Читать книгу Талисман Цезаря - Тараксандра - Страница 6

Когда Юлий открыл глаза, то увидел, что лежит в собственной спальне, а над ним заботливо склонилась высокая суровая женщина с аскетичным лицом.

– Слава богам, он пришел в себя! – услышал Юлий возглас Аврелии.

Голос матери пробудил разом горькие воспоминания в бушующем разуме и всю боль в изнемогшем теле. Юлий мучительно застонал. Юлий попытался приподняться, чтобы прогнать этого злого гения в образе родного человека, женщина властно, но мягко остановила его, слегка надавив на плечи. Юлий, помимо своей воли, опустился на подушку. Перед его глазами стоял горячечный туман, и все же он разглядел, что кроме этой величественной незнакомки и матери в спальне находятся еще два человека: девушка с длинными скифскими косами и еще кто-то очень знакомый.

– Коссуция, – прошептал Юлий.

Легкий шорох по полу с еле заметным дуновением ветра стал ответом на это имя.

– Коссуция! – из последних сил крикнул молодой человек.

– Оставьте нас, – сказала женщина, – если что-то понадобится, я позову.

Аврелия и девушка-«скифиянка» покинули комнату больного. Юлий остался наедине с этой незнакомой женщиной.

– Кто ты? – слабым голосом спросил Юлий.

– Ты меня знаешь, мы недавно встречались.

– Я не помню, – с отчаянием проговорил молодой человек. – Где? Где мы познакомились, госпожа?

– В храме Весты. Я Руфия, верховная жрица богини.

– Веста, – прошептал Юлий, – ты пришла, чтобы дальше мучить меня. Умоляю, убей. Я не могу больше жить.

– Можешь и будешь, – сурово проговорила весталка. – Пока твой час не пробил.

– Твоя богиня уже разлучила меня со смыслом моей жизни, с моей Коссуцией, я хочу лишь умереть.

– Сегодня Веста возвращает тебе твою возлюбленную, но захочет ли Коссуция вернуться к тебе? – усмехнулась жрица. – Коссуция, дитя мое, иди сюда.

Снова легкий шорох и дуновение ветра от воздушных одеяний юной весталки сопроводили шаги Коссуции. Девушка подошла к постели Юлия. Молодой человек замер, не веря своему счастью.

– Твое слово, Коссуция, – проговорила Руфия. – Конечно, такого еще не было, чтобы богиня возвращала своих служительниц, но Веста – покровительница истинной любви, а здесь мы видим великое чувство. Сделай выбор, Коссуция. Сейчас ты в доме жениха и можешь в нем остаться, или навсегда его покинуть и распрощаться с женской судьбой, чтобы стать священной девственницей богини. Думай, малышка. Аврелия согласна на твой брак с Юлием. Сама Веста предоставляет тебе ныне право выбрать свою судьбу.

– Я уже сделала свой выбор, – ответила Коссуция. – Я остаюсь с великой Вестой.

– Коссуция, – простонал Юлий, – любимая, за что? Я выздоровею, подари мне хоть надежду быть с тобой, и это станет лучшим лекарством для меня.

– Ты сурова, девочка, – улыбнулась весталка. – И тебе не жалко губить такое преданное сердце? Этот несчастный юноша любит тебя.

– Я тоже люблю Юлия, – еле сдерживая слезы, проговорила Коссуция, – но я познала силу и милость Весты. Перед могуществом и величием этой богини все земные чувства – ничто. Тебя, благословенная Руфия, послала мне сама Веста. В твоем облике ощутила я безграничную мудрость великой богини. Отныне я считаю тебя, Руфия, своей второй матерью. Благодаря твоему искусству, искусству, навеянному самой Вестой, я получила новое рождение. Коссуция умерла, но на свет явилась Аманта Гортензия, служительница богини. Мой отказ от любви, что была между мной и Юлием – дар священной Весте. Прости, любимый, – склонилась Коссуция к постели молодого человека, – но так будет лучше для всех. У тебя иная судьба. Да благословят тебя боги!

Коссуция порывисто выбежала из комнаты, слезы застилали ей глаза.

– Коссуция, Коссуция, – хрипел Юлий, протягивая руку, словно пытаясь удержать любимую.

Молодой человек вновь потерял сознание.

Последующие дни, а, может, и месяцы прошли, словно в тумане. Руфия прислала лекарства, которые поддерживали жизнь в Юлии, но это было существование плоти, но не души. Временами Юлий приходил в себя, и тогда он осознавал, что лежит в постели, чувствовал на губах горьковатый вкус снадобий, видел возле себя бледную женщину, похожую на Аврелию, и еще какую-то девушку, чье имя он так и не мог вспомнить. Но эти пробуждения были мучительны, потому что вместе с ними приходило и воспоминание о навсегда утерянной Коссуции. В бреду Юлий звал свою возлюбленную, стонал, метался на постели, а потом, утомленный и обессиленный, проваливался в черною бездну. И эта пытка длилась бесконечно. Но вот наступил день, когда юноша проснулся и ощутил, что болезнь оставила его. Боль прошла, а на душе было печально и спокойно. Нежная рука легла ему на лоб.

– Корнелия, – вспомнил Юлий имя того образа, кого он видел даже среди горячечного бреда.

Корнелия, заботливая и внимательная, сидела возле его постели. Черные волосы, заплетенные в две длинные косы, словно у скифиянки, коснулись исхудавшей груди Юлия.

– Корнелия все это время была рядом с тобой, – услышал он голос матери. Над девушкой величественно возвышалась Аврелия. – Ты очень напугал нас, сынок, – продолжила мать. – Если бы не Руфия, мы бы потеряли тебя. Ты должен отблагодарить главу весталок.

– Мне не за что благодарить Руфию, – сказал Юлий. – Она и ее богиня причинили мне такое зло, какое не принесли бы, даже поразив ножом в самое сердце.

– Не говори так, господин, – сказала Корнелия, – Руфия совершенна во всем.

– Совершенна во всем это ты, Корнелия, – с грустью сказал Юлий.

Он хотел дотронуться до девушки, но рука не послушалась его и безвольно упала на подушку.

– Руфия сказала, что силы скоро вернутся к тебе, – проговорила Аврелия, – но для этого тебе надо хорошо есть. Я прикажу, чтобы принесли завтрак.

– Я ничего не хочу! – зло воскликнул Юлий.

– Корнелия, детка, уговори этого упрямца хоть немного поесть, – не смутилась Аврелия агрессии сына.

– Съешь булочку, – ласково улыбнулась Корнелия, – я сама их испекла.

Юлий смирился перед этой добротой и искренностью.

– Хорошо, – покорно проговорил он.

Рабы принесли теплые мягкие булочки, молоко, фрукты. Юлий ел и не чувствовал вкуса. Ему было все равно: вкус, запах, цвет – больше не существовали для него. Юноше казалось, что внутри него что-то умерло, душа покинула тело, оставив на земле пустую телесную оболочку.

На следующее утро он уже встал с постели и вышел в сад. Юлий, словно сомнамбула шел по аллеям и остановился лишь тогда, когда увидел, что находится под тем самым деревом, под сенью которого, он и Коссуция простояли весь свой первый день. Юлий сел на траву и, обхватив колени руками, погрузился в воспоминания. С необычайными подробностями и тщательностью проходили перед его мысленным взором картины их свиданий с Коссуцией. Он почти осязал свою возлюбленную, слышал ее звонкий смех, ощущал шелк длинных сияющих волос. Чье-то прикосновение жестоко разрушило приятные грезы. Юлий вздрогнул и вернулся к реальности. Он увидел, что возле него на траву опустилась Аврелия. Юлий посмотрел на мать пустым, невидящим взором. Ни злости, ни неприязни к матери больше не было в сердце юноши. Женщина обняла сына.

– Не ищи забвения в прошлом, – сказала она, – но старайся найти его в будущем. Ты потерял одну, но можешь обрести другую, не менее преданную и любящую. Я говорю о Корнелии. Ты не знаешь, как эта девочка самоотверженно ухаживала за тобой. Твоя Коссуция…

– Не говори о Коссуции! – воскликнул Юлий. – Она богиня!

– Вот именно, что богиня, – кивнула мать, – у нее другие заботы. Она так и не пришла больше, чтобы навестить тебя, а бедняжка Корнелия не отходила от твоей постели.

– Корнелия очень добрая, – согласился Юлий.

– Она замечательная. Не прогоняй ее от себя. К тому же у нее кроме отца никого нет. За время твоей болезни она очень привязалась к нашему дому. Корнелия не похожа на избалованную патрицианку, она сама пекла для тебя хлеб и выбирала лучшие продукты для твоего стола.

– Да, девушки, подобные Корнелии, встречаются редко, – сказал Юлий.

В это время в глубине деревьев они увидели Корнелию. Дочь консула, взяв лейку, поливала цветы, черные скифские косы завораживающе струились вдоль тела.

– Женись на ней, сынок, – сказала мать, – она так тебя любит.

– Неужели в этом мире еще существует любовь? – вздохнул Юлий.

– Существует, и Корнелия уже доказала свою любовь к тебе. Это она, узнав твою историю, отправилась к Коссуции, чтобы вымолить прощение.

– Прощение? – воскликнул Юлий. – Но за что? Корнелия ни в чем не виновата, ни перед богами, ни перед людьми.

– Корнелия посчитала себя виноватой в том, что родилась на свет, мой мальчик, – спокойно проговорила Аврелия, пристально глядя на сына. – Вот так. Если бы ее не было, я не задумала бы поженить вас и, значит, твой брак с Коссуцией мог бы состояться.

– Бедная Корнелия, – ужаснулся Юлий, – сколько добра и милосердия в ее безгрешном сердце!

– Да, сынок, – холодно продолжала Аврелия, – благородная патрицианка Корнелия стояла на коленях перед этой плебейкой Коссуцией…

– Не смей оскорблять Коссуцию! – вскричал Юлий.

– Я не оскорбляю, а рассказываю то, что поведала мне Руфия, которая была свидетельницей этой сцены. Эта главная весталка очень гордится своей выученицей, она прямо упивалась, когда описывала, как унижалась Корнелия, валяясь в ногах у Коссуции, предлагая ей свое драгоценное ожерелье, за отмену проклятия.

– Бедная Коссуция, бедная Корнелия, – простонал Юлий, закрывая лицо руками.

– Итак, – неумолимо продолжила мать, – Корнелия решила, что это Коссуция навела на тебя порчу, желая отомстить за свои разбитые надежды. Коссуция отрицала свою вину в твоей болезни и попросила помощи у своей госпожи, этой Руфии, которая, как я слышала, знается со всеми темными и светлыми богами Олимпа. Руфия прельстилась даром Коссуции, ее бесценным сапфировым ожерельем, и за это согласилась помочь тебе. Они пришли вдвоем в наш дом, чтобы насладиться нашим горем и своим недостойным триумфом. Потому что, если и не девчонка Коссуция наслала на тебя порчу, то это уж точно совершила ее хозяйка, Руфия, которая презирает всех благородных и славится своим вольнодумством.

– Как ты зла, моя мама, – в отчаянии проговорил Юлий.

– Я не зла, но говорю тебе правду. Твоя болезнь была результатом проклятия, насланного этими гарпиями. Лучшие врачи были бессильны тебя исцелить, но, едва появилась эта Руфия с ее заговорами и снадобьями, как ты пошел на поправку. И хоть я ненавижу эту особу и всех весталок, ее подопечных, не могу не признать их искусство. Я принесла еще дары в храм, лишь бы не нажить столь хитроумного и беспощадного врага. Руфия, кажется, осталась довольна моим подношением, но, умоляю тебя, Юлий, держись подальше от весталок. Эти священные девы и впрямь обладают великими магическими познаниями. Надеюсь, нам больше не придется иметь с ними дело.

Юлий молчал, слезы текли по его лицу.

– Коссуция потеряна для меня навсегда, – тихо проговорил юноша. – Она отреклась от меня, предпочтя темноту храма моей светлой любви.

– Так будет лучше для всех. Ты должен благодарить богов, сынок, что они избавили тебя от этой бестии. Она недостойна тебя не только по своему происхождению, но и по своей сути: за нежным обликом нимфы скрывается беспощадная душа ламии. Пусть убирается во мрак своего храма. Боги посылают тебе спасение в виде Корнелии, этой самоотверженной, благородной, бескорыстной, преданной девушки. Чтобы Корнелия ни узнала о тебе, чтобы с тобой ни случилось, она не откажется от тебя, не бросит, и согласится даже умереть ради твоего счастья и благополучия.

– Я это уже понял.

– Тогда почему же ты отвергаешь ее?

– Я согласен взять в жены Корнелию. Если она этого хочет, то пусть ее желание исполнится. Пусть исполнится мечта этого чистого доброго сердца.

– О, сынок, – воскликнула мать, – какой же прекрасный поступок ты совершил! Я знаю, все боги Олимпа сейчас радуются за тебя.

Юлий устало и печально вздохнул.