Читать книгу Искусство отпирать замки. Пособие для разорителей гнезд и всех сопричастных - Свят Василев - Страница 4

Глухой удар вывел Агнию из забытья. Она инстинктивно отпрянула от окна, толком еще не проснувшись. В том месте, где ранее находилось ее лицо, расползлась паутина трещин. Если бы Агния посмотрела назад, на стремительно удаляющиеся фигуры смеющихся подростков, то поняла бы, что случилось. Но она этого не сделала, посему несколько мгновений пребывала в нервозном недоумении.

Две пожилые дамы, сидящие напротив, испуганно переглянулись. Одна из них, с трудом сдерживая гнев, сказала: «Бессовестные!». Этот категорический эпитет словно птица, расправившая крылья, пролетел над вагоном, сообщая всем и каждому толику негодования. Оно передавалось из уст в уста, обрастая новыми оттенками.

Занималась заря и кроваво-красные отсветы заходящего солнца ложились на верхушки сосен, видневшихся у горизонта. Под стук колес двустворчатые двери, ведущие в тамбур, то смыкались, то размыкались на сантиметров пять в разные стороны. Одна платформа сменяла другую. Малолюдные или вовсе пустые, они походили на крошечные островки цивилизации посреди нескончаемой хвойной древлепущи.

День подходил к концу, но путешествие Агнии только начиналось. Выйди она пораньше из дому, то успела бы на дневную электричку, а раз нет, то кого теперь винить? Не в правилах Агнии менять свои планы.

Иногда случается так, что жизнь, терпеливо регистрируя все ваши оплошности, начинает требовать за них единовременную оплату. Неудачи наваливаются одна на другую. Мир стряхивает с себя пылинки дружелюбия и принимается озлобленно скалиться. В такие дни все непременно валится из рук; друзья поворачиваются спиной; деньги улетучиваются подобно хлопьям сажи, кружащим вокруг зажженного костра; а природа, всегда равнодушная, вдруг отзеркаливает настроения души, сообщая мыслям причудливые огласовки.

День Агнии не задался с самого утра. Сперва отключили горячую воду, вынуждая девушку кипятить кастрюли. Подходящих по размеру не нашлось, ведь Агния жила одна, готовила достаточно редко и не любила принимать гостей. Того, что ей удалось нагреть за раз хватило только чтобы смыть намыленную голову.

Суббота была последним днем, когда приносили какую-либо почту. К неудовольствию Агнии полицейский не ограничился пустыми угрозами и все-таки выписал штраф. Бескорыстный поборник морали оценил степень общественной опасности, какую представляла для детей зажатая в пальцах Агнии сигарета, в две тысячи рублей. Девушка смяла конверт и положила в сумку.

– Вчера вечером у вас шумел телевизор, – укоризненно просипела соседка по лестничной клетке, вышедшая к почтовым ящикам за газетами. Агния бросила на нее взгляд полный неприязни. Но старушка не спешила ретироваться:

– Стены в доме тонкие. Все хорошо слышно.

– Простите, но мне некогда, – отмахнулась Агния. В иные дни она могла бы вести себя дружелюбнее, но в ту минуту слишком многое вокруг ее раздражало.

Илья не перезвонил. Ссора так и не перешла в стадию примирения. Вопрос о том, кто прав, а кто виноват, заглох среди хора взаимных обид. По инерции или нет, но влюбленные дулись друг на друга, предпочитая киснуть в одиночестве, нежели сделать шаг навстречу.

В результате чего Агния пуще прежнего страдала от тоски, ставшей ее верным спутником с того самого дня, как умерла бабушка. Елена Павловна угасала постепенно, но не так, как другие старики. За последние пару месяцев из энергичной и жизнерадостной пенсионерки она превратилась в дряхлую тень былой себя. Привычные занятия и увлечения ее больше не занимали. В маленький садик пришло запустение. Фортепиано, прежде звучащее ежевечерне в доме, умолкло навсегда. В речь Елены Павловны то и дело вкрадывались бессвязные реплики, сотканные из бытовых мелочей и наблюдений странного свойства. Она принималась описывать сомнительные эффекты различных растений, давая каждому новые, зачастую абсурдные наименования. Вспоминала о покойном муже, выдумывала истории, которых не было. Порой давало о себе знать ее педагогическое прошлое. Она перечисляла композиторов, путала имена и направления. Для нее не существовало дат, она оперировала категориями «вчера» и «сегодня». Когда нужно было сказать о чем-то, что должно произойти в будущем, Елена Павловна говорила: «Скоро». Когда нужно было сказать о чем-то, что произошло многим раньше, чем вчера, Елена Павловна говорила: «Было время». В независимости от содержания ее эксцентричных монологов, они неизменно заканчивались ничего не значащей, казалось бы, фразой: «И снова эти огни на болоте…».