Читать книгу Структуроопределяющие основания сознания - Т. М. Рябушкина - Страница 13

Подведем итоги рассмотрения проблем, возникающих на пути обнаружения структурообразующих связей сознательного опыта.

Постановка вопроса о связях содержаний сознания Д. Юмом предполагала рассмотрение восприятий в качестве существующих самостоятельно, независимо от породивших их причин. Она привела к трудностям, ответом на которые стала философия Канта, отводившая восприимчивости в противовес спонтанности значительную роль.

Размышления Юма акцентировали то, что все сознаваемое с достоверностью может быть понято как поток перцепций, придали последним отдельное и независимое существование и позволили поставить вопрос о возможности смысловой абсолютизации сознания. Трудность такого понимания сознания, выявленная самим Юмом, состоит в невозможности объяснить устойчивость связей перцепций. Это означает, что невозможным оказывается Я как связка перцепций, невозможным оказывается даже сам поток перцепций как связное целое, поскольку изменчивость содержаний потока может существовать только на фоне постоянства.

Кант решает последнюю проблему, полагая условием возможности потока сознания существование внешних по отношению потоку постоянных вещей, воспринимаемых при помощи чувственности. Таким образом, ставится очень важный вопрос о необходимости отношения сознания к иному по отношению к нему. Однако кантовская теория не позволяет поставить точку в решении этого вопроса. Канту удается ответить на вопрос о том, как в потоке содержаний сознания могут существовать устойчивые связи – речь идет о формальных, априорных связях, но не удается объяснить существование устойчивых содержательных конкретных связей, определяющих собой смысл того или иного предмета.

Необходимость объяснить устойчивость, имеющую место в самом восприятии, а не в воспринимаемом и не в общих формах, внешним образом подчиняющих себе «материал» восприятия, привела к новой попытке абсолютизации сознания. Феноменология Гуссерля, спроектированная как «чисто дескриптивное сущностное учение об имманентных образованиях сознания»193, расширила понимание априорных связей, фактически приравняв априорные связи и связи, определяющие отличительные особенности предмета. Новое решение высветило новые проблемы. Прежде всего, описание априорных форм и указание на коррелятивность между типами предметов и способами их познания не позволяло показать укоренененность типов предметов в субъективности, увидеть в них результаты познания. Понадобилось описание того, как осуществляется смыслопридающая работа сознания – конституирование.

Исследование глубинных механизмов конституирования, действующих в процессе пассивного синтеза, приводит к признанию открытости сознания для иного, привходящего в сознание не в виде лишенных смысла гилетических данных, но обладающего целостностью, связностью. Это фактически означает необходимость отказа от понимания сознания в качестве смыслового абсолюта.

Для понимания оснований связного характера первичных содержаний сознания необходимо переосмыслить понятие о восприимчивости. Было бы ошибкой полагать, что известная критика «мифа о данных» неминуемо должна вести к исключению этого понятия из теории познания.

Исследование оснований новизны содержаний сознания требует переосмысления временности, традиционно выступающей в качестве ключевой характеристики сознания. Поскольку сознание понимается как временной поток, считается, что новизна приносится течением потока и для объяснения ее появления не требуется никаких оснований, кроме указания на временность. Остается за пределами осмысления другая структурообразующая связь сознания – причинность как связь, служащая для объяснения возникновения новых явлений. Таким образом, приоритет временности над причинностью позволяет феноменологии, по сути, оставлять появление в сознании новизны без объяснения.

Признание временности ключевой характеристикой субъективности приводит к формализации самости, сужению сферы субъективного до сферы сознаваемого, доступного для рефлексии и не позволяет усмотреть внутреннюю связь сознания предмета и сознания самого себя.

Нельзя не согласиться со сторонниками идеи о пререфлексивном самосознании в том, что наши переживания направлены на мир, так или иначе представляют его и одновременно включают сознание о самом себе как познающем. Однако являющаяся результатом рефлексии о сознании фиксация некоторого минимального самосознания не позволяет объяснить ни происхождение пререфлексивного самосознания, ни возможность познания самого себя как индивидуального Я, устойчивого, но при этом не сводящегося к пустой форме.

Как возможно, чтобы самость присутствовала во всяком сознательном опыте, в нерефлектированном сознании (так называемом сознании первого порядка) и при этом не сводилась к пустой форме единства всякого опыта? Для ответа на этот вопрос необходимо отказаться от чисто феноменологического метода как замкнутого на себя описания сознания при помощи метода рефлексии. Сознание не является замкнутой сферой, в рамках которой имеет место и работа субъективности и результаты этой работы. Самость как необходимое условие всякого сознания в основе своей не принадлежит сознанию. Наличие сознания предполагает некоторую данность познающего, которая есть результат предшествующего процесса самопознания, протекающего на досознательном уровне.

Таким образом, различные структурные проблемы сознания концентрируются вокруг единого центра – проблемы субъективности как основания структуры опыта, поэтому исследование структуры сознания следует начинать с рассмотрения этой проблемы. Таким образом, порядок рассмотрения проблем в следующей главе будет обратным по отношению к порядку, имевшему место в первой главе: после рассмотрения ключевого вопроса о способе обретения субъектом сознания, предполагающего самосознание, мы перейдем к рассмотрению базисных (структуроопределяющих) связей сознательного опыта, таких как непрерывность, пространственность, временность, причинность.

Новый подход к пониманию субъективности позволит осмыслить такого рода связи как части единой системы, обеспечивающей возможность познавательного отношения сознания к вещам, существующим независимо от него.