Читать книгу Полёт. Сборник рассказов от авторов курса Анны Гутиевой - Александр Литвиненко, Светлана Соколовская - Страница 3

* * *

Я сижу в фойе, уткнувшись в местный путеводитель. Кресло с высокой спинкой обращено в сторону гостевой стоянки автомобилей. Как только я вижу, что чета Корбо выходит из отеля и подходит к «Мерседесу» с логотипом компании, дающей авто в аренду, я встаю и выхожу вслед за ними. В руках у меня все тот же путеводитель, и я обращаюсь к ним:

– Извините, не хочу быть навязчивой, но, если вы едете в соседний городок – там, кажется, начала работу предпраздничная ярмарка, – не могли бы вы прихватить меня за компанию, так сказать. Тем более что, судя по вашему акценту, я узнаю своих недавних соотечественников.

Тут же начинаются всхлопывания крыльями, умиления по поводу «как мир тесен», и дверца заднего сидения широко распахивается передо мной. Теперь, когда я рассматриваю верхнюю часть его лица в зеркале заднего вида и вижу внимательный взгляд, скользящий между дорогой и моим отражением, я понимаю, что он мне очень мил. Его черты выдают в нем француза: голубые глаза, густые волосы «соль с перцем», легкая ухоженная седеющая бородка, и зовут его тоже по-французски – Жерар. Она же – типичная британская кровь, не сильно разбавленная браками с представителями других наций, и потому, как наследственная черта близких кровосмешений, у нее сильно выступающая вперед верхняя челюсть и скошенный подбородок. То, что называется «лошадиное лицо». Добавить к этому невыразительные глаза цвета светлого ореха, обрамленные короткими ресницами, не знающими прикосновения туши, и такие же бесцветные волосы, как я уже говорила, утянутые в пучочек на макушке. Руки свободны и от маникюра, и от ювелирных украшений.

Из ни к чему не обязывающего дорожного трепа узнаю, что ее зовут старинным английским именем Лорна, но никаких родственников в Старом Свете у нее нет.

Он оказывается профессором-антропологом. Специализируется на фольклоре североамериканских и канадских индейцев (не зря же мне вспомнилась канадская мифология… Ох, не зря!), а она когда-то подавала надежды как искусствовед, но оставила карьеру ради него; занимается в основном домом и пишет рецензии на новые выставки или театральные представления. Познакомились, как и следовало ожидать, в студенческие годы в университете Торонто. Там и живут. Не самый мною любимый канадский город, но, честно говоря, у меня там и нет любимого города. Пять лет жизни в этой стране оставили меня холодной к ней, к ее красотам и к ее людям. Кажется, есть возможность изменить свое мнение. Судя по взглядам в зеркальце заднего вида – реальная возможность.

На мое удивление: «Что привело вас в Европу за две недели до Рождества?» – я получаю самый неожиданный ответ: «Сломанная колонка». Мы дружно смеемся, но выяснилось, что неполадки в отопительной системе оказались настолько серьезными, что пришлось полностью заменять и трубы, и обогреватель. Не сидеть же в холодном доме в разгар канадской зимы. Самым доступным из всех авиаперелетов оказался не Флорида и не Доминикана, а Торонто – Вена.

Если честно, то меня в последнюю очередь привлекает рождественский базар. Для приличия я покупаю немного домашнего сыра, бутылку рейнского вина и вкусно пахнущий брусок самодельного мыла. Упаковка этого мыла тоже пример шедевра ручного творчества: жесткая текстурная бумага с вкраплениями из лепестков лесных фиалок и крошечных веточек мха. Шелковый шнурок и сургучная печать на узелке с оттиском авторской монограммы. Даже жалко, что я купила его не в подарок кому-то, а сама себе. Некому мне подарки покупать. Сыну я давно послала маленькую посылочку с «материнской заботой» – свитер и теплая шапка-ушанка, а больше и некому. Не бывшему же мужу?! Так что базар мне неинтересен, не хочу отирать свое красивое пальто об толпу людей и их пакеты с покупками.

Жерар тоже не проявляет интереса к мастерству местных умельцев. Лорна вполне счастлива походить по ярмарке в одиночестве. Так даже проще – не надо ждать и искать глазами друг друга у разных киосков. Можно сосредоточиться на своем.

– Встретимся через час на парковке. Тебе часа хватит? – спрашивает он у жены.

– Думаю, что да. Если что, вы же меня подождете?

– Конечно, дорогая, не спеши.

Мы с удовольствием прячемся от толпы и холода декабрьского дня в маленькой кофейне. Как можно не побаловать себя куском яблочного штруделя и кружкой горячего глинтвейна! Вместе с ним в душу тихо, на цыпочках, входит наш с Жераром взаимный интерес друг к другу, и влечение нарастает с каждой минутой. Тон нашего разговора становится все игривее, намеки все интимней, и мы начинаем как бы случайно дотрагиваться – я до него, он до меня. То его рука задержалась на моем манжете, то я стряхиваю крошки пирога с его бороды. Под столом наши колени находят друг друга и плотно упираются одно в другое, а руки давно опустили вилки и ласково скользят: его – между моими пальцами, играя кольцами, а моя гладит его запястье чуть выше часов. Он время от времени опускает взгляд – и трудно сказать – на мою руку или на часы.

– Я приду ночью? – спрашивает он.

– Ты с ума сошел, – не то спрашиваю, не то отвечаю я, – гостиница крошечная. Все всё тут же услышат, узнают. Нет.

– Тогда давай куда-нибудь уедем вдвоем.

– Куда?

– В двенадцати километрах от N есть очень красивое горное озеро с маленьким шато на берегу. Я закажу номер.

– О’кей, – соглашаюсь я, – а как мы туда доберемся?

– Ты можешь поехать как бы на прогулку на велосипеде и доехать до автозаправки на западном конце поселка. Я там буду ждать тебя в машине, а твой байк мы оставим и заберем на обратном пути. Вроде как я тебя подобрал на дороге к дому.

– Жерар, ты такой искушенный Казанова. Ты уже все продумал. И часто ты используешь подобные трюки? – подшучиваю я, подношу его руку к своим губам и слегка покусываю кончики его пальцев.

Он в предвкушении удовольствия откидывается на спинку стула и закрывает глаза.

– Нет, не часто и… О, что бы я отдал за то, чтобы оказаться в том шале прямо сейчас.