Читать книгу Сын бога войны - Святослав Воеводин - Страница 4

Пленников увели не всех. Прежде чем погнать их по степи, сколоты проверили и осмотрели пленников. Убили двоих раненых и беззубого странника, прибившегося к обозу на свою беду. Потом отделили мужчин от женщин и поставили попарно, скрепляя палками с кожаными ошейниками. Теперь, чтобы удрать, двоим пришлось бы сговориться и сбежать очень слаженно, иначе один помешал бы другому и они оба упали бы.

Впрочем, о побеге нечего было и мечтать. Всадники очень скоро догнали бы безрассудных смельчаков. Это лишний раз было продемонстрировано невольникам, когда один отчаянный склавин решил испытать судьбу. Улучив момент, он выскочил из толпы, запрыгнул на лошадь и поскакал прочь. Никто и глазом не успел моргнуть, как трое сколотов были уже в седлах. Они помчались за беглецом, пуская стрелы на ходу. Об их замечательном искусстве лучников свидетельствовал тот факт, что животное не пострадало, зато вся спина склавина выглядела так, словно ее утыкали иглами.

Забрав стрелы, сколоты вернулись, и отбор пленников продолжился. Янина внутренне сжалась. Очередь неумолимо приближалась к ней. Все это время она старалась не поднимать глаз и держала голову опущенной. Пока что на нее бросали случайные, не слишком заинтересованные взгляды, но можно было не сомневаться в том, что все изменится, как только сколоты заметят красоту и молодость пленницы.

Щеки Янины горели. Она нервно трогала запекшийся разрез, сделанный накануне черепком, и корила себя за недостаточную решимость. Если бы не страх боли, сейчас бы все ее лицо было покрыто кровью, и она не вызвала бы вожделения у мужчин. Однако жалеть было поздно. Черед дошел до Янины.

Властная рука взяла ее за плечо и вытолкнула на открытое пространство. Другая рука сорвала накидку, схватила за косу и заставила поднять голову.

Первым, кого увидела Янина, был тот самый юноша, который пытался заговорить с ней на рассвете. Он смотрел на нее во все глаза, и они, эти глаза, были полны сочувствия и боли.

Обнаружив, что за девушка стоит перед ними, сколоты оживленно загомонили. Даже не зная их языка, можно было легко понять, о чем они говорят. Воины спорили, кто будет обладать Яниной. Она попыталась бежать, надеясь, что стрелы положат конец этому кошмару, но ее даже не выпустили из круга.

– Помогите! – крикнула Янина.

К кому она обращалась? К соплеменникам? Но все они молча смотрели на нее, не проявляя желания вступиться. Да и что они могли сделать? Все новые и новые сколоты включались в спор, повышая голос. Они были вооружены, за ними была сила. Деморализованные, растерянные, понурые склавины представляли собой покорную толпу, готовую идти туда, куда погонят. О сопротивлении и взаимовыручке никто даже не помышлял.

Несколько сколотов взялись бросать кости, решая, кому быть первым. Те двое, что держали Янину, жадно тискали ее и задирали на ней рубаху.

– Помогите! – снова крикнула она.

И посмотрела в глаза Октамису.

Он растолкал воинов, приблизился к ней и громко произнес:

– Она моя!

– Это почему? – возмутились соплеменники. – По какому праву? Чем ты лучше?

– Пусть тот, кто не согласен, возьмет меч, – отчеканил Октамис. – И тогда вы увидите, чем я лучше.

Сказать, что Янина воспрянула духом, значило бы сильно преувеличить ту искорку надежды, которая зародилась в ее груди. Юноша, вступившийся за нее, был один против десятка воинов, которые не собирались уступать ему. И все же он не дрогнул, не отступил, не смягчил тон. Наоборот, его поведение стало еще более решительным и вызывающим.

Не понимавшая ни слова Янина видела, как он толкнул в грудь крепкого воина, преградившего ему путь. Те двое, что держали ее, заворчали подобно злобным псам, однако прекратили щупать и мять ее, что уже само по себе было облегчением.

– Ну? – повысил голос Октамис. – Кто желает помериться со мной силами?

– Я! – вызвался Орик, входя в круг.

Он славился в племени своим умением бежать без устали так долго, что кони уступали ему в выносливости. Кроме того, Орику было мало равных в искусстве владения мечом. Он тренировался чуть ли не ежедневно, разрубая глиняные комья, деревянные шесты и ветки, которые подбрасывали для него мальчишки. Орик с одинаковым мастерством орудовал мечом верхом и пешим, он был опасен и опытен, однако Октамиса предстоящий поединок совершенно не пугал. Он был уверен в победе. На его стороне был сам бог войны! Кто же из смертных мог одолеть его?

– Победитель получает девушку, – предупредил Октамис, обращаясь не только к Орику, но и ко всем, кто находился в пределах слышимости.

В запале он не учел, что переступает законы племени, запрещающие воинам сражаться друг с другом без особого разрешения или повеления вождя.

– Что здесь происходит? – грозно выкрикнул Амизак, стремительно вошедший в круг. – Кто посмел обнажить меч против своего рода?

Орик указал на Октамиса:

– Он требует отдать ему рабыню, вождь. Я не собирался биться с ним насмерть. Хотел только немного проучить безусого мальчишку.

Сколоты загудели, утвердительно кивая. Все они были настроены против Октамиса. Словно почувствовали в нем чужака и инстинктивно сплотились против него.

– Октамис, – процедил Амизак, – кто ты такой, чтобы заявлять права на то, что принадлежит здесь мне, и только мне одному? Один раз ты уже вывел меня из себя. Это уже второй. Не соверши ошибку в третий раз, ибо он станет последним для тебя.

Вождь хотел добавить еще что-то, но умолк, разглядывая девушку, из-за которой произошел спор, едва не завершившийся кровопролитием. По правде говоря, она того стоила. Совсем еще юная, но вполне зрелая, такая, как любил Амизак.

– Покажи себя, – потребовал он и, чтобы она поняла, сделал соответствующий жест.

Вместо того чтобы подчиниться и задрать подол, девушка потупилась и вцепилась в края своей рубахи так, что стало ясно: оголить ее можно только силой.

Ее стыдливость и упрямство неожиданно понравились Амизаку. Ему захотелось обладать этой склавинкой – захотелось сильно, как это бывало в молодости, когда глаза застилал туман, а в горле пересыхало.

– Как ее зовут? – спросил он, обводя взглядом стоящих перед ним людей.

Она поняла смысл вопроса и пролепетала:

– Янина.

– Янина, – повторил Амизак. – Пойдем со мной, Янина. У меня ты будешь в безопасности.

Он поманил ее пальцем. Октамис качнулся вперед, готовый пойти наперекор вождю. Янина поспешно вышла из толпы. Она сама не знала, почему поступила так. То ли для того, чтобы выручить юношу, вызвавшего немилость вождя, то ли из страха быть брошенной на растерзание толпе мужчин. В любом случае она пошла за Амизаком, и судьба ее была решена. На полпути к его кибитке, установленной на краю стойбища, она оглянулась. Взгляд Октамиса, провожающий ее, был полон отчаяния и гнева.

Впоследствии эти чувства притупились, но по- прежнему читались в его глазах, когда он встречался с Яниной. Случалось это не слишком часто. Вождь оставил ее при себе, и отныне она повсюду сопровождала его в большой кибитке с пятью другими женами. Она стала наложницей Амизака. Он не женился на ней, но забирал к себе на ночь чаще, чем остальных, и это вызывало ревность и недовольство товарок. Они постоянно подстраивали ей всякие мелкие пакости, а однажды даже попытались отравить и почти добились своего, потому что двое суток Янина провела на грани между жизнью и смертью. Когда же ее вы`ходили жрецы, она обнаружила, что в кибитке стало одной спутницей меньше, а оставшиеся всячески выражают свою симпатию.

Так проходили дни и луны. Народ Амизака шел все дальше и дальше, нигде не задерживаясь подолгу. Все необходимое было с собой, начиная с припасов и заканчивая передвижной кузней. Быт сколотов довольно сильно отличался от уклада, принятого в родном племени Янины, но она привыкала и училась. Постепенно запоминались слова, с помощью которых она общалась с женами Амизака и им самим. Он бывал груб с девушкой, но не бил ее, не унижал, и этого было достаточно, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Когда же рядом крутился Октамис и пытался заводить с нею разговоры, она старалась как можно быстрее уйти или уединиться в кибитке. Ей нравился этот юноша, однако она догадывалась, что даже самые невинные их беседы могут навредить не только ему, но и ей.

Так и произошло однажды, когда Янина зазевалась и не заметила приближения Амизака. Октамис расспрашивал ее о прежней жизни, о родителях, о недолгом замужестве. Расчувствовавшись, она стала рассказывать о гибели мужа, как вдруг от неожиданного подзатыльника у нее искры полетели из глаз, сбив с мысли. Растерянно моргая, она увидела сквозь слезы расплывчатый силуэт Амизака и услышала, как он распекает ее, размахивая перед ее носом кулаком. Октамиса он толкнул в грудь и погнал прочь.

После этого случая Янина провела несколько дней в страхе – она боялась, что будет выдворена из богатой кибитки и перейдет в разряд обычной рабыни, которую может обидеть каждый. Проявляя недовольство, Амизак не звал ее по ночам и отобрал у нее все те украшения, которыми одарил ранее.

Заметив такую перемену в отношении к Янине, жены вождя опять взялись за старое, изводя ее придирками и злобными шутками. Они подбрасывали ей в постель жаб и мышей, плевали в ее кувшин с водой, крали и портили ее вещи. Жизнь девушки сделалась невыносимой.

В тот вечер, когда за ней пришли и повели в кибитку Амизака, она приготовилась к худшему. Однако ограничилось тем, что он сделал ей выговор. Половины слов Янина не поняла, но главное все же усвоила. Она пообещала, что впредь будет вести себя сдержаннее и осмотрительнее. Амизак велел ей раздеться и лечь на шкуры. Янина очень старалась, и вождь остался доволен. Утром он сам сопроводил ее в кибитку, дав понять, что опала закончилась.

Жены вновь присмирели, но она им не доверяла. Никому нельзя верить в этой жизни, ни на кого нельзя полагаться – только на себя саму. По ночам, прислушиваясь к сопению сколотских женщин, Янина строила планы о том, как сбежит однажды и вернется к отцу. Лишь бы только не забрюхатеть от Амизака. Для этой цели девушка собрала нужные травы. Дело шло к осени, нужно было запасаться на долгую зиму.

Взвесив свои возможности и силы, Янина решила отложить побег на весну. Холода не пережить в одиночку, следы на раскисшей земле или на снегу не скроешь. Нет, лучше потерпеть, зато потом действовать наверняка.

Между тем племя продолжало двигаться вперед, совершая все более долгие и утомительные переходы. Было не сложно догадаться, что сколоты готовятся к зимовке. Дожди, а потом снегопады должны были сделать дальнейшие странствия невозможными. Подобно всем кочевникам, сколоты искали место, защищенное от ветров и находящееся вблизи от водоема и леса, чтобы было где брать воду, рыбачить, охотиться и запасаться дровами для обогрева.

Пока что Амизак присматривался, но не находил ничего, что его удовлетворило бы. Осенние дожди еще не зарядили, однако по ночам делалось все холоднее, темнело раньше, рассветало позже, воздух стал чист и прозрачен, позволяя рассматривать дали до самого горизонта.

В один из таких погожих дней племя догнал всадник с вестью для Амизака, от которой тот повеселел, оживился, велел устраивать стойбище и готовиться к большому пиру. Половину скота и птицы зарезали, поставили на огонь огромные котлы, натянули шатры, расстелили скатерти. Намечался праздник. Из разговоров женщин Янина поняла, что ближе к ночи подтянется дружественное племя, возглавляемое старшим братом Амизака. Объединившись, вожди намеревались не просто зимовать под открытым небом, а подыскать небольшое селение и, прогнав хозяев, обосноваться там. Жены Амизака были в восторге. Такое событие очень сильно скрашивало привычные будни.

Племя оказалось не очень большим – вдвое меньше того, в котором пребывала Янина. Мужчины откровенно пялились на незнакомых женщин, а те, в свою очередь, украдкой рассматривали мужчин. Мадагай, брат Амизака, был почти карликового роста, но отличался чудовищной силой, которую демонстрировал при каждом удобном случае. Когда однажды один из воинов, замешкавшись, оказался у него на пути, он легко оторвал его от земли, поднял над головой и швырнул на кучу дров с такой силой, что бедняга так и остался лежать там, не приходя в чувство. Очнулся он не раньше, чем началось общее застолье, и вызвал громогласный хохот собравшихся.

Женщины сидели отдельно, хихикая и сверкая глазами. Янине было все равно. Если она и смотрела на кого-то, то лишь на Октамиса. За минувшие месяцы он сильно возмужал, хотя по-прежнему предпочитал брить лицо, вместо того чтобы отращивать бороду. Волосы на голове он тоже обрезал довольно коротко, выделяясь этим среди косматых соплеменников. Его серо-голубые глаза то и дело отыскивали среди женщин Янину.

Пока другие веселились, пили, ели, похвалялись и обменивались новостями, Октамис и Янина вели безмолвный разговор взглядами. Сначала она была скованной и спешила отвести глаза, но постепенно увлеклась этой игрой и почувствовала сильное волнение. Октамис привлекал ее, Янина уже поняла это и перестала бороться с чувствами, охватившими ее.

Ей пришло в голову, что если бы он предложил, то она, пожалуй, согласилась бы бежать вместе с ним из племени. В последнее время Амизак повадился брать Янину в постель вместе с одной или двумя другими женами, и это было отвратительно. То, что происходило по ночам в кибитке вождя, ее терзало и мучило по утрам. Она не хотела принадлежать этому грубому, сладострастному человеку, и знаки, подаваемые Октамисом, зарождали в ней робкую надежду, что в скором времени все может измениться.

Почему нет? В этом мире не существует ничего, что нельзя изменить. Вопрос лишь в том, какими именно окажутся перемены – к добру или к несчастью? Но ответ, увы, знают только боги, а людям остается лишь слепо подчиняться их воле.