Читать книгу Разрушь меня. Разгадай меня. Зажги меня (сборник) - Тахира Мафи - Страница 17

Войдя в комнату, я первым делом открыла гардероб и сдернула с вешалки фиолетовое платье и лишь потом вспомнила – за мной наблюдают. Здесь видеокамеры. Неужели Адама наказали и за то, что он рассказал мне о наблюдении? Зачем же он это сделал?

Я потрогала жесткий современный материал сливового платья, провела пальцами до подола, как вчера сделал Адам. Меня вдруг заинтересовало, чем ему так понравилось это платье. Почему именно оно? И почему я вообще должна ходить в платье?

Я не кукла.

Рука скользнула по маленькой деревянной полке под висящей одеждой и наткнулась на странный предмет, шершавый и знакомый на ощупь. Я шагнула вперед, спрятавшись между дверцами, и долго гладила его пальцами. Словно сноп солнечных лучей проник мне под ложечку, и я чуть не лопалась от надежды и дурацкого счастья, настолько сильного, что удивилась отсутствию слез.

Моя записная книжка.

Он сохранил мой блокнот. Адам спас единственную вещь, которая у меня есть.

Схватив фиолетовое платье, я затолкала бумажный комок в складки и направилась в ванную.

В ванную, где нет видеокамер.

В ванную, где нет видеокамер.

В ванную, где нет видеокамер.

Адам хотел мне сказать, поняла я. Тут, в ванной. Он пытался что-то сказать, но я так испугалась, что отпугнула его своим страхом.

Я отпугнула его.

Закрыв дверь, я дрожащими руками развернула знакомые страницы, державшиеся на полоске старого клея, перелистала блокнот, проверяя, все ли на месте, и наткнулась на последнюю запись, сделанную не моим почерком.

Фраза наверняка написана Адамом.

Все не так, как кажется.

Я застыла.

Кожа натянута напряжением, пропитана чувством, в груди растет давление, сердце стучит громче, чаще, сильнее, словно стремясь компенсировать внешнюю неподвижность. Я не дрожу, когда застываю во времени. Я стараюсь дышать реже, считаю несуществующие предметы, придумываю платья, которых у меня нет, притворяюсь, что время – разбитые песочные часы, истекающее секундами, впитывающимися в песок. Я набираюсь смелости поверить.

Я осмелилась поверить, что Адам пытается установить со мной контакт. Я достаточно безумна, чтобы не сбрасывать со счетов подобную возможность.

Вырвав страницу из маленького блокнота, комкаю ее, прижимаю к груди, изо всех сил сдерживая истерику, готовую начаться в любой момент.

Прячу записную книжку в карман фиолетового платья, куда, видимо, ее положил Адам. Из кармана она, наверное, и вывалилась. Карман фиолетового платья. Карман фиолетового платья.

Надежда – карман возможности.

Я держу ее в руке.

Уорнер не заставил себя ждать.

И не постучал.

Я надевала туфли, когда он вошел – без слова и без стука. Смерил меня взглядом. Зубы я непроизвольно стиснула.

– Вы избили его, – услышала я свой собственный голос.

– Тебе не должно быть до этого дела, – сказал он, чуть наклонив голову набок. – Но тебе явно не все равно.

Я сжала губы, молясь, чтобы руки не дрожали слишком заметно. Не знаю, где Адам. Не знаю, сильно ли он избит. Не знаю, что намерен делать Уорнер, насколько далеко он зайдет ради получения желаемого, но стоит мне представить Адама, страдающего от боли, как словно холодная рука сжимает пищевод, и я не могу отдышаться, будто пытаюсь проглотить зубочистку. Попытка Адама помочь мне может стоить ему жизни.

Касаюсь бумажного комка в кармане платья.

Дыши.

Уорнер смотрит в окно.

Дыши.

– Пора идти, – говорит он.

– Куда?

Он не отвечает.

Выходим в коридор. Я оглядываюсь. Вокруг пусто.

– А где Адам все?

– Мне очень нравится это платье, – говорит Уорнер, обнимая меня за талию. Я дергаюсь, но он, не отпуская, ведет меня к лифту. – Очень эффектно сидит. Отвлекает меня от всех твоих вопросов.

– Бедная твоя мать!

Уорнер споткнулся на ровном месте. Его глаза расширились, в них паника. Не дойдя до лифта несколько шагов, он останавливается и поворачивается ко мне:

– Что ты имеешь в виду?

У меня внутри все оборвалось.

На его лице нескрываемое напряжение, цепенящий ужас, предчувствие чего-то страшного.

Я пошутила, хотела я сказать. Жаль твою мамашу, которая вырастила такого ничтожного, негодного сынка. Но я молчала.

Он схватил меня за запястья и пристально уставился в глаза. На висках бились жилки.

– Что ты имела в виду? – повторил он.

– Н-ничего, – заикаясь, ответила я севшим голосом. – Я ничего… Это шутка…

Уорнер отбросил мои руки, словно они жгли его, отвернулся и быстро пошел к лифту, не заботясь о том, успеваю ли я за ним.

Интересно, о чем он умалчивает?

Только когда мы поднялись на несколько этажей и пошли по незнакомому коридору к неизвестному выходу, Уорнер взглянул на меня и коротко сказал:

– Добро пожаловать в твое будущее.