Читать книгу Дневник Великого поста - священник Александр Дьяченко - Страница 15

Вчера я вспомнил историю мальчика-еврея, который целых три года выживал на оккупированной немцами территории Западной Беларуси. Ему очень и очень повезло остаться живым. В конце своих воспоминаний он, бесконечно счастливый, пишет, как опустился на колени перед советским солдатом-освободителем. И вот война закончилась. Так, как мальчику Хаиму, повезло далеко не всем. Из трех миллионов евреев, проживавших на территории довоенной Польши, назад вернулось что-то около двухсот тысяч. Везде по-разному. Например, в городе Кельцы до войны еврейская община составляла двадцать пять тысяч человек. Вернулось меньше трехсот. И на эти три сотни выживших евреев их сограждане-поляки глядели косо. Все потому, что собственность евреев, угнанных в концлагеря, их дома, земля, мастерские – все давно уже было захвачено и поделено между их соседями-поляками. Никто же не думал, что так обернется и кто-то из законных владельцев всего этого имущества выживет и станет претендовать на то, что давно уже было прибрано новыми хозяевами. Евреи возвращались, и с этим нужно было что-то делать. В тех же Кельцах поляки устроили провокацию. В городе узнали о пропаже девятилетнего мальчика. Его родители тут же указали на виновных. Якобы во всем виноваты евреи, те самые триста человек. Тогда по всей Польше распускались слухи о евреях, пьющих кровь польских младенцев. Казалось бы, XX век, как можно поверить в такую чушь? Ничего не чушь, заявляли провокаторы. Судите сами: большая часть выживших евреев – это те, кто чудом уцелел в немецких концлагерях. Там они наголодались, и теперь им требуется поправлять здоровье. Нужны витамины, потому те и пьют детскую кровь. Те страшилки про мацу с кровью, что я слышал в своем далеком детстве, – все это отголоски еще тогда распускаемых слухов. В Кельцах пошло брожение, люди возмущались поведением евреев. Наконец масса гнева достигла своей критической отметки, и начался погром.

«Пропавший» мальчик к этому времени уже нашелся и даже рассказал, что это отец научил его побыть пару дней у родственников и не возвращаться домой. Но факт появления мальчика уже никого не интересовал. Народ жаждал крови, и он ее получил. К дому, где жили евреи, бежали с криками: «Доделаем то, что не успел сделать Гитлер!» Общий итог бойни – свыше сорока человек убито, около восьмидесяти ранено. То, что творила ненавидящая толпа, как глумились над трупами убитых беременных женщин, потом описывали очевидцы. Известие о произошедшей бойне в Кельцах разнеслось по всей стране.

Кстати, погромы шли не только в этом городе – евреев убивали повсеместно. Счет жертв, по разным источникам, колеблется от нескольких сотен до двух и до чуть ли не десяти тысяч человек. То, что случилось в Кельцах, ужаснуло евреев, и они побежали из Польши. Только до конца сорок шестого года страну покинула половина из числа выживших и вернувшихся домой. Правда, нужно все-таки отдать должное польскому правительству. Был устроен суд над погромщиками, несколько человек даже расстреляли, но защитить евреев они не могли. Когда руководство еврейской общины обратилось за помощью к министру внутренних дел страны, тот ответил: «Тогда мне придется сослать в Сибирь восемнадцать миллионов поляков». Практически все население тогдашней Польши! Евреи обращались и к епископам Католической Церкви. Невозможно поверить – но те отказались призвать паству к милосердию!

В 1996 году, в связи с 50-летием келецкой бойни, министр иностранных дел Польши направил письмо Всемирному еврейскому конгрессу, в котором, в частности, заявил: «Мы будем оплакивать жертв погрома в Кельцах. Этот акт польского антисемитизма мы должны рассматривать как нашу общую трагедию. Нам стыдно за то, что Польша совершила это преступление. Мы просим у вас прощения».

За кого просил прощения польский министр?

Он просил прощения за шлифовальщика Марека с металлургического завода, который вместе с сотнями других рабочих оказался на улице Плянты, 7/9, с единственной целью – убивать евреев.

Он просил прощения за паненку Асю и ее жениха Хенрика, бросавших камни в выволакиваемых из дома людей.

Он просил прощения за пани Чезию, которая возвращалась с базара, но почему-то тоже оказалась в толпе погромщиков. Ее рука не дрогнула, когда она поднимала палку, чтобы размозжить голову выброшенной из окна второго этажа еврейской девушке, еще подававшей признаки жизни.

Он просил прощения за сапожника Юрека, который, прибив молотком подошвы бывших в починке ботинок, поспешно запер мастерскую и устремился на улицу Плянты, где этим же молотком разбивал головы без вины виноватых людей.

Он просил прощения за зеленщика Януша, который покинул свою лавку вооруженным железным прутом, чтобы вернуться через три часа облитым кровью жертв.

Он просил прощения за миллионы поляков, не принимавших непосредственного участия в избиении, но равнодушно молчавших после случившегося.

Но молчали не все. Находились те, кто даже тогда вставал на защиту несчастных. В тех же Кельцах двое местных жителей уговаривали своих сограждан не убивать. Толпа растерзала их вместе с евреями.

В последнее время в самой Польше стали появляться версии, что волну ненависти поляков к евреям организовали русские. Но даже сами польские исследователи их не поддерживают. Недавно по телеканалу «Виасат Хистори» прошел фильм, посвященный всем этим событиям. Историки, в том числе и польские, рассказывали, что в Польше после войны развилась неслыханная доселе разновидность мародерства. Не знаю, может, такое творили и в других странах Европы, но ничего подобного я ни о ком больше не слышал. Евреев убивали не только в концлагерях, бывало, их расстреливали и закапывали в больших общих могилах, бывало, закапывали живыми. Польские крестьяне, зная места таких захоронений, брали лопаты и шли искать в этих могилах золото. Оно и логично: если человеку постоянно угрожает опасность и он должен, находясь в полной готовности, сняться с одного места и бежать в другое, то хоть что-то же он должен захватить с собой. Что могли брать с собой эти несчастные? Разумеется, золото. Народ отправился на поиски того, что не заметили и не отобрали немцы. Создатели фильма показали коллективные фотографии тогдашних «черных копателей». Мужчины, много женщин. Представляю, как они в поисках золота выкапывали полуразложившиеся трупы, шарили у них по карманам и вырывали из черепов золотые коронки. Наверное, что-то и находили. Радовались и завидовали более удачливым товарищам. Не думаю, что этому их научили русские.

Нужно сказать, что польские крестьяне никогда не бедовали. Народ они работящий и весьма зажиточный. Еще следует добавить, что Польша, по сравнению со всеми своими соседями, всегда отличалась повышенной религиозностью, там очень много верующих. Шестьсот тысяч православных, большей частью живущих на востоке страны, остальные католики. Там в каждом мало-мальском селе стоят храмы, а поклонных крестов вообще не счесть.

Я не случайно вчера закончил рассказ мальчика Хаима, бывшего узника Гродненского гетто, его словами, как он в радости опустился на колени перед солдатом-освободителем. Представляю, как радовались те немногие, кто выжил и был освобожден нашими бойцами из всех этих жутких мест – Треблинка, Освенцим и сотни других. Они возвращались домой с надеждой. Возвращались к тем, кто пускай в меньшей степени, но тоже пострадал от немецкой оккупации. Люди вернулись домой, а соседи кинулись их добивать.

Когда узнаешь о таких вещах, впору отчаяться или кинуться в противоположность и начать ненавидеть чуть ли не целую нацию. Но небезнадежен тот народ, в недрах которого способны рождаться ангелы Божий, облаченные в человеческие тела. Их жизнь оправдывает существование целых стран, народов, да и всех нас, ныне живущих на земле.

Ирена Сендлер родилась в семье польских католиков. Ее отец, Станислав Кржижановски, был врачом. Станислав умер от тифа в феврале 1917 года, заразившись от своего пациента, которого отказался лечить его коллега. Многие из таких пациентов были евреями. Станислав учил свою дочь: если человек тонет, его нужно попытаться спасти, даже если ты сам не умеешь плавать. После смерти отца Ирена вместе с матерью переезжает в Варшаву. Лидеры еврейской общины предложили матери Ирены платить за образование ее дочери. Девушка с детства симпатизировала евреям. В то время в университетах Польши существовало правило, по которому евреям полагалось сидеть на отведенных для них скамьях в конце лекционного зала. Ирена и некоторые ее единомышленники в знак протеста садились за такие скамьи вместе с евреями. В конце концов Ирену на три года отчислили из университета. Во время нацистской оккупации Польши Сендлер жила в Варшаве и с самого начала оккупации начала помогать евреям. Ирена вместе с единомышленниками, скрывая евреев от преследования немцев, изготовила около трех тысяч фальшивых удостоверений личности. Помогать евреям было крайне рискованно. Немцы не слишком отличали поляков от тех же евреев. Потому, если в доме поляка находили прячущегося еврея, могли расстрелять всю семью.

В декабре 1942 года недавно созданный совет помощи евреям «Зегота» предложил Ирене возглавить их «детское подразделение» под вымышленным именем Иоланта. Как у работницы отдела социальной защиты у нее было специальное разрешение для допуска в Варшавское гетто. По должности ей необходимо было проверять жителей гетто на признаки возникновения тифа – немцы очень боялись, что зараза может распространиться за его пределами. Она выносила детей из еврейского гетто в коробках, чемоданах, а также на тележках. Под предлогом проверки санитарных условий во время вспышек эпидемий тифа Сендлер приходила в гетто и вывозила из него маленьких детей в машине скорой помощи, иногда маскируя их под багаж или ручную кладь. Детей оставляли в польских семьях, варшавских приютах или монастырях. Одной из помощниц Ирены Сендлер была католическая монахиня Матильда Геттер.

Данные о вывезенных детях Ирена записывала и складывала в банки, которые закапывала под деревом в саду подруги. В этих банках хранилась информация о настоящих и вымышленных именах детей, а также данные о том, куда они были отвезены и к какой семье принадлежали изначально. Это делалось для того, чтобы после окончания войны детей можно было вернуть в их семьи.

В 1943 году Сендлер была арестована гестапо, ее жестоко пытали и приговорили к смерти. Она никого не выдала. К счастью, «Зегота» спасла ее, подкупив немецких охранников по пути на место ее расстрела. Ирену бросили в лесу без сознания, с переломанными ногами и руками. Имя Сендлер значилось в списках казненных. До конца войны ей пришлось скрываться, но она продолжала спасать еврейских детей. После войны Ирена достала закопанные банки, в которых насчиталось 2500 записей. Некоторых детей удалось вернуть в родные семьи, но многие из родителей были уничтожены в концлагерях либо пропали без вести.

В 1965 году Сендлер было присвоено звание «Праведника народов мира» еврейской организацией «Яд ва-Шем». В 2007 году Ирена была награждена международным орденом Улыбки.

Ирена Сендлер умерла 12 мая 2008 года в своей комнате в частной лечебнице Варшавы. Ей было 98 лет.