Читать книгу А. З. - Такаббир Эль Кебади - Страница 2

Борясь с тошнотой, Максим открыл глаза. Вокруг белое марево. На уши давила тишина. Лицо усеивали мельчайшие капли, будто кто-то увлажнял воздух из распылителя.

Упираясь руками в раскисший хвойный настил, Максим сел. Мазнул по лицу рукавом куртки. Кривясь от боли, прикоснулся к саднящей щеке:

– Стрекоза, прикинь? Здесь овраг.

Голос прозвучал глухо, как в замкнутом пространстве.

Максим достал из подсумка карту. Учащённо поморгал, пытаясь вернуть зрению чёткость. Провёл пальцем по топографической бумаге, всматриваясь в обозначения:

– Картографы хреновы… – Затолкав карту в подсумок, приложил ладонь к чехлу на груди: клапан открыт… Пополз на четвереньках, обшаривая землю. – Стрекоза! Вызови меня на связь. Я рацию потерял.

Встал на колени. Взмахнул рукой. Туман всколыхнулся, как плохо загустевший молочный кисель.

– Оглох, что ли? Вызови меня на связь… Стрекоза!

Перед глазами мелькнуло тёмное пятно. Рядом послышался тихий шлепок.

– Не хрен делать?

Максим погрузил руку в клубящуюся пелену. Нащупав на земле нечто мягкое, поднёс к глазам. Мёртвая птица…

– Вот дерьмо! – Откинув не успевший окоченеть трупик, вытер ладонь о штаны. – Стрекоза!

Напряг слух. Безжизненная тишина, словно лес вмиг опустел. Максим вновь пополз, шаря по земле руками:

– Ладно, мудилкин, я тебе всё припомню.

Наконец нашёл рацию, включил. Трещит. Попробовал перенастроить канал связи. Чёртовы помехи!

Спрятав рацию в чехол, встал в полный рост. Посмотрел на наручный компас и, вытянув перед собой руки, двинулся вперёд. Под ботинком противно чавкнуло. Очередная птица? Земля резко пошла в гору. Пальцы упёрлись в крутой склон оврага, к ногам с тихим шуршанием съехал залежалый слой прошлогодней листвы.

Обнаружив выпирающие из земли древесные корни, Максим вскарабкался наверх и насторожился. Кроме необычного тумана и какой-то особенной тишины было ещё нечто, от чего по загривку побежали мурашки.

Максим сделал пару шагов и напоролся на корягу:

– Чтоб тебя…

Усевшись на вывороченный с корнями пень, потёр голень. Если бы не плотная и прочная ткань штанов, взрезал бы мясо до кости.

– Стрекоза! Ты где?.. Надоест придуриваться, крикнешь.

Звук голоса увяз словно в вате.

Максим надавил на уши. Видать, при падении он здорово долбанулся головой. Полез в карман. Зажигалка на месте, сигареты исчезли.

– Со мной такие шутки не проходят. Считаю до трёх и ухожу. Один, два, три. Я ухожу. Ты слышишь? – Напрягая зрение, Максим пытался хоть что-то различить в тумане. – Стрекоза, ты здесь?

Он точно здесь! Стоит за кустом и потешается. По возвращении на базу расскажет сослуживцам историю, как напарник заблудился в трёх соснах. И в конце добавит: «А не хрен лезть в спасатели!»

Стерев с лица влагу, Максим вытащил из чехла рацию. Слава богу, треск исчез.

– Стрекоза, я Волга. Приём.

Похоже, хохмач так и не включил радиостанцию.

Связаться с базой? И что сказать?..

Ещё один сюрприз: компас сломан. Поломка необычная: стекло и корпус целые, а стрелка прилипла к делению, и получалось, что куда ни повернись – везде север.

– Всё, Стрекоза! Моё терпение лопнуло.

Максим расстегнул куртку. Из крепления на жилете выдернул охотничий нож и сделал на коряге засечку.

Он осторожно шёл вперёд, водя перед собой руками. Оставлял метки на деревьях скорее по привычке, чем по необходимости. Максим был уверен, что идёт к вертолёту и ему не придётся искать по засечкам дорогу обратно. У всех живых существ, в том числе у человека, есть внутренний навигатор и внутренние часы. За годы неустанных тренировок Максим развил навыки ориентироваться на местности без подручных средств. Разрабатывал маршруты по карте, отправлялся в лес, смешивал интуицию с логикой, добавлял зрительную память и, не доставая из рюкзака карту и компас, добирался до конечного пункта.

Туман, конечно же, усложнял задачу. Но и такое случалось в походах. При плохой видимости Максиму удавалось не отклоняться от выбранного направления, даже огибая непроходимые заросли и заболоченные участки.

Однако сейчас он шёл уже не столь уверенно и был, мягко говоря, обескуражен. По его расчётам, вертолёт находился в двух минутах ходьбы от оврага и должен давным-давно выплыть из тумана.

Максим посмотрел на часы. Секундная стрелка без характерного щелчка лениво перемещалась от деления к делению, непомерно растягивая секунду. Странная поломка.

– Стрекоза, вызывает Волга, – проговорил Максим в рацию. Помахал рукой, пытаясь разорвать непроглядную пелену. Набрал полную грудь воздуха и проорал: – Серёга, мать твою! Отзовись!

Вдруг туман рухнул на землю, как занавеска с окна.

Куда ни глянь, всюду лес. Совсем другой лес… Под ногами порыжелый мох. Папоротники до пояса. Лишайники опоясывали искривлённые стволы деревьев и седыми бородами свисали с ветвей. Кустарники скручены в клубок. В просветах крон мертвенно-серое небо. И только тишина такая же – давящая.

Максим постучал пальцем по компасу. Бесполезно: стрелка словно примёрзла к круговой шкале. Снова включил рацию; дисплей мигнул и погас. На базе, перед отлётом, был полный заряд. И радиостанция почти всё время находилась в спящем режиме. Аккумулятор не мог разрядиться так быстро.

Затолкав рацию в чехол, Максим посмотрел по сторонам. Сбоку, между двумя засохшими деревьями, протянулась почерневшая изгородь-штакетник с закрытой калиткой. Старая, но прочная на вид ограда будто выходила из толстых стволов. Крайние планки изгороди и калитки скреплял ржавый хомут. Неужели когда-то здесь была деревня? Не похоже. Кому понадобилось устанавливать в чащобе кусок штакетника? И, главное, зачем? Даже если это всего лишь сохранившийся фрагмент забора, который огораживал большую территорию, – толку от такой ограды никакого. Её запросто перепрыгнет и человек, и волк.

Максим покрутился, озираясь. Вдалеке, в просветах между лиственницами, разглядел дощатую крышу. Обошёл изгородь и замер. Появилось неприятное чувство, будто кто-то буравит затылок взглядом. По спине заструился колючий холодок. Потирая шею, Максим посмотрел через плечо. Папоротники, кустарники, лапы елей – в застывшем воздухе всё оставалось неподвижным. Калитка… Максим как во сне повернулся к ней лицом. Калитка открыта! Хомут висел на крайней штакетине изгороди.

Мышцы невольно напряглись. Продолжая стоять столбом, Максим повёл глазами вправо, влево:

– Кто здесь? – Сжимая в руке нож, вслушался в гробовое безмолвие. – Стрекоза… Это ты?

В голове заметались мысли: Серёга не мог идти по пятам незаметно, его выдал бы вздох или шорох хвои и прошлогодних листьев под подошвами ботинок. Тогда кто открыл калитку? Отшельник, живущий в этой глуши? Почему не покажется, не проявит дружелюбие, свойственное человеку, которому нечего скрывать? Или он боится незваного гостя? И, открыв калитку, даёт понять, что здесь не рады гостям.

Максим спрятал нож в рукав куртки, чтобы выхватить его в случае опасности.

– Я Максим Волга, спасатель. Кто здесь?

В ответ ни звука. Ощущение постороннего присутствия не исчезало.

Беспокойство переросло в тревогу. Непривычное чувство. Внешне изображая спокойствие и расслабленность, Максим размеренным шагом направился в сторону виднеющейся над зарослями крыши. Перелез через поваленное дерево, пересёк поросшую орешником ложбину и замешкался за раскидистым кустом, рассматривая сквозь ветки бревенчатую постройку на сваях-пеньках. В глухой стене дверь с ручкой в виде бублика. Перекошенное крыльцо без перил. На крыльце деревянное ведро, окованное металлическими полосами. К приоткрытой дверце чердака приставлена ветхая лестница. Как есть избушка Бабы-яги, только на крыше трубы не хватает.

Внимание привлекла окружность из чёрной дымки в небе. Такой след обычно оставляет самолёт после выполнения виража, но след самолёта – белого цвета.

Не заметив ничего подозрительного, Максим неторопливой походкой подошёл к избе:

– Есть кто дома? Хозяин! – Поднялся на крыльцо, постучал в двери. – Хозяин! Вы дома?

Выждав немного, потянул дверь на себя.

В избе царил полумрак. Единственный оконный проём в дальней стене забит досками. В ручейках дневного света плавали пушинки. В углу возвышался сколоченный на скорую руку стол на толстых ножках. Возле него – два старых табурета. Всё это покрыто толстым слоем пыли. Потолок из тесин лежал на балке, источенной жуком-короедом. В прорехах между тесинами лохматилась красно-бурая солома. В углах колыхалась паутина. Ни печки, ни лежака, ни следов пребывания человека. В этом доме явно никто не живёт.

Осторожно ступая по скрипучим половицам, Максим двинулся к окну. В полу разглядел крышку с железным кольцом, утопленным в половицу. Но ведь погреба нет. Под избой пустота…

Максим посмотрел сквозь отверстия между досками на окне. За домом находился старый деревянный колодец. На краю сруба стояла такая же бадья, как на крыльце. С поворотного бревна для спуска и подъёма ведра свисал огрызок цепи и при полном безветрии размеренно покачивался, словно маятник часов.

Смахнув с виска струйку пота, Максим вышел из избы и оцепенел. С крыльца исчезла бадья. Посмотрел по сторонам, пытаясь уловить малейшее движение или чью-то тень.

– Меня зовут Максим Волга. Я спасатель, – вымолвил он и медленно спустился с крыльца. Бегая взглядом по зарослям, развёл руки. – На мне форма спасателя. Видите? На груди рация. В подсумке карта и аптечка.

Окружающий мир оставался неподвижным и безмолвным.

Максим так же медленно пошёл вперёд:

– Не бойтесь меня, я не причиню вам вреда.

Повернулся лицом к избе и уставился на закрытую дверцу чердака. Минуту назад она была открыта. Точно открыта!

– Эй! На чердаке! Звучит смешно, но мне нужна ваша помощь. Можно к вам подняться?

Приблизился к лестнице. Потряс, проверяя на прочность:

– Я поднимусь к вам. Хорошо?

Выждал несколько секунд. Поставил ногу на нижнюю перекладину.

– Я следовал в детский лагерь. Вы не поверите, но у меня сломался компас и разрядилась рация, – говорил Максим, опасливо взбираясь по ненадёжным ступенькам. – Вдобавок туман… Здесь был туман? Плотный, белый. Я впервые видел такое.

Взялся за дверную ручку:

– Серёга… если это ты… – И открыл дверцу.

В лицо ударил смрад. Послышался писк, захлопали крылья, с чердака вылетела чёрная туча летучих мышей. Максим взмахнул руками и, не удержав равновесия, рухнул на землю. Сгоряча сел. Зажмурился от боли в затылке. Когда в голове перестало шуметь, открыл глаза.

– Кто вы? – спросил он, глядя перед собой. И вмиг охрип. – Нет…

Судорожно отталкиваясь руками и ногами от земли, заскользил на ягодицах назад. Упёрся спиной в кустарник.

***

Прижимая к носу салфетку для остановки кровотечения, Сергей встал. Чертыхаясь, отряхнул свободной рукой штаны и куртку. Услышав треск веток, прогундосил:

– Ты опоздал. Минута прошла. Но я бы тебя всё равно не простил. Даже если будешь ползать на коленях – не прощу. Таких, как ты, надо гнать из спасателей взашей.

Из зарослей малины выбежал Максим – взлохмаченный, грязный, облепленный хвоей, с фиолетовым кровоподтёком на лбу. Увидев Сергея, выпучил глаза.

– Волга, ты чего?

Максим лихорадочно повернулся в одну сторону, в другую. Завертелся как волчок.

– Ты чего? – вновь спросил Сергей и попятился. – Ты это… чего делаешь?..

Запрокинув голову и сжав кулаки, Максим заорал во всё горло. Орал так, что над лесом поднялась огромная стая перепуганных птиц. И вдруг упал навзничь. Глядя в небо, заколотил кулаками по земле и разразился безумным смехом.