, – с гордостью произнес он.

– Зачем?

– Папа сказал, что мне только там и место. Ну и уверенно говорить меня там должны научить.

– Вот как. А папа у тебя кто?

– Депутат.

– Понятно. – Алекса посмотрела на текст экзаменационного задания: – Алик, ты произведение читал?

– Какое?

– Вот это. – Александра ткнула в учебник.

– «Преступление и наказание»? Конечно! – выпучил глаза ученик.

– Молодец. И про что оно?

– Про… реку? – нерешительно произнес парень и, увидев, что учительница опять закрыла рукой глаза, спросил: – Неправильно?

– Отчего же. Правильно. Про реку. Нил. – Алекса шумно выдохнула, встала и прошлась вдоль окон. – А скажи мне, Симановский, какие еще задания будут на вступительных экзаменах на актерский факультет?

– О! Там разные задания, – оживился он. – Басню рассказать или этюд показать.

– То есть надо быть убедительным в актерском мастерстве?

– Да.

– Думаешь, ты справишься?

– Конечно!

– И откуда такая уверенность?

– Ну вы же сейчас поверили… – Он расплылся в улыбке.

– Во что?

– Что я не знаю, что в Петербурге течет Нева, а не Нил.

А парень не так-то прост, как кажется! Алекса внимательно посмотрела ему в глаза:

– Да ладно! Ты это сам придумал?

– Если честно, то нет. Это мой преподаватель по актерскому мастерству велел мне репетировать. Но не одному перед зеркалом дома, а экспериментировать среди людей, прямо в жизни.

– И кто же такой гениальный педагог?

– Он не педагог, он в театре работает.

– В театре? Кем?

– Художественным руководителем.

– В каком театре? – похолодела Алекса. – В который мы на «Ревизора» ходили?

– Не-еет!

«Фу-уух», – отлегло у Алексы.

– Сергей Борисович в другом театре работает. А в том, куда мы ходили, директор Евгений Львович.

Алекса чуть не поперхнулась.

– Но он всегда занят и поэтому отказал папе.

– Отказал папе? Твой папа знаком с ним?

– Да. Папа знаком со всеми главными артистами, художниками, певцами у нас в городе. Он же этот, как его… меценат.

– О, ты знаешь слово «меценат»?

– Да. Меценат – это тот, кто жертвует деньги театрам из бюджета города.

– А ты далеко пойдешь, сын мецената. На сегодня все, – обрадовалась Алекса звонку как никогда.

Она выскочила в коридор и наткнулась на одноклассников Алика – Глеба и Стешу. Они оба были отличниками и друзьями еще со средней школы, но за последние годы он из нелепого рыжего мальчишки превратился в огненного красавца, а она, наоборот – из миловидного ребенка в неказистую девушку.

– Алексан Пална! – набросились они на нее. – У нас новенькая, слышали?

– Хорошо. А что так переполошились?

– Она – иностранка! – сиял Глеб. – Так говорит прикольно.

– Плохо по-русски говорит, что ли?

– Говорит нормально, только как-то нараспев. Интонации необычные, – пояснила Стеша.

– Но ваще она ниче так, зачетная, – смутился парень.

– Ничего особенного, – пожала плечами Стеша, поправляя волосы, – стройная, но мелкая. – И перевела разговор на другую тему: – Алпална, а вы ролик уже видели? По «Ревизору»?

– Какой ролик?

– Восьмой класс сделал. Огнище! – восторженно развел руками Глеб.

Стеша начала показывать видео со своего телефона.

– Ребят, мне некогда, если честно, – попыталась ретироваться Алекса, уже через полминуты, поняв суть: школьники провели параллели между современностью и временами Гоголя.

– Не-не, вот этот момент посмотрите! – взмолились ученики.

Глеб, ликуя в предвкушении, перемотал туда, где Ираида Андреевна объясняла что-то у доски, потом вдруг поворачивалась в фас и поднимала одну руку – на секунду мелькало упитанное обнаженное женское тело, – и урок продолжался далее.

– Что это? – поморщилась Алекса.

– Где? – радостно воскликнули Стеша и Глеб. – Мы ничего не видели!

– Ясно… – протянула Алекса, строго глядя на них.

– А что? Ничего такого нет! – разыгрывал дурачка Глеб. – Она объясняла восьмиклашкам про античность, вот мы и показали, что она сама не менее древняя. В смысле, по своим взглядам.

– Это же не ее тело, это статуя, греческая! – принялась жарко объяснять Стеша, демонстрируя стоп-кадр из видео. – Вот смотрите, просто мы точно подобрали ракурс. И цветокоррекцию сделали. Но тут не придерешься!

– И кто это делал?

– Брательник мой, из восьмого, – не без гордости произнесла Стеша.

– Ну, и мы помогли чуток, – улыбнулся Глеб.

– Думаете, Ираида Андреевна оценит юмор? – вздохнула Алекса. – Надеюсь, вы это еще никому не показывали?

Стеша и Глеб растерянно переглянулись.

– Яснопонятно… – используя молодежное словечко, учительница с укором посмотрела на присмиревших одиннадцатиклассников. – Что ж, теперь сами знаете, что будет… Ладно, ребят, мне надо идти. Забегу на минуту в учительскую и домой.

Удаляясь, Алекса услышала, как Стеша цыкнула на Глеба: «Я тебе говорила!», и он огрызнулся в ответ: «Ну и что они сделают? Из школы выгонят?»

* * *

Когда Алекса зашла в учительскую, там было людно. Ираида Андреевна сидела в окружении толпы преподавателей и теребила белый кружевной воротничок на своем балахонистом темном платье. Она неотрывно смотрела на экран ноутбука, остальные стояли полукругом сзади и, пользуясь тем, что она их не видит, переглядывались и беззвучно похихикивали.

Завуч, плотная женщина средних лет с короткой залакированной прической, жестом одернула их и обратилась к сидящей:

– Ираида Андреевна, вспомните точно, как именно вы сформулировали задание для восьмого класса?

– Как вы велели, так и сформулировала: сделать презентацию «Актуальность проблем, поднятых Гоголем в “Ревизоре”». Это все ваши новшества, будь они неладны! Написали бы сочинение, как всегда, никто бы ничего плохого и не сделал.

Алекса, забирая учебники из своего шкафчика, возразила:

– Да не будьте ханжами, дети просто пошутили. Вы просили продемонстрировать связь с современностью, вот они и продемонстрировали: как тогда врали, так и сейчас. Мне кажется, это тонко. Я вас, Ираида Андреевна, предупреждала, что они не забудут вам вранья.

– Вранья? – аж подпрыгнула та на стуле.

– Александра Павловна, выбирайте выражения! – зашипела завуч. – И о каком вранье идет речь?

Алекса уставилась на Ираиду Андреевну, которая замахала на нее руками, как черт на ладан, мол, зачем же о таком вслух-то!

– А-ааааа, – прищурилась Зуйкова, – так вы не объяснили коллегам, в чем прикол? Хотели все свалить на детей?

– Раз уж на то пошло, то признайтесь, что вы тоже были на том треклятом спектакле! – вскочила Ираида Андреевна со стула, с грохотом опрокинув его навзничь.

– Была. По вашей просьбе. И не скрываю: да, тоже не видела маркировку «18+». Потому что вы мне билеты не показали. Но раз уж так вышло, зачем было пытаться убедить детей, что ничего «такого» не было?

По счастью, в этот момент дверь распахнулась и на пороге возник долговязый охранник.

– Я извиняюсь, – хрипло спросил он и три раза постучал костяшками пальцев в уже открытую дверь.

Пользуясь моментом, Алекса засунула учебники в рюкзак и собралась проскочить мимо незнакомого ей пожилого мужчины в черной форме, держащего в руках небольшую коробку.

– Я тут человек новый. Не подскажете, Александра Павловна – это кто?

Алекса, как раз поравнявшаяся с ним, застыла на месте:

– Я…

– Очень приятно. Тут вам принесли подарок, – смущаясь, он продемонстрировал его, – но мне пришлось вскрыть упаковку – мало ли, бомба какая. А тут ведь и правда похоже на бомбу. Вот…

Он вынул розовую силиконовую бабочку размером с женскую ладошку, от крыльев которой в разные стороны отходили кожаные ремешки, а из туловища тянулся проводок, исчезавший в черной пластиковой коробочке. Образованный народ подтянулся разглядывать террористическую угрозу поближе.

– Тут еще тюбик какой-то… – комментировал содержимое подарка охранник. – Что за ерунда, не пойму. Полицию, что ли, вызывать? Что прикажете делать?

– Это игрушка для кошек? – полюбопытствовала Ираида Андреевна, взяв в руки бабочку.

Завуч отлепила от разорванной яркой ленты открыточку:

– «Александре Павловне Зуйковой». Интересно…

Физрук, коренастый подвижный парень, уже вынул из подарочной коробки другую, поменьше, с фотографией полуголой девицы, и показал всем надпись «Вибротрусики на дистанционном управлении».

– Какой кошмар! – яростно зашипела завуч под всеобщий хохот и, втаскивая охранника внутрь учительской, приказала: – Дверь закройте, в коридоре дети!

Физрук вознес палец к небу, призывая присутствующих к тишине, и театрально, вполголоса зачитал инструкцию:

– Вибротрусики на дистанционном управлении. Силиконовая бабочка-стимулятор. Пять степеней вибрации и ротации!