Читать книгу История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима - Сьюзен Уайс Бауэр - Страница 6

В Шумере примерно за 3600 лет до н. э. власть царей становится наследственной

После великого потопа шумерский царский список говорит нам, что новым центром царской власти становится город Киш, расположенный в северной части Шумера и окруженный хлебными полями.

Первым царем династии Киша был Гаур; далее власть перешла к правителю с величественным именем Гулла-Нидаба-Аннапад. Затем, спустя девятнадцать правителей, к власти пришел Энмебарагесси, двадцать второй по исчислению после потопа. Благодаря сохранившимся текстам мы знаем, что правление Энмебарагесси приходилось на 2700 годы до н. э. – для нас эта дата особенно ценна, так как это первая привязка к исторической хронологии.

Это все еще создает для нас проблему при описании шумерской истории между потопом (когда бы он ни был) и 2700 годом до н. э. После потопа цари больше не правили по тридцать шесть тысяч лет. Наоборот, время правления резко сократилось, и становилось все короче и короче. В целом 22 985 лет, 3 месяца и 3 дня прошло от наводнения и до того, как взошел на трон Энмебарагеси – фигура, которая нам не так уж и помогает, как можно подумать, учитывая точность счета. Специалисты по шумерской истории и литературе склонны именовать царей до потопа «мифическими», а царей после него – «полумифическими»; но, признаться, различие между ними ускользает от меня.

Большинство правлений (двадцать одно), прошедших до Энмебарагесси, описаны каждое одной строкой: имя правителя, длительность правления, и не более того. Единственное исключение из этого правила встречается практически на середине списка, когда Этана, тринадцатый царь[11] после потопа, внезапно выделяется из перечня своих бесцветных предшественников.

Тут заложено гораздо больше фактической информации, чем может показаться на первый взгляд.

Ко времени, когда возобновили составление царского списка, географические изменения территория Междуречья практически прекратились, и земли приобрели тот вид, который мы наблюдаем на современных картах. Линия залива переместилась на север. Пересекающие друг друга потоки, некогда орошавшие низменность, оставили после себя наносы осадочных пород; расстояние между руслами рек увеличилось, и в итоге образовались две реки с впадающими в них извилистыми притоками. Сегодня мы называем эти реки Евфрат и Тигр – названиями, которые дали им греки; в более древние времена западная река называлась Урутту, а более быстрая и бурная восточная, напоминающая стрелу в полете, именовалась Идиглат.[12]

Между этими двумя реками было построено множество городов. Археологи говорят нам, что к 3200 году значительная часть населения деревень изменила свой образ жизни, окончательно перебравшись за стены укреплений. Эти перемещения не всегда происходили мирно. Книга Бытия и рассказ о потопе рисуют нам интригующую картину раскола. Когда Ной начал отстраивать цивилизацию, его потомки разошлись по земле. На Шинаре – семитское название юга месопотамской равнины – строительство городов достигло особо высокого уровня. Увлеченные своим мастерством, горожане решили построить башню, достигающую неба – башню, которая дала бы повод для гордости не только на земле, но и перед самим богом. Этот акт самонадеянности привел к неразберихе с языками, непониманию и в конце концов к войнам.

Вавилонская башня, как и библейский потоп, находится в не поддающемся датировке прошлом. Но сам этот факт становится для нас окном в мир, где глиняные города, обнесенные крепостными стенами, воздвигаются по всей Месопотамии.¹ Дюжина укрепленных городов, каждый из которых был окружен пригородами, растянувшимися радиально миль на шесть, боролись за главенствующее положение: Эриду, Ур, Урук, Ниппур, Адаб, Лагаш, Киш и так далее. По-видимому, в каждом из этих древних урбанистических центров проживало до сорока тысяч населения.

Каждый город находился под защитой бога, чей храм привлекал паломников из округи. И правящая верхушка этих городов протягивала щупальца влияния к округе, стремясь подчинить своей власти все большие территории. Пастухи и скотоводы приходили в город, чтобы принести дары богам, продать и купить товар, а также заплатить налоги по требованию священнослужителей и царей. Людям нужен был город для торговли и отправления обрядов – но город требовал столько же, сколько давал. Уравнительные отношения внутри более ранних групп охотников-собирателей – разрушились. Теперь существовала иерархия: город первичен, сельская местность вторична.

Примерно через десять поколений после потопа иерархия приобрела новую форму. Впервые люди заявили право на власть не благодаря своей силе или мудрости, а по праву крови.

Десятый царь Киша после наводнения, Атаб, стал первым, кому наследовал его сын, а затем внук. Эта династия из трех поколений – самое первое кровное наследование, зафиксированное в письменной истории. Но вслед за этим правителем становится Этана, захвативший трон силой, и в его случае возникают проблемы наследования власти иного рода.

Об Этане царский список говорит нам только то, что он «поднялся на небо» – причем эта деталь дана без разъяснений. Чтобы узнать больше, нужно обратиться к поэме, написанной значительно позже описываемых в ней событий. В этой поэме

Этана – благочестивый царь, верующий в богов, но у него огромное горе: нет детей. В своих молитвах он жалуется:

В страшном сне Этана видит, что его город пострадает, если наследник трона не родится:

Огромной важности изменение появилось как нечто само собой разумеющееся: царская власть стала наследственной. Лидер, который сам взваливал на себя огромное бремя ответственности за людей, теперь просто рождался для этой задачи по праву крови. Впервые мы видим возникновение аристократии – класса, рожденного, чтобы править.

Боги посочувствовали Этане и явили ему ответ: он должен был вернуться на спине орла назад, на небо, где найдет растение жизни, секрет рождения сына. Далее табличка надколота и конец рассказа утерян. Но царский список говорит нам, что Бали, сын Этаны, правил после смерти отца – отсюда следует, что просьба была удовлетворена.

Неравенство по крови лелеялось. Как и сама идея царской власти, идея урожденной аристократии сохраняется до сих пор.

Следуя из положения, что те, кто рождены править, должны контролировать как можно большие территории, Этана «твердо закрепляет свои земли» за сыном.

Города Месопотамии были независимыми, во главе каждого стоял местный правитель. Но расположение в междуречье Киша стало толчком к утверждению превосходства этого города над остальными. В конце концов, в Шумере не было своего леса – здесь в небольших количествах росли только завезенные пальмы, являющие собой третьесортный строительный материал. Здесь не было камня, не было меди, не было обсидиана – не было ничего, кроме ила, глины, а также нескольких месторождений битума или асфальта, использующегося как масло в светильниках или как связующий материал в строительном растворе.

Первые города Шумера

Дерево нужно было доставлять с северо-востока, с гор Загрос, или же привозить с Ливанских гор, расположенных на северо-западе. Медь прибывала с южных Аравийских гор, ляпис-лазурь – из скалистых земель на севере и востоке; камень доставляли из пустыни на западе, а обсидиан – с далекого севера. В обмен шумерские города могли предложить сельскохозяйственные товары: зерно, одежду, кожу, гончарные изделия. Шумерские горшки и сосуды широко использовались и в маленьких поселках, и в городах по всей восточной Европе и северной Азии.

Часть торговых путей пролегала через пустыни на восток и запад, но наибольшее их количество проходило вверх и вниз по Тигру и Евфрату; старое название Евфрата, Урутту, означает «Медная река». Месопотамская низменность, как указывает археолог Чарльз Пеллегрино, представляла собой узкую полосу цивилизации: «оазис в тысячи миль длиной и шириной менее десятка миль».⁴ Если город, лежащий ниже по течению, хотел послать караван вверх по течению, в горы Ливана за кедровыми стволами, этот караван неизбежно должен был пройти мимо Киша. Царь Киша собирал свой процент с проходящего мимо его города потока богатств, он мог свить собственное гнездо, выщипывая по перышку у других.

К тому времени, когда сын Этаны унаследовал власть, Киш лишил старый город Эриду, расположенный южнее, статуса самого могущественного владения на равнине. К 2500 году цари других городов стали претендовать на титул «царь Киша» – как будто он превратился в некий почетный ярлык, демонстрирующий власть над остальными шумерскими городами.

Но таможенный сбор – это одно, а реальные завоевания – совсем другое. Этана и его родственники никогда не распространяли свои имперские замашки на другие города Шумера. Трудности при передвижении армий вверх и вниз по всей длине равнины могли удерживать царей Киша от попыток завоевания других городов – а, может быть, они просто не видели связи между размерами владений и статусом царской власти. Первый человек, построивший империю, пришел совсем из другого народа.