Читать книгу Конструирование социальных представлений в условиях трансформации российского общества - Т. П. Емельянова - Страница 5

Социальный конструкционизм как движение в социальной психологии принято связывать с постмодернистской критикой позитивистско-эмпирической науки и ее представлений об объективном и универсальном характере знания. Декларирование любого знания как социально конструируемого через исторически определенные социально-культурные факторы, начиная с работ Московичи, Харре, Гергена, осуществляется не только представителями дискурсивной психологии, теоретиками концепции социальных представлений в ее «сильной версии», по В. Вагнеру (Wagner, 1998), но и приверженцами «психологии социального» (The psychology of the social, 1998), «общественной психологии» (Societal Psychology, 1990) и других новейших направлений европейской социальной психологии. Между тем, по-видимому, именно К. Герген, сделавший акцент на исторической, культурной и политической специфике социально-психологических теорий в противовес модернистской точке зрения на познание как отражение реальности, применил к социально-психологическому знанию разработки, предпринятые в социологии знания к 70-м годам XX века. Речь идет, прежде всего, о работах М. Шелера, А. Шюца и особенно П. Бергера и Т. Лукмана (Бергер, Лукман, 1995). Под влиянием Гергена в социальную психологию проникает идея конструирования людьми социальной реальности, вводимая им под именем конструкционизма. В наиболее часто цитируемых статьях Гергена (Gergen, 1973; Gergen, 1985) мы находим своего рода адаптацию методологии Бергера и Лукмана к развитию социально-психологического знания. Идея относительности знания, историчности человеческого мышления, его зависимости от идеологии и политики, почерпнутая, по словам этих авторов, из трех направлений германской мысли XIX столетия – марксизма, ницшеанства и историцизма, воплощается у Гергена в идею «социальной психологии как истории» (Gergen, 1973). Не апеллируя непосредственно к социологии знания, он ратует за кооперацию социальной психологии с другими гуманитарными науками и за создание единой социально-исторической науки. Впрочем, как показало время, социальными психологами был услышан скорее другой его тезис – о необходимости поиска индикаторов социально-психологических изменений, призыв «мыслить в терминах континуума исторических длительностей» вместо изучения закономерностей стабильного социального поведения. Действительно, развитие социальной психологии в последние двадцать лет во многом совпадает с предсказаниями, сделанными Гергеном. Расцвет кросскультурной психологии, возникновение исторической психологии, бурное развитие в рамках социальной психологии таких направлений, как исследования коллективной и социальной памяти, являются подтверждением этому.

Между тем, идея о плодотворности взаимодействия гуманитарных наук в сфере социологии знания, порожденная эпохой постмодерна, была успешно реализована именно в самой социологии знания. Как Шюц, так и, вслед за ним, Бергер и Лукман основываются на феноменологии Гуссерля, философии Ницше, на американской социальной психологии в варианте символического интеракционизма, на идеях Джемса и на социологии Вебера. Это вполне закономерно, поскольку сам предмет – знание – в гуманитарных науках является междисциплинарным по своей природе.

Думается, естественным являлся бы и аналогичный ход в развитии социальной психологии знания, а именно: обращение к социологии знания в поисках истоков методологии. Между тем в работах как американских, начиная с Гергена, так и европейских социальных психологов, начиная с Московичи, трудно встретить ссылки на представителей социологии знания, хотя методологическое родство их позиций указанными авторами не отрицается (Gergen, 1994).

Разумеется, в соответствии со стандартом научного подхода социально-психологические закономерности конструирования знания о мире традиционно эмпирически выявляются в соответствующих исследованиях, но, с другой стороны, учитывая современные интегративные тенденции, результаты этих исследований должны интерпретироваться в более широком гуманитарном контексте, который предоставляет, в частности, социология знания. Феноменологическая социология, вполне оформившаяся как новая парадигма к моменту появления работ Московичи, Гергена, Фарра, Тэжфела и Харре, пафосом своей борьбы с позитивизмом не могла не вдохновить социальных психологов на размышления о необходимости перестройки здания социальной психологии.

Помимо социологии знания, конструкционистское направление в социальной психологии было инспирировано как собственно психологическими разработками, так и достижениями других гуманитарных наук. Постмодернистские направления в литературоведении и языкознании, а также в науковедении настраивали умы на идеи относительности значений, превалирующей роли контекста в понимании, историчности знания и отрицания «прогресса» в науке. Среди психологических концепций в качестве основных «вдохновителей» конструкционизма обычно рассматривают конструктивизм Ж. Пиаже и теорию конструктов как инструментов интерпретации в процессе личностного познания Дж. Келли. Однако нельзя не признать, что именно социология знания своими основными положениями о привязке индивидуального знания к социальному процессу, о материализации процесса познания в языке и относительности знания заложила основу революционной перестройки в социальной психологии.

Как известно, европейские авторы обратили острие критики против традиционной американской модели социальной психологии, справедливо упрекая ее в жестком сциентизме и отрыве от социального контекста. В качестве альтернативы были предложены концепция социальных представлений, теория социальной категоризации и подход Харре.

Из этих известных европейских концепций, видимо, именно подход Харре в наибольшей степени заимствовал не только пафос, но также частную методологию и даже методы социологии знания, практикующей анализ естественных взаимодействий, для выявления принципов интерпретации явлений повседневной жизни. Если и можно говорить о зарождении феноменологической социальной психологии, то в наибольшей степени эта квалификация соответствовала бы подходу Харре и дискурсивных социальных психологов.

Между тем, Герген, почти одновременно с европейскими критиками (как известно, его «манифест» [Gergen, 1973] опубликован в США год спустя после европейского «Контекста в социальной психологии»), предложил свой радикальный вариант критики традиционной социальной психологии, основные пункты которого повторяют критические аргументы социологов-феноменологов в адрес позитивистской социологии. Основной тезис этой работы – об исторической и идеологической ограниченности результатов социально-психологических исследований, об их тенденциозности – развивает идею феноменологов о том, что традиционная социология, неоправданно применяющая естественнонаучный метод к анализу общества, собственно сама является разновидностью «народной науки» и может служить материалом для исследования наряду с прочими конструктами обыденного мышления своего времени.

Те шаги, которые в 1973 г. предлагал предпринять Герген для изменения характера социально-психологических исследований, едва ли можно назвать глобальным проектом перестройки социальной психологии, как это было в случае упомянутых европейских авторов. Ратование за интеграционные процессы в самой социальной психологии и за ее взаимодействие с другими гуманитарными науками, призывы к большей социальной восприимчивости науки и к акценту на исторической изменчивости при изучении социально-психологических фактов едва ли прозвучали как программа действий. Эта работа обратила на себя внимание скорее эффектным приложением идеологии постмодерна и методологических принципов социологии знания к современной социальной психологии.

Собственно говоря, проект преобразования социальной психологии, заявленный как движение социального конструкционизма, был выдвинут Гергеном более чем через десять лет после его пафосного выступления в 1973 г., т. е. к тому времени, когда западноевропейские концепции Московичи, Тэжфела, Харре уже получили мировую известность, а идея социального конструирования перекочевала из феноменологической социологии в социальную психологию, прежде всего, благодаря работам Московичи. Тем не менее, именно в статье Гергена впервые прозвучал термин «конструкционизм» в контексте социально-психологической теории и обозначились контуры новой методологии.

Демарш, предпринятый Гергеном, был инновационным (с оговорками, учитывающими западноевропейские разработки), но вторичным относительно феноменологической социологии и социологии знания. В поисках корней конструкционизма Герген апеллирует к классикам психологии: Левину, Фестингеру, Шехтеру, использовавшим понятие социальной реальности. Герген признает, что «социальные психологи конструкционистского направления пересекаются в сфере своих интересов с этнометодологами (исследуя, как люди привносят смысл в окружающий мир)» (Gergen, 1994, р. 64). Между тем, более тщательный анализ параллелей, обнаруживаемых между этими направлениями, помог бы не только лучше понять методологические корни социально-психологического конструкционизма, но и продвинуться на пути его дальнейшего освоения.

Хотя конструкционистские идеи Гергена получили широкий резонанс среди социальных психологов, прослыв революционными и радикальными, сам Герген признавал, что конструкционизм в разработанном им варианте не содержит в себе ясного и четкого основания для науки, альтернативной традиционной социальной психологии (ibid.). Действительно, его положения скорее выглядят как манифесты, призывы к постмодернистской перестройке здания социальной психологии. Основным пафосом этих призывов стало утверждение не разрушительной, а трансформирующей силы конструкционизма, а также его принципиальной терпимости к иным точкам зрения в рамках науки – утверждение, порой приходящее в противоречие с наступательной риторикой текстов Гергена.

Несмотря на признание Гергеном слабости собственно позитивной и созидательной части своей концепции, в его работах, несомненно, просматриваются контуры того, что можно назвать конструкционистским подходом в социальной психологии. Прежде всего, новая социальная психология является психологией социального познания, поскольку основным содержанием социально-психологических процессов объявляется конструирование знания социальными агентами. Вслед за Пиаже, теоретический акцент в ней делается именно на построении человеком реальности, так как, согласно Пиаже, реальность ассимилируется в существующую систему понятий ребенка, а благодаря дополнительному процессу аккомодации его когнитивная система приспосабливается к структуре мира.

Еще одной опорой для формирования конструкционистского подхода к знанию становится конструктивный альтернативизм Дж. Келли и его последователей, поскольку он «возводит основной источник человеческих действий к процессам, с помощью которых индивид истолковывает, познает или объясняет мир для себя» (Gergen, 1994, р. 67).

При этом за основу принимается положение Глассерфельда о том, что знание активно выстраивается познающим субъектом (ibid.). Для Гергена эта идея принципиальна, поскольку он акцентирует внимание на том, что все знание социально оспаривается и отстаивается в обществе. Для понимания этих процессов важнейшим является микросоциальный анализ, т. е. анализ взаимодействий, отношений и ценностей. При этом мысль о роли социальных взаимодействий в понимании процессов познания, несомненно, позаимствована им из концепции социального конструирования реальности Бергера и Лукмана (Бергер, Лукман, 1995). Между тем, по-видимому, стоит признать, что конструкционистский подход в версии Гергена действительно содержит в себе не только критический (как часто считается), но и позитивный, созидательный потенциал.