Читать книгу Три «Д» для миллиардера. Свадебный салон - Тала Тоцка - Страница 3

– Мы извиняться, – хватает Данил за руку Давида и тянет к толпе, окружившей пострадавшего. Что-что, а извиняться они умеют.

– Мам, я с ними, – Ди облизывает ледяной сок и мчится следом за братьями.

Я заставляю себя сдвинуться с места и спешу за своими детьми. Хотя спешу – это громко сказано. Ощущения такие, будто к каждой ноге привязано по гире. Не представляю, как посмотрю в глаза человеку, которому мой сын попал футбольным мячом в лоб. Представляю, как это больно!

Подхожу ближе. Мальчики по очереди просачиваются между людьми в костюмах, следом ныряет Дианка.

Выглядываю из-за плеч суровых мужчин в солнцезащитных очках – по виду явно охранники. Пострадавший так и сидит на траве, прижав обе руки к многострадальному лбу, а напротив вытянулись в струночку мои сыновья.

– Извините нас пожалуйста, – громко произносит Данил с интонацией, напоминающей всем известное: «Мы отстали от поезда…»

Мужчина на траве морщится и машет ему рукой, я расцениваю этот жест как призыв к молчанию. Он поднимает голову, я с состраданием смотрю на внушительное пятно, багровеющее прямо на глазах. А следом в лоб влетает десяток воображаемых мячей, и мир вокруг меня делает стремительный кувырок.

Кровь ударяет в голову, во рту становится вязко, в ушах гулко отдается каждое слово. Ноги дрожат, и я хватаюсь за локоть одного из охранников, потому что боюсь лишиться чувств. Охранник удивленно оборачивается и пытается выдернуть руку, но я этого не замечаю.

Нет, этого не может быть. Только не это.

Пусть это будет кто угодно, кто угодно, только не…

Тагаев. Это глюк. Этого не может быть.

Закрываю лицо руками, прижимаю изо всех сил. Считаю до трех. Добрый Боженька, пускай мне просто показалось! Пускай просто припекло солнце, и у меня окажется солнечный удар…

Почти успокоенная отнимаю ладони от лица, и сердце с грохотом обрушивается вниз.

На траве, прижав одну руку к багровому пятну, сидит Артур Тагаев и мутным взглядом смотрит на Данила и Давида. На своих сыновей.

Откуда он здесь взялся? Он что-то узнал о детях? Он приехал их забрать?

Снова хватаюсь за локоть охранника, но тот уже не вырывается. Даже сгибает руку, чтобы мне удобнее было держаться.

– Мы больше не будем, – вторит брату Давид.

Тагаев вздрагивает, его глаза округляются и приобретают чуть более осмысленное и сконцентрированное выражение.

– Погодите, так вас что, правда двое? – машет он у себя перед носом свободной рукой.

Мальчики переглядываются, затем поворачиваются к Тагаеву и дружно кивают. Он снова морщится и трет руками глаза. Теперь они у него почти нормальные.

– А я решил, что у меня в глазах двоится, – хмыкает и внимательно рассматривает парней. – Значит, близнецы?

– Да. Я Данил, а он Давид, – «включает» дипломата Даня.

Тагаев пытается встать и с негромким стоном опускается обратно на траву. Хватается за лоб, а я закусываю губу, потому что к Артуру подходит Дианка.

На ее личике написано неподдельное сострадание, и вообще у нас в семье она самая добрая. Дочка склоняется над Артуром и сочувственно спрашивает.

– Очень больно?

Тагаев вздрагивает и фокусируется на Ди. Завороженно кивает, и моя добрая девочка гладит его по голове.

– Когда мои братья набивают шишки, мама прикладывает лед. Хотите, я с вами поделюсь? Он почти целый, я съела только половину.

Молчание Дианка расценивает как согласие и прикладывает замороженный сок ко лбу Тагаева, заботливо придавив, чтобы лучше держался.

Теперь я издаю глухой стон, и охранник с удивлением на меня смотрит.

– Черт, – раздается из-под кашицы желтого цвета, – он сладкий? – Тагаев придерживает сок за палочку, и мне хочется умереть. Ну почему Давид попал именно в него?

– Значит, ты сестра? – не унимается Артур, и все трое кивают.

– Старшая, – снисходительно поясняет Давид.

– Ты? Старшая? – недоверчиво смотрит на Дианку Тагаев. – Чего ж такая мелкая?

Ди со вздохом пожимает плечами. Она давно убедилась, что мир несправедлив.

– Так она на двенадцать минут всего старше, – с готовностью уточняет Данил, и Тагаев наконец соображает.

– Вы что, тройня?

– Да, – дружно отвечает моя тройня. Или наша с ним…

Я понимаю его замешательство. Ди совсем не похожа на братьев. Артур хотел еще что-то спросить, но тут его окружают медработники с чемоданчиками неотложной помощи.

В считанные секунды Тагаева отмывают от сока, накладывают повязку, и вот уже он сурово смотрит на детей, прижимая ко лбу упаковку со льдом.

– И кто меня приложил, признавайтесь?

– Я, – делает шаг к нему Давид.

– Покажи, – Тагаев несколько минут смотрит на опешившего мальчика. – Ну, чего ты ждешь? А то я не поверю, что такая мелочь может так ударить по мячу.

Это было то, что нужно Давиду. Доказать. Это он умеет и практикует. Давиду подают мяч, он делает шаг назад и с разбега бьет ногой по мячу.

– Левой? – удивленно отмечает Артур и переводит взгляд на Даньку. – А ты тоже так можешь?

Данил гордо кивает. По знаку Тагаева ему подают еще один мяч, и мой сын левой ногой отправляет его вслед за первым.

– Тоже левой? – Артур озадаченно почесывает макушку и снова смотрит на обоих парней. – Вы вообще чьи?

– Мамины, – с готовностью отвечает Дианка.

– И где же она?

Дети высматривают меня из-за спин охранников, и я инстинктивно отступаю назад.

– Там, – неопределенно машет в мою сторону Данил.

Артур поднимает голову и окидывает всех присутствующих грозным и сердитым взглядом.

– Чьи это дети?

Те переглядываются между собой и недоуменно перешептываются, качая головами. В воздухе звенит резкое:

– Я спрашиваю, чьи это дети?

«Твои, Тагаев, твои», – так и хочется ответить. Но я делаю шаг вперед и высоко вскидываю подбородок.

– Мои. Это мои дети.

Толпа передо мной расступается. А потом наши глаза встречаются.

* * *

– Ты? – Артур окидывает меня с головы до ног удивленным взглядом, а потом с криком «Я тебя узнал, ты нас обманула! Деньги забрала, а аборт не сделала!» начинает меня душить.

– Вы? – Артур окидывает меня с головы до ног удивленным взглядом. – Это ваши дети?

Отчаянно моргаю, чтобы поскорее прогнать идиотские видения, возникшие совершенно внезапно, и киваю как болванчик. Несколько раз подряд.

– Все трое? – переспрашивает недоверчиво и уже более придирчиво осматривает с ног до головы. Я бы даже сказала, оценивающе.

Быстро сглатываю. На языке вертится остренькое и язвительное из серии: «У тебя совсем мозги отшибло, Тагаев? А как еще, если они тройня?»

Но тут же вспоминаю, что мужчине только что прилетело в лоб футбольным мячом от моего сына, так что это будет больше смахивать на жесткий троллинг.

Нашего с ним сына. От осознания этого по телу пробегает дрожь, а затылку, наоборот, становится жарко.

В нескольких шагах от меня стоит человек, от которого я родила троих детей. С которым у меня была хоть и недолгая, но связь. Самая близкая связь, какая только может быть между мужчиной и женщиной. И эта связь до сих пор мерцает тремя невидимыми ниточками, натянутыми между нами.

И при этом в мире, наверное, нет человека, который был бы настолько от меня далек. Поэтому я еще раз сглатываю и отвечаю коротко.

– Да.

Взгляд Тагаева продолжает блуждать по моему телу, а потом задерживается на его нижней части. Точнее – животе. Тагаев смотрит то на меня, то на мой живот, то на детей, как будто они только что прямо у него на глазах вылезли оттуда все трое, и он никак не может в это поверить.

– Меня зовут Артур, – вдруг говорит Артур, и на меня сверху обрушивается ледяной поток.

Артур… Меня зовут Артур… Ты такая сладкая, такая тесная малышка…

Понимаю, что передо мной не просто отец моих детей. А еще и мой первый мужчина… И едва удерживаюсь, чтобы не схватиться за локоть все того же охранника в очках.

– Артур Асланович Тагаев, – продолжает Тагаев, – я недавно купил этот клуб.

– Нас… Анастасия, – вовремя спохватываюсь я, – Андреевна.

Тагаева дергают снизу за рукав, и я вижу расстроенное личико дочки.

– Я Дианка, – у нее дрожит голосок, и я понимаю, что ей очень обидно, что никто не спросил, как ее зовут.

Вряд ли это интересно Тагаеву, и мне вдруг тоже становится обидно за дочь. Девочка своим мороженым пожертвовала, а он даже не поинтересовался именем спасительницы.

Но лицо Артура внезапно принимает очень странное выражение. Была бы я глупой сентиментальной гусыней, то сказала бы, что трогательное. А так назову его заинтересованным.

– Какое красивое имя, – хвалит он и переводит взгляд на мальчиков. – А вы… Давид и Данил, правильно?

Он по очереди указывает на каждого, и те кивают с озадаченным видом. Я тоже в полном замешательстве.

Не перепутал. Или запомнил? Да нет, не может быть. С первого раза? Обычно, все путаются, всегда. Даже Стефка, бывает. Только мы с Ди безошибочно можем определить, кто из них кто. Мне они вообще кажутся совсем разными. И… неужели теперь и Тагаев тоже может?

– Значит, Давид, Данил и Дианка? – потирает он подбородок, и очередная ледяная волна с грохотом выбивает из-под меня почву.

Артур улыбается. Смотрит на моих детей и улыбается. А они стоят перед ним полукругом с задранными головами.

Сейчас они похожи на желторотых птенчиков, которые с нетерпением ожидают, когда уже прилетевший родитель начнет скармливать им вкусных червячков. И от этого привычно сжимается сердце.

Моим деткам, как и всем, нужен отец. Который их всегда поддержит и поможет. Который будет гордиться своими сыновьями, а дочку баловать и обожать всех троих. И они бы его любили, это я знаю точно. И я бы ни за что не стала препятствовать их отношениям пусть даже на расстоянии, если бы тогда Артур захотел участвовать в жизни своих детей. Но Тагаев решил иначе.

Дворняжки… Мои дети для него всего лишь дворняжки. Захотелось схватить их за руки и увести отсюда чем быстрее, тем лучше.

Но мне приходится стоять, унимать бушующую внутри бурю и молча смотреть, как улыбается нашим с ним детям Артур Тагаев. Мой первый мужчина, заплативший мне за то, чтобы я от этих детей избавилась.

– Интересные у вас имена, – тем временем изрекает Тагаев с легкой полуулыбкой.

– Три «Д», – соглашается повеселевшая дочка. У нее сверкают глазки и зарумянивается личико. – Нас так мама называет.

– Три-Д? – округляет глаза Тагаев и смеется. А потом смотрит на меня и сразу меняет тон. – У вас уникальные сыновья, Анастасия Андреевна. Им просто необходимы индивидуальные занятия по специальной программе. У них у обоих преобладающая нога – левая, и для их возраста довольно сильный удар.

Тагаев неосознанно прикасается к нашлепке из бинта и пластыря на лбу, и я виновато краснею, как будто это я его стукнула мячом.

– Способные футболисты с ударной левой ногой встречаются очень редко. Так что ваши сыновья – просто находка, – продолжает Артур. – Я знаю, что говорю. У меня тоже левая – преобладающая. И если бы не травма…

Он замолкает. А я лихорадочно пытаюсь справиться с состоянием, близким к обмороку. Ну как же правильно выражается Стефа про осинки и апельсинки!..

– Так тут не одна нога, Артур Асланович, – вдруг заявляет один окружающих Тагаева мужчин с неприятной ухмылкой, – они и похожи на вас. Просто одно лицо. Вы случайно не родственники?

Пуф! И ветер разносит оставшуюся от неприятного мужика горстку пепла. Это Артур и Давид одновременно пальнули в него фирменным взглядом «Сдохни, крыса!» А мне становится страшно от того, что это заметит кто-то еще.

К счастью, на помощь Давиду приходят его брат и сестра.

– Мы похожи на маму, – хором говорят все трое моих детей, яростно вперившись зелеными глазами в незадачливого шутника.

Тот шокированно разглядывает мальчиков, потом переводит взгляд на Тагаева. Его глаза становятся круглыми как садовые фонари, лицо бледнеет, потом багровеет. Мужчина тушуется, что-то бормочет и прячется за спинами соседей.

Тагаев согласно кивает, но вид у него при этом опасно задумчивый. Нехороший вид, сомневающийся. Я растерянно хлопаю ресницами, однако прихожу в себя достаточно быстро.

Утверждать, что сыновья похожи на меня можно лишь, имея очень слабое зрение или же крайне убогую фантазию. Понимаю, что надо как-то спасать ситуацию, и беру инициативу в свои руки.

– Приму к сведению, – киваю Артуру с преувеличенной сердечностью, – прямо сегодня начну искать подходящего. Если у вас есть кто-то на примете, буду благодарна за рекомендацию. Только прошу учитывать мои финансовые возможности. Они имеют определенные ограничения.

– В смысле? – непонимающе переспрашивает Тагаев.

– В смысле, что Андрея Шевченко и Криштиану Роналду я не потяну, – объясняю, а он вдруг запрокидывает голову и начинает смеяться.

Как тогда, на берегу… Сердито одергиваю себя. Если я постоянно буду вспоминать, что было на берегу, всем сделаю только хуже. Было и прошло.

– Я не предлагаю вам Роналду, – отсмеявшись, говорит Тагаев, – в моем клубе найдутся…

– Мне жаль, но в вашем клубе мы больше не занимаемся, – обрываю его, стараясь, чтобы мой голос не звучал как у недалекой обиженки.

– Нас выгнали, – подтверждает Давид и награждает фирменным тагаевским взглядом теперь уже бывшего тренера.

Артур недоуменно вскидывает бровь и оборачивается на Вадима Степановича. Тот начинает лепетать что-то в свое оправдание, но Тагаев его останавливает характерным жестом.

– Предлагаю перейти в помещение и обсудить детали.

Очень странно выглядит предложение обсудить детали высказанное жестким, не допускающим неподчинения тоном. И при этом все согласно кивают и покорно следуют за Тагаевым.

Зато для меня теперь не тайна, как мои сыновья умудряются в садике обменивать соленые огурцы на котлеты. И почему все беспрекословно с ними соглашаются, даже если эти огурцы терпеть не могут.

Тагаев шагает по полю, прижимая ко лбу пакетик со льдом. За ним вдогонку следуют его дети, и я с содроганием понимаю, откуда у них такая размашистая походка. Даже у Дианки.

На осинке не родятся апельсинки. Пускай осинка об этом и не догадывается…