Читать книгу До Луны и обратно - Таня Коврижка - Страница 2

Савва зажал руками уши и скрутился в позу эмбриона, чтобы не слышать криков сестры. Крошечная пластмассовая пулька ярко-зеленого цвета попала 4-летней Марте в руку, чуть пониже плеча.

Крик сменил злой шепот:

– Я тебя прибью!

Она погналась за старшим братом, оставив лежать на полу младшего. Савва выглянул из-под защищающих его рук, убедился, что войска ушли, и оглядел пустую комнату. Теперь в ней было скучно.

Юля стояла спиной к двери детской комнаты, молча мыла морковь, слушала одним ухом сериал, а другим крики детей. Если орут вперемежку со смехом, значит, все в порядке, а если с плачем – надо бежать. Желательно – к ним.

Не все сцены “Настоящего детектива” стоило смотреть при детях, так что, как только Савва появился в дверном проеме, Юля захлопнула крышку ноутбука.

– А кто это ко мне идет? Брат с сестрой тебя оставили?

Савва подошел к маме, еле переставляя крохотные ножки, он научился ходить почти полгода назад, но все еще плохо управлял своим пухлым телом.

– Давай посадим тебя в стульчик, и ты попробуешь порисовать.

Юля отложила морковь и, с трудом подняв толстячка, начала разбираться с застежками на ремнях детского стульчика. В комнату ворвалось перекати-поле из двух старших детей:

– Из-за чего спор?

Марта выпала из клубка и деловито побрела в сторону обеденного стола.

– Из-за мужской глупости. Мам, а когда кушать?

Захар так и остался стоять на четвереньках после игры.

– Мама, а Марта сказала, что я не могу быть собакой. Но я могу быть кем угодно! Так папа говорит.

– Но только не собакой, тупица! – закричала сестра.

– Да ты посмотри, я могу ходить на четырех ногах и лаять! Чем я не собака?

– Не можешь! Не можешь! Не можешь!

Юля прервала спор:

– Папа все верно сказал, – Захар принял позу собаки и лицо победителя, – но, наверное, имел в виду, что ты можешь выбрать любую профессию.

– Ха-а-а-а! – выпалила Марта брату прямо в лицо.

Он бы дал ей в ответ кулаком, но не успел, сестра в секунду стала абсолютно серьезной и с искренним интересом спросила:

– Мама, а собаки едят свои какашки?

Юля продолжила застегивать ремни вокруг Саввы, оставив вопрос без ответа. Но Захару этот ответ и не был нужен. Стоя на четвереньках, он начал лизать свою руку.

– Все равно не можешь! Ну не можешь!

Марта не унималась. Юля щелкнула застежкой ремня, захватив кусочек своего указательного пальца.

– Ай! – Юля машинально положила палец в рот. – Захар, прекрати лизаться!

Он уже побежал на четвереньках по дому, облизывая ножки стульев и стола, бок углового дивана и кухонный гарнитур с криками:

– Я могу быть собакой. Я как собака.

– Не можешь!

У Юли заранее начала болеть голова. Она интуитивно знала, что этот концерт закончится руганью и слезами. Скорее всего, ее слезами, и вот потом будет болеть голова.

А раз это неизбежно, то давайте пропустим прелюдию, и я сразу выпью обезболивающее.

Юля подставила стул, чтобы дотянуться до аптечки, лежащей на самом верху. Выше ножей, выше ножниц, выше стеклянных банок и, конечно же, выше винных бокалов (которых осталось всего 3 из 6-ти). Юля положила в рот таблетку и начала спускаться, смотря старшему сыну в глаза.

– Захар, только попробуй еще раз хоть что-то лизнуть! Так! Отойди от плиты.

Захар смотрел на нее, вел взглядом и ждал ту долю секунды, когда мать отвернется. Они были похожи на ковбоев на уличной дуэли. Юля шла к нему и не отводила взгляд ни на секунду. Сын медленно высунул язык. Никакой дуэльной чести. Он будто вальяжно доставал пистолет и бесцеремонно, на глазах у противника, взводил курок.

– Только попробуй!

Захар потянулся к панели плиты и со всем знанием дела, с душой и страстью лизнул ее всей поверхностью языка.

– Ах ты!

Юля хотела подбежать к сыну, наорать, наказать, напугать, но только лишь сделала рывок в его сторону и пробежала мимо. Из кухни – в гостиную, а из гостиной – на маленькую веранду величиной в два шага. Как следует позлиться не дал телефонный звонок.