Читать книгу Безумная неделя, или Майские хлопоты - Светлана Зорева - Страница 3

Что ни говори, а собственный кабинет – это замечательно.

Ровно в девять я, как обычно, вхожу в небольшое, но вполне уютное и удовлетворяющее всем моим требованиям офисное помещение, кидаю сумку на стол, падаю в кресло и в очередной раз испытываю приступ благодарности к нашему директору, этому гениальному человеку, три месяца назад изничтожившему на корню традицию начинать рабочий день с совещания.

Почему-то принято считать, что подобные утренние мероприятия оказывают тонизирующее действие на служащих и настраивают их на рабочий лад. Однако, по моим наблюдениям, стимулирующий эффект ощущают лишь те, кто и так с рассвета бодрячком. Лично я, например, будучи неисправимой «совой», тратила слишком много сил, чтобы продуцировать неестественную для столь раннего часа умственную и физическую деятельность, и в результате пол дня потом восстанавливалась. А наши архитекторы всерьез утверждали, что утренние домогательства руководства деструктивно влияли на творческий процесс.

Поразительный факт – директор прислушался к мнению большинства. Или ему просто надело ежедневно созерцать кислые физиономии в переговорной. Утреннюю пытку отменили, производительность труда немедленно возросла…

Ладно, может, это и преувеличение, но жизнь, несомненно, стала лучше. Я однозначно теперь больше успеваю: хоть и долго раскачиваюсь в начале дня, зато потом работаю быстро и эффективно. У архитекторов тоже больше нет проблем с вдохновением, и они без принуждения и по собственной инициативе вкалывают до позднего вечера.

Случаются, конечно, ситуации, когда трудовые свершения требуются от меня спозаранку, и я даже вполне успешно с ними справляюсь, но только при условии тщательного составления плана действий еще с вечера. Я как будто закладываю программу в автопилот и утром выполняю все четко и без сбоев.

Сегодня, к счастью, подвигов от меня никто не ждет, я могу спокойно выпить кофе, проверить почту, разгрести текучку и лишь потом перейти к сложным задачам, решение которых предполагает серьезное напряжение мысли, концентрацию внимания и хорошую реакцию.

Работаю я в архитектурно-строительной организации. Изначально я сюда устраивалась на место младшего архитектора. Мой выбор профессии был совершенно не оригинален, а элементарно предопределялся наследственностью: родной отец сделал карьеру в сфере строительства, в то время как мама добилась больших успехов в качестве дизайнера по интерьерам. Я с детства неплохо рисовала, в школе преуспела в черчении и закономерно стала студенткой архитектурного факультета Строительной академии.

Училась я довольно посредственно, разве что без хвостов. Мои творческие способности оказались весьма скромными, фантазия ограниченной, вдохновение заставляло себя ждать, в основном, напрасно. Преподаватели, правда, всегда отмечали мои проекты за продуманность, основательность и рациональность. Я никогда не допускала глупых просчетов, не забывала про санитарные требования и пожарную безопасность, учитывала сочетание строительных материалов и легко удерживала в голове многое из того, что мои более одаренные сокурсники постоянно упускали из виду.

На первую работу я устроилась сама, помогло великолепное знание компьютера. Однако приютившая меня архитектурная мастерская уже через полтора года прекратила свое существование. Главный архитектор сетовал на расплодившихся конкурентов, совершенно, на мой взгляд, напрасно. Просто-напросто дело было организовано бестолково: отсутствовало какое бы то ни было стратегическое планирование, не было ориентации на потребности клиента. Мы хватались за дорогостоящие проекты, не учитывая собственные издержки, наша реклама, впечатляющая спецэффектами, не содержала внятной информации, удобство и комфорт зачастую приносились в жертву творческому самовыражению архитекторов и дизайнеров.

Со следующей работой помог отец, и у меня в связи с этим даже развился комплекс неполноценности. Я пришла к выводу, что я полная бездарность, что мой выбор профессии был ошибочен и самореализация в этой жизни мне не светит. А что еще я могла тогда думать, учитывая факт, что руководству фирмы папочка меня просто навязал, используя какие-то свои рычаги давления. Он, само собой, в этом не признался, но мне не стоило большого труда выяснить, что должности младшего архитектора в компании никогда не существовало и потребность в подобном работнике также отсутствовала.

Архитекторы, в количестве шести человек, восприняли мое появление с философским спокойствием и быстро нашли применение новой сотруднице. Я организовывала встречи с заказчиками, утрясала детали, следила за сметами и моталась между отделами. И вот тут-то прорезался долгожданный талант. Мои не слишком ценимые в творческой среде достоинства, такие как рационализм, реализм, трезвый взгляд и неизменное спокойствие, стали быстро приносить дивиденды. Руководство сделало свои выводы, и вскоре меня назначили координатором проектов (опять же новая должность для организации), а не так давно я стала гордо именоваться заместителем директора по работе с клиентами.

Попытаюсь объяснить, чем же именно я занимаюсь. Приходит, допустим, свежеразбогатевший заказчик, желающий с нашей помощью построить дом. Спрашивается, какой именно дом? И клиент начинает размахивать руками, описывая, каким шикарным, удобным, красивым и впечатляющим он представляет дом своей мечты. Да, забыла сказать, руками он размахивает перед архитектором. Архитектор начинает задавать конкретные вопросы, сыплет терминами, выступает с предложениями, предлагает варианты… На этой стадии заказчик частенько теряется, путается в показаниях и в результате сам не понимает, а в последствии даже и не помнит, на что именно дает добро. Подготавливается проект, подписываются документы, начинается строительство. И вот, когда значительная часть работы уже сделана, заказчика вдруг осеняет, что в мечтах ему виделось совершенно другое жилище. А поскольку он платит деньги, то имеет право требовать переделок и изменений.

Конечно, можно такому заказчику заткнуть пасть документами, на которых красуется его собственноручная подпись, но что мы тогда получим в результате? С одной стороны, деньги за выполненную работу, с другой – неудовлетворенного клиента, способного создать нам антирекламу. К тому же от всех переделок отвертеться невозможно, как следствие возрастают издержки, тратятся время и нервы…

Но все это только в теории. На практике наша фирма подобных трудностей не испытывает. А все потому, что у нашей фирмы есть я! Да ладно, могу я немного погордиться? Честное слово, я не так уж часто это делаю.

Итак, сперва я сама встречаюсь с заказчиком, выслушиваю его пожелания, выясняю, насколько он ориентируется в сфере строительства и дизайна, прикидываю предварительную смету. На основании полученной информации я выбираю наиболее подходящего архитектора. На первой встрече клиента и архитектора я также присутствую в обязательном порядке, выполняя функции психолога и переводчика. Далее следуют неоднократные выезды на объект строительства или перепланировки, консультации с юристами, бережное погружение заказчика в мир отделочных материалов…

Не буду особо углубляться в детали, но смею уверить: на протяжении всей работы над заказом клиент пребывает в твердом убеждении, что все совершается исключительно в соответствии с его вкусом, желаниями и капризами. Таким образом, в итоге мы имеем строгое следование плану работ, не вылезаем из сметы, а главное – наш заказчик всем доволен, хвалит нас на каждом углу и привлекает нам новых клиентов.

Сегодня утром я как-то особенно обессилела. Хотя что тут удивительного – понедельник. Зевая во весь рот, я причесываюсь и с тоской поглядываю на кофеварку. Ну почему этот агрегат не управляется с помощью пульта? В голове проносится восхитительное видение: я, не вставая с места, нажимаю кнопку, и через пару минут чашечка из белого фарфора, полная ароматного напитка, планирует прямо на мой стол. И даже – высший уровень фантастики – не заливает бумаги.

– Я слышал, здесь угощают кофе? – раздается голос от двери. Ну надо же, Костик! Вернулся из командировки и первым делом – к любимому начальству. Более чем кстати.

– Кофе здесь не угощают, а дают за тяжкие труды, – уточняю я, кивая на свою пустую чашку.

– Понял! Айн момент!

Костик устраивается перед кофеваркой и ловко готовит две порции напитка, черный себе и капучино мне.

– Так еще лучше, чем с пультом, – бормочу я, с удовлетворением созерцая пышную молочную шапку. Вдыхаю аромат корицы и прихожу к выводу, что даже по понедельникам жизнь вполне терпима.

Костик – инженер, занимается в основном электрикой. Мы подружились еще в те времена, когда я сидела с архитекторами. Мне нравятся его оптимизм, чувство юмора, некоторое легкомыслие, энергичность и живой темперамент. Не знаю, что он нашел во мне, но как-то так сложилось, что среди всех сотрудников мы неизменно в любых обстоятельствах предпочитаем общество друг друга. Естественно, о нас активно сплетничали, пока не устали. Впрочем, я не знаю, устали или нет – меня это мало интересует. Я старше Костика на четыре года и никогда не смотрела на него как на объект для возможного романа. С его стороны амурные поползновения также отсутствовали. Мы просто дружим, и тем, кто не может подобное переварить, я готова выразить свои соболезнования.

Костик рассказывает о командировке и убегает на свое рабочее место. В десять у меня встреча с заказчиком, я благополучно завершаю её ближе к двенадцати, возвращаюсь в кабинет и обнаруживаю на сотовом пять пропущенных вызовов. Все пять от Сентябринки.

Через двадцать минут, побив собственный рекорд скорости, я уже паркуюсь у подъезда. Влетаю в квартиру и оцениваю обстановку. Юля, притихшая, бледная и чисто умытая, ссутулилась на диване, взбудораженная Сентябрина примостилась рядом на пуфике, а на журнальном столике между ними в изобилии представлены антидепрессанты: мороженое, конфеты, кофе и даже свежеприготовленный горячий шоколад.

– Я её пока особо не расспрашивала, – шепчет Сентябрина, разливая напиток по кружкам. – Чтобы ей не пришлось несколько раз пересказывать.

Я согласно киваю, нахожу на полке коньяк и добавляю щедрую дозу в Юлину чашку.

Первую порцию мы распиваем в полном молчании.

– Рассказывай, только спокойно и все по порядку, – велю я, убедившись, что сестра немного порозовела и временно завязала с рыданиями.

Юля послушно приступает к грустному повествованию и постепенно погружается в тяжелые воспоминания, с каким-то мазохистским упорством переживая кошмар своего увольнения в мельчайших подробностях. Сентябрина ошарашено хлопает глазами, да и я пребываю в полном недоумении. В голове теснится куча вопросов, даже не могу сообразить, с чего начать.

– Я не поняла, у вас что, как в западных фильмах: «You are fired¹, с вещами на выход»? – недоверчиво вопрошает Сентябрина. – А про Трудовой кодекс слыхали?

– Я же сама написала заявление, – несчастным голосом поясняет Юля.

– А если бы не написала? – не унимается Сентябрина.

– Меня бы уволили по статье, написали бы, что я не прошла испытательный срок, а такая запись в трудовой – это конец карьеры.

Лично мне мотивы, по которым Юля написала заявление, а не стала отстаивать свои права, в целом ясны, я лучше Сентябрины знакома с офисной кухней. Но вот что любопытно…

– Откуда Железнов знал про твой испытательный срок? – интересуюсь я.

– Ну он же спросил меня, как долго я работаю, и я сказала, что почти три месяца. А это стандартный период для испытательного срока.

– Но он не мог быть уверен на сто процентов! Может, тебя без испытательного взяли, может, он у тебя вчера закончился, может, приказ досрочно подписали, мало ли вариантов?

– Наверное, он просто угадал, – пожимает плечами Юля.

Не исключено, конечно. Но все равно мне чудится здесь какая-то фальшь.

– Давай еще раз уточним, – требую я. – Этот Железнов только что стал большим начальником. В четверг он знакомился с подчиненными, в пятницу проставлялся в своем кругу, а в понедельник приступил непосредственно к работе. И первым делом он требует тебя пред начальственные очи, находит повод придраться и показательно увольняет, как будто заранее зная, что именно тебя выкинуть с работы гораздо проще, чем кого-либо другого.

Юля задумывается.

– Все это действительно странно, – признает она. – По телефону Железнов настаивал, чтобы документы принес юрист, курировавший сделку. Я могла бы это понять, если бы у него были какие-то уточнения или замечания, так ведь нет – он только просмотрел текст, не задал ни одного вопроса, а потом поднял шум из-за приложений.

– Копии у вас были?

– Конечно! Лежали в той же папке, что я притащила. Так что будь у Железнова вопросы по существу сделки, я бы тут же дала все объяснения. Но его как будто интересовали только оригиналы договоров!

Юля замолкает. В комнате повисает тяжелая тишина.

Просто не знаю, как мне реагировать на рассказ сестры. В жизни ничего более странного не слышала! В голове против воли формируются выводы. Очень нехорошие выводы. И – не будем про это забывать – поспешные. Пожалуй, не стоит их пока озвучивать.

– Как ты думаешь, начальница без возражений твое увольнение проглотит?

– Понятия не имею. Безусловно, ей все это сильно не понравится, но пойдет ли она ради меня на ссору с руководством? Сильно сомневаюсь. Тем более, с Железновым. Говорят, он теперь тоже акционер, и у него какие-то тесные связи с основными собственниками.

– Ну и наплюй на них! – решительно заявляет Сентябрина. – Забудь, как дурной сон. Кризис кончился, мы тебе еще лучше работу найдем!

Юля болезненно морщится, а я вспоминаю, с каким упорством она, отказываясь от любой помощи, старалась сама пробить себе дорогу, как торжествовала, получив наконец желанную запись «юрист» в трудовой книжке…

– Что это вообще за контракты такие? – спрашиваю я.

Сантименты в сторону, надо разобраться с тем, что случилось.

Периодически подкрепляясь коньяком, Юля поведала нам немного запутанную историю, суть которой состояла в том, что ЗАО «Атлант», в котором три месяца без одного дня трудилась моя сестра, готовилось к грандиозным свершениям.

Случилось так, что один российский толстосум, некто Моргунов, решил проявить гражданскую сознательность и направить часть своих немереных капиталов на развитие отечественной промышленности. Не так давно он стал владельцем разорившегося заводика у нас в области. И на этом самом заводе олигарх вознамерился производить какую-то наисовременнейшую продукцию. С настоящим производством новый собственник ранее дела не имел, поэтому он пожелал нанять специалистов, которые проведут реконструкцию, все наладят, организуют и так далее. Был объявлен тендер, «Атлант» вроде бы всех победил, но окончательное подписание документов ожидается только в конце недели.

Разработанный «Атлантом» план реконструкции предусматривал невиданный в наших краях уровень автоматизации производства. Станки, конвейерные ленты и прочую дребедень предполагалось частично закупать за границей, частично изготавливать в цехах, принадлежащих «Атланту», хотя для этого опять же требовались западные комплектующие. К счастью у «Атланта» давно были налажены связи с надежными немецкими поставщиками, отработаны процедуры доставки и растаможки. Под переоборудование завода специалисты «Атланта» подготовили новые контракты на крупные поставки из Гамбурга. Именно эти документы якобы и потеряла Юля.

– Не возьму в толк, как можно потерять приложения, которые являются неотъемлемой частью договоров? Они что, не были прошиты? – допытываюсь я.

– Конечно, нет. Они же еще не подписаны с нашей стороны!

– Как это?

Юля горестно вздыхает, но послушно приступает к объяснениям.

– Мы подготовили договоры на поставку запчастей, но подписывать их генеральный собирался только после заключения сделки с Моргуновым. Понимаешь, вроде бы никто не сомневается, что с Моргуновым все получится, но и бежать впереди паровоза как-то глупо. Договоры сложные, пришлось многое согласовывать и переделывать. Неделю назад мы отправили им по электронке наш последний вариант, а они распечатали его, подписали и отправили к нам экспресс-почтой вместе с документами по предыдущим поставкам. Так что это вообще случайность, что у нас сегодня уже были экземпляры с оригинальными печатями немцев.

– То есть для заключения контракта с Моргуновым вам оригиналы документов по поставкам совершенно ни к чему, правильно я поняла? Почему тогда Железнов сделал такую трагедию из их пропажи?

– Потому что он псих, идиот, чокнутый, самодур, тупой кретин…

– «Чокнутый тупой кретин» – это сильно! – замечает Сентябрина. – Или Железнов невзлюбил тебя с первого взгляда, или у него к тебе какой-то личный счет. Колись, Юля, когда ты ему насолить успела?

– Да я его в прошлый четверг в первый раз в жизни увидела! – возмущается Юля.

– А что он вообще из себя представляет, этот Железнов?

– Урод, – сквозь зубы цедит Юля.

– Так, может, в этом и причина? – оживляется Сентябрина. – Увидел урод красивую девушку…

– Внешне, к сожалению, не урод, – перебивает Юля, – Очень даже интересный брюнет. И я, кажется, возненавидела интересных брюнетов до конца своей жизни.

– Мне тут на днях коробку «Рафаэлло» подарили, сейчас принесу, – бросаю я сестрам и удаляюсь на кухню. Конфеты – это, конечно, только предлог, мне просто нужно побыть одной, остыть и собраться с мыслями, а сгустившиеся в комнате эмоции чрезвычайно мешают последовательному мышлению.

К сожалению, уединение не слишком помогает. Внутри все кипит и клокочет. Возмущение, неверие, гнев и ярость даже по отдельности действуют отупляюще, а уж вместе они вырубают серое вещество всерьез и надолго.

«Думай, думай, думай!» – приказываю я себе.

Итак, что же у нас получается? Я готова допустить, что работник-раздолбай, посеявший важные документы, вследствие чего организация понесла финансовые или репутационные потери, достоин увольнения. Но Юлин случай по всем признакам из другой оперы. Я, лично, вижу следующие варианты. Вариант первый: Железнов был не в духе и сорвал на Юле свое плохое настроение. Весьма маловероятно, но чего только в жизни не случается. Вариант второй: Железнов хотел провести акцию устрашения и повысить свой авторитет (полный кретинизм, но сейчас не об этом). Тогда он мог предварительно наметить себе список наиболее уязвимых сотрудников, а Юля оказалась первой среди них. Вариант третий: Железнов хотел уволить именно Юлю по каким-то своим неведомым мотивам. Вариант четвертый… Еще не придумала. И вопрос, касающийся всех вариантов – куда пропали спецификации? И как вовремя для гнусных намерений Железнова они пропали! Подождите, но тогда…

– Ты вроде говорила про «Рафаэлло»? – вторгается в мои рассуждения голос прибежавшей на кухню Сентябринки.

Ну вот, мелькнувшая в голове мысль испарилась бесследно.

– Сладкое вредно, – буркаю я.

– Хорошо, обойдемся без сладкого. Положи тогда хлебцы на место и пойдем в комнату.

– Какие еще хлебцы?

– Которые ты держишь в руках.

Я с удивлением обнаруживаю, что действительно сжимаю упаковку цельнозерновых хлебцов. Возвращаю их на полку, беру конфеты и послушно иду за сестрой. Меня не покидает ощущение, что ускользнувшая мысль была очень важной, но напрасно я напрягаю память – мысль обиделась и пропала. Остается лишь надеяться, что она полетает и вернется к хозяйке.

Юля бросает на коробку конфет довольно равнодушный взгляд, но потом вытаскивает сразу три рафаэлки и принимается их разворачивать.

– А не могло твое место кому-нибудь понадобится? – задаю я довольно глупый вопрос.

– Не думаю. – Юля поджимает губы. – Насколько я знаю, новое штатное расписание уже готово и в нем в юротделе еще одна вакансия предусмотрена.

Все, я сдаюсь. Как говорится, дело ясное, что дело темное. Кто виноват и что делать? И надо ли вообще что-то делать?

Нет, понимаю я, все-таки стоит попробовать разобраться. Сколько бы мы ни говорили, что в заскоках руководства нет Юлиной вины, я хорошо знаю свою сестренку. Комплекс неполноценности расцветет в ней буйным цветом, она потеряет уверенность в себе, будет исподволь думать, что, вероятно, она оказалась недостойна, некомпетентна… Скоро, боюсь, она сообразит, что вполне могла бы оказать сопротивление и не писать так сразу заявление по собственному, даже несмотря на свой статус работника на испытательном сроке, и начнет есть себя поедом. К тому же документы действительно пропали…

Хорошо, но с чего бы начать?

Мой телефон начинает трезвонить.

– Это мама, – оповещаю я сестер, взглянув на дисплей.

– Не говори ей! – умоляюще шепчет Юля.

– Майечка, ты на работе? – мамин голос едва различим на фоне визга и стука инструментов.

– У меня обеденный перерыв, – осторожно сообщаю я.

– Ты знаешь, тут такая странная ситуация. Мне позвонили с Юлиной работы…

Я вздрагиваю и включаю громкую связь. Сестры полностью обращаются в слух.

– … Какой-то вежливый мальчик, он спрашивал, не дома ли Юля. Эй! Так и знала, что этот проем сделают прямым! Здесь должен быть плавный изгиб! – вопит мама. Изгибом она явно обеспокоена больше, чем звонком насчет Юли, а значит, об увольнении еще ничего не знает.

Напряжение немного отпускает.

Пару минут мы внимательно слушаем волнующий диалог с прорабом, потом мама вспоминает обо мне:

– Ага, так вот, я ответила, что Юленька на работе. Он сказал, что попытается её отыскать, но, на всякий случай, просит передать, что звонил Миша. Я набрала Юлин сотовый, но она не берет трубку. А её рабочий телефон я в этом бедламе никак не могу отыскать.

Ох, хоть в этом повезло! Да здравствуют мамины ремонты.

– Мам, не волнуйся, – приступаю я к полномасштабному вранью. – Юля со мной, мы вместе обедаем. А сотовый она на работе забыла.

– Тогда все понятно, – успокаивается мама. – Ну, передай ей, чтобы она пообщалась с этим Мишей. Он мне показался очень милым.

– Непременно передам, – обещаю я и отсоединяюсь.

– Что за Миша? – поворачиваюсь я к Юле.

– Наш, из юротдела.

– Позвонишь ему?

– Я не могу! – отшатывается Юля. – Давай ты!

Да, вот она тяжкая ноша старшей сестры.

– Ладно, диктуй, – вздыхаю я.

– Я не помню его сотовый, только городской телефон отдела.

– Хорошо, пусть будет городской.

Набираю семизначный номер, потом добавочный, который Юля, к счастью, тоже помнит наизусть. Миша отзывается уже на третьем гудке.

– Добрый день, – официально и бесстрастно начинаю я. – Меня зовут Майя, я сестра Юлии Смолкиной. К сожалению, она сама не может …

Больше я ничего сказать не успеваю, поскольку Миша перебивает меня взволнованным полушепотом:

– Хорошо, что вы позвонили! Юля ушла, я все прекрасно понимаю, но она оставила свои вещи… сумку, телефон… и еще… ей велели кое-что передать. Если она не хочет здесь появляться, может, вы могли бы…

– Я могла бы. Через полчаса я буду у «Атланта». Вас устраивает такой вариант?

– Да-да, вполне, – поспешно соглашается Миша. – Позвоните мне, пожалуйста, от охраны.

– Договорились.

Я кладу трубку и прокручиваю в голове слова бывшего Юлиного сотрудника.

– Ты в курсе, что твоя сумка и телефон остались в отделе? Как, скажи на милость, ты до меня добралась?

– На автобусе. Зайцем, – признается Юля.

– И тебя не выкинули на следующей же остановке?

– Даже не пытались. Вроде кондукторша пошла ко мне, а потом передумала.

Сестра горестно вздыхает, а потом выдавливает ухмылку:

– Хорошее же впечатление я, судя по всему, производила.

Я против воли тоже улыбаюсь.

– Ты поедешь за Юлиными вещами? – возвращает нас к делам насущным Сентябрина.

– Да, мне пора, – спохватываюсь я. – Встречусь с этим Мишей, заберу вещи и выжму из него все, что можно.

– Ты потом сразу сюда? Или на работу вернешься?

– Сюда. Сегодня на работе и без меня обойдутся. А вы двое посмотрите пока какую-нибудь комедию. Только на коньяк особо не налегайте, ясность мысли нам еще может сегодня пригодиться.

Юля поднимает бутылку, оценивает её содержимое, затем решительно отставляет в сторону.

– Больше ни капли. Не хватало мне реветь пьяными слезами от жалости к себе. Не дождутся! Сентябрин, врубай «Ивана Васильевича».

Сентябрина с готовностью кидается к полкам с дисками, а я подхватываю сумку и покидаю дом.

По дороге я успеваю созвониться с начальством и получить разрешение на отгул. Завтра придется наверстывать, но с этим я справлюсь без особого труда. Текущая задача – вызволение Юлиных вещей и прояснение ситуации с её увольнением – напрягает меня гораздо больше.

Оставив машину на охраняемой стоянке, я прохожу через тяжелые двери в огромный холл, в конце которого маячат целых четыре лифта. С трудом подавляя желание разобрать здание по кирпичикам, я строевым шагом устремляюсь к кабинкам. Один из лифтов, будто испугавшись моего боевого настроя, моментально распахивает двери. Вошедший вместе со мной мужчина нажимает кнопку третьего этажа, спасая тем самым свою жизнь и здоровье: в этом здании меня интересуют лишь обитатели пятого и шестого этажей и я всецело поглощена желанием свернуть половине из них шею.

Почему половине, если виновник всего один и в «Атланте» он даже меньше, чем без году неделя, спросите вы? Не знаю, но чувствую, что не могу совладать с растущей неприязнью ко всем атлантовцам. Почему они не объявили забастовку в знак протеста? Почему не вышли на митинг в Юлину защиту?

Шутка, конечно. Точнее, горькая ирония. Кто, где и когда видел в последний раз трудовую солидарность?

Хотя… До меня с некоторым опозданием доходит, что разговор Юли с Железновым проходил без свидетелей. Люди, конечно, поняли, что заявление по собственному появилось неспроста, однако кто знает, какие версии сейчас гуляют по отделам?

По дороге к «Атланту» я с досадой думала о том, что мы как-то по-идиотски договорились с Мишей – ведь логичней мне было записать номер его сотового, чтобы по приезде не тащиться к охране, а просто позвонить ему снизу. Но сейчас меня осеняет идея и я понимаю, что все к лучшему. Все той же стремительной походкой я выхожу из лифта, толкаю стеклянную дверь и почти сразу же натыкаюсь на стойку охранника.

– Я сестра Юлии Смолкиной. У меня назначена встреча с её сотрудником, – делаю я громогласное заявление.

Удивленный моим напором, охранник без возражений предоставляет в мое распоряжение телефон. Впрочем, он не слишком заинтересовался моей персоной, а вот несколько человек, случайно оказавшихся поблизости, остановились и как будто навострили уши.

Итак, можно сделать вывод, что утренние события не оставили служащих «Атланта» равнодушными.

Миша отзывается после второго же гудка и обещает подойти в течение пяти минут. Чем бы мне пока заняться? Осмотреться на вражеской территории?

В паре метров от меня установлен турникет, за ним тянется длинный коридор, окрашенный в разные оттенки зеленого. Не слишком удачный выбор, с учетом напольного покрытия и освещения. Тут бы гораздо лучше подошел…

Стоп! Что это за тип пытается просверлить мне спину своим взглядом?

Я слегка оборачиваюсь и на какое-то мгновение встречаюсь глазами с молодым человеком, стоящим неподалеку от двери.

Ну и ну! И почему Юля не рассказывала, что у них водятся подобные экземпляры? Я бы тогда сюда гораздо раньше нагрянула…

Парень моргает и опускает голову, утыкаясь в свой сотовый, а я старательно рассматриваю ближайшую стену, досадуя на обстоятельства.

Моей профессиональной памяти достаточно секунды, чтобы запечатлеть образ незнакомца. Первое, что я понимаю – это точно не Железнов. Последнего Юля охарактеризовала, как «интересного брюнета», а парень у противоположной стены скорее блондин. А вот «интересный» – это действительно про него. Высокий рост, широкие плечи, четкая линия подбородка, нос с небольшой горбинкой, хорошего рисунка брови, а глаза… кажется, голубые? Хотя при искусственном освещении легко ошибиться.

Мне хочется еще раз взглянуть на незнакомца. Конечно, я здесь немного по другому поводу, но…

– Простите, вы Майя? – тихий голос раздается за моей спиной так неожиданно, что я чуть не подскакиваю. Резко разворачиваюсь и обнаруживаю рядом невысокого полноватого молодого человека с пакетом в руках.

Ага, значит, красавчики все же не поставлены в «Атланте» на поток.

– Миша? – спрашиваю я.

– Да, это я. Добрый… – Миша смущенно сбивается и, переведя дыхание, предлагает: – Давайте поговорим в другом месте.

– Согласна.

Миша быстро улаживает какие-то формальности с охраной, и мы направляемся к лифту. Боковым зрением я отмечаю, что мой голубоглазый незнакомец стоит на прежнем месте, но занят исключительно своим сотовым. Ну естественно, девушка или гаджет! Вечная конкуренция…

Миша провожает меня в расположенную поблизости уютную закусочную. Вероятно, в обеденный перерыв здесь не протолкнуться, но сейчас в просторном зале, выходящем огромными окнами на утопающий в зелени сквер, кроме нас почти нет посетителей.

– Держите, здесь сумка и сотовый. – Миша передает мне пакет, в который завернута дамская сумочка.

– Спасибо.

– Там еще остались Юлины вещи в ящиках стола, но мы пока не стали их трогать. До сих пор не верится, что все это всерьез… – Миша поджимает губы и качает головой.

– Простите, Миша, но я хотела бы знать, – аккуратно начинаю я, – что именно вам известно об увольнении моей сестры?

– Расскажу по порядку, – кивает Миша, правильно расценив мой вопрос. – Нам позвонила Таня – секретарь приемной – и рассказала, что после того, как Юля вышла от Железнова, тот минут десять просидел в одиночестве, запретив кого-либо к себе впускать, затем вызвал Таню, передал ей Юлино заявление и велел немедленно отнести его в кадры. Таня также добавила, что она понятия не имеет, что же там произошло, но только Железнов сидит мрачный как туча и злой как сто чертей, поэтому соваться к нему она не рекомендует. Однако наша начальница, которая как раз приехала из мэрии, на Танины рекомендации наплевала и фурией помчалась наверх. Её долго не было, когда же она вернулась, то была в очень странном расположении духа. Елена Станиславовна сообщила, что Железнов уволил Юлю за потерю важных документов, своего решения он менять не намерен, но не станет возражать, если Елена даст Юле хорошие рекомендации. Собственно, это я и хотел сперва Юле передать…

– С тех пор что-то изменилось? – я улавливаю Мишино смятение.

– Даже не знаю, – мнется мой собеседник. – Все это слишком странно. Мы, когда о пропавших спецификациях услышали, естественно, стали возмущаться. Ну не стоили они того, чтобы из-за них показательное увольнение устраивать! Но что удивительно – Елена наше негодование на корню пресекла, категорически приказав не поднимать при ней эту тему, по крайней мере до подписания договора с Моргуновым, то есть до конца этой недели. Вы про Моргунова слышали?

– Да, Юля рассказала. Подождите, получается, на следующей неделе ваша начальница готова вернуться к вопросу о Юлином увольнении? Я не улавливаю смысла…

– Аналогично, – подхватывает Миша. – Со смыслом здесь вообще беда. Мы по требованию Елены замолчали, а вот в других отделах люди не унимаются – новость то быстро разлетелась – и такое несут, что уши вянут.

– А конкретнее?

– Простите, Майя, я не люблю сплетни, поэтому никогда специально не прислушивался, но еще раньше при мне пару-тройку раз упоминали, будто бы Юля получила место в «Атланте» по протекции. Якобы за неё хлопотал высокопоставленный любовник.

Мой рот открывается сам собой. Я почти впадаю в ступор, однако успеваю заметить, как Миша кидает на меня быстрый и цепкий взгляд. Ясно, парень решил по моей реакции судить о правдивости слухов. Что ж, думаю, он понял, что кто-то из его коллег пересмотрел лишку сериалов.

– Я, честно говоря, никогда не сомневался, что это все пустые разговоры, – продолжает Миша. – Юля всего лишь младший юрист, а с помощью влиятельных любовников, полагаю, занимают местечки повыше. К тому же у Юли и с образованием, и с опытом работы все в порядке, со своими обязанностями она прекрасно справлялась, так что даже не знаю, зачем кому-то понадобилось обсуждать её появление в «Атланте». Но разговоры были, и теперь они только усилились. Пополз упорный слух, что Железнов отыгрался на Юле за какие-то трения с её покровителем.

– А имя этого покровителя вам известно?

– Увы, если оно и звучало, то не в моем присутствии.

Все, я в ауте. Мои мозги не в силах переварить подобный бред. А за сестренку можно только порадоваться, что она живой выбралась из этого то ли гадюшника, то ли сумасшедшего дома.

Минута слабости, однако, быстро проходит, и я с раздражением осознаю, что мне придется разгребать всю только что услышанную ересь. Не зря же Миша так старательно мне её пересказывает, несмотря на то, что «сплетни он не любит», а «слухам не верит». Не простой он парень, этот Миша, хоть и смахивает на Винни-Пуха. Впрочем, чему удивляться, передо мной юрист крупной компании, а не продавец игрушек.

– Документы, как я догадываюсь, не нашлись?

– Нет, и это еще одна странность. Поверьте, мы искали везде, где только можно и нельзя. Сотрудники других отделов клялись, что они к пропаже не причастны.

– Это те самые сотрудники с больным воображением? – уточняю я.

– В том числе, – виновато пожимает плечами Миша.

Я жду продолжения, но мой собеседник безмолвствует. Видимо сказал все, что считал необходимым. Значит, пора прощаться.

– Спасибо за все, – говорю я.

– Не за что. И удачи вам.

Интересно, удачи в чем? В убийстве Железнова или в поисках для Юли новой работы? Ладно, не важно, пригодится в любом случае.

Миша давно ушел, а я все сижу перед пустой чашкой кофе и никак не могу собраться с мыслями. Пора, наверное, ехать домой, поведать Юле новости, узнать её мнение о сплетнях и…

И на этом временно остановиться. Анализировать ситуацию, а главное – решать, стоит ли что-нибудь предпринимать, лучше на свежую голову.

– Прошу прощения, вы не уделите мне несколько минут? – врывается в мои раздумья негромкий мужской голос. Я поднимаю голову и вижу перед собой моего светловолосого незнакомца.

Кажется, я слегка киваю. Во всяком случае, парень, не дожидаясь устного приглашения, устраивается напротив меня. И правильно делает. Так приятно выкинуть из головы все проблемы и просто смотреть на него, ни о чем не думая и испытывая чисто эстетическое наслаждение.

Наверное, я выгляжу весьма забавно, потому что губы молодого человека начинают подергиваться, отчего на правой щеке появляется небольшая ямочка. Очаровательно. Век бы так сидела и созерцала этот образчик мужской привлекательности.

Увы, роль живой статуи в планы парня явно не входит.

– Видите ли, я случайно оказался в курсе ситуации с вашей сестрой, и мне очень захотелось с вами поговорить, – меня грубо возвращают с небес на землю.

– Я вас внимательно слушаю, – в моем голосе невольно проскальзывает упрек.

– Меня зовут Глеб, моя фирма расположена этажом ниже «Атланта».

– Майя, – представляюсь я, решив тоже обойтись без отчества и фамилии.

– Очень приятно, – улыбается Глеб. – У вас красивое имя.

Ладно, парень, считай, что я простила твою разговорчивость.

– Так вышло, что я давно сотрудничаю с «Атлантом» и как раз сейчас выполняю для них крупный заказ. А сегодня в «Атланте» с утра все разговоры только о внезапном увольнении вашей сестры…

– Можно поинтересоваться, что именно вы делаете для «Атланта»?

– Конечно. Наша компания занимается проектированием и внедрением систем безопасности. Ну знаете, все эти датчики, видеокамеры, электронные замки… Мы учитываем индивидуальные потребности заказчиков и создаем для них оптимальную схему использования технических средств и людей, производим установку техники, обучаем работать с ней. Для «Атланта» мы когда-то разработали довольно простенький вариант, а теперь проводим серьезную модернизацию.

– Понятно. И вы, значит, в курсе всех текущих событий?

– Ну, на такую осведомленность я не претендую. Но вижу и слышу действительно многое. И должен признаться, что сегодняшние события меня сильно зацепили.

– Почему?

– Дело в том, что фирмой я владею на паях с двоюродным братом. Брат намного старше меня, его сын сейчас студент, грызет гранит наук на юридическом и одновременно посещает не то экономические, не то финансовые курсы. Очень серьезный парень, ему еще два года учиться, но он уже определился, чем именно хочет заниматься. Его привлекает безопасность предприятия, в том числе экономическая и информационная, поэтому он предложил своему отцу расширить сферу деятельности и начать оказывать услуги по данному направлению. Мы с братом заинтересовались, стали зондировать почву и пришли к выводу, что идея племянника довольно перспективная. К её реализации мы пока не приступили, но мой образ мысли под влиянием этой темы существенно изменился. В общем, в истории с увольнением вашей сестры мне упорно мерещится второе дно.

Отлично. Мало мне бесследно исчезнувших документов и таинственного высокопоставленного любовника, теперь еще какая-то безопасность примешалась. У них тут зараза по всему зданию гуляет?

– Глеб, вы не могли бы все-таки уточнить, что именно вы слышали о случившемся с Юлей? – спрашиваю я.

– Да, разумеется. Насколько я в курсе, новый начальник – некто Железнов – вызвал Юлю к себе с важными документами, и неожиданно выяснилось, что часть этих документов отсутствует. Такие преступления, по мнению Железнова, караются немедленным увольнением, и ваша сестра была вынуждена написать заявление по собственному желанию, чтобы не быть уволенной по другой статье. А в массы пошел гулять слух о том, что в действительности это был акт мести Железнова Юлиному покровителю.

Абзац. Это что же получается, ахинею про любовника скоро будет пересказывать весь город?

– Вы хорошо информированы, – сухо комментирую я. – Но при чем здесь проблемы безопасности?

– Пока не знаю. Но разрешите мне высказать догадку – ведь никакого покровителя не было?

– Первая здравая фраза за сегодняшний день, что я слышу, – буркаю я и спохватываюсь: – Простите, я не вас имела в виду…

– Все нормально, – смеется Глеб. – Я вполне понимаю ваши чувства. Я продолжу, с вашего позволения. Итак, странность первая – беспочвенные сплетни. Не такая уж редкость, строго говоря, но не будем все же её игнорировать.

– Странность вторая – пропавшие бумаги, – подключаюсь я.

– Точно. Добавим распространение слухов о напряженных отношениях Железнова с любовником вашей сестры, то есть с человеком, которого в действительности не существует.

– А кстати, – спохватываюсь я. – Почему вы в этом так уверены?

– До «Атланта» Юля занимала должность секретаря у моего хорошего знакомого. Тот был расстроен её уходом, хоть и знал, что рано или поздно это произойдет. Он был в курсе того, что она ищет работу по специальности и даже помогал советами.

– Подождите, а это не его, случаем, в Юлины хахали записали?

– Однозначно нет. У него твердые принципы – с подчиненными никаких шашней. И так уж получилось, что об этом знают все, кто работает в здании.

– Он ведет блог, в котором хвастается своими моральными устоями?

– С моральными устоями у него как раз некоторая напряженка. Просто однажды он не слишком деликатно отверг одну из Юлиных предшественниц, и получился знатный скандал на всю округу.

– Я гляжу, вы тут весело живете.

– Стараемся не грустить, – соглашается Глеб. – Давайте вернемся к нашей проблеме. Я сейчас понял, что неправильно выразился относительно существования Юлиного покровителя. Есть большая вероятность, что намеки касаются какого-то реального человека, и выдумана лишь его связь с вашей сестрой.

– Почему вы так думаете?

– Потому что ему приписывают не только амуры с Юлей, но и ссору с Железновым. Многовато для фантома, вам так не кажется?

– Да, вы правы. А что там с подсчетом странностей, есть что-то еще?

– Можно кое-что добавить. Я успел покопаться в биографии Железнова, нашел парочку общих знакомых и навел у них справки. Конечно, информация не особо достоверная, так как Железнов несколько лет провел в Германии, и о его тамошнем поведении моим приятелям ничего не известно, но в целом мне его охарактеризовали как порядочного и адекватного человека.

Ха, вот бы Юля это слышала! Пожалуй, данную часть я ей пересказывать не буду.

– Даже если Железнов спятил совсем недавно, это скоро все заметят, – фыркаю я.

– Может, дело ограничивается редкими приступами? – парирует Глеб.

– Ага, или он просто забыл принять лекарство.

– И все же именно Железнову доверили контроль за реализацией сложнейшего проекта. Вы, полагаю, в курсе, что «Атлант» готовится к великим свершениям?

Я киваю и погружаюсь в уныние. В голове полный сумбур. Нагромождение нелепых слухов, показательное увольнение и грандиозная сделка никак не хотят укладываться в какую-либо логичную схему. Что же со всем этим делать?

Я поднимаю глаза на Глеба, как будто ожидаю услышать от него готовое решение или хотя бы совет. Лицо молодого человека снова оказывает благотворное и успокаивающее действие на мою психику. Я расслабляюсь, начинаю лучше соображать и – как следствие – до меня вдруг доходит, что с Глебом я знакома меньше часа и ничего не знаю о нем кроме того, что он сам рассказал.

А это вообще нормально, что я так подробно обсуждаю с практически посторонним человеком проблемы моей сестры? И он выглядит таким заинтересованным, таким обеспокоенным – неужели все это только из-за его увлечения вопросами экономической безопасности? И кстати, как раз про безопасность Глеб ничего толком не объяснил.

– Возможно, я плохо сегодня соображаю, но пока что мне совершенно не ясно, какую связь вы видите между сплетнями и вопросами экономической безопасности, – высказываю я претензию.

– Да, простите. Не так просто выразить в словах то, что пока имеет форму смутных ощущений, но я попробую. Дело в том, что на днях в «Атланте» покатилась еще одна голова – на прошлой неделе был уволен начальник службы безопасности. Официально его отправили на пенсию, но я точно знаю, что его уход не был добровольным.

– Юля ничего мне про это не говорила.

– Думаю, большая часть сотрудников восприняла новость абсолютно равнодушно. Событие наделало шуму только в очень узких кругах.

– Но все же наделало? Почему?

– Как я упоминал, когда-то наша фирма сделала для «Атланта» простой вариант охранной системы. Слишком простой. Заказ на модернизацию мы получили буквально на днях, детали согласовывались с новым начальником, и у него как-то вырвалось, что прежняя экономия здорово вышла «Атланту» боком. Поэтому прежнего начальника и турнули.

– Их что, обокрали?

– Я не знаю. Подробностями со мной никто не делился.

Понятно. Выходит, Глеб, озабоченный проблемами безопасности, реагирует на любые происшествия в «Атланте», поэтому и увольнение Юли, сопровождаемое дикими слухами, его зацепило. Возможно, от меня он надеялся получить какую-либо информацию, странно только, что до сих пор не особо приставал с вопросами.

– Так зачем вы решили поговорить со мной? – прямо спрашиваю я.

– Поддался порыву. – В глазах Глеба неожиданно мелькают чертики, приводя меня в смятение и смущение.

– И что дальше?

– Если вам вдруг понадобится помощь, можете на меня рассчитывать.

– То есть, если наберется еще парочка странностей, вы в любой момент готовы их со мной обсудить?

– Я имел в виду что-нибудь более существенное. Но обсуждение странностей тоже подойдет.

– Ладно, договорились, – обещаю я почти серьезно.

– Мои координаты, на всякий случай, – Глеб протягивает мне визитку.

Я послушно принимаю прямоугольник из плотного картона и собираюсь уже засунуть его в кармашек сумки, но невольно бросаю взгляд на черно-белый текст. Логотип фирмы, должность, телефоны – все как положено.

– Фирма находится на четвертом этаже, – напоминает Глеб.

Это к чему? Неужели…

Ладно, не буду прикидываться, намек мне ясен.

Как и то, что безумие заразно.