Читать книгу Безумная неделя, или Майские хлопоты - Светлана Зорева - Страница 2

Жизнь прекрасна! Да-да, я готова утверждать это даже в понедельник, в восемь утра, трясясь в переполненной маршрутке. Отдавленная нога тихо ноет, дышать трудно, поскольку девица справа чавкает жвачкой, а парень слева переборщил с парфюмом, но это такие мелочи! К тому же, никто не терзает мои уши слезливыми песнопениями о суровых буднях правонарушителей, а ведь еще совсем недавно почти любая поездка в маршрутных такси сопровождалась изощренными аудиопытками.

Обычно я по утрам не столь терпеливая и благожелательная, но сегодня ничто не может испортить мне настроения. Все потому, что сегодня истекает мой испытательный срок. Несколько рабочих часов – и я полноправный член коллектива ЗАО «Атлант». В пятницу начальница сказала, что вполне мной довольна и велела подготовить соответствующий приказ. Моя душа как воспарила на седьмое небо от счастья, так с тех пор оттуда не спускалась.

Конечно, мне бы хотелось начать жизнь в новом статусе прямо с понедельника, но ничего не поделаешь. Как говорят, нам бы еще день продержаться. К счастью, рабочие дела у меня в полном порядке, никаких катаклизмов не предвидится, так что насчет «продержаться» – это я только так, для тонуса.

Я заблаговременно продвигаюсь к выходу и выбираюсь из автобуса без потерь. Сразу за остановкой – высоченное офисное здание, два этажа которого занимает фирма, в которой я работаю три месяца без одного дня. Прежде я работала в том же здании, но в другой организации, а еще раньше трудилась в небольшой конторе на противоположном конце города.

Не подумайте, что я прыгаю с места на место, ничего подобного. Свою карьеру я распланировала уже давно, и четко придерживаюсь плана. Три года назад я закончила юрфак, на котором, к сожалению, проторчала лишний год. На третьем курсе меня угораздило подхватить бронхит перед самой зимней сессией. Поглощенная учебой, я не отнеслась к недугу с требующейся серьезностью, в результате чего оказалась в больнице с воспалением легких. Выздоравливала я медленно, но все-таки выкарабкалась и собралась как следует приналечь на занятия, но этому категорически воспротивилась мама-Марта. Она настояла на том, чтобы я взяла академический отпуск и отправилась долечиваться в санаторий. В общем, год пропал. Осенью я вернулась на третий курс и больше осечек не допускала.

Училась я довольно хорошо, хоть и терялась на фоне звезд факультета, умеющих полемизировать без устали. Я в ораторском искусстве не преуспела, поэтому в адвокаты никогда не рвалась и видела себя, скорее, юристом коммерческой организации. Работа с документами, консультирование и сопровождение сделок – это мне и по душе, и по способностям.

Дипломную практику я проходила в строительной фирме Майиного папы, где не жалея сил носилась по поручениям и тщательно изучала все, что оказывалось в пределах досягаемости. Но, к сожалению, окончание моей учебы совпало с очередным финансовым кризисом. Возможно, дядя Леша и взял бы меня на постоянную работу, но я прекрасно знала, что еще один юрист его организации в условиях кризиса и соответствующего снижения заказов нужен как рыбке зонтик. Поэтому я решила рассчитывать только на себя и через пару месяцев устроилась офис-менеджером в небольшую контору, занимавшуюся полиграфией. А еще через год с небольшим я нашла работу секретаря приемной весьма солидной организации.

Родственники сперва не поняли, почему я решила даже не сменить шило на мыло, а понизить статус, но у меня имелся свой расчет. Там, где я трудилась офис-менеджером, особого опыта я получить не могла, да и шансов на повышение не было. В качестве секретаря генерального директора серьезной развивающейся компании я получила доступ к самым разнообразным документам: договорам, сметам, стратегическим планам; к тому же я знакомилась с важными людьми и вообще держала руку на пульсе. Особенно значимым для меня было то, что фирма занимала только часть огромного офисного здания, в котором находилось еще много других, весьма перспективных организаций, где рано или поздно вполне могла образоваться заманчивая вакансия. Я собрала нужную информацию, осчастливила кадровые службы своим резюме и получила-таки желанный результат: меня взяли младшим юристом в фирму под названием «Атлант».

Я поднимаюсь на лифте на пятый этаж, киваю охраннику, скучающему за своей стойкой, и бодрой походкой устремляюсь по коридору.

Слава небесам, наше руководство не пошло на поводу у всеобщей моды и не засадило персонал в общий аквариум. Каждому отделу выделено свое вполне комфортное помещение. Как обычно, двери в отделы стоят нараспашку, и, проходя мимо, я так и чувствую разливающееся повсюду непривычное для раннего утра возбуждение и оживление. Не удивительно – грядут перемены, причем весьма приятные. Сделка века, последние три месяца подготавливаемая как нашим, так и московским филиалом, вот-вот состоится. Новые масштабы деятельности, расширения, перемещения, повышения и премиальные – еще немного, и все это претворится в жизнь.

В нашем юротделе пять сотрудников, не считая начальницы, и все приходят на службу примерно в одно и то же время, нет ни ранних пташек, ни хронических опаздывающих. Впрочем, с опозданиями у нас строго, запросто можно лишиться премии. Миша, как обычно, возиться с кофеваркой – дозу кофеина, необходимую ему для работы, он набирает только часам к десяти, заместитель начальника Юрий Львович проверяет почту и бегло просматривает новости спорта, Алла пьет чай, а Наташа крутится перед зеркалом.

Я убеждаюсь, что поездка на автобусе не внесла никаких непоправимых изменений в мой облик, привожу в порядок слегка перекошенную блузку, проверяю надежность прически и, покончив с этим обязательным ритуалом, устраиваюсь за своим столом. В этот момент телефон зама начинает трезвонить.

Первым делом Юрий Львович выразительно смотрит на висящие над дверью часы, стрелки которых показывают без пяти девять, затем строит несколько гримас, демонстрирующих публике все, что он думает по поводу столь ранних звонков, и только после этого поднимает трубку.

– Безруков, – буркает Юрий Львович, и вдруг его глаза расширяются в непритворном изумлении. Он как будто собирается что-то сказать, но так и замирает с разинутым ртом. Из трубки уже давно несутся короткие гудки, а Юрий Львович все смотрит на неё с недоверчивым, вопросительным выражением. Затем поворачивается ко мне.

– Юль, – произносит он слегка неуверенно, – господин Железнов изволили лично позвонить и повелеть, чтобы ему немедленно были доставлены все бумаги по Гамбургу вместе с юристом, который ими занимался. То есть, чтобы этот юрист их доставил.

Позвольте, юрист, который курировал договоры с Гамбургом? Так это же я! Получается, я должна идти к Железнову? Одна?

– Интересное начало, – хмыкает Миша. – Выходит, начальники у нас больше не котируются, а исполнители должны быть всегда в тонусе? А Юля первая попадает под раздачу? Юль, а ля гер, как говорится!

– Но пасаран, – рассеянно отзываюсь я, пребывая в высшей степени озадаченности. Что значит «все бумаги», рабочая переписка, что ли?

– Юль, надо идти, – напоминает Юрий Львович. – Железнов ясно дал понять, что ни я, ни Елена Станиславовна ему не нужны. К тому же Елена в мэрию уехала…

– Конечно-конечно, я иду, – поспешно говорю я и хватаю папку с документами. – Посмотрю, что там за новое руководство. А то в четверг только тень мелькнула…

– Это была очень выразительная тень! – вставляет Наташа.

Я смеюсь вместе со всеми и вообще стараюсь выглядеть уверенно, хотя у меня немного трясутся руки пока я отбираю нужные файлы – чертов зам заразил меня своей нервозностью.

Впрочем, если подумать, что особенного случилось? Руководству требуются документы, составляющие важную часть той сделки, о которой я упоминала. И вполне логично, что Железнов хочет иметь под рукой человека, который может дать необходимые пояснения. Я эти договоры почти наизусть знаю, так что не о чем беспокоиться. А своим намерением общаться с непосредственным исполнителем Железнов, возможно, хочет продемонстрировать демократичный подход и близость к подчиненным. Полагаю, именно к такому стилю он привык во время своей работы в Германии.

Георгий Дмитриевич Железнов – новое для нас лицо. Для нас, но не для организации в целом. Когда-то он трудился в московском филиале, потом несколько лет проработал за границей, и недавно его снова заманили в «Атлант». Около трех месяцев он провел в Москве, а теперь прибыл к нам в качестве директора по развитию. В прошлый четверг он вместе с гендиректором обошел кабинеты и был официально представлен сотрудникам, вследствие чего всякая работа, во всяком случае на нашем этаже, была приостановлена как минимум на час. Мужчины, в том числе и те, кто сроду не прикасался к сигарете, дружно захотели получить порцию никотина, а дамская часть коллектива испытала настоятельную потребность утолить жажду в компании ближайших коллег. Уж не знаю, что именно обсуждалось в курилках – возможно, неприличная молодость нового начальника, – а вот распитие чая сопровождалось восторгами по поводу привлекательной внешности и неженатого статуса господина Железнова.

В пятницу все утихли и стали ожидать свершений Железнова на деловом поприще, дабы вынести ему окончательную оценку. Судя по всему, я дождалась первой.

Со стопкой документов в руках и маской официальности на лице я вхожу в приемную на шестом этаже. Там уже толпится несколько человек, но Таня при моем появлении сразу кивает на кабинет Железнова. Я успеваю заметить, что это производит определенное впечатление на окружающих, и чувствую, как у меня слегка перехватывает дыхание.

Хватит, юрист не должен быть таким нервным. Я спокойна, я совершенно спокойна. Я энергичная деловая женщина, я ответственный, квалифицированный специалист, я хорошо выполняю свою работу, я готова к диалогу на любом уровне…

Уф, кажется, отпустило. Сделав глубокий вдох, я открываю тяжелую дверь и решительно шагаю внутрь.

Георгий Дмитриевич сидит за огромным столом темного дерева. Перед ним компьютер, рядом ноутбук, планшет и смартфон. Скрип двери заставляет эту жертву электронизации оторваться от монитора. Слегка поджав губы, Железнов рассматривает меня. Не могу сказать, что с удовольствием. Наоборот, как-то тяжело и даже мрачно.

Что это с ним? Несварение желудка или просто похмелье?

От удивления я забываю бояться и вполне уверенно произношу:

– Доброе утро. Я – Юлия Смолкина, младший юрист, занимаюсь контрактами с Гамбургом. Вы хотели их видеть?

– Да, садитесь, пожалуйста, – Железнов указывает на кресло для посетителей.

Я протягиваю файлы, усаживаюсь напротив и снова ощущаю легкий приступ паники. Стараюсь выглядеть естественно, но осознаю, что моя спина слишком прямая, а руки стиснуты в замок. Украдкой бросаю взгляд на Железнова и немедленно отвожу глаза. Ну до чего же хорош, зараза! Темные волосы падают на лоб, на щеках легкие тени после бритья, прямой выразительный нос, волевой подбородок, идеального рисунка губы…

Но чем же он так страшно недоволен? В четверг он выглядел совсем иначе, даже улыбался. Улыбка у него, скажу я вам…

Господи, о чем я думаю? Только бы не покраснеть. Вечная проблема блондинок с тонкой кожей. Впрочем, я слышала, что рыжим приходится еще хуже. Я деловая женщина, надо вести себя соответственно, вдруг он сейчас о чем-нибудь спросит…

Но Железнов совершенно углубился в чтение, так что минут через пять я даже начинаю скучать. Наконец не отрывая взгляда от бумаг, Железнов набирает короткий номер на телефоне. Раздается противный гудок, затем наступает тишина. Железнов, нахмурившись, смотрит на аппарат, а потом вдруг обращается ко мне:

– Юлия, вас не затруднит позвать секретаря, а то эта техника, кажется, неисправна.

Я с готовностью вскакиваю, распахиваю дверь в приемную, однако секретарши там нет. Секунду раздумываю, стоит ли мне поискать Таню в коридоре, но прихожу к выводу, что это будет выглядеть несолидно.

– Передайте, пожалуйста, Тане, чтобы зашла к Георгию Дмитриевичу, – с важным видом прошу я народ в приемной и снова закрываю дверь.

Железнов по-прежнему занят договорами и никак не реагирует на мое обратное водворение в кресло. От нечего делать я начинаю рассматривать руки Железнова и прихожу к выводу, что они тоже вполне удовлетворяют моим эстетическим требованиям. Длинные тонкие пальцы с аккуратными продолговатыми ногтями. На рояле играть с такими пальцами…

– А где спецификации? – голос Железнова прерывает мой мыслительный поток.

– Что? – вздрагиваю я, отрываясь от созерцания музыкальных пальцев высокого руководства, и явственно ощущаю, как предательская краснота заливает щеки.

– Приложение номер один, спецификации.

– В конце договоров, перед вторым приложением, – по возможности ровным тоном информирую я. Ну, покраснела, что же теперь сделаешь? Может, все-таки отказаться от пучка и носить распущенные волосы? Тогда хоть уши можно будет прикрывать. Правда, уши, кажется, в порядке. Или нет? Мне срочно нужно зеркало!

Так, а что там такое со спецификациями?

– Я не вижу здесь спецификаций, – каким-то зловещим тоном произносит Железнов.

Интересно, как можно не увидеть перечень запчастей на трех листах? Очки он забыл, что ли?

Я беру документы, пролистываю страницы всех экземпляров договоров и прихожу в полное недоумение. Где спецификации? Я же точно знаю, что в пятницу они были на месте! Их кто-то взял и не положил на место? Кто? Зачем?

Чувствуя себя крайне неуютно, я поднимаю глаза на Железнова, как будто надеясь, что он найдет решение загадки, и натыкаюсь на ответный суровый взгляд.

– Так вы знаете, где приложения?

– Они были здесь, – мямлю я, вероятно, с весьма жалким видом. – С этих договоров сделано несколько копий, в них обязательно должны быть все приложения… – к концу фразы мой голос окончательно затихает.

Железнов только выразительно поднимает брови. Затем вздыхает и снисходит до объяснения:

– Меня, видите ли, в данный момент интересуют оригиналы, за целостность и сохранность которых именно вы, как я понимаю, несете ответственность. И тем не менее, не можете дать вразумительный ответ о месте их нахождения, правильно?

Ух ты, мне решили прочитать нотацию. Легкую панику мгновенно вытесняет раздражение.

– Вы понимаете, что отсутствие оригиналов совершенно недопустимо? – продолжает нагнетать Железнов.

Он это серьезно? И что дальше? Наверное, в угоду ему я должна униженно пролепетать «да, понимаю» и посыпать голову пеплом? Может еще лбом о стену побиться? А не лучше ли сразу отправить меня обратно в отдел на поиски? Спецификации не могли потеряться. Да, я виновата в том, что не просмотрела контракты перед тем, как отправиться к нему, но я же мчалась как на пожар! По его собственному требованию! И вообще, не надо преувеличивать, даже если приложения не найдутся, это еще не конец света!

Господи, а если действительно не найдутся? И мне придется сообщать немцам, что мы потеряли документы с их подписями и печатями и униженно просить выслать нам новые экземпляры? Какой позор! Нет, это совершенно невозможно!

Я едва не зажмуриваюсь от ужаса, но сдерживаюсь под издевательским взглядом руководства.

– Кто-нибудь еще в вашем отделе занимался этими договорами? – продолжает допрос Железнов.

– Только начальник отдела, но сегодня она уехала решать вопросы с администрацией.

Не дослушав меня Железнов хватает сотовый и набирает номер.

– Елена Станиславовна? Это Железнов. Я сейчас просматриваю контракты с Гамбургом. В них отсутствуют приложения… Да, именно спецификации. Вы не знаете, где они могут быть?

Железнов замирает с трубкой у уха. Интересно, где именно он застал мою начальницу?

– Значит, не знаете. Ясно, – без каких-либо явных эмоций бросает Железнов и отсоединяется.

Я с нетерпением жду, когда меня все-таки отправят восвояси, пусть даже с приказом притащить в зубах спецификации не позже, чем через пять минут, но Железнов решает продлить пытку. В очередной раз полистав контракты, он откладывает их в сторону, замирает в тяжелом безмолвии, затем встает и подходит к окну. Засунув руки в карманы, Георгий Дмитриевич устремляет взгляд в даль. Мы проводим еще немного времени в тишине, которую я не решаюсь нарушить.

– Я согласился на свою нынешнюю должность, – неожиданно начинает Железнов, стоя лицом к окну и, соответственно, боком ко мне, – для того, чтобы лично контролировать процесс освоения «Атлантом» новых, весьма высоких рубежей. Организованность, профессионализм, ответственность, аккуратность – вот чего я жду от членов своей команды. И с чем же я сталкиваюсь в первый рабочий день?

Тут он отрывается от окна и с неприкрытым отвращением смотрит на меня. А я начинаю чувствовать себя жалким кроликом перед голодным удавом.

– Ваша должность именуется «младший юрист», вы сказали? И давно вы её занимаете?

– Три… – я сглатываю. – Почти три месяца.

– Раньше вы работали в другом месте?

– Да.

– Кем именно, если не секрет?

– Офис-менеджером, секретарем, – перечисляю я, прекрасно осознавая, как жалко выглядит моя трудовая биография.

– Недурственно, – фыркает Железнов. – Из секретарей сразу в юристы. За какие же заслуги? – он медленно, как будто с намеком, окидывает меня взглядом.

Что??? Да как он смеет? Хам, грубиян, выскочка, шовинист…

– Месяцы напряженного труда люди подготавливают миллионную сделку, а бывшие секретарши небрежно походя ставят её под угрозу срыва. И кому только в голову пришло доверить важные документы… – Железнов обрывает себя на полуслове, но его мысль ясна и без слов.

Я совершенно теряюсь. Еще никогда в жизни меня так не оскорбляли! Что мне делать, запустить в его голову смартфоном? Или сразу убить?

– Итак, я принял решение, – вторгается жесткий голос в мои членовредительские мечты. – Мне подобные сотрудники не нужны. Вы сказали, что работаете меньше трех месяцев, то есть находитесь на испытательном сроке? Если через пять минут заявление об увольнении по собственному желанию ляжет мне на стол, ваша трудовая книжка не будет испорчена ненужными записями. А всем прочим пусть это послужит уроком! – Железнов снова отворачивается к окну и застывает в напряженной позе.

В первый момент я ничего не понимаю и не осознаю, только смутно ощущаю, что меня как-то особенно мерзко унизили. Затем медленно, слово за словом, прокручиваю в голове предъявленный ультиматум.

Да что здесь вообще происходит?! Свалившийся нам на голову тип решил сходу продемонстрировать, кто теперь главный? А не пошел бы он…

Значит, ему не нужны такие сотрудники? Нет, это мне не нужны такие начальники!

Точеный профиль Железнова вызывает теперь лишь страшное желание плюнуть в него.

Да черт с ним, вдруг еще промажу…

Я оглядываюсь в поисках чистой бумаги, демонстративно подхожу к принтеру, притулившемуся на боковом столике, и вытаскиваю из лотка листок. Затем хватаю ручку Железнова, неосмотрительно оставленную им рядом с компьютером, и быстро пишу стандартный набор фраз. Причину увольнения Трудовой кодекс вроде бы сейчас не требует, поэтому я воздерживаюсь от упоминания каких-либо «личных обстоятельств», однако с трудом подавляю порыв процитировать незабвенного Новосельцева Анатолия Ефремовича.

«Потому что мой начальник – самодур!» – в моем случае точнее не скажешь.

Удержавшись-таки от постскриптума, ставлю размашистую подпись, кладу заявление с ручкой на стол и гордой походкой, печатая шаг, покидаю кабинет своего, уже бывшего, руководства.

Но на пути из приемной моя бравада улетучивается. Я судорожно вдыхаю воздух, отчего в глазах темнеет, все тело сотрясает нервная дрожь, а ладони покрываются холодным липким потом.

Куда мне идти? В отдел за вещами? Исключено. Я просто не выдержу реакцию коллег. Расспросы, недоверие, сочувствие – сейчас мне это не по силам. Я разревусь и окончательно опозорюсь.

Нет уж. Моя гордость еще при мне, и в слезах меня здесь никто не увидит!

Лифт приезжает пустой – хоть тут повезло. Я поспешно тыкаю в кнопку первого этажа и приваливаюсь к стенке узкой кабинки, молясь, чтобы никому в ближайшие пару минут не пришло в голову составить мне компанию. Лифт медленно ползет вниз, я слежу за мигающими цифрами этажей и пытаюсь контролировать дыхание.

Сердце колотится, голова кружится, в глазах мелькают точки. Только обморока мне не хватает для полного счастья!

«Держись, дорогая, держись, – твержу я себе. – Еще немного, и ты отсюда выберешься».

Мне удается почти нормальным шагом пересечь холл. На улице становится чуть легче, но я все еще боюсь встретить кого-нибудь из «Атланта». Поэтому я бреду к остановке и влезаю в первый же автобус.

Мне надо уехать, подальше отсюда, все равно куда…