Читать книгу Бессмертие - Святослав Львович Гаврилов - Страница 3

Жили, были, взяли сдохли – это про Манюткиного папаню с братом, когда тех забрал князь Василий Голицын под Крым, так как те проходили стрелецкую службу в Москве. Правда русские войска тогда до места войны так и не добрались, но в числе тех, кого скосили голод и болезни оказались и мужики Манюткиного семейства. Батя так и не вернулся с похода, а брата всё-таки успели привести домой его сбежавшие товарищи, правда, тот скончался от цинги спустя два дня.

Овдовевшая стрельчиха после кончины обоих кормильцев, прокормить свою дочь сама никак не могла, поэтому наспех нашла такого же одинокого мужика, вечно пьяного купца с дочкой примерно Манюткиного возраста и выскочила за него замуж. Зажили они все вчетвером. Новоявленный папаша, обрадовался, что теперь сможет колотить не только свою кровинушку, но ещё и её мачеху со сводной сестрицей. А Алёнка, его родная дочь, была дура дурой, её поколотят, а она только улыбается, ходит и говорит мол: за дело. Хотя всё же та была очень трудолюбивой: делала всю работу по дому, вечно копалась в огороде, даже деревце ореховое перед домом сама выращивала. Манютка уважала её за это и пыталась во всём на неё походить. Разве что не могла молчать, когда речь заходила про пьянчугу отчима и его методы воспитания. Когда он в очередной раз поднимал руку на её мать или на Алёнку, Манютка закатывала такую истерику, что все шишки доставались непременно ей одной. Это, наверное, и стало причиной насмешек над ней соседскими девчонками и осуждающих взглядов со стороны их родителей. Старушки на лавочках скандалистке Манютке начинали ставить в пример её прилежную сестрицу, мол: девочка умная, трудолюбивая, хорошенькая, а эта дрянь! Распутница и лентяйка – хоть отец молодец уму разуму учит. Им было и невдомёк, что до появления Манютки уму разуму он также учил и свою покойную женушку, и свою дочь. Вот только если с женой со своей он всё-таки «доучился», то Алёнку он обижал только в период, после смерти её матери и новой его женитьбы.

Как-то раз отправила их Манюткина мать в лес за ягодами и наказала дочке за сестрёнкой приглядывать. Отправились девочки на опушку. Обговорили так: Манютка станет собирать малину, а Алёнка землянику. Стали собирать ягоды. Да не заметили, как ягодка за ягодкой, кустик за кустиком, да упустили друг друга из виду. Пропала Алёнка в лесу.

Стала её Манютка искать. Весь вечер аукала, звала, надорвала горло, но не смогла найти свою сводную сестрицу. Так до ночи и проходила в поисках девочки. Вернулась Манютка домой к полуночи, вся грязная, истрепанная, корзинка поломанная, и стала плакаться родителям. Услышал отец, что его дочь потерялась, как начал кричать, да как начал бесноваться, а мать Манюткина:

– Муженёк, ты только не серчай, – стала подливать ему в кувшин водку, – сейчас же Алёнку нашу найдём.

Повела Манютку из избы:

– Ах, ты дрянь такая! – сменилась в лице мать, – я, что тебе говорила! Ты почему его дочку потеряла?!

– Да я же не специально, – начала оправдываться Манютка.

– Ах, ты ещё и специально её где-то потеряла! Люди нас приютили, накормили, напоили, а ты вот как?

– Что? – раскрыла глаза от возмущения Манютка, – приютили, говоришь? Да лучше сдохнуть голодной смертью, чем иметь такой приют. Да ты хоть представляешь, каково это ходить по улице, когда на твои шрамы и ссадины смотрят и потешаются соседи и прохожие: дружки твоего муженька алкаша? А Алёнка сама дура, ну зачем далеко убежала? Вот пусть и ищет теперь дорогу одна!

– Заткнись! – взвизгнула мать, – пошла вон отсюда! И что б я тебя без сестры тут не видела!

Мать вошла в избушку и закрыла дверь перед своей родной дочерью. Манютка в шоке от такого расклада постояла ещё немного в одиночестве, надеясь, что мамаша одумается, возьмёт отца, и они все вместе пойдут искать Алёнку. Но нет, никто и не думал выходить. Вместо этого в избе потух свет, и она осталась стоять в полной тишине, иногда развеиваемой лаем соседских собак и редким шелестом листвы Алёнкиного орехового дерева.

Манютка хотела было закричать: «Эй, ты что мать? С дубу рухнула? А ну отворяй дверь!», но не получалось. Получился только тихий всхлип, и слёзы сами беззвучно покатили из глаз. Разбрызгивая солёные капли по земле, она повернулась спиной к отчему дому и побрела обратно в лес, одна искать Алёнку.

Полумесяц слабенько светил сквозь заслонявшие небосвод облака, во мгле ночи дорогу было видно плохо. Тишина. Только звук листвы под ногами, да одинокий филин что-то иногда угукающий где-то вдали. Манютка шла по лесной тропе, а в голове была лишь пустота. Она уж и позабыла, куда – зачем шла и почему плакала, лишь знала, что дороги назад ей нет. Тьма нагнетала тоску, а сгущающиеся тучи усиливали печаль.

Внезапно, Манютка услышала позади чьи-то шаги, её уже словно бы не волновало, что было позади, она равнодушно обернулась на звук и в следующий миг просияла от счастья. Перед ней, грязная, вся в кровавых шрамах, ушибах и ссадинах стояла Алёнка. Она отрешённо смотрела на Манютку и чего-то ждала. Тогда Манютка радостно воскликнула:

– Алёнушка, сестрица моя! Нашлась-таки! Идём скорее домой.

Алёнка помотала головой и безучастно сказала:

– Не пойду.

– Что? – удивилась Манютка, – как это ты не пойдёшь?

– Мань, давай отсюда убежим далеко-придалеко, – опять-таки отстранённо говорила сестрица.

– Это ещё зачем? – продолжала удивляться Манютка, – нам домой надо, без тебя наша мама велела мне не возвращаться.

– Она не моя мама, – сказала Алёнка.

– Ну и что? – скрестила руки Манютка, – не хочешь ради мамы возвращаться домой, так пойдём хотя бы ради отца.

– Зачем? Чтобы он продолжил тебя бить? – Алёнка была всё также потусторонне спокойной.

– Да что с тобой случилось? – наконец поинтересовалась девочка, – и откуда у тебя все эти шрамы?

– Я их сама себе сделала, – ответила Алёнка.

– Дура что ли? Зачем ты это сделала?

– Я хотела, чтобы мы с тобой были похожи, – Алёнка впервые улыбнулась, но это была совершенно не та улыбка, которую хотела видеть на лице своей сестры Манютка. От этой улыбки веяло леденящим ужасом. Казалось, сестрой овладели демоны.

Манютка с испугу перекрестилась и спросила:

– Похожей на меня?

– Да, на тебя.

– Но зачем тебе походить на меня?

– Ты походишь на мою маму. Она тоже защищала меня от папы. И я подумала, что если мы с тобой убежим, то с тобой не случиться того же что и с ней.

– А покалечила-то ты себя зачем?

– Так я себя наказала за то, что раньше боялась тебе это предложить.

– Бред, какой-то. Сейчас то, что изменилось?

– Я стала свободна, – опять нежно, но от этого не менее пугающе улыбнулась она, – и я больше ничего не боюсь.

– Как это стала свободна? А до этого тебя что, держали силой?

– Не совсем. Просто ко мне подошла старушка и освободила меня. Но ты не переживай это было больно только поначалу, а потом я чувствовать перестала.

– Ладно, хватит этого бреда, – опомнилась Манютка, – пойдём домой!

Она, было, хотела схватить сестрицу под руку, но та её одёрнула и нараспев сказала:

– Не пойду, не пойду. Давай сестрёнка, догоняй меня, – Алёнка побежала в сторону чащобы кустарников и деревьев, скрываясь в темноте леса.

– Да что же с тобой такое?! – в сердцах кинула Манютка и побежала за ней.

Застала она свою непутёвую сестрицу сидящей на одной из веток коренастого дерева. Сидела та достаточно высоковато. В руках она, раскачивая, держала полную корзинку земляники, которую, по всей видимости, она весь день собирала. По одной ягодке она доставала из лукошка и клала себе в рот.

– Ты же тоже весь день ничего не ела, – сказала Аленка, заметив нагнавшую её девочку, – присоединяйся.

– Давай, слезай оттуда – дома поедим! – скомандовала Манютка и тщетно стала пытаться залезть за своей сестрёнкой, не сумев взобраться на ветку, она немного отошла назад и продолжила: – заканчивай вредничать уже, поиграли и хва… – Манютка оборвалась на полуслове от того, что увидела следом.

От страха у неё затряслись ноги, сжались губы и расширились глаза. Позади Алёнки на пригорке Манютка разглядела зловещую пасть клыкастого большого и серого волка.

– Алёнка, сзади! – только и успела крикнуть Манютка, но волк прямо на её глазах одним лишь прыжком настиг, так ничего и не успевшую понять Алёнку.

Девочка увидела, как блеснули волчьи глаза, сверкнули зубы, ствол дуба окропило красным, ягодки вместе с корзинкой посыпались дождиком. Сестрица упала с облюбованного ею места – безжизненное лицо на её свёрнутой голове было устремлено в Манюткины очи. В следующий миг Манютка бросилась прочь. Не помня себя от переживаемого шока, она бежала и бежала, пока совсем не обессилила, не сбилась с ног и не упала наземь. Так она лежала с минуту, пока не увидела небольшую землянку перед собой. С трудом превозмогая слабость в ногах, поднялась и тихо потопала к входу в землянку. Вход перегорожен ничем не был. Она вошла в покосившийся дверной проём и стала осматриваться.

Внутри было на удивление тепло, впрочем, видно ничего не было из-за отсутствия света. Девочка прошла немного вперёд и наткнулась на что-то большое и пушистое. Как раз к этому моменту глаза уже свыклись с темнотой и во мгле деревянной землянки стали проступать очертания большого бурого медведя, спящего на полу.

С тех пор прошло немало времени. Манютка и Ваня не сразу, но все же, смогли наладить контакт и стали жить вместе. Манютка сама не знала почему, но она не хотела возвращаться домой. Хоть и понимала, что расскажи она всё это отчиму с матерью, они её таки простят, ведь, в конце концов, они же её родители, как минимум мама бы точно рано или поздно простила. Но что-то внутри ей подсказывало не делать этого.

Жили не плохо. С голоду не страдали: Мишка Ваня раз в две недели ходил на охоту, а Манютка каждый день собирала ягоды. Затем она готовила варенье и жарила добытую Ванюшкой дичь. Ваня сам никогда ничего не ел, девочка спрашивала, почему это он ничего никогда не кушает. Разве медведи не наедаются перед зимой? Но как не старалась Манютка понять немые намёки медведя, так и не смогла.

Как-то раз они наткнулись на четверых людей в лесу. Трое из них выглядели по-богатому – здоровые лбы, а четвёртый совсем ещё мальчишка, ну оборванец оборванцем. Те трое били мальчика. Ваня-то было уже хотел пройти мимо, дабы в пелене деревьев и ёлок их с Манюткой не увидели, но девочке видимо стало жаль того парнишку потому она и попросила медведя спасти его. Ваня пожал плечами, вышел из кустов, да разорвал первого, второго, а третьего трогать не стал – мальчишка, втоптанный в грязь, еле живой, с трудом приподнявшись, крикнул: «Стой», и стал умолять медведя пощадить этому человеку жизнь.

Они принесли мальчишку в дом. Манютка обработала его раны и позволила тому остаться, покуда раны не заживут. Сама же она с Ванькой отправилась дальше собирать ягоды.

Почему же она оставила незнакомого ей человека одного в доме: Манютка на тот момент даже и не задумывалась. Всё-таки её цель собрать как можно больше ягод была превыше всего. Медведь же Ванька не стал возражать против такого решения, потому как упёртая девчонка всё равно бы его не послушалась. А сам он не остался сторожить пацана, дабы чего плохого не случилась с Манюткой. Так они и оставили маленького воришку в их доме без присмотра.

Манютка с фанатичным упорством искала землянику, а как только находила усеянную ею полянку, принималась долго по ней ползать, собирая спелые ягоды, да так чтобы ни одной не пропустить. Её корзинка наполнялась красными, сочными, прелестными плодами земли русской. Девочкой двигало странное чувство вины перед сестрой и выражалось оно в стремлении искупить его таким вот странным способом. Укладывала она каждую ягодку аккуратно, одна к одной и к вечеру она набирала целую корзинку. После вся грязная, потная, но такая радостная и довольная, она с Ванькой возвращалась домой. На этот же раз она рассчитывала угостить и их гостя. Запасов у них уже было много, так что растрат она не боялась.

Но по возвращении Кешу они не обнаружили, разве что лапти его остались там, где она их положила. Манютка подумала, что мальчик куда-то отошёл ненадолго погулять, но спустя достаточное время, он так и не объявился. Манютка огорчённо посмотрела на медведя, а тот понимающе посмотрел на неё. Девочка уже давно не видала других людей, тем более ребят её возраста и вот у неё появился шанс подружиться с кем-нибудь, и она дурёха такая упустила его. Медведь огляделся, что-то увидел и боднул Манютку, намекая на то, чтобы та взобралась на него.

– Не хочу, Ваня, я кататься. Устала. Пойду спать ложиться.

Но медведь упорно от неё не отставал. Он ухватил зубами девочку за рукав и потянул на себя.

– Ну что тебе? – спросила Манютка, – ладно, идем, раз так хочешь.

Манютка всё же вскарабкалась на Ваню, и тот подошёл с ней к поломанному кустику. Понюхал его и направился дальше, затем, чтобы найти ещё одно неестественное изменение в ландшафте. Так они отправились по Кешиному следу.

Только к ночи они заметили небольшое свечение меж деревьев. Осторожно они обошли источник света по дуге и стали выглядывать из-за кустов. На небольшой полянке горел костёр. Рядом с ним никого не было, зато чуть поодаль, за противоположными деревьями слышалась какая-то возня. Внезапно там что-то вспыхнуло и лес стало охватывать пламенем. Манютка с Ванькой, не теряя ни секунды, бросились в ту сторону. Пока бежали, увидели такую сцену:

Последний не добитый купеческий сын, тот за которого заступился Кеша, угрожающе нависал над своим же спасителем, одновременно пытаясь того задушить и заколоть ножом. Медведь изо всех сил спешил на помощь, но судя по расстоянию, никак не успевал. Хотя мальчик и сам помощи никакой не ждал. В последний момент он схватил с земли какой-то булыжник и что есть силы, ударил по своему обидчику. Тот отшатнулся, но не упал и тогда паренёк стал забивать того насмерть.

Манютка не помня себя, смотрела на это и словно бы что-то в её памяти для неё открывалось. Что-то в этом убийстве было такое, от чего она оказалась в замешательстве. В тот момент, когда Ваня расправился с первыми двумя братьями она не испытала какого-то шока, но сейчас в её голове картинка была куда ярче. Толи от того, что так на неё повлияло пламя в свете которого казалось, что этого мальчика с каждым его новым ударом всё больше обволакивает зловещая аура, толи от того что ей эта сцена казалась немного знакомой – её небольшой ментальный блок, который создала её психика, потихоньку стал ломаться.

Она стала вспоминать момент смерти своей сестры. Вот она говорит ей, чтобы та слезала с дерева, вот она тщетно пытается добраться до ветки, где та сидит, вот у неё не выходит этого сделать, вот она… «Погодите», – подумалось девочке. Она не старалась взобраться на ветку, она старалась снять с неё свою глупую сестрицу.

Именно этот момент и именно тот факт, что она забыла это, так и шокировали её в данную секунду. Во всём была виновата она и только она – Манютка. Потому всё время её сжигало это чувство. Потому было это неугасаемое желание собрать как можно больше земляники. И именно поэтому она никак не хотела возвращаться домой. Не было никакой крови на дубе, не было никакой волчьей пасти, как и самого волка, была только пустая упавшая корзинка и свёрнутая Алёнкина шея.