Читать книгу Портрет дамы. Мистический детектив - Тамара Злобина - Страница 7

– И это, подающая большие надежды в студенческие годы, Рябинина Татьяна свет Владимировна? – интересовалась Татьяна у своего зеркального отображения, стоя в прихожей. – Потрёпанные джинсы, любимый, но далеко не новый свитерок, курточка, не первой молодости… Топилин явно польстил тебе.

– Но какой гордый вид! – не то восхитилась, не то осудила она себя. – осанка, глаза, поворот головы. Хороша, ничего не скажешь!

Её «любование» собой прервал резкий звонок в дверь, возвращая из заоблачных высот на грешную землю.

– Кто это может быть? – подумала девушка, – Я никого не жду.

– Кто там? – спросила она, медленно приближаясь двери.

– Это я: Настя Волошина. Вы меня помните… Ира?

Имя, произнесённое не совсем уверенно, даёт понять, что девушка за дверью, действительно из компании друзей Андрея, ведь именно там Татьяна представилась Ириной Славиной.

– Ничего не поделаешь, – произнесла она шёпотом, – придётся открывать. Рано или поздно пришлось бы объясняться… Но лучше раньше, чем позже. Без помощи друзей Андрея мне вряд ли обойтись.

– Сейчас, – ответила она девушке за дверью, неспешно открывая замок.

На пороге стояла Настенька Волошина – сокурсница Таро. Татьяна мысленно удивилась, как она нашла её квартиру: никто из команды Андрея не знал ни её настоящей фамилии, ни адреса, за исключением Андрея, которому она открылась только сегодня утром.

– Настя?! Какими судьбами? Как ты меня нашла?

– Выследила! – почти зло, с какой-то высокой нотой ненависти, кинула та, глядя в лицо Татьяны, пытаясь заразить своей злостью и её.

– Ну, если выследила, – спокойно ответила Рябинина, не поддаваясь на провокацию, – то проходи, не стой в дверях. Видимо, ты пришла сказать что-то важное?

– Я могу это и в дверях сказать! – не опуская планку ненависти, почти кричала Настя.

– Э, нет! – ответила ей Таня, – Так не пойдёт. Ты не подумала, что это нечестно: наговоришь с три короба, хлопнешь дверью и уйдёшь, а у меня даже возможности не будет ответить тебе?

– А ты честно поступила с нами, с Андреем?! Влезла в душу, прикинулась другом, а сама всё вынюхивала, высматривала, фотографировала! И потом донесла Лине!

– Откуда знаешь?

– Не важно! Знаю – и всё! И откуда только берутся такие, как ты?! Для чего тебе это нужно?

– Видишь ли, дорогая моя, я частный детектив, – призналась хозяйка квартиры, – и зовут меня Татьяной Рябининой.

– Даже имя у неё не настоящее!

– Да, я не Славина, – продолжила Таня свою мысль дальше, – а Рябинина, и я детектив, которого наняла Лина Евгеньевна, чтобы проверить честность своего, скажем так, друга.

– Она ещё и продажна!

– Но-но, не забывайся! – начала сердиться Татьяна. – Ты всё-таки у меня дома.

– А то что? – задиралась Настя – Сдашь в милицию?

– Нет, – усмехнулась Татьяна в ответ, – по попе отшлёпаю.

– Не справишься! – продолжала злиться Настя.

– Ещё как справлюсь! – заверила её хозяйка. – Ты зачем явилась сюда, защитница несправедливо обиженных, оскорбить меня? Так права не имеешь.

– Имею. Ещё как имею! В тот вечер мы были с Андреем вместе, и он никак не мог быть с Линой.

Татьяна внимательно посмотрела на Настю, прекрасно зная, что та лжёт, но дала ей возможность высказаться до конца, и когда девушка, наконец, остановилась, сказала:

– Ты знаешь, девочка, что за ложные показания можешь подучить срок?… Андрей был у Лины около восьми часов – это уже доказано.

– Да, он был у неё… Но потом ушёл, и мы с ним встретились.

– Когда? Где? – настаивала Татьяна.

– На нашем месте, возле кафе, где мы обычно собираемся – ты знаешь.

Волошина говорила торопясь, с таким видом, словно катится с горы, ни о чём другом уже не думая.

– Вас кто-нибудь видел?

– Не думаю, – ответила Настя, даже не задумываясь. – По крайней мере я никого не видела.

– Таким образом ты ему не поможешь, – как можно мягче, отреагировала Рябинина, сочувственно глядя на волнующуюся девушку.

– Ты мне не веришь?! Ты не веришь потому, что сама врушка!

– А ты не врушка? – улыбнулась Татьяна. – Можно подумать, что ты не знала, что у Андрея связь с Линой?

– Не знала, но догадывалась

– И не знала, что он с Мариной Ерофеевой шуры-муры крутит?

– Какие ещё шуры-муры?! – снова возмутилась Настя. – Она – обычная модель, и Андрей работал с ней!

– Ну, если это работа, – засмеялась Таня, – то, что такое любовь – я и представить боюсь.

И вдруг из глаз Волошиной начали капать слёзы, превращаясь в поток.

– Да ты никак влюблена, девочка?1 – высказала догадку Татьяна.

– А это уже не твоё дело! – огрызнулась Настя.

– Дело, конечно, не моё, – на сей раз согласилась хозяйка, – но тогда твои «показания» не стоят и ломаного гроша: ты лицо заинтересованное, и в порыве сострадания можешь показать всё, что угодно.

– Это ты виновата во всём! Только ты! Если бы ты не совала нос, куда не нужно, ничего этого бы не было: Лина Евгеньевна не погибла бы, и Андрей был бы на свободе!

Жёсткие рыдания сотрясали худенькие плечи, покусанные губы Насти кривились некрасиво и зло.

– Настя, Бог с тобой! – попыталась успокоить её Татьяна. – О чём ты говоришь? Ты хоть себя слышишь? При чём тут я? Разве я толкнула Андрея в объятия Лины? Разве я знакомила его с Мариной? Разве я арестовывала его? Ты что-то путаешь, подруга.

– Какая я тебе подруга?! – злилась Настя, размазывая слёзы по лицу. – Таких друзей – даже злому врагу не пожелаешь!

– Ну ка, сядь! – приказным тоном произнесла Таня. – И сейчас же прекрати истерику. В друзья к тебе я не набиваюсь: истеричек мне только не хватало.

– Что же делать?! Что делать? – в отчаянии произнесла Настя, глядя на Таню почти кричащими о своей боли глазами.

– Что делать? Что делать? – повторила та за ней следом исконный вопрос инфантильной русской интеллигенции. – Думать. И думать основательно. А не сочинять небылицы.

Настя тут же вскинулась с явным желанием протеста, но Татьяна остановила её жестом:

– Для начала ты должна мне рассказать всё.

– Всё-всё?

– Да, всё. И даже чуточку больше. И без всяких выдумок, ничего не приукрашивая, ничего не досочиняя. Всё по честному.

– По честному?… Хорошо. С чего начать?

– Возможно с того, как вы познакомились с Вороновой?

– Лину Евгеньевну я знаю давно… Дольше Андрея… Моя мама проработала у Лины больше пяти лет. Я часто бывала у мамы на работе, когда ещё училась в школе.

– И как Лина относилась к этому?

– Нормально относилась: ни разу не высказала своего неудовольствия. Мама шутила, что готовит свою смену, и хозяйка поддерживала её.

Настя умолкла, о чём-то задумываясь, и Татьяна предложила:

– Не хочешь что-нибудь выпить?

– Чая, – однозначно ответила девчушка.

– Подожди, я сейчас.

Когда Рябинина вернулась в комнату с подносом, то застала Настю в той же позе, в какой оставила. Она разлила чай по чашкам, положила пару ложек сахара и подвинула одну их них девушке.

– Угощайся, – предложила хозяйка, придвигая поближе вазочку с печеньями и сухариками.

Чай девушки пили молча, думая каждая о своём, а в результате об одном и том же: об Андрее, о несчастье произошедшем с Линой Евгеньевной, о своём невольном причастии ко всему этому.

Спустя несколько минут Настя уже рассказывала о том, что сама познакомила Андрея с Линой, стараясь помочь ему в решении финансовых проблем, о том, с какой радостью они включились в создание новой коллекции женской одежды.

– Андрей талантливый художник! – восхищённо рассказывала Настя. – Я даже не предполагала у него таких способностей. Ещё в школе он подрабатывал в ателье, где его мама работала закройщицей, и очень гордился этим… Мы показали Лине некоторые разработки – ей очень понравилось, и она зачислила нас в штат сотрудников. Начали работать в ателье параллельно с учёбой: сидели по вечерам, работали в выходные…

Когда в университете возник вопрос с оплатой, я сама посоветовала ему обратиться к Лине и попросить у неё деньги взаймы, или в счёт зарплаты… Сама подтолкнула его в эту петлю. Получив деньги, Андрей, видимо, посчитал себя обязанным ей, и вот…

Воспользовавшись паузой, Татьяна поинтересовалась:

– Никак не пойму: как ты относишься к Лине? Осуждаешь, ненавидишь, или способна понять её отношение к Андрею?

– Я?! – переспросила Настя, видимо, не готовая ответить на вопрос немедленно. – Да, я осуждала Лину Евгеньевну, хотя ненависти к ней не чувствовала… Понять её? Что я должна понять?

– Ну, хотя бы то, что она в то время только что потеряла мужа, что ей было тяжело, одиноко?

– Боюсь, что именно это и подтолкнула Андрея к этой старухе! – неожиданно вырвалось у Насти. – Жалость – страшная сила, которая может искалечить жизнь.

– Как ты можешь так говорить, Настя? – удивилась Татьяна, глядя в глаза этой девчушки, несущей в своей душе такую жестокую правду.

– Могу! Могу! – почти кричала Настя.– Из-за этой жалости Андрей сейчас сидит в камере, а Лина – в гробу!

– Истерику прекратить! – приказала Рябинина. – Такая молодая, а уже истеричка. Тебе самое время учиться держать себя в руках, а если не можешь – лечиться. Что дальше то будет?

– А дальше ничего не будет, – сникла девушка. – Если Андрея посадят, то я… я…

И слёзы вновь потекли из её глаз.

– Боже, – пожаловалась Татьяна, – как же трудно с тобой общаться-то, Настя! Ты скоро мне всю квартиру затопишь слезами. Соседи услышат, подумают, что тут кого-то терзают и позвонят в милицию, чтобы та приняла меры… Иди ка ты, красавица, в ванную – умойся. Потом продолжим наш разговор.

Пока Настя умывалась, Татьяна убрала со стола, надеясь, что всё-таки сможет выудить из девушки нужные ей сведения. Девушка вернулась из ванной, хоть и с покрасневшими глазами, но спокойная, тихая.

– Сядем рядком – поговорим ладком? – предложила хозяйка, показывая на диван.

– Да мы уж вроде говорили, – напомнила Настя.

– Говорили, – согласилась Татьяна, – но несколько тем ещё остались открытыми.

– Хорошо, спрашивай – я готова отвечать.

– Расскажи о друзьях Андрея.

– Да что о них рассказывать? – не поняла Настя. – Ты их всех видела, знаешь.

– И всё же?

– В нашей компании семь человек: четыре парня и три девушки. Андрей, Владимир Суровцев, Игорь Фокин, Павел Дёмин, ещё: Танюшка Инина, Алька Кучер и я… Танюшка и я познакомились с Андреем во время вступительных экзаменов. Мне и Андрею, как медалистам, нужно было сдавать один экзамен на «отлично», чтобы быть зачисленными, а Танька сдавала все экзамены…

С Павликом Дёминым Андрей жил в университетском общежитии с самого начала учёбы, а потом к ним присоединился и Сура, т. е. Суровцев Володька. Вместе с Сурой в нашу компанию влился Игорь Фокин – его закадычный дружок чуть ли не с садиковских времён.

Алька Кучер ходила за нами весь первый курс, пока её официально не приняли в компанию…

– Охарактеризуй, пожалуйста, парней, – попросила Татьяна.

Настя смолкла, собираясь с мыслями, и Таня поняла, что задала девушке не такое и лёгкое задание, поэтому поспешила на помощь:

– Начнём с Суры, т.е. с Суровцева.

– О, Сура – личность непростая, – призналась Настя, улыбаясь совсем не так, как она делала тогда, когда говорила о остальных членах своей компании. – Он очень самолюбивый, как говорят в таких случаях: болезненно самолюбивый… Любит верховодить, старается всегда быть на виду. Своего друга Игоря называет «тюхой».

– Почему именно тюхой?

– Потому что Игорь тихий, не наглый, доверчивый, добрый, а Сура пользуется этим: командует им, подсмеивается, использует в своих целях.

– А какие отношения между Сурой и Андреем? – продолжала задавать наводящие вопросы Татьяна.

– Напряжённые. – ответила Настя.

– Что ты имеешь в виду?

– В последнее время они стараются не сталкиваться.

– А раньше сталкивались? – поинтересовалась Таня.

– Когда жили в общежитии – это происходило довольно часто.

– Почему?

– Сура пытался подчинить и Андрея, но не на того напал! – пояснила Настя. – Нашла коса на камень.

– Два лидера – понимающе констатировала Рябинина. – Обычная борьба за лидерство.

– Ничего себе обычная! – возмутилась Настя. – Однажды они даже подрались!

– И кто кому наподдал?!

– Обоим досталось!.

– А после этого? – продолжила свои вопросы Таня.

– После этого Сура немного притих, – ответила девушка. – Но я не верю ему: он хитрый и подлый.

– Почему так думаешь? – заинтересовалась Татьяна.

– Я не думаю – я это знаю. Он столько раз делал Андрею пакости! И всё исподтишка.

– Какие у них отношения сейчас?

– Ну сейчас более ровные, хотя они относятся друг к другу с опаской. После того, как Андрей ушёл на квартиру, Володька остался в общежитии единственным хозяином.

– Он что, не местный? – спросила Таня.

– Местный – последовал ответ.

– Почему тогда живёт в общежитии?

– Повздорил с отцом, и ушёл из дома.

– Неблагополучная семья? – предположила Татьяна.

– Да нет, – опровергла Настя, – семья у него вполне благополучная, даже хорошо обеспеченная… Ты, наверняка, их знаешь: отец Суры – в прошлом партийный лидер, а сейчас владелец самого большого городского автопарка – Суровцев Владимир Петрович.

– Лично не знакома, хотя и слышала, и видела пару раз, – ответила Рябинина..

– Так вот Владимир старший и Владимир младший не ладят.

– Опять коса на камень?

– Видимо.

– Как же Суровцев старший отпустил сыночка жить в общежитие? – поинтересовалась Рябинина.

– Решил наказать сынка за строптивость: отпустить на вольные хлеба, ограничив денежную поддержку до минимума.

– Наказал?

– Куда там! – засмеялась Настя. – Разве мамочка Суры допустит, чтобы её единственный сынок бедствовал?! Она даже мебель в комнате, где он живёт, поменяла на новую, комфортную.

– Понятно, – улыбнулась Таня, почему-то представив мать Суры очень полной женщиной, похожей на клушу, хлопочущей над своим чадом.

– Остался ещё один дружок, – подсказала Рябинина, – Павел Дёмин.

– Да, – согласилась Настя. – Павлик… Это не Игорь. Он похитрее будет: перед Сурой – на задних лапках, как заяц, а без него – лев. Предать может в любую минуту. На первый взгляд: весёлый, лёгкий, а на деле – трепло и лгун.

– Картинка кое-какая сложилась, – произнесла в раздумье Татьяна. – «Святая троица» – в полный рост.

– Откуда знаешь? – удивилась Настя. – Так их называет Андрей.

– Догадалась, – улыбнулась Татьяна.

– Ну ты даёшь! – восхитилась Настя.

А Таню уже понесло:

– Компания – что надо: как на подбор. Хуже – не придумаешь. Друзья-соперники?

– Ну, что ты?! – запротестовала Волошина. – Андрей никогда, ни с кем не соперничал. Это скорее в характере Суры – тот не может терпеть, когда кто-то лучше, умнее, талантливее него.

Настя смолкла, воцарилось молчание, которое никто не хотел прерывать. Татьяна была почти уверена, что девушка ещё до конца не высказалась, а Настя не могла ни о чём думать, как только об Андрее.

– Таня, нужно вытянуть Андрея, ведь он ни в чём не виноват! Я уверена, что не он убил Лину! Это сделал кто-то другой.

– Я тоже уверена в этом, – согласилась та, – но это нужно доказать. Как говорит мой наставник: слова к делу не пришьёшь.

– Нужно найти свидетелей! – уговаривала собеседницу Настя, – Не может быть, чтобы никто из огромного девятиэтажного дома не видел, как убийца выходил из подъезда. Так просто быть не может! Любопытные старушки, которым больше заняться нечем, как наблюдать за соседями; владельцы собак, выгуливающие своих питомцев по вечерам; молодёжь, тусующаяся возле подъезда; случайные прохожие; жители, возвращавшиеся домой с работы. Да мало ли ещё вариантов? Их нужно проверить.

– Этим я и собираюсь заняться в ближайшие дни, – успокоила девушку Татьяна..

– А как же Андрей?

– Что Андрей? – вопросительно посмотрела Рябинина.

– Он там один, бедненький, в камере – ничегошеньки не знает, не ведает…

– «Всё он знает, и всё ведает!» – мысленно запротестовала Татьяна.

– Я сегодня была у него, разговаривала – призналась она Насте.– А к концу работы у него будет адвокат.

– Какой адвокат? – насторожилась Настя.

– Хороший адвокат: Топилин Сергей Николаевич. Мы с ним три года назад закончили юрфак… Теперь у него своя контора. Он будет защищать Андрея в суде.

– Но хорошие адвокаты сейчас стоят больших денег! – испуганно запротестовала Волошина. – А у Андрея их нет.

– Об этом можешь не волноваться – Топилин не возьмёт ничего.

– Тогда это плохой адвокат! – сделала вывод Настя.

– Нет, это хороший адвокат – один из лучших в городе.

– Хороший – стоит дорого!

– У этого иной стимул…

– Какой?! – решила достать Татьяну упрямая девчонка. – Интересно: какой?

– Это тайна следствия, которую таким упрямым девчонкам, как ты, знать не обязательно.

Этот ответ, по видимому, обидел девушку, потому что на просьбу Тани рассказать что-нибудь о Лине, она бросила резко:

– О ней тебе лучше спросить у моей мамы. Зайди в «Дом моделей» и поинтересуйся – там все друг друга знают: и привычки, и характеры, и слабости. А я о ней судить объективно не могу.

– Как скажешь, – согласилась Татьяна. – Но может быть, ты знаешь, где живёт Марина?

– Зайка? – переспросила Настя.

– Почему зайка?

– А это мы с Ининой дали ей такое прозвище: у неё же два передних зуба, как у зайца. Не замечала?

– Нет.

– Встретишь – обрати внимание, – посоветовала Волошина. – Она поэтому и не улыбается, чтобы свои зубищи не показывать.

– Если ты скажешь, где она живёт – непременно, обращу.

– Большая Садовая 186. У них частный дом.

– Всё-то ты знаешь! – изобразила удивление Рябинина.

– Не всё – только то, что связано с Андреем.

– А он знает, что не безразличен тебе?

Настя несколько мгновений помолчала, видимо, обдумывая стоит ли говорить об этом Рябининой, и, наконец, призналась:

– Думаю, что нет.

– Уверена?

– Он относиться ко мне, как к другу – в другом качестве я ему неинтересна… Маленькая, худая, да ещё и веснушчатая.

Татьяна понимающе улыбнулась и произнесла:

– Когда-то я думала о себе точно так же, как и ты, и в результате потеряла человека, которого любила.

– Правда? – вскинула голову Настя. – Ты себя явно недооценивала.

– То же самое сейчас делаешь и ты: повторяешь мою ошибку. Человек велик, или мал настолько, насколько сам себя оценивает – запомни это, девочка.

– Иногда и переоценивает! – запротестовала Настя, явно намекая на Суровцева.

– Не спорю: переоценка – вещь весьма коварная, но недооценка – вряд ли лучше.

– Этого уже не изменить, – убеждённо произнесла Волошина. – Я так сроднилась с этим комплексом, что его никакими силами не отодрать от меня.

– А я научу тебя, как от него избавиться. Хочешь?

– О чём вопрос? Конечно хочу.

– Каждый день, стоя перед зеркалом, расчёсывая свои чудные волосы, повторяй, глядя на отражение: – Я стройная! Я интересная! Я могу нравиться мужчинам! Могу любить и быть любимой! Повторяй столько раз, пока не начнёшь верить в это. И посмотришь – всё измениться.

– Правда? – всё ещё сомневалась Настя.

– Правда.– уверила её Таня. – На опыте проверено.

Неожиданно Настя вспомнила:

– Господи! Совсем забыла! Мы же с девчонками договорились в четыре встретиться у библиотеки! Уже опоздала… Я побегу? Может ещё не ушли?

– Стой, торопыга! Ты хоть адрес свой дай, или номер телефона.

– Сейчас! – кинула Настя на ходу, что-то записывая. – Вот мой телефон. Я понеслась. Пока!

Настя действительно унеслась, оставляя Татьяну обдумывать их неожиданную встречу, начавшуюся так агрессивно и, закончившуюся вполне дружелюбно. После её ухода, Татьяна остановилась напротив зеркала в прихожей и начала внушать себе:

– Я умная! Сообразительная! Я смогу распутать это дело! Смогу…

И тут же сникла, ведь с завтрашнего дня ей придётся заняться опросом жителей огромного девятиэтажного дома, всех тех, кто находился там между восемью и девятью часами вечера.

– Боже мой, сколько же народа мне придётся опросить?! Сколько побегать? Сколько нервов потрепать?

Через несколько секунд она уже уговаривала себя:

– Ничего Татьяна, свет Владимировна, назвалась груздем – полезай в кузов!